Русфея. Прелестное создание

— Я рад, что ты пахнешь практически как человек. Яркие же запахи сбивают с толку, а это не есть хорошо. Порой изрядно бесит фейское присутствие рядом. С тобой же всё иначе. Ты меня не раздражаешь.

— О как! Полагаю, это был своеобразный комплимент? Позволю себе предположить, единственный за всю твою жизнь? — Насмешливо выгибаю бровь.

— Не единственный. Я со всеми бываю честен. — В глазах серьезность, на губах кривая, едва уловимая ухмылка.

Вот гад! Нет бы сказать, дескать да, это комплимент, и сделать приятное девушке. Но он и тут проявил свою холодность и черствость.

— Честен, говоришь? Ну-ну.

— Что это за ухмылка такая на твоем лице? Сомневаешься?

— Не-е-ет, — тяну, наматывая на палец розовый локон, и с преувеличенным равнодушием продолжаю: — Даже Господь Бог, бывает, обманывает и не оправдывает надежд, но ты, вижу, выше него по духу и по разуму. Идеальная ему замена. Прямо даже жаль, что мы молимся не тебе.

— А ты молишься? — скепсис вкупе с удивлением.

Серьезно? Это единственное, что его зацепило? Невыносимо хочется закатить глаза, а потом прибить этого робота, который даже иронию оценить не в состоянии.

— Угу, — отвернувшись, закрыв глаза, скорчив рожицу, а потом спокойно вернув внимание на мужчину. — И где твои ребята? Их тут нет. — Широким жестом простираю руки, остановившись возле статуи французского офицера.

— Мэтью, впусти нас, — ровным голосом просит вампир, скосив на меня снисходительный взгляд.

И в ту же секунду у фонтана возникают три силуэта, с каждым мгновением принимающих более четкие очертания и ясность. Вот он, отвод глаз в действии. Передо мной во всей красе предстают вампиры: кто-то вальяжно сидит на бордюре, кто-то, сложив руки за спиной, стоит мрачной стеной, а кто-то в ажурных чулках и высоких шпильках стоит на этом самом бордюре в позе модели.

— Корделия, дорогая моя, а я тебя так заждался! Признаюсь тебе честно, скучал, не то слово! — Вэнс вскакивает и мигом оказывается передо мной, заключает в дружеские объятия.

— И я тебя рада видеть, — усмехаюсь добродушно, а затем, отстранившись, обращаюсь к девушке: — Адалин, а тебе удобно будет на таких-то шпильках?

— Люблю красивую обувь, — отзывается она со сдержанной улыбкой, не забыв скользнуть своим придирчивым взглядом и по моей обуви. Да, на мне очередная пара тяжелых черных ботинок со шнурками. Вот такая я, со своими вкусами и предпочтениями. — Да и для вампиров не бывает никаких препятствий в передвижениях. Нам всё равно, во что одеваться, это на скорость и ловкость не влияет, так ведь, Аарон?

— Соглашусь с Корделией, — с мрачным лицом окинув внешний вид своей бывшей, заключает ректор. — Это тебе не показ мод, Адалин.

— А раньше тебе нравилось, — с демонстративной элегантностью спустившись с камня, замечает вампирша.

Но Андро... или всё же называть его Аароном? Ох, я запуталась в своей ненависти к нему. Бесит меня ОН, а от выбора страдаю Я.

В общем, Аарон намеренно проигнорировал замечание девушки и всё свое внимание обратил на черноволосого симпатичного мужчину, чьи глаза светятся изумрудом, но вот тепла в них нет, есть мрачный холод, от которого мурашки по коже и волоски на затылке дыбом встают. Я считала Аарона мрачным, но этот экземпляр совершенно точно его затмил.

— Аарон, — приветственно кивает брюнет. — Рад тебя видеть.

— Кузен, к чему это лицемерие? Будем честны, никто из нас двоих не рад друг другу.

— Я попросил прощения, — скривившись. — Что ты еще хочешь от меня услышать?

— Вэнс, а что происходит? — В поисках ответов обращаюсь к другу Аарона.

— Корделия, не бери в голову. Парни в очередной раз поссорились, — беззаботно отмахивается блондин, но озабоченность на его лице говорит, что не так всё просто. — Парни, хватит буравить друг друга. Нас ждет веселое приключение в лабиринтах старого города. А также уникальные достопримечательности, доступ к которым простым смертным закрыт! Просьба туристов не отставать! — Оптимистично настроенный на поход, Вэнс первым выдвигается в путь, проникает в уже открытую арку. Не теряя времени, спускаюсь следом. А судя по внезапно появившемуся теплому свету, озарившему каменные стены и ступеньки под ногами, за мной тут же последовала Адалин.

— Спасибо, Адалин, — негромко роняю я, зная, что та услышит.

— Не благодари, для меня это пустяки, — немного раздраженный, недоброжелательный тон. Что я ей сделала, интересно? Почему у нее такая реакция на меня?

