Иглы в сердце

На следующее утро в Большом зале царила странная, полусонная атмосфера. За каждым столом сидели ученики, ещё не привыкшие к новому порядку. Некоторые пары, образованные накануне, уже обменивались репликами, другие же избегали зрительного контакта, как будто надеялись, что вся эта история окажется сном.

Гермиона сидела рядом с Ари. Та, жуя яблоко, с интересом разглядывала профессора Спраут, рассказывавшую о новой системе баллов за командную работу в парах. Гермиона невольно ловила взгляды Гарри — он сидел с Тео, довольно мирно. Лаванда и Луна что-то бурно обсуждали, хихикая.

Гермионе было непривычно... спокойно. Почти. До того момента, как она увидела Драко, медленно входящего в зал. Он не смотрел на неё. И не смотрел вообще ни на кого. Но это, почему-то, ощущалось сильнее, чем если бы он смотрел только на неё.

Воспоминание о поцелуе в бутылочке было мутным, неясным, но оставалось чем-то горячим на губах — не от стыда, а от осознания, что это был не просто алкоголь и игра. В его взгляде тогда мелькнуло нечто опасное. И знакомое.

Позже, уже в библиотеке, где все пары должны были провести совместную работу, Гермиона вела в блокноте аккуратные пометки по новой программе. Ари, раскинувшись на стуле, рисовала на полях какие-то демоновидные фигурки.

— Думаешь, этот весь "объединительный" бред реально сработает? — спросила Ари, не отрываясь от рисунка.

— Не знаю, — честно ответила Гермиона. — Но я думаю, что... если хотя бы один человек в этой школе поймёт, что ненависть — это не оружие, а тупик, то уже стоит попробовать.

— Это ты о себе или о Малфое?

Гермиона замерла.

Ари ухмыльнулась.

— Я не слепая, подруга. Вижу, как ты напряжена, когда он рядом. И как он притихает, когда ты заходишь в комнату.

— Это ничего не значит, — ответила Гермиона чуть резче, чем хотела. — Просто... история. Общая. Противная.

— Ага. Вот только твой взгляд — не как у человека, которому "противно".

В другом крыле школы, в старой комнате для дуэлей, Гарри и Тео тренировались. Поттер всё ещё был зол на себя за прошлые ссоры с Малфоем — он чувствовал, что часть вражды внутри него держится просто по привычке.

— У тебя стиль — как у льва с переломанной лапой, — хмыкнул Тео, парируя заклинание. — Ты всё ещё дерёшься так, как будто борешься со смертью.

— Ну, прости, я не играл в смерти как в хобби, — отрезал Гарри.

— А я играл, — спокойно ответил Тео. — Мы с Малфоем. И Блейзом. Знаешь, каково это? Быть на той стороне и понимать, что всё дерьмо, но ты уже внутри?

Гарри опустил палочку.

— Может, поэтому ты мне и нужен, — тихо сказал он. — Чтобы я вспомнил, что враги тоже бывают не по выбору.

К вечеру в гостиной снова собрались почти все. Без указаний преподавателей, без давления. Просто потому что так было... легче.

Ари снова сидела ближе к Блейзу. Но теперь — чуть плотнее. Гермиона это заметила. И Лаванда — тоже.

Рон кидал взгляды то на Гермиону, то на Лаванду, будто не знал, с кем быть ревнивее. Драко не притрагивался к своему напитку, молча листал какую-то книгу. Но взгляд его снова и снова невольно возвращался туда, где была Гермиона.

— Ещё одна игра? — предложил кто-то. — Только не пить!

— Может, на честность, но без алкоголя? — подхватила Луна.

— Может, просто пообсуждаем, кто с кем мутит? — вставил Симус и тут же получил подушкой в лицо от Ари.

— А может, вы все заткнётесь, — сказала Гермиона с усталой, но искренней улыбкой. — И просто помолчите рядом. Иногда это даже полезнее, чем игры.

И они молчали.

Кто-то смеялся.

Кто-то просто дышал в тишине.

А кто-то — учился доверять. Не потому что хотел. А потому что больше не оставалось выбора.

***

После шумного, почти безумного вечера все начали расходиться по комнатам. Никто не говорил вслух, но усталость и алкоголь который кто-то нашел в запасах с недавних посиделок ,сделали своё дело — даже самые болтливые молчали, обнимаясь с подушками.

