Маттео Росси
Я подъехал к дому ровно в 10, как и говорил. Она должна была быть готова. Я вышел из машины, куря сигарету. В тёмных брюках и тёмной рубашке. Я подошёл к двери, и мне сразу открыла моя охрана. Я увидел её возле Софии. София была мне как мать. Я встретил её, как только связался с мафией, и она мне помогала. Когда мой взгляд остановился на Селесте, у меня не было слов, чтобы описать это. Она стояла в холле, словно сама богиня сошла с небес. Чёрное платье обтягивало её тело так, что я видел каждую линию, каждый изгиб, будто ткань подчёркивала её принадлежность мне. Подол мягко скользил по мрамору, и я почти слышал, как он шепчет об этом. На её ногах блестели шпильки — тонкие, высокие, опасные, как лезвие. А макияж... чёрт, макияж превращал её в оружие. В роскошное, смертельное оружие, созданное доводить до безумия.
Мир сузился до одного дыхания, до одного движения её губ. Она подняла глаза — и мне показалось, что в этот миг я сорвался в пропасть. Я хотел бросить сигарету прямо на пол, шагнуть к ней, сжать её лицо в ладонях, заставить смотреть только на меня. Только на меня. Сорвать это чёртово платье и трахнуть её при всех на этом полу. До того момента, пока она не сможет сказать и слова.
Моё сердце билось слишком громко, пульс гудел в висках. Она не должна была выглядеть так. Не должна была быть такой роскошной - и при этом держаться отстранённо. Холодно. Словно я для неё никто. Я приготовил для неё это и знал, что она будет идеальной... но не ожидал, что настолько.
Селеста принадлежит мне. Я видел, как свет играл на её коже, и знал: я сотру её маску равнодушия. Сломаю её тишину. Я вырву из неё то дыхание, ту дрожь, которую она прячет.
Она моя.
И я сделаю всё, чтобы она это поняла.
Я прошёл дальше, ближе к ней. Она смотрела на меня, а я на неё. Я подошёл и остановился совсем близко.
— Ты выглядишь сногсшибательно, mia bambina, — говорю я и кладу руку на её талию, притягивая к себе.
Она молчит, не проронив ни слова, и я продолжаю:
— Нам уже пора идти, Селеста, — говорю я как факт и начинаю идти рядом с ней всё так же близко, пока моя рука всё так же лежит на её талии.
Мы вышли на улицу, и я подошёл к машине, открыв ей дверь. Она села молча. Не очень похоже на неё. Может, что-то случилось? Почему она с ледяным выражением лица и не проронила ни слова с моего прихода? Я сел в машину и посмотрел на неё.
— Селеста, скажи что-то, — говорю я, а в ответ — молчание. Она даже не смотрит на меня.
— Селеста! Ты меня слышишь? Всё хорошо? Почему ты молчишь? Тебя кто-то обидел? — продолжаю я, уже переживая за неё.
Но ни слова. Сердце начинает биться быстрее, и я уже нервничаю. На лице у меня ледяное выражение, хотя внутри уже ураган. Я прикасаюсь к её лицу и поворачиваю к себе. Её глаза смотрят на меня, и я вижу, что они... слезятся. Она плачет? Я начинаю ещё больше переживать.
— Mia bambina... por favor... — умоляю я её и глажу по волосам. Смотрю ей в глаза и вижу, как по её нежной щеке катится слеза. Блять. Я сейчас сдохну нахуй.
— Селеста, почему ты плачешь? Солнышко моё... пожалуйста, не надо. Кто тебя обидел? Скажи... только скажи, я сразу убью этого человека. — В ответ — тишина.
Я придвинулся к ней и нежно вытер слезу, которая стекала с её лица. Сука. Это мучение. Хуже пекла. Я глажу её по голове и притягиваю к своей груди, крепко обнимая.
— Моя хорошая, пожалуйста, не надо... ты меня убиваешь. Что случилось? Скажи что-то.
Тишина. А потом я слышу хриплый, тихий и нежный голос. Её голос:
— Ничего... — отвечает она.
— Что — ничего? Кто тебя обидел? — спрашиваю я.
— Никто, — коротко отвечает она.
— Тогда почему ты плачешь, моя любовь? — говорю я, немного успокаиваясь.