Как только оказываемся внизу, подземный проход в разы увеличивается вширь, настолько, что мы впятером свободно можем поместиться в ряд. Но отчего-то Аарон по-прежнему идет позади всех, замыкая нашу компанию. Через минуту, постепенно замедлив шаг и поравнявшись с ним, Адалин предпринимает попытку поговорить с мужчиной.

— Зачем ты каждый раз убираешь мой глушитель? — с глубочайшей досадой. — Я пытаюсь с тобой поговорить!

— Твой глушитель — одно название, его перебьет даже Вэнс. А насчет разговора — забудь, ты мне ничего нового не скажешь.

— Да тебе, Андро, всегда было плевать на меня! Ты бесчувственная глыба льда, у которого вместо сердце проклятый титановый булыжник! — в сердцах восклицает Адалин.

— Кстати, соглашусь, — выразительно махнув указательным пальцем в воздухе, негромко вставляю я и свое слово. Но девушку мое мнение совершенно не интересует, продолжает выяснять отношения, которых уже, увы, не спасти. На что надеется? Видно же, что нет у вас будущего, дорогуша. Зачем зря сотрясать воздух, унижаться перед мужчиной, который даже проявить обыкновенную участливость и сочувствие не способен? По нему прекрасно видно, что теплых чувств он к тебе не испытывает. Если они и были когда-то, сейчас их совершенно точно нет, чувства ваши сошли до нулевой отметки. Безвозвратно. Признай это, Адалин, и живи дальше. Мне тоже пришлось это прожить, пережить и оставить этот клубок боли на том перекрестке дорог, откуда я свернула и двинулась в правильное направление, туда, где того человека, что причинил мне страдания, больше нет. Набраться храбрости и повторно — на сей раз в обратную сторону — пересечь барьер, разделяющий вас, сложно, но возможно. Больно, но реально.

Аарон резко останавливается, и все, заметив это, тут же следуют его примеру.

— Адалин, хватит устраивать это дешевое представление! — С холодной решимостью. — Не я запрыгнул в койку к моему брату!

Вот это поворот! Мазнув хмурым взглядом по невозмутимому лицу Мэтью, смотрю на девушку уже иным взглядом. Вот дрянь! Как же я не терплю неверных, кто бы знал!

Должно быть, она не рассчитывала, что бывший осмелится объявить причину их размолвки во всеуслышание и тем самым выставит их отношения напоказ. Ведь не такой он вампир, чтобы трепаться по поводу и без. Обычно и лишнее слово не вытянешь, предельно немногословен, всё по существу, всё как должно, и ни слова больше. А тут... что могу сказать, удивил. И не только меня. Адалин резко застывает с возмущенным лицом, а затем, смутившись, мимолетно проходится по нашим серьезным, где-то осуждающим лицам, в итоге задерживается на мне и, брякнув прямо мне в лицо "идите все к черту, пусть ваша мелкая сама себе свет создает, а я ухожу", разворачивается и стремительно уходит, буквально за секунду и след ее простыл.

Скрестив на груди руки, многозначительно выгибаю бровь, зная, что Аарон отлично видит меня в темноте.

— Тихой и скромной, значит, нужно мне быть, мистер ректор?

А ты на свою девушку смотрел, когда в отношения с ней вступал?! Выскочка наглая и хамка! И после всего тебя еще я чем-то не устраиваю?! У меня просто нет слов! Да она же неадекватная! Взрывная, капризная и резкая! Что он в ней нашел?!

— Корделия, — предупредительно встревает между нами Вэнс. — Не надо, ему и так хреново.

Как жаль, что я не вижу в темноте и не могу прочитать эмоции на мужском лице. Неужели он в самом деле выглядит несчастным? Все бы отдала, чтобы в эту самую секунду во всех деталях рассмотреть его лицо. И фонарь я не взяла, как мне вообще теперь ориентироваться тут? Закусив губу, беспомощно оглядываюсь в темноте.

— Я в порядке, Вэнс, — голос спокойный и ничего не выражающий. — Корделия, возьми меня за руку. Я видел, фонарь ты свой не брала.

— Что? — потрясенно выдыхаю я, огорошенная спонтанным предложением. Слышу, чувствую мужское дыхание у левого виска. Когда только успел приблизиться?

— Руку, говорю, дай, — нетерпеливо повторяет он и слегка грубовато хватает мою кисть, решительно дергает вперед. — Идемте уже, что встали? — это уже не мне, а остальным двум агентам, которые, похоже, тоже немного опешили от несвойственного Аарону поведения, и потому с опозданием сорвались с места.

Кажется, улыбаюсь, не могу понять, что происходит и почему моя рука в его руке греется словно солнышком, почему даже простое прикосновение, кожа к коже, будоражит внутренние струны и горячие клавиши сигнальных рецепторов, громко оповещающих о странностях, происходящих в моем организме.

Глава 29. Запретная любовь

— Кхм, я конечно понимаю, что вам обоим нравится держаться за руки, — весело замечает Вэнс, догнав нас и пристроившись по правую руку от меня. — И что вы оба шокированы поведением одной знакомой нам всем особы, но не стоит забывать, зачем мы здесь. Тебе, Корделия, в любом случае в темноте делать нечего. Думаю ты, Аарон, это и сам понимаешь. — Уверена, он бросает в друга лукавый, многозначительный взгляд, который я в силу обстоятельств видеть не могу. — Корделии нужен фонарь, а он у меня, представьте, имеется. — И в полной темноте ощущаю, как вампир, ухмыляясь, вручает мне цилиндрическую рукоять осветительного прибора.

— Друг, а ты не мог сразу сказать, что взял его? — с негодованием уточняет ректор, едва не рыча, и отпускает мою руку, как только я нажимаю кнопку включателя на фонарике.

Что за чертовщина?! Опять холодно стало.

— Прости, не успел, ты опередил меня со своим... нестандартным предложением. — Глаза его смеются, глядя на помрачневшего друга.

— Спасибо, Вэнс, — немного замявшись, говорю я и направляю луч света на стены в поисках какой-либо необычной местной экзотики. В конце концов должно же быть что-то, что указывало бы на дверь. — Ты очень предусмотрительный.

— Корделия, дорогая, не стоит благодарностей, я взял его специально для тебя. Думал, а вдруг пригодится?

— Так, ребята, сейчас внимательно всё осматриваем, не упускаем ни единой детали. Полагаемся не на скорость, а на внимательность, поэтому идем не спеша, изучая каждый квадратный сантиметр.

Командный голос Аарона заставляет агентов собраться, взбодриться и начать действовать: разглядывать стены на наличие различного рода диковинных механизмов, посредством которых мы откроем наконец завесу тайны — где все-таки прячется наш искомый субъект, где установленная вражеская база, где главарь держит детей.

Спустя час блужданий по сумеречному лабиринту, за который мы успели дважды разойтись на развилках и вновь воссоединиться, меня привлекают два торчащих из стены неровных камня, глубина погружения в каменные бугристые плиты которых нельзя назвать одинаковой. С виду ничего особенного, однако внутри появляется острое чувство, что это оно, то самое.

— Я кое-что нашла, — сообщаю коллегам, указывая на свою находку.

— Я тоже, — почти одновременно со мной сообщает Мэтью, встав лицом к противоположной стене, прямо напротив того места, где остановилась я.

Не сговариваясь, Аарон подходит ко мне, Вэнс — к мрачнейшему из агентов. Подозреваю, моему преподавателю претит лишний раз говорить с тем, кто бессовестно забрал его девушку. Потому из двух зол он выбрал наименее раздражающее его психику. И как выяснилось, это я.

Ректор молча исследует камни, сосредоточенно вглядываясь в каждый из них, трогает их, щупает, надавливает, но всё без толку.

— Может, здесь какой-то код. Например, нужно надавить три раза один камень, два раза второй, — предлагаю я варианты.

— Нет, ни один не уходит внутрь, — хмурится, плотно сжимает губы, задумчиво сверля стену, запускает пальцы своей широкой ладони в темные чуть волнистые волосы, и этот, казалось бы, обычный, ничем не примечательный жест на целых три бесконечные секунды завораживает мой взгляд. Яркой фотографией, полной сочных красок, крепко оседает в памяти, грозя в будущем появляться назойливой картинкой, едва сомкнешь веки, тогда, когда совсем не ждешь, когда утомленная дневной суетой, ночью приготовишься ко сну и... ведь не сможешь заснуть.

Да что это такое? Ну не могла же я в него влюбиться — абсурд какой! Симпатичный, сильный, бесстрашный, волевой, решительный, твердый... И невозможный! Делла, не следует забывать об этом! Этот мужчина безжалостный! У него сердце иначе функционирует, оно — ледяное — просто меня всю разобьет вдребезги, если я позволю любви вновь пустить корни в мое хрупкое русалочье сердце.

Нельзя подобное допустить, нельзя впускать этого мужчину в свою душу. Нельзя и потому, что это запрещено законом. Я и так на тонкой веревочку вишу, а тут еще и это...

— Что с тобой?

— А? — прихожу в себя, подняв опущенный было взгляд на Аарона, что неотрывно следит за моим выражением лица, в котором, вероятно, от начала и до конца отразился весь спектр моего эмоционального диалога с самой собой.

Бред! То, что я чувствую, — один сплошной бред. Игра воображения. Или что-то в этом духе. Все эти новые открытия не могут быть правдой, просто не могут.

— С тобой что-то не так. Ты же не собираешься снова падать в бессознательную кому?

— Не переживай, тебе хлопот больше не доставлю, — язвлю я, наконец набравшись духовных сил, чтобы вернуться к подозрительным камням. — Значит, говоришь, ни на дюйм внутрь не погружаются. — И решительно, преисполнившись беспочвенной злобы, толкаю один из них. Тот, что мы с вампиром воочию можем наблюдать, уходит вглубь легко и быстро, без единого сопротивления.

— Как ты это сделала?

— Не знаю, — дернув плечом, шепчу .

В то же самое время камень резко принимает свое первоначальное положение, едва я убираю руку, и вампир предпринимает очередную попытку сдвинуть непредсказуемый механизм.

— И что за хрень? — не перестает удивляться он, когда его попытка не увенчалась успехом. — Попробуй снова, — велит мне, словно это мое волшебное касание приводит камень в движение. Словно это сугубо моя прерогатива.

— Ладно.

Пробую — и ничего.

— Не выходит, — вторю мысли вслух.

— Ты только что смогла его сдвинуть, — поражаясь логике вещей. — Ничего не понимаю.

— Эй, ребят, — зовет нас Вэнс. — У нас тут какая-то херня происходит. Камни — то внутрь, то стоят на месте, не шелохнутся. А у вас что?

— Вэнс, а сколько камней там у вас? — Кажется, до меня медленно начинает доходить смысл этого таинственного устройства.

— Два, а что?

— И у нас два. — Аарон начинает размышлять, а у меня уже готово первое более-менее логичное предположение.

Выхватив круглым лучом участок противоположной стены, в котором спрятано два уже знакомых на вид грязно-бурых камня, медленно подхожу и становлюсь рядом с Вэнсом и Мэтью.

— Что-то заметила? — спрашивает наблюдательный блондин, едва видит мою хмурую сосредоточенность.

— Да. — Не проходит и секунды, как ощущаю за спиной присутствие Аарона, но значение этому не придаю, ибо сила воли — это наше всё. — Вэнс, нажми-ка левый камень. — (Нажимает, но результата нет.) — Хорошо, теперь правый. — (Камень погружается внутрь, поравнявшись с плоскостью всей стены.) — Отлично. Руку держи на камне, не убирай. Теперь снова левый.

Ничего не выходит, и правый встает на место.

— Черт! Говорю же, фигня какая-то.

— Корделия, что ты делаешь? — Склонившись ко мне, интересуется босс нашей операции.

— Ищу закономерность, — поясняю, ощущая горячее дыхание за спиной, прямо в ухо, и, невольно прочистив горло, вновь обращаюсь к блондину. — Вэнс, еще раз правый. А ты, Аарон, вернись, пожалуйста, назад к нашей стене и нажми, скажем... левый. Для начала.

— Полагаю, ты знаешь, что делаешь, — с этими словами ректор отходит от меня к противоположной стене, выполняет обговоренное, но опять мимо.

— Короче, господа агенты, я поняла закономерность. Сначала Вэнс нажимает правый, потом Аарон — тоже правый, затем снова Вэнс — уже оставшийся левый, ну и следовательно, заканчивает цепочку Аарон.

— Так просто? — звучит скептическое от Мэтью.

— Ну раз так просто, попробовал бы и сам догадаться, — высказывается в защиту моего интеллекта Вэнс, выразительно вздернув бровь.

— Нет, парни, всё не так просто, — вздыхаю я. — Это одна из наиболее вероятных простых комбинаций. Тот, кто создавал эту конструкцию, мог придумать кодовый замок намного хитрее и сложнее. Будем надеяться, что это не так и что он сжалился над потенциальными гостями.

— Кто вообще додумался до такой херни? — ворчит Вэнс, приступая к задаче.

— Кто-кто, строители прошлых столетий, — отвечаю я, пересекая проход и двигаясь к Аарону, который уже успел совершить первые требуемые манипуляции.

— Всё, Аарон, твоя очередь, — передает эстафету его друг.

— Думаешь, сработает? — негромко спрашивает ректор, просто пока невесомо, без давления, коснувшись кистью холодной породы и повернувшись лицом ко мне.

— Нажми, и узнаешь, — шепчу, глядя ему в глаза.

Еще какой-то миг мужчина смотрит в мое лицо, точно с такой же глубиной и таинственной подоплекой. Темный занавес очей не позволяет нырнуть глубже в этот мрачный океан и постичь его истинные эмоции, истинную суть его скрытых намерений. Закрытый, обособленный. Но вместе с тем ясно осознаю, что есть нечто, что он скрывает от меня. Что это, Аарон? Что ты так упорно не договариваешь?

— Ребята, нажимайте уже, ну! — нетерпеливо бросает Вэнс. — Сколько можно в гляделки играть!

И как по команде мы с вампиром оба оборачиваемся к стене: я застываю в ожидании чуда, Аарон запускает последний механизм.

— Черт! Вот это да! — Удивление сменяется восхищением, но при этом Вэнс не забывает принять боевую стойку.

— Корделия, назад! — рявкает Аарон, одной рукой заводя меня за спину.