Гермиона едва добралась до своей кровати, скинула только кардиган и небрежно закинула палочку на тумбочку. Её веки опустились почти сразу, словно кто-то выдернул из неё последнюю каплю бодрости.

Но сон не принёс покоя.

Он пришёл резкий, чёрный, как дым, прорезающий сознание:

— Ты ведь умная девочка, да? — раздался в темноте голос.
— Отстаньте от меня... — голос Гермионы дрожал, но не ломался.

Она была привязана к холодной стене, запылённой, как подвал. Её палочка лежала в углу. Он наступил на неё сапогом, сломал.

— А значит, должна понимать, что мне нужны только сведения. И немного развлечения...

Его дыхание было близко. Отвратительно близко. Она дёрнулась, но верёвки резали кожу.

— Зачем... вы...
— Потому что у тебя слишком много правды в глазах, девочка. А правда — заразная вещь.

Его палец, чёрный ноготь — скользит по её шее, потом вниз.

— Не трогайте меня! — вскрикнула Гермиона.

— Ах, милая. Ты же выживешь. Но не забудешь...

Из палочки вылетел сноп света, будто кнут из пламени — и обжёг её ключицу.

— Теперь ты моя метка. Пусть никто не увидит, но ты будешь знать: ты не святая. Никто не святой...

Гермиона вскрикнула.

— "Ты же у нас грязнокровка, да?" — голос был хриплым, близким, ледяным.
— "Не трогай меня!" — крикнула она, извиваясь в путах заклятия.
— "Шрам будет тебе напоминанием. Каждому нужен свой знак."
Она чувствовала, как будто раскаленная палочка обожгла кожу этим заклинанием
— "Пожалуйста..."
— "Молчи. Это — подарок."
– «Эта метка.Она значит - бессмысленная жертва.»

Она села на кровати резко, как вынырнувшая из-под воды. Горло пересохло. В висках стучало. Тело дрожало от ужаса, даже если лицо было уже привычно — оно давно научилось не показывать слабость.

Она не стала искать мантии. Просто накинула толстый свитер, схватила сигареты, и босиком вышла в коридор, прокрадываясь мимо спящих, тихих учеников. Лестница, ведущая к старому окну в пустом крыле, уже была знакомой.

Когда она дошла, ветер сразу ударил в лицо. Холодный, живой, честный.

Гермиона закурила. Пальцы дрожали, и она чертыхнулась, когда пламя чуть не опалило её ноготь.

— Сладких снов, Грейнджер? — раздался голос.

Она обернулась. Малфой. В серой футболке, с полузакрытыми глазами и чашкой воды в руке. Он остановился, не удивившись.

— Воды шёл попить. А ты... что, опять птичек слушаешь?

— Никаких птичек. Просто... не спалось. — Гермиона отвела взгляд.

Он подошёл ближе. Не слишком — достаточно, чтобы она почувствовала его запах — мята, пыль, что-то совсем нейтральное.

— Куришь в одиночку?

Она протянула ему сигарету, не глядя.

Он взял.

Они курили молча, как в тот раз. Как будто снова подписывали невидимый пакт: "Мы не друзья. Мы не враги. Мы просто...".

— Ты выглядишь хуже, чем утром, — заметил он.

— Приятно слышать. Как всегда — лестно.

— Это был кошмар?

Она не ответила.

Но Малфой понял.

— Ты же никому не рассказала, да? Что бы это ни было.

— А зачем? — голос её стал ровным. Почти ледяным. — Чтобы Гарри снова посмотрел на меня, как на жертву? Чтобы Рон порывался кого-то убить, не зная ни имени, ни цели? Или может, чтобы Блейз, если вдруг случайно услышит, пошутил?

Малфой затянулся. Долго. И только потом сказал:

— Некоторые шрамы не для рассказов. Они для тишины.

Она посмотрела на него.

— У тебя есть такие?

Он усмехнулся.

— У меня из них целая коллекция. Некоторые — вообще не на коже.

Пауза.

Она медленно затушила сигарету об край каменного подоконника.

— Не говори никому, что видел меня здесь.

— А ты — что я снова курю. И не сплю.

Они посмотрели друг на друга с долей чего-то... почти настоящего.

Потом она ушла. Босиком, обратно, в свою тишину.

Малфой остался у окна.Раздумывая о своём он стоял так где-то часа два если не больше.

– Такая херня это все –Шепотом произнