«Точка возврата»
Некоторые шаги совершаются на грани. Один лишний взгляд — и назад уже не вернуться.
⸻
Хогвартс просыпался медленно. Осенние листья шуршали под окнами, коридоры всё ещё были наполнены утренней прохладой. Аделина сидела в зале, поедая кашу и задумчиво мешая ложкой варенье.
Напротив — Гермиона. Глаза строго прищурены, губы поджаты.
— Ты снова с ним?
Аделина не сразу поняла, о ком речь.
Потом — кивок в сторону Слизеринского стола. Блейз. Спокойный. Идеально выпрямлен. Как всегда.
— Мы просто разговаривали, — тихо ответила она.
— Аделина, это не просто мальчик с другого факультета. Это Забини. Ты хоть знаешь, сколько о нём ходит слухов?
— Гермиона...
— Нет, дай сказать. Он умный, да. Он красивый — я не спорю. Но он опасный. Он закрыт. Он знает, что делает, когда смотрит на тебя.
Аделина опустила взгляд.
— А если я знаю, что делаю, когда смотрю на него?
Гермиона не ответила.
В коридоре.
Позже, после трансфигурации, она шла по пустому коридору. За углом — шаги.
Фред.
Улыбка на лице, мятая рубашка, в руках свиток, заляпанный чернилами.
— Эй, Роуз! Слышал, ты теперь Слизеринская принцесса?
— Очень смешно.
— Я серьёзно. Тебе стоит надеть изумрудное платье, вон, Забини уже тает.
Она хихикнула.
— Не тает он. Он вообще никогда не тает.
— А ты хочешь, чтобы растаял?
— Фред!-На что он подмигнул.
— Просто говорю — будь осторожна. В таких историях часто кто-то обжигается. Иногда оба.
Разговор с Гарри.
Позже, в библиотеке, она случайно услышала, как Гарри разговаривает с Роном:
— Я не доверяю ему. Ни на грамм. Он как змея — тихий, гладкий, а потом жалит.
— Забини? — уточнил Рон.
— Да. Мне не нравится, как он смотрит на Аделину.
Она тихо вышла. Слова, как капли, впитывались в сердце.
Вечер.
В спальне — тишина. Девочки давно спят.
Аделина разворачивает клочок пергамента, подброшенный под подушку:
«Если бы ты знала, как трудно тебя не трогать.»
Её пальцы дрогнули.
Она прижала бумагу к губам.
И вдруг — поняла, что сердце почему-то болит.
Утро. Конфликт с Пьюси:
На следующее утро она шла к Зельям, когда навстречу вышел Адриан Пьюси.
— Роуз, — скривился он. — Думаешь, если тебя трогает Забини, ты теперь неприкасаемая?
— Отвали, Пьюси.
— Мне просто интересно, как долго он будет тебя терпеть. Обычно он надоедает через пару недель.
— А ты просто жалкий кусок пафосного мусора, который даже не знает, как писать без ошибок.
Он шагнул ближе, сжав кулаки.
Но сзади раздался голос:
— Трогни её — и я сломаю тебе обе руки.
Блейз.
Он стоял, как статуя. Лицо — холодное. Глаза — стальные.
Пьюси отступил.
— Расслабься, Забини. Она тебя не стоит.
Блейз не ответил. Он только посмотрел на Аделину. Долго.
А потом ушёл.
Поздний вечер.
Она стояла у стены в коридоре. В голове — слова Гарри, Гермионы, Фреда, Пьюси.
И всё это — мешалось, запутывалось, давило.
Шаги.
Он подошёл. Тихо.
— Я всё слышал.
— Да?
— Почему ты не ударила его?
— Потому что это не изменило бы сути. Они всё равно будут думать, что я не подхожу тебе.
Он остановился напротив.
— А кто решает, кто подходит?
Она пожала плечами.
— Те, кто важен. Те, кому ты не безразличен.
Он шагнул ближе. Очень близко. Между ними — буквально пара сантиметров.
— Хочешь знать, кто мне не безразличен?
Она подняла глаза. Он смотрел на неё, как будто хотел запомнить каждую черту.
— Не говори, — прошептала она. — Не сейчас.
Он медленно поднял руку. Почти коснулся её щеки.
Но остановился.
— Если я дотронусь — всё изменится. А ты ещё не готова.
И ушёл.