А я, едва воочию воззрев, как в обеих стенах, потрескивая, дрожа, испуская ослепительный свет сквозь потревоженные запечатанные щели, медленно и натужно раскрываются каменные плиты, слегка оторопела и не сразу сообразила, опомнилась, только стоя за широкой вампирской спиной.

— Разделяемся, — дает указания наш босс. — Вэнс, ты с Мэтью вправо, мы с Корделией влево. Я вперед. Корделия, охраняй мой тыл, — приказывает Аарон и ныряет в светлый просторный коридор, без дверей, окон и любых других опознавательных знаков. Светло-серые стены, потолки, пол — всё ровное, чистое и рукотворно-идеальное.

— Куда теперь? — Напряженная и взволнованная, я тихонько шагаю за мужчиной, и не думая отставать.

— Пойдем направо.

— Хорошо.

Примерно через сорок секунд быстрой ходьбы в поле зрения попадает первая дверь. Недолго думая, Аарон тянет его на себя, но та не поддается. Тогда он решает воспользоваться своей силой и одним точным ударом сбивает дверное полотно с петель, деревянная груда хлама отлетает еще на два метра, приземлившись возле ног какого-то подростка.

— Кто вы такие? — Хмурый парнишка лет пятнадцати, настроенный весьма серьезно, кидает в нас, в непрошеных гостей, огненные мини-факелы. Фей огня, маленькая копия Феликса, тотчас осознаю я и молниеносно выставляю руку вперед, чтобы предупредить атаку.

В то время как я порами воды — но для всех, естественно, ветром — тушу пламенные снаряды, мой напарник в одно мгновение достигает "врага" и, оказавшись позади, рывком захватывает маленькие руки, грубо заводит за спину мальчика.

— А-а! Больно!

— А если бы ты попал в нас, думаешь, нам бы не было больно?!— Вампир рычит мальчику прямо в ухо.

— Аарон, отпусти его. Он так больше не станет делать, не так ли? — выразительно смотря в карие глаза, подхожу ближе.

Когда Даркнесс лишь немного ослабляет мертвую хватку, замечания не делаю, ибо вампир осторожничает, оно и понятно.

— Как тебя зовут? — спрашиваю мягко.

— И давно ты здесь? — добавляет Аарон, наплевав на вежливый тон.

— Не знаю, — набычившись, проговаривает недовольно. — А зовут меня Саймон.

— Вот ведь мода пошла фей называть людскими именами, — бормочет ректор под нос.

— Подожди, ты что-то имеешь против? — сложив руки на груди, спрашиваю я с вызовом. — Меня так-то тоже Корделией назвали. Тебе что, не нравится? Вообще-то твое имя тоже среди людей распространено. Так что нечего тут недовольство выказывать.

— Корделия, ты случаем умом не помешалась? Мы серьезно будем это в данный момент обсуждать?

Вдумавшись в свои же слова, удивляюсь:

— Что-то и правда на меня не похоже.

— Вот именно, еще не хватало твою глупость выслушивать.

— Сам ты идиот, понял?!

— Успокойся, Корделия. Раньше ты была более сдержанней.

Вот опять! Он выводит меня из себя! Но с какой стати я ведусь на провокации... которых... в принципе и нет. Аарон же всегда так разговаривает со мной.

Черт! Это вампир, пускающий волны ненависти!

— Тут вампир раздора! — с раздражением бросаю я и оглядываюсь в поисках засранца. — Это он мутит воду!

— Дьявол! — ругнувшись. — Следовало догадаться. Ты что-нибудь знаешь? — Хватает фея за шкирку.

— А почему на тебя не действует? — негодуя от несправедливости, начинаю рыскать по помещению. Злая и крайне взбешенная тем, что какой-то наглец, еще один недоразвитый сопляк, решает за меня, на кого мне злиться, а на кого нет, сметаю всё на своем пути, легким пасом кисти взметая все в воздух, швыряя предметы в стены, нисколько не щадя их целостность.

— Я вампир, Корделия, — объясняет мой напарник, — сильный вампир. На мне ни единое вампирское воздействие не работает.

Вот везет же! Хотя с другой стороны, мое воздействие на тебе очень даже хорошо работает! Прямо превосходно!

У всех есть свои слабости, их только нужно найти. Жаль, что ты, Аарон, не знаешь о своих.

— Юлен, не выходи! — кричит между тем Саймон, защищая дружка.

— А ну заткнись, — цедит сквозь зубы, теряя терпение. — Смотри-ка, еще и прикрывает. Мы вас, может быть, спасти прибыли, а вы оборону, мелкие, держите.

— Мы не дадимся! Нас не так просто сломать!

— Где ты?! Выходи! — это уже мои собственные эмоции, так как вряд ли бы вампир стал обращать ненависть к самому себе.

