Иглы в сердце

Ари вернулась в комнату чуть позже рассвета. Волосы в лёгком беспорядке, глаза блестели от усталости, но губы были всё ещё довольны. Она осторожно прикрыла дверь, но Гермиона уже не спала — лежала, поджав ноги, в своей кровати, смотрела в потолок. Пачка сигарет и пепельница всё ещё стояли на подоконнике. Комнату пропитывал запах ночи.

Ты не спала? — Ари сбросила мантию на кресло и посмотрела на подругу.

Спала. Немного, — отозвалась Гермиона, не двигаясь. — Ты была у Блейза?

Вроде того. — Ари усмехнулась и рухнула на кровать. — Ты не спрашивай, если не хочешь знать деталей.

И не собиралась, — фыркнула Гермиона. — Хотя... вы с ним явно перегнули. Все теперь будут шептаться.

Пусть обсуждают. — Ари уткнулась лицом в подушку. — Главное — кто кого целовал, а не кто кого любит.

Гермиона замолчала. Некоторое время в комнате царила тишина. Потом она вдруг поднялась и села на край своей кровати.

Я хочу тебе кое-что рассказать. Но ты никому, слышишь? Даже Блейзу.

Ари приподнялась, прищурилась.

Серьёзно?

Серьёзно, — кивнула Гермиона. — Обещай.

Обещаю, — Ари выпрямилась. — Ну?

Я... курю.

Ари уставилась на неё.

Ты. Куришь?

Гермиона кивнула.

Иногда. Не так давно начала.

Ты... — Ари всё ещё не верила. — Гермиона Грейнджер. Мисс правила. Сигареты?

Да. — Гермиона встала, подошла к окну и слегка приоткрыла его. — И это ещё не всё.

Б Merlin, не говори, что ты беременна.

Нет! — отрезала Гермиона. — Я курю с Малфоем.

Молчание.

Ты... ты серьёзно?

Да.

Ты и Драко... вместе?

Нет! Мы не вместе! Просто... как-то совпало. Он курит. Я курю. Вроде как случайно пересеклись пару раз, а теперь это стало... привычкой.

Вы друзья?

Нет. Мы не говорим. Почти. Просто сидим. Молчим. Курим. Иногда он матерится. Иногда я.

Ари медленно покачала головой.

Вы оба ненавидите людей, но решили делить сигареты?

Типа того. Но ты никому. Пожалуйста.

Ари усмехнулась, залезая с ногами на кровать.

Грейнджер, я молчать умею. Но... чёрт, да ты понимаешь, как это звучит? Тайные ночные перекуры с Драко Малфоем?

Это просто сигареты.

Ага. Только сигареты. А взгляд его вчера был похож на тот , когда ты на него села в игре пару дней назад...

Заткнись, — устало сказала Гермиона. — Это ничего не значит. Просто... так вышло.

Ты к нему ничего не чувствуешь?

Нет!

Ари приподняла бровь.

Ладно, допустим. Но если вдруг захочешь его поцеловать — я тебе разрешаю.

Боже. — Гермиона закатила глаза.

Слушай, — сказала Ари уже мягче. — А если бы ты и правда к нему что-то чувствовала... Это было бы нормально. Он ведь совсем не такой, как раньше. Ты тоже. Я вообще думаю, вам бы стоило попробовать.

Нет, — коротко ответила Гермиона. — У нас ничего общего. Кроме никотина и отсутствия желания делиться чувствами.

Ну, этого хватит для начала.

Я серьёзно, Ари. Никому ни слова.

Я умею хранить тайны. — Ари легла, улыбаясь. — Но Блейз, скорее всего, уже всё понял. У него чутьё на странные связи.

Гермиона не ответила. Она снова подошла к окну, достала сигарету, зажгла, затянулась.

Утро выдалось тёплым, но внутри было беспокойно. Как будто на границе какой-то новой фазы. Как будто ничего уже не получится спрятать.