И слышу то, от чего хочется умереть:
— Это ты... я так не могу. Я тоже человек, Маттео. Я, блять, тоже человек. Почему ты такой? Ты то ласкаешь меня, то топчешь ногами... то нежный, то грубый и одержимый. Как псих. Ты сначала преследуешь меня, пугаешь, а потом похищаешь. Хотя нет... похищают меня какие-то мужики, а потом оказывается, что это ты. Потом ты нежный и аккуратно обрабатываешь ссадины, то сам же их делаешь. Ты не имеешь права это делать, Маттео. У меня была хорошая жизнь без тебя. У меня были друзья, блог, университет. Я была счастлива. А потом появился ты, думая, что ты Аполлон, который может иметь всё, что угодно. Но я не та девушка, которая будет говорить: «ой, ты думаешь, я красивая?». Ты псих, Маттео. Ты меня похитил, и у меня даже нет телефона! Мой блог... он пропал. И я не выхожу к подписчикам уже долгое время. Мои друзья даже не знают, где я. А что с котом Лии? Что Лия подумает? Почему ты делаешь только то, что хочешь? Пойми, я не люблю тебя, и ты меня не любишь. Это что-то другое у тебя. Ненормальное. Маттео, я тоже человек, и ты не имеешь права ударять меня по ягодицам. Видеть меня голой. Я устала. Устала от всего этого.- я слышу это и у меня как мурашки по коже. Блять... я хотел убить человека, который её обидел, а получается, что этот человек — это я? Нет... нет, блять. Я её люблю. Я без ума от неё. Она моя. Я знаю, что, наверное, так нельзя, но я так привык. Я всегда делаю то, что хочу. Если мне что-то понравилось — значит, это моё. Раз и навсегда.
Я прижимаю её к груди, пока она плачет, и глажу по голове.
— Моя хорошая... моя любимая... прости... прости меня. Я тебя люблю. Очень. Я просто не умею по-другому... я пытаюсь быть с тобой нежным, пытаюсь... я ни с кем не был таким. Селеста, я знаю, что не имею права, но я не умею по-другому. Пожалуйста... если хочешь, ты будешь гулять, я тебе дам телефон, планшет, всё, что пожелаешь. Просто будь со мной. Выбери меня. Живи со мной. Будь моей. Моя хорошая, я никого так не любил, как тебя. Пожалуйста, не плачь. Я... я... сделаю всё для тебя, — говорю я и крепко обнимаю её.
Она тоже обнимает меня, и мы так сидим пару секунд. А потом я поднимаю её голову. Я вижу её заплаканное лицо, потекший макияж и не сдерживаюсь. Я наклонился ближе, и прижимаю её лицо к себе ладонями, будто боюсь, что она исчезнет, и касаюсь её губ. Сначала осторожно — едва ощутимо, так мягко, что сам удивился своей сдержанности. Она дёрнулась, но не оттолкнула, и это дало мне силу. Я провёл губами по её губам, медленно, смакуя каждое касание, вдыхая её дыхание, которое смешивалось с моим.
Я снова поцеловал её, чуть глубже, дольше, и почувствовал, как она дрожит. Её губы были тёплыми, влажными, и я словно тону в этом вкусе. Я хотел всё больше — не остановиться, не оторваться.
Моё дыхание становилось тяжелее, и я прижался сильнее, приоткрыв её губы. Мой язык скользнул внутрь — осторожно, но властно, и я ощутил её. Растерянную, слабую, но всё же отвечающую мне. Это сводило меня с ума. Каждое её колебание только разжигало во мне жажду.
Я целовал её всё грубее, жаднее, впиваясь так, словно хотел стереть её слёзы, забрать её боль и заменить всё собой. Её губы были моими, и я чувствовал, как теряю контроль. Мои губы впивались в её губы всё глубже, всё сильнее. Я чувствовал, как она пытается вдохнуть, но я жадно отбирал её дыхание себе, не давая ни секунды на спасение. Каждый поцелуй становился всё более долгим, горячим, захватывающим.
Я снова и снова тянул её к себе, не отпуская, пока она не начала терять силы. Я ощущал, как её руки слабеют, как тело подаётся вперёд, полностью отдаваясь мне.
Я впивался в неё так, словно хотел навсегда запомнить её вкус.
Мои губы переходили с губ на шею, от шеи к ключицам, оставляя следы один за другим, цепочку меток — мой след на её теле.
Я целовал её шею жадно, впивался зубами, оставляя засосы на самых чувствительных местах. Она поддавалась, дышала сбивчиво, дрожала — и я не мог остановиться. Каждое прикосновение губ, каждый поцелуй был глубоким, властным, одержимым.
Я возвращался к её губам снова и снова, сливаясь с ней в жадном, горячем поцелуе, а потом спускался к шее, к ключицам, оставляя яркие следы — знаки, которые никто не сможет стереть. Я чувствовал её тело полностью, её тепло, её сопротивление и подчинение одновременно, и это лишь разжигало во мне желание оставлять ещё, ещё, пока она не станет полностью моей.
Через пару минут она прошептала:
— Маттео... хватит... я не могу, — тяжело дыша, сказала она.
Я остановился и посмотрел на неё. Её волосы, которые до этого были идеально уложены, теперь растрёпанные. Губная помада размазана, а на шее виднелись красные следы, которые я сделал.
— Ты прекрасна... — говорю я, глядя на неё.
