Дело III. Тайна Чумного Доктора

— Боже правый! — с ужасом воскликнула я.

На ковровом полу развалился детектив Аарон Уэйт. Он, кажется, был без сознания. Я уселась прямо рядом с ним и стала прощупывать пульс. «Живой», — выдохнула я, а позже подумала о том, что я, возможно, переоценила свои силы и даже при желании вряд ли смогла бы убить мужчину с одного удара дверью.

Когда я ещё раз на всякий случай нагнулась к его груди, чтобы проверить, бьется ли сердце, Аарон Уэйт вдруг раскрыл глаза и тут же схватился за голову.

— Вот это удар...

— Вы были в сознании всё это время! — сообразила я. — Зачем вы меня напугали?

— Я отключился всего на несколько секунд. И это были худшие секунды. Вы всегда так гостеприимны?

— Подождите, вы что... Вы подслушивали? — я чуть не задохнулась от возмущения.

— Вовсе нет! Я просто...

— Что «просто»? Вы с ума сошли? Что вы делали под моей дверью посреди ночи? Старые полы вас выдали! Вы притаились и подслушивали мой телефонный разговор. Как вы вообще узнали, что я остановилась в этой гостинице и в этом номере? Вы ещё и следили за мной?

— Я шел к себе в номер! — Аарон перестал потирать затылок и указал на соседнюю дверь. — Услышал ваш голос и думал, что мне уже мерещится. Прислушался, не вы ли это, как вдруг вы ударяете меня по голове, а теперь обвиняете в чем-то!

Но меня уже было не остановить. Я быстро поднялась на ноги, нервно прошагала из стороны в сторону, а затем остановилась и ахнула:

— Так это вы! Вы следили за мной тогда, в день рождения порта! Как же я сразу не догадалась... Что вам нужно от меня?

— Мне ничего от вас не нужно, Джулия, — Аарон Уэйт улыбнулся, сев. — По крайней мере, теперь.

— Ага, значит, всё, что нужно, вы уже узнали? А подслушивали зачем? Услышали всё, что хотели?

— Я услышал достаточно для того, чтобы убедиться, что вы не причастны к этому делу и расследуете его точно так же, как и я.

— Да я сразу вам об этом сказала! — воскликнула я. — Почему вы мне не поверили? Устроили здесь этот спектакль...

— Спектакль? — мистер Уэйт рассмеялся. — Его устроили вы, мисс Кренг, не я. А вы, между прочим, чуть не убили меня дверью.

— Я бы и сейчас не отказалась это повторить. Думаете, я вот так запросто поверю, что вы совершенно случайно оказались здесь?

— Если вы поможете мне подняться на ноги, я постараюсь вам это доказать, — с улыбкой пожал плечами англичанин.

Сначала я подозрительно прищурилась, но взглянув на спокойное лицо мужчины, подала ему руку. Он за неё ухватился, но лишь формально. Вообще-то, он без особых проблем поднялся на ноги без какой-либо помощи с моей стороны. Я едва сдержалась, чтобы закатить глаза. Все британцы одинаковые!

Аарон ловким движением достал из кармана своего пиджака ключи и отпер ими дверь от соседней комнаты. Затем приоткрыл её, пропуская меня войти. Я осталась стоять на месте, пристально наблюдая за детективом. Что, если там меня ждет ловушка? Я войду, он запрет дверь и решит расправиться со мной?

Будто прочитав мои мысли, мистер Уэйт мелодично рассмеялся.

— Какая же вы подозрительная, мисс Кренг! Где же доверие? Хваленая открытая американская душа?

— После всего, что между нами было, мистер Уэйт? — я удивленно подняла брови.

— А что между нами было, мисс Кренг? — мужчина невозмутимо пожал плечами, но под моим удивленным взглядом усмехнулся, проходя в комнату. — Ерунда. Парочка разногласий, ничего больше.

— Ещё сегодня днем вы обвиняли меня в том, что я сую свой нос, куда не следует, и едва ли могли сдерживать ругательства.

— Ругательства? Должен признать, вы ужасного обо мне мнения, мисс Кренг. Я бы никогда себе этого не позволил. Возможно, днем я пребывал и не в лучшем расположении духа, но, позвольте заметить, тогда я действительно считал вас причастной к делам Чумного доктора, как все его называют. Проходите, пожалуйста, — мистер Уэйт включил в номере свет.