***

Гермиона натягивала мантию поверх рубашки, попутно закрепляя волосы в хвост. Гарри и Рон уже спустились в гостиную и, судя по доносившимся голосам, спорили о чём-то вроде мест в аудитории или домашки по трансфигурации. Ари торопливо застёгивала пуговицы на рубашке и одновременно пыталась наколдовать заколку, чтобы хоть как-то усмирить свои волосы.

В гостиной, как и всегда перед парами, царило напряжённое оживление. Первокурсники паниковали, путая книги. Старшие зевали, лениво перебрасывались фразами и проверяли, не забыли ли палочку. Блейз и Драко сидели у окна, уже готовые к выходу, перекидывались короткими репликами. Кто-то из Пуффендуя пытался уговорить кого-то из Когтеврана одолжить перо.

Все собирались, кто-то подтягивался к выходу, кто-то нервно искал в сумке зачарованную шпаргалку.

На сегодня была только одна пара — история магии. Как всегда, профессор Бейнс решил провести её на свежем воздухе, чтобы уложить сразу несколько факультетов вместе. Это обещало быть долгим и скучным занятием, но все относились к этому философски: сидеть на траве и кивать под речь старого волшебника было всё-таки лучше, чем мёрзнуть в подземельях или зубрить формулы с Макгонагалл.

Гермиона кивнула Ари, та бросила в ответ заговорщицкую улыбку — и обе направились к выходу, в толпе, полном недосказанности, хриплых голосов и слишком яркого, как для утра, смеха.

Урок только начался — профессор Бейнс монотонно бормотал о древнем устройстве магического правосудия в Средние века, стоя под заколдованным балдахином, защищающим от редких капель утреннего тумана. Ученики сидели на траве, кто-то подперев голову руками, кто-то перебирая страницы учебников без интереса. Гермиона молчала, глядя куда-то мимо. Рон сидел поодаль, будто сам себе чужой, хмуро уставившись в траву. Гарри был напряжён, словно натянутая струна.

Он узнал всё утром — от Ари. Та, едва зайдя в гостиную, подошла к нему тихо и сказала, что ему стоит поговорить с Гермионой. А потом — с Блейзом. И когда Гарри дёрнул Блейза в коридоре перед занятием, тот не стал юлить — подтвердил, что Рон вломился к Гермионе ночью, что поднял на неё голос, что она была в слезах, и что сам Блейз вытащил Рона из комнаты, пока не дошло до худшего.

Гарри сидел до последнего, стискивая зубы. Он смотрел на Рона — на того самого, с кем они прошли через столько дерьма, с кем сбегали из замков, сражались, смеялись, плакали. Он не хотел этого. Не хотел... но не мог промолчать.

— Гребаный ты... — прошептал он, вскакивая.

Рон даже не успел обернуться — Гарри сжал кулак и со всей силы врезал ему в живот. Рон согнулся, охнув, хватаясь за рубашку.

— Как ты мог? — голос Гарри дрожал от ярости. — Ты вообще соображаешь, что делаешь? Вломиться к ней ночью? Нормально, да? Наорать? Когда она тебя не хочет?

— Гарри, ты чё... — Рон задыхался, но пытался встать. — Это не твоё дело!

— Не моё?! — Гарри шагнул ближе. — Она моя подруга! Ты тоже был, Рон. Был. А теперь ты просто мудак.

Остальные начали оборачиваться, кто-то шептался, кто-то пытался их разнять, но Гарри отмахнулся. Гермиона встала, не говоря ни слова, только смотрела. В глазах её не было удивления — только усталость.

Профессор Бейнс, наконец, понял, что происходит и направился к ним, но было уже поздно — Гарри развернулся ,бросив лишь:

— Надеюсь, ты доволен собой, Рон. Надеюсь, хоть в этом ты честен.

Рон остался стоять, тяжело дыша, со сжатыми кулаками и взглядом, в котором стыд боролся с злостью.

Никто больше не слушал лекцию.

После выхода Гарри, поле будто затихло. Даже профессор Бейнс, подойдя вплотную, не произнёс ни слова. Он внимательно посмотрел на Рона, затем — на Гермиону, которая стояла с каменным лицом, и, вместо привычных нотаций, сухо сказал:

— Мистер Уизли, мисс Грейнджер, мистер Поттер — после урока, к мадам Розмирте. Пусть разберётся, что у вас там за личная драма. Остальные, продолжаем.

Урок шёл ещё двадцать минут, но никто по-настоящему не слушал. Никто не шептался, не хихикал, не отвлекался — будто бы у всех появилось странное чувство, что границы между «друзьями» и «врагами» стали куда тоньше, чем раньше казалось.

Рон сидел на траве, будто вкопанный. Он не поднимал глаз, не отвечал, когда кто-то пытался заговорить. Только сжал зубы и терпел. Гермиона вернулась на своё место, но села на самое крайнее, подальше от него. Гарри не вернулся. Ари переглянулась с Блейзом, тот склонился к ней и что-то прошептал — она кивнула. Между ними больше не было насмешек. Была напряжённость.

Когда урок закончился, Гермиона поднялась, не взглянув на Рона, и первой направилась в сторону школы. Рон, будто не решаясь идти за ней, остался сидеть, пока Блейз не бросил ему:

— Если хочешь остаться ещё больше придурком — сиди. Если хоть немного мозгов осталось — встань и извинись.

— Не твоё дело, — пробормотал Рон сквозь зубы.

— Теперь — моё, — холодно ответил Блейз и пошёл вслед за Гермионой, не оборачиваясь.

Гарри ждал в коридоре перед кабинетом мадам Розмирты, откинувшись на стену и хмуро уставившись в пол. Гермиона подошла, сжав руки на груди. Они молча встретились глазами — ничего не надо было объяснять. Он знал. Она знала, что он знает. И он знал, что теперь должен быть рядом.

— Прости, — сказал он тихо.

— Это не ты, — ответила Гермиона. — Просто... он всё ещё думает, что у него есть право на меня. Как будто... я всё ещё его.

— А ты? — Гарри посмотрел ей в глаза. — Всё ещё его?

— Нет. — Её голос был твёрдым, спокойным. — Я давно — не его.

В этот момент появился Рон. Он шёл быстро, словно решив, что чем раньше всё закончится, тем лучше. Он остановился перед ними и тяжело выдохнул.

— Послушай... — начал он, глядя в пол, — я вёл себя как идиот. Я был... не прав.

— Ты был страшен, Рон, — перебила его Гермиона. — Не просто идиот. Я не прощу это просто так.

— Я не прошу прощения, — стиснул он зубы. — Я просто... сказал.

— Слишком поздно, — ответил Гарри. — Но лучше, чем никогда.

Всё трое замолчали.

Мадам Розмирта вышла из кабинета и, увидев их троих, прищурилась.

— Приятно видеть такое собрание... — сухо произнесла она. — Надеюсь, это не что-то, требующее целителя?

Гарри кивнул в сторону Гермионы.

— Только немного здравого смысла, мадам.

— В таком случае, зайдите. Поговорим, — и она жестом пригласила их внутрь.

***

Тем временем, в главной башне, Ари сидела на подоконнике, глядя в окно, а Блейз стоял рядом, опираясь на стену.

— Всё рушится, — сказала она. — А мы тут... как будто смотрим кино.

— Ну, по крайней мере, мы знаем, кто в главной роли, — усмехнулся Блейз. — Думаешь, Гермиона и Малфой всё-таки...?

Ари посмотрела на него со смешком:

— Думаю, им стоит сыграть в ещё одну бутылочку. Но уже на трезвую голову.

Блейз хмыкнул, но взгляд его был всё ещё устремлён к выходу из Хогвартса, туда, где между туманом и солнцем скрывалась самая сложная часть — признать, что всё изменилось. И пути назад нет.