Она смотрит на меня по-другому. Как-то с доверием или что-то похожее... она смотрит в зеркало машины и ошеломлённо говорит:
— О боже... что со мной... как я пойду на этот бал?
Я улыбаюсь:
— Не переживай, моя хорошая, ты идеальна. Мы сейчас поедем, а ты пока в бардачке поищи кое-что. Там будет то, что тебе нужно, — говорю я и выезжаю.
Я заранее положил туда косметику, салфетки и всякую мелочь, которую используют девушки. Всё это — для неё. Она посмотрела туда в шоке.
— Откуда у тебя это? — спрашивает она.
— Каждый день вожу разных девушек, и они оставили, — шучу я, и она хмурится. Я сразу же продолжаю:
— Шучу-шучу. Это тебе, — говорю я, и она начинает что-то подправлять там.
Через пару минут мы приехали на место. Я первым вышел наружу, чувствуя прохладу вечернего воздуха на коже. Селеста следовала за мной, её платье переливалось шёлком, а высокие каблуки мягко стучали по мраморным ступеням. Я обвёл взглядом пространство вокруг: охранники стояли по обе стороны ковровой дорожки, руки на кобурах, глаза скрыты за тёмными очками.
Красная ковровая дорожка вела к огромным дубовым дверям, украшенным позолоченными узорами. Я замедлил шаг, позволяя всем взглядам скользить по нам. Мерцающий свет люстр отражался в стёклах и металле, создавая ауру роскоши и скрытой угрозы. Внутри уже слышались голоса гостей, звон бокалов, приглушённая музыка — будто приглашение в мир, где деньги, власть и страх переплетались вместе.
Я проводил взглядом зал сквозь двери: массивные колонны, зеркальные панели, люстры с кристаллами, отбрасывающими мягкий свет на гостей. Столы с серебряной посудой и дорогими напитками, официанты в строгих костюмах, аккуратно подносящие бокалы шампанского. В углу уже стояли музыканты, готовые начать вечер. Каждый человек в зале выглядел важным, сильным, и каждый пытался оценить, кто стоит рядом с нами.
Я слегка сжал руку Селесты — почувствовал её напряжение, но и восхищение этим моментом. Отлично. Зал был полон людей: богатых, влиятельных, с внимательными, хитрыми взглядами. Женщины в дорогих платьях с бриллиантами и перьями, мужчины в костюмах с золотыми запонками. Каждое движение, каждое слово могло стать началом игры — и тут не было места слабым. Я чувствовал, как напряжение висит в воздухе, смешанное с запахом духов, дорогих напитков и лёгкой угрозы.
К нам подошёл официант с подносом бокалов шампанского. Я взял один, ощущая холод стекла в ладони, и подал другой Селесте. Кажется, это был ритуал — первый глоток перед игрой, где ставки — власть, влияние, иногда даже жизнь.
Я оглядел зал: разговоры шёпотом, тихие смехи, взгляды, пронзающие насквозь — люди, готовые воспользоваться любой слабостью. Дальше я увидел девушку. Блять. Нет. Она подходит к нам.
Франческа шла легко, на высоких каблуках. Рыжие волосы слегка растрёпанные. Тёмно-зелёное платье обтягивало её, но без особой грации. Её зелёные глаза блестели, взгляд был настойчивым и слегка дерзким. Она не была красивой в классическом смысле, скорее — заметной, яркой, с характером, который сразу заставлял обращать на неё внимание. Она была моделью и дочерью моего знакомого. Он босс мафии Лас Вегаса. Не такой хороший, как я конечно же. Мы с ним, как небо и земля. Я -небо. Но всё же, он был не плохим.
Селеста стояла рядом — спокойно, сдержанно. Но я видел, как её глаза внимательно следят за каждой деталью этой сцены. Она не вмешивалась, просто наблюдала, оценивая.
Франческа наклонилась чуть ближе и произнесла на итальянском:
— Matteo... non pensavo di incontrarti così presto...
( Маттео... не думала, что встречу тебя так рано...)
Она положила руку на моё плечо. Легко, но с намерением удержать внимание. Я почти не шевельнулся, лишь наблюдал. В её движениях и словах было желание флиртовать, привлечь внимание, проверить меня. Она словно проверяла границы — но я не собирался поддаваться.
Я видел, как она старается. Как использует свои слова, жесты, взгляд, чтобы играть со мной. Она была нахальной, яркой, уверенной. Но мне было всё равно. Её энергия интересна, но симпатии не вызывает.
— Sai, Matteo... adoro vedere come ti muovi in mezzo a loro.
(Знаешь, Маттео... мне нравится наблюдать, как ты двигаешься) - говорит она. Она стерва. И немного психопатка. Она любит меня ещё с лет 20, и до сих пор думает, что у нас что-то получится, и я буду её. Как она ошибается. Селеста -моя. Она -нет. На этом точка.