Подбрасываю к потолку какой-то тяжелый металлический столик с прикованной к нему цепями стальной шкатулкой, в петлях которого висит замок, благополучно о нем забываю, двигаюсь к стенному шкафу, распахиваю створки и обнаруживаю девочку, испуганно сжавшуюся в клубок, прожигающую меня ненавистным взором красивых голубых глаз.

Образ маленькой, хрупкой на вид девчонки — сколько ей, четырнадцать хоть есть? — заставляет меня обуздать свой гнев и приберечь ненависть для кого-то другого, более враждебно настроенного.

— Не трогайте ее! — орет друг девочки, безуспешно вырываясь из крепких рук моего боевого товарища. — Вы получите ее только через мой труп, гады! Юлен, я люблю тебя, слышишь?! Я тебя никому не отдам!

Услышав откровенное признание юноши, задерживаю дыхание, потому как мое собственное сердце в ответ отзывается болью. Болью всех созданий, не имеющих право влюбиться в создание иного вида.

Опомнившись, резко оборачиваюсь к Аарону, чтобы понять, как на того подействовали слова мальчика. Смотрю на него и опять не могу распознать в его мимике сопричастность, есть ли она — эта солидарность, или всё же он такой же, как его отец, непримиримый и страстный противник любви между видами.

— Корделия, я всё понимаю, — Аарон всё прочитал в моих глазах, — но мы там, среди своих, не сможем скрыть это и допустить подобное нарушение закона.

— Они еще дети, любящие друг друга дети, — шепчу я, чувствуя, как на глаза выступают слезы. — Их нельзя разделять. Ты хоть понимаешь, какая эта редкость, чтобы фей в таком возрасте познал это прекрасное чувство?

— Они встретятся через четыре-пять лет в Академии, я тебе это обещаю, — неотрывно смотрит, серьезно.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — возвращаю ему его же слова, быстро отвернувшись, чтобы вампир не видел моих блестящих от слез глаз. — Юлен, дорогая, не нужно нас бояться. — Я присаживаюсь на корточки рядом с девочкой. — И твоему другу мы не навредим. Мы пришли, чтобы отвести вас к вашим родным семьям. Ваши родители долгие годы не находили себе места, искали вас, плакали по вам. Они по вам обоим скучали, — перевожу взор на парнишку.

— Они бросили нас! — обиженно выплевывает русоволосый фей.

— Нет, конечно нет, — мотаю головой, — они любят вас. Просто один ужасный вампир тайно выкрал из сотен самых разных семей сотню маленьких детей, среди которых, к сожалению, оказались и вы.

— Вы точно не плохие? — подает голос молчаливая девочка-вампир.

— Нет, — мягко улыбаюсь. — Но вот твой дар вселять в другие создания ненависть меня немного разозлил.

— Вы сделали больно Саймону. Я не могла оставаться в стороне. — Наконец она принимает храброе решение выйти из этого шкафа, и я тоже поднимаюсь, делая шаг в сторону и пропуская девочку. — Ого, это всё ты устроила? — Юлен потрясенно обводит оценивающим взглядом плод моих трудов. Впрочем, это плод и ее трудов, это же она вывела меня из себя.

— Я страшна в гневе, — коротко поясняю я.

Аккуратно перескакивая через вещи, она делает неуверенный шаг к Саймону, опасаясь моего коллегу.

— Не бойтесь. Расскажите нам всё, хорошо? Аарон, ты не мог бы отпустить парня?

Едва тот выполняет просьбу, дети сливаются в объятиях, намертво приклеившись друг к другу.

— Итак, ребята, начнем. — Найдя среди кипы разбросанной мебели стул, придав тому устойчивость, опускается в него и продолжает. — Почему вы двое изолированы от других детей?

— Потому что мы наглые и не поддаемся тупому внушению, как остальные, — отвечает ершистый парень, — по типу того, какие мы все особенные, избранные Всевышним. В эту лабуду верят лишь недалекие и умственно отсталые. А мы с Юлен не такие, да ведь? — легкая улыбка, теплый взгляд.

— Да, Саймон прав. Эта какая-то секта ненормальных.

— Откуда вы вообще знаете такое понятие, как секта? Ребят, вам сколько лет? — спрашиваю я.

— Мне шестнадцать, — отзывается фей.

— А мне пятнадцать, но я помню, как в три года меня отдали в лучшую вампирскую школу для особо одаренных, так называемых детей-гениев. У меня идеальная память, запоминаю всё, что вижу и слышу.

— Надо же, а мы с тобой похожи, — чуть грустно улыбаюсь. — У меня тоже фотографическая память. Порой как киноленту рассматриваю. И все чувства, испытанные ранее... — закусываю губу, — тоже.

— Это утомляет, — замечает девочка.

— Ты права. Иногда это очень больно. Не иметь возможности забывать. — Краем глаза отметив к себе странный интерес ректора, спешу закрыть эту душераздирающую тему. — Но вернемся к тебе. Значит, ты помнишь своих родителей? Их лица?