— А теперь вы так не считаете? — я неуверенно шагнула внутрь и внимательно огляделась по сторонам. Кругом царили чистота и порядок, ничего другого нельзя было ожидать увидеть. На стуле у кровати были сложены некоторые вещи детектива, на столе стояла стопка каких-то бумаг и папок, стакан с ручками и карандашами. На спинке кресла висел ещё один отглаженный для завтрашнего дня пиджак. Всё говорило о том, что мистер Уэйт действительно живет в этом номере, причем не первый день.

— Нет. Раз уж я стал невольным свидетелем вашей беседы с подругой, я полагаю, — теперь я закатила глаза. — То воспользовался моментом и сделал важный вывод. Вы, в самом деле, расследуете это дело.

— Не могу то же самое сказать о вас, — я снова прищурилась.

— Мне жаль, что я попал в ваш список подозреваемых. Но, подумайте, зачем мне нужно подстраивать эти дурацкие розыгрыши? Мы с вами находимся в похожих условиях. Я тоже приехал в Германию недавно и исключительно для того, чтобы оказать помощь своему товарищу.

— Престаньте меня цитировать! — возмутилась я.

Мистер Уэйт рассмеялся, тряхнул головой и пригладил волосы, а затем как-то быстро и с веселой улыбкой посмотрел на меня.

— Простите, я не знал, что этот мой жест привлекает столько вашего внимания.

— Вы просто невыносимы! — я вышла из комнаты и быстро направилась к себе. Достала из-под кровати чемодан и стала собирать вещи. В дверях снова возник мистер Уэйт, оперся о косяк и, сложив руки на груди, стал наблюдать за мной со снисходительной улыбкой.

— Уезжаете?

— Не думайте, что я останусь здесь, в месте, где за мной следят.

— Я не следил за вами, Джулия. Это вышло само собой. Если вам будет от этого легче, называйте это судьбой.

— Я вам не верю.

— Я не желаю вам зла, мисс Кренг. И тем более я вас не ненавижу, и никогда не ненавидел! — я ничего не ответила. Аарон тяжело вздохнул. — Ну куда вы пойдете среди ночи? Сегодня футбольная игра, на улице полно пьяных болельщиков, мало ли, что может с вами случиться! Из-за какого-то дурацкого стечения обстоятельств вы бежите, точно напуганный кролик.

Я засмеялась.

— Вы думаете, я вас боюсь, мистер Уэйт? Вы себе льстите! Я нисколько вас не боюсь. Мне просто неприятно осознавать, что за стеной находится человек, который будет прислушиваться едва ли ни к каждому звуку, доносящемуся из моей комнаты.

— Теперь уже и вы льстите себе, — на это я лишь ухмыльнулась. Мужчина продолжил примирительным тоном. — Оставайтесь. Будет куда лучше, если мы с вами станем сотрудничать, а не соперничать. Вы расскажите мне всё, что узнали вы, а я расскажу вам всё, что знаю сам. Как вам такой расклад.

Я медленно повернулась и совершенно серьезно взглянула на детектива, а затем развела руками.

— Верите или нет, но я ничего не знаю.

— Вот как? — мистер Уэйт разочарованно вздохнул, а затем постарался улыбнуться своей дежурной улыбочкой. — В общем-то, я и сам недалеко ушел. Вот так дело мне задал мистер Глёкнер! В прочем, кое-какую ниточку я всё же нашел... Лутц, техник, который допустил попадание в комнату с клеткой хлора, во время моего допроса вел себя несколько подозрительно. К тому же, я выяснил, что водится с одной очень странной компанией. Завтра у него выходной, а я услышал, что он собирается провести его в пабе. Собираюсь проследить за ним. Мне кажется, он что-то скрывает.

Я была удивлена, что мистер Уэйт делится со мной своими планами.

— А вы, я так понимаю, собираетесь узнать больше о Гюнтере Кирхнере? Это похвально. Когда я пытался выяснить это у него лично, толстяк просто рассвирепел и отказался отвечать на вопросы. Надеюсь, ваш результат будет более успешным.

Я даже улыбнулась в ответ на такие слова.

— Я тоже на это надеюсь. Что ж... Удачи вам с Лутцем.

— Значит, вы всё-таки остаетесь?

— А вы этому как будто рады.

— Ну конечно! Если бы с вами что-то случилось, это было бы на моей совести.

— Тогда у меня есть одно условие. Вы возьмете другой номер. Желательно на другом этаже. Идет?