— Да, — скромно роняет она.

— Отлично. А ты, Саймон? Сможешь их узнать?

— Я смутно помню их, но думаю, что смогу.

— Еще один вопрос. — Аарон вздыхает, почесывая щетину на подбородке. — Как часто к вам заглядывает главный? И как он себя называет?

— Это два вопроса.

— Не умничай, парень. Отвечай. Мы не можем тут долго находиться.

— Называл себя Верховным. А приходил раз в неделю, чтобы сделать инъекции, — произносит с отвращением.

— Саймон, какие инъекции? — уточняю я, лопатками оперевшись в стену.

— А те, что ты разгромила. — Юлен указывает на перевернутый стол и его содержимое. — В том контейнере ампулы со странной жидкостью. После укола наши силы в сто крат уменьшаются. Саймон теряет свой огонь, я вампирскую мощь. Если бы не эти инъекции, давно бы мы отсюда выбрались. Моих сил на разрушение стены или двери просто не хватало.

— И когда очередная запланированная инъекция? — с подозрением интересуюсь, поскольку силы то у детей слегка прибавились.

— Сегодня.

— Превосходно! — комментирует Аарон, сжимая кулаки. — Так, Корделия, дальше не пойдем. Нужно этих двоих вывести целыми и невредимыми. А потом вернемся.

— Согласна.

— А их тут нет, — внезапно сообщает Саймон. — Другие вампиры и феи в другом месте.

— Кажется, я догадываюсь где.

— Там, куда пошли Вэнс и Мэтью. — И я умею складывать факты в одну большую картину. — Думаешь, справятся?

— Не могу быть уверен, но полагаюсь на их многолетний опыт и тренировки.

— Хорошо, тогда в Академию? Передадим детей Розалинде?

— Да, но сначала заберем ту гадость, что им кололи. — Аарон подходит к опрокинутому столу, ловко отрывает цепь и берет металлический контейнер. — А теперь идем. — Подгоняет детей к выходу, я замыкаю шеренгу на случай непредвиденных атак.

— Саймон, Юлен, а как вы питались всё это время? — интересуюсь, то и дело оглядываясь назад.

— Ну, сначала Верховный пытался заставить меня пить кровь Саймона, но после четырех недель голодовки он сдался и начал приносить мне пакеты с кровью. А Саймон...

— А мне он приносил запасы еды на неделю. Там среди бардака крошечный холодильник был, в углу лежал. Вот в нем и лежала моя еда.

— Ясно. Ну ничего, ваши родители вас нормально откормят, не будете напоминать худых скелетов.

— Ой, Корделия, вы же сами такая же худышка, как и я, — посмеивается Юлен.

— Нет, я не настолько худая, — усмехаюсь. — Аарон, слушай, я что, худая?

— Нормальная, — коротко, сухо и чисто по-мужски.

Цокаю, качая головой — мужчины, что с них взять? И что толстая не скажут — девушка может обидеться, и худой не назовешь — опять же обидится. Постойте-ка, а с каких пор эта безжалостная личность начала проявлять ко мне подобие милосердия и такта?

Пока я снова поражаюсь этому странному вампиру, он уже подходит к тому месту, откуда мы вошли.

— Тут рычаг, — замечаю я.

— Вижу.

— И закрыто.

— Не слепой, — терпеливо.

— Так потяни, — говорю очевидное.

— А я что делаю? — по-прежнему сохраняя терпение.

Дети тихонько хихикают, стоя чуть в сторонке.

— Не знаю, по-моему, испытываешь мое терпение, — пожимаю плечами.

— Корделия, это ты испытываешь мое терпение и действуешь мне на нервы.

— Ничего нового. Ты на меня злишься без повода, раздражаешься из-за мелочей. Всё как обычно. — С картинным равнодушием хлопаю глазками.

Аарон неожиданно усмехается.

— Да ты специально, — догадывается он, надавливая на рычаг и открывая проход. — Играешь со мной?

— Проверяю, насколько хватит твоей выдержки. — Достаю свой фонарик и ступаю за всеми в темноту. — Помнится, ты обещал ни слова плохого не произносить в мой адрес.

— Ты ненормальная.

— А вот это уже плохое слово. Оскорбление даже.

— С тобой вообще невозможно говорить.

— Аналогично.

***

— В общем, я тут подумала, проанализировала наш сегодняшний поход и кое-что заметила. Главарей-то двое.

Мы, четверо агентов, под куполом глушителя сидим за столом в кабинете Вэнса, обсуждаем случившееся. Внизу во всю играет клубная музыка, орет, танцует молодежь — люди, вампиры и феи.

— С чего ты это взяла? — Вэнс подается вперед, заинтересовавшись моей гипотезой.