— Вы видели, который час? Я засыпаю на ходу, а вы заставляете меня переезжать в другой номер? Неужели вам меня совсем не жалко? Я и так достаточно пострадал за один вечер! Сначала спокойно возвращался к себе в номер, как вдруг меня ударяют дверью по голове, потом устраивают допрос чуть ли не с детектором лжи, теперь вот вообще заставляют собирать свои вещи и перебираться на другой этаж! Где ваше женское сострадание?

— Полагаю, осталось где-то в Америке, мистер Уэйт, — невинно улыбнулась я и похлопала ресницами, закрывая за детективом дверь. Я заметила, как он усмехнулся на это мое замечание. — Спокойной ночи.

Только теперь я окончательно закрыла дверь и облегченно выдохнула. Шаги в коридоре послышались не сразу. Видно, британец стоял ещё некоторое время, размышляя о чем-то или прокручивая в голове всю нашу беседу. Впервые с момента нашей первой встречи я подумала о том, что он не вызывает у меня отвращения или других негативных эмоций. Возможно, он не так уж и плох, как я думала раньше. Но я могу и ошибаться.

Этой ночью я плохо спала. Всё время невольно прислушивалась к звукам за стеной, вздрагивала от каждого шага этажом выше. Зато, как только провалилась в сон, то даже не услышала звонка будильника утром. А когда проснулась, то уже опоздала на работу на целый час! Пока собиралась, добралась до Подземелья, опоздала уже на два часа. Смена была в самом разгаре. Пока я шла по коридорчикам, слышала обрывки разных сцен, жуткой музыки, крики испуганных ранних посетителей и их облегченный смех.

В комнате отдыха я никого не встретила. Конечно, ведь все уже давно на своих рабочих местах! А раз уж я всё равно опоздала, значит, торопиться мне уже тоже некуда. Разве не так? Именно так, решила я. Неспешно бросила сумку на диван, стала снимать с себя пальто, разматывать шарф, окидывая комнату равнодушным взглядом. Стала прохаживаться из стороны в сторону, в который раз обратила внимание на фотографии на стене. Мне нравилось смотреть на эти фото. Труппа выглядела на них такой счастливой! Здесь они отмечали день рождения Доминика. Пия держит праздничный пирог со свечами, внимательно следя за их сохранностью, сам именинник весело улыбается, совсем как ребенок. Вокруг стояли и другие актеры, пели традиционную песню и хлопали в ладоши. На другой фотографии они окружили какого-то популярного немецкого певца, решившего посетить их музей. На этой фотографии я даже узнала Хеллен, которая играла роль медсестры до того, как уволилась, и Элисабет, «девушку на побегушках», которая здесь выглядела очень даже счастливой и совсем не неопрятной. Следующее фото было более старое. На нем ребята выстроились в три ряда, а посередине стоял мистер Глёкнер, с гордостью держа в руках какой-то сертификат. Клаус Хохберг, сверкая лысиной и белоснежной улыбкой, держал в руках такой же блестящий кубок размером с ладошку. На этом же снимке была и Ханна, ей было не больше семнадцати здесь. Рядом с ней стоял Генри Штибер в смешном парике и Леннарт, волосы которого были собраны в пучок, а гладко выбритый Гётц (таким я даже не сразу его узнала) подставил ему рожки. Кроме того, на этом фото был ещё один молодой человек, лица которого я никак не могла узнать. Улыбчивый, с темными волосами до самых плеч, он стоял чуть ли не в обнимку с Пией Пфафф.

Я так сосредоточенно вглядывалась в этот снимок, что не услышала, как в комнату вошла Ханна. Когда же она коснулась моего плеча, я сильно вздрогнула и обернулась.

— Извини, я не хотела тебя напугать, — улыбнулась подруга. — Всё в порядке? Ты опоздала. Я начала переживать и пришла сюда за телефоном, чтобы позвонить тебе. Что-то случилось?

— Нет, ничего. Ханна, кто этот человек на фото? — я указала на улыбчивого длинноволосого брюнета. Подруга улыбнулась.

— О, это же Маркус! Раньше он подменял Клауса Хохберга, играл сумасшедшего из Цухтхауса. Он прекрасный актер! Жаль, что всё так вышло.

— Как вышло?

— Стало ясно, что многие наши посетители приходят в Подземелье для того, чтобы увидеть превосходную игру Клауса. Его любят, узнают на улицах. А Маркуса никто не знал. Отец предложил ему другую роль, как раз ту, которую сейчас исполняешь ты. Он выбегал на балкон в подземном канале и пугал людей своими криками. Ему это жутко не понравилось, но он согласился. Однажды он выбежал на балкон и вдруг почему-то поскользнулся. Он упал в воду и чудом не утонул! Мы думали, Маркус сразу уйдет, но он остался. С тех пор он стал вести себя как-то странно. Только мы не сразу поняли, что что-то не так. Он мог выйти без костюма, мог просто не прийти, выбежать слишком поздно или, наоборот, слишком рано, когда туристов ещё нет, он уже отыгрывает свой номер, хотя его, конечно, никто не видит. Однажды он стал выкрикивать ругательства и какие-то неприличности, чем жутко смутил туристов. Как-то в обеденное время он увидел Гётца спящим на диване в комнате отдыха и вдруг накинулся на него, стал бить, мужчины с трудом их разняли. Последней каплей стал тот случай, когда Маркус ворвался в локацию Цухтхауса, когда представление Клауса Хохберга было в самом разгаре, стал вести себя совершенно неадекватно, кричал что-то, смеялся, а потом упал и начал плакать. Тогда мы точно поняли, что у него не всё в порядке с головой, и отец его уволил. Для бедняги это стало сильнейшим ударом. Пия, кажется, говорила, что буквально на следующий день после этого его забрали в сумасшедший дом. Страшно подумать, что это всё из-за того падения с балкона. Быть может, если бы тогда мы не отдали ему эту роль, всё было бы иначе...

Пока Ханна рассказывала эту историю, у меня ком подходил к горлу. В голове звучала смесь голосов, которые сливались в один: «Сумасшедший, сумасшедший, сумасшедший...», слова Лесли, которая несколько раз прошлой ночью сказала мне: «А среди актеров нет сумасшедших? Я не понимаю, какой адекватный человек станет вытворять такие ужасы!.. Заодно проверь, всё ли в порядке у Гюнтера с умом! Всякое бывает...». С самого начала я повторяла: «Только безумец способен на такое. В его поступках нет никакой логики! Он, должно быть, просто сумасшедший!», мы все только и говорили об этом.

— Господи, Ханна... — я покачала головой. — Мы все были правы. Всё это время мы все были правы.

— О чем ты говоришь? — удивилась девушка. Она снова перевела взгляд на фотографию, потом на меня, и глаза её расширились от удивления. — Нет... Нет-нет, Джулия, он заперт в психиатрической клинике, он не может быть Чумным доктором!

— Мы немедленно должны выяснить о судьбе Маркуса. Где Пия? Она знает, в какую клинику он попал?

— Я не знаю... — растерянно пробормотала Ханна, опустив взгляд. Она не могла поверить в то, что нашим злодеем был человек, про которого все забыли.

— Бежим, Ханна, скорее! — я схватила приятельницу за руку, выбежала в коридор и чуть не столкнулась с Леннартом, который как раз бежал к нам.

Выглядел он неважно: бледный, какой-то нервный, с растрепанными волосами. Пират внимательно взглянул на Ханну и протянул ей листок бумаги.

— Я нашел это у себя в локации, прямо во время своего выступления. Я не понимаю, что это значит. Может быть, вы поймете? У меня плохое предчувствие.

Следом за Леннартом появился Доминик. Услышав эту новость, он тоже принял серьезный вид и уставился в протянутый листок бумаги.

«Последняя ария ужасна — теряя воздух от волнения, ломаешь сцену и кости»

— Звучит плохо, — Доминик поморщился. Ханна вместе с Леннартом уставились на меня, ожидая вердикта.

— Не смотрите на меня так! — воскликнула я. — Я не Шерлок Холмс и не Нэнси Дрю. Я даже не профессиональный детектив, я просто любитель!

— Джулия! — Ханна умоляюще смотрела на меня. — Разгадай этот шифр. Нужно покончить с Чумным доктором раз и навсегда.

У меня тряслись руки, и я никак не могла остановить эту дрожь. Эта потеря самоконтроля беспокоила меня даже больше, чем сама записка. Что со мной происходит? «Не впадай в отчаяние, Джулия! Когда ты это делаешь, у тебя всё валится из рук», — снова прозвучал в голове голос Лесли. Я встряхнула головой и постаралась глубоко вздохнуть, затем взглянула на всех присутствующих.

— Так. Ханна, ты отправляйся к Пие и узнай у неё про Маркуса. Найдите телефон той клиники и узнайте, что случилось с этим парнем. А ты, Леннарт, дозвонись до детектива Аарона Уэйта и расскажи о записке. Попроси его приехать.

— Мистера Уэйта? — удивилась Ханна.

— Да. Он может нам помочь, я в этом уверена.

В коридоре послышались шаги, а затем раздался недовольный голос Элисабет:

— Что это за собрание? Вы вообще в курсе, что новая группа туристов уже пришла? Они уже в пути, между прочим. Вы как собираетесь выкручиваться?! Вы же не успеете! Немедленно разошлись по местам, иначе я каждого оштрафую так, что вы это на всю жизнь запомните!

Мы вчетвером коротко переглянулись и разошлись по разным сторонам коридора. Мы с Домиником шли в одну сторону.

— Как ты думаешь, Доминик, о чем идет речь? — поинтересовалась я у молодого человека. Когда он был серьезен, то выдавал здравые мысли, это я уже поняла.

— Кости ломают в комнате пыток. Но в пиратской таверне Генри поет песню. Об этой арии идет речь? Очень странно.

— Доминик, отправляйся в комнату пыток, к Йонасу Альбрехту и внимательнейшим образом осмотри все его орудия и клетку. А я пойду к Генри. Если ты ничего не обнаружишь, то лучше вообще закрыть эту локацию. Мы не должны рисковать, это слишком опасно. Я поступлю так же. Договорились?

— Договорились, — кивнул молодой человек, и мы разошлись по своим местам.

Когда я добралась до своего рабочего места, меня радостно поприветствовал Генри. Он понятия не имел о готовящемся спектакле Чумного доктора, а я не стала пугать его раньше времени. Что-то не давало мне покое, и кошки скребли на душе от какого-то дурного предчувствия. Я достала записку и ещё раз её перечитала. В это время Генри напевал свою пиратскую песню, и я невольно прислушалась, а затем снова взглянула на напечатанный текст.

Нет, мы ошиблись. Этот врачеватель чумы не мог назвать песенку Генри арией. И наша таверна никак не связана со сломанными костями, скорее это похоже на комнату пыток. Но эта строчка — «теряя воздух от волнения», имеет ли она какое-то значение?

И вдруг меня точно током ударило. Глупая, какая же я глупая, ведь это было очевидно с самого начала! Почему мы сразу не поняли? Речь идет про самый последний эпизод путешествия — комнату с виселицами. И когда я это осознала, у меня внутри всё похолодело. И я побежала со всех ног туда, не слыша удивленных восклицаний Генри Штибера. В коридоре я чуть не столкнулась с Элисабет, которая собиралась снова возмутиться, но не успела.

— Кто сейчас на виселицах?

— Пока никто, но через минуту там будет небольшая группа американцев, их набралось всего пять человек. А почему ты...

— Нужно немедленно закрыть эту локацию! — перебила я. — Сейчас же, пока никто не пострадал.

— Что ты такое говоришь? — нахмурилась Элисабет.

— Скорее, пожалуйста! Чумной доктор...

— Что за глупости! Кто верит в эти сказки с доктором? Перестань заниматься ерундой и вернись на рабочее место. Я не собираюсь из-за этих шуток обрывать экскурсию туристов!

Я стояла и ловила ртом воздух, потому что я не знала, что ещё можно сказать, как мне убедить эту странную женщину в том, что люди в опасности, и как может она не знать о том, что происходит в Подземелье?

В одном из залов послышался стук дверей, и я побежала туда, игнорируя замечание Элисабет. Когда я очутилась в комнате с поднимающимся механизмом, напоминающим лифт, и виселицами, то замерла в ужасе. Группа американских туристов уже были подняты, и палач надевал каждому на шею петлю, как это и было положено.

— Остановитесь! — закричала я. — Перестаньте! Остановите это!

Никто не послушал меня. Все по-прежнему считали это частью шоу, даже палач не пошевелился, как будто я каждый день забегала к нему в локацию и делала это точно по сценарию. У меня ослабли ноги, и я почувствовала себя такой беспомощной и жалкой, что хотелось плакать. Я больше не знала как мне поступить.

Палач нажал на рычаг, и платформа резко опустилась, так, что американцы с криками упали на мягкое покрытие вместе с бутафорскими веревками. Но вдруг палач закричал — живой человек остался в подвешенном состоянии, вцепившись руками в веревку и с искаженным от ужаса лицом.