— Ну смотрите сами. Одному с тем механизмом, найденным нами в подземелье, никак не справиться. Нужно как минимум двое. Две стены, широкий проход, постоянное удерживание камней, иначе заново начинать придется. Итого четыре руки требуется. Это во-первых. А во-вторых, Верховным называться наш первый главарь точно не станет. Это как-то пафосно. Скорее такое прозвище себе возьмет более молодой вампир, которому льстит его высокая должность. Допустим, он правая рука основного главаря, и гордо носит это звание, не забывая превозносить свои достоинства до небес.

— Немного шаткая гипотеза, — выказывает свое мнение Мэтью. — Непроверенная.

— Мэтью, я бы на твоем месте прислушался ко всему, что выдает этот прелестный ротик. — Вэнс с гордостью презентует мою интуицию, с широкой улыбкой простирая ко мне обе руки. — Наша умница и красавица еще ни разу не ошиблась.

— Вэнс, не стоит восхвалять то, что предсказать невозможно. Вероятность того, что я окажусь права, всегда равна лишь девяносто девяти процентам.

— Хорошо, Корделия. Твое предположение стоит дальнейших размышлений. — Аарон который раз ничего не имеет против моих идей, будто доверяет моему чутью. Приятно, черт возьми. — Но сейчас давайте вернемся к тому, что произошло после того, как мы с Корделией и двумя подростками покинули подземелье. Вэнс, Мэтью, как так случилось, что вы снова упустили нашего главаря? И где, черт подери, дети?

— Думаю, существует второй вход в бункер. — Мэтью, спокойно принимая недовольство брата, качается на ножке стула. — Как только механизм сработал, в их главный центр пришло оповещение, какой-то сигнал, что прибыли нежданные гости и что нужно немедленно сматывать оттуда.

— Согласен, но куда они двинулись? — Вэнс задумывается. — Не могли они выйти на поверхность незамеченными.

— Они не выходили.

— Да, брат, — соглашается Мэтью с Аароном, — они все еще там. Но в этом подземном городе дофига других потайных дверей, коридоров и помещений. Нужно их только найти. Но времени у нас немного. Потому что мы не знаем толком, куда ведут все двери, счет которым, на минуточку, неизвестен. Может, они уже давно на пути в другой город, а мы тут сидим, штаны протираем.

— Думаешь, есть возможность перемещаться под землей из города в город? — озадачивается Вэнс. — Понастроили, а нам теперь последствия расхлебывать!

— Не горячись, Вэнс, — успокаиваю я, кладя кисть поверх его, чем привлекаю к себе внимание своего преподавателя. Черные глаза тут же падают на наши руки. Я просто решила поддержать, что в этом такого? — Они не уйдут далеко, не оставят свое ценное снаряжение. Их центр обустроен здесь. Просто так они от всего накопленного годами не откажутся.

— Опять предположение, основанное на догадках, — делает мне замечание Мэтью.

— Но иных у нас нет, — снова поддержка от Аарона. Что с тобой, мужчина? Какой-то ты странный в последнее время. Я перестала тебя сильно раздражать? Привык ко мне? Или временное явление, которое рано или поздно превратится в ничто, и тогда я вновь почувствую на себе его раздражительное недовольство?

Образовавшуюся на короткий миг тишину разрывает телефонный звонок. И под серьезными вампирскими взглядами, обращенными в мою сторону, достаю свой айфон, нажимаю отбой, быстро печатаю сообщение, отправляю, жду, что ответит мама.

— Кто это? — С недоверием щурит на меня глаза.

— Аарон, это тебя не касается. Это вообще никого из вас не касается.

Приходит входящее сообщение от мамы, и я снова опускаю взор на экран телефона.

"Поздно уже. Ты домой собираешься? Или так и будешь всю ночь ловить своего вампира? Я волнуюсь, Делла!"

"Скоро буду. Уже еду."

— Так, господа агенты, дальше без меня. Мне пора. — Решительно поднимаюсь, чтобы уйти.

— Полночь только. Куда спешить? Или ты на свидание? Парень заждался? — подмигивает Вэнс.

Сама не знаю почему, но в этот момент бросаю взгляд на Аарона, в глазах которого собрались тучи, такие, что перед грозой бывают, смотрит на меня так пристально, хоть возьми и сама застрелись.

— Нет, Вэнс, парня у меня нет. И вообще нет рядом достойного. А приключений на свою голову я не ищу.

— Значит, ты у нас девушка серьезная? — (Моя молчаливая улыбка становится ему ответом.) — Эх, говорю же, была бы ты вампиром, я бы женился на тебе, — заявляет он с деланной обреченностью и печалью, на что Мэтью коротко усмехается, закатывая глаза к потолку.

Уходя на мгновение прислоняюсь щекой к ребру приоткрытой двери, молчу две секунды, глядя на парней, а затем тихо выговариваю:

— Вэнс, прости, но ты не в моем вкусе. — С легкой улыбкой мазнув на прощание по угрюмо-задумчивому лицу преподавателя, ухожу в глубокую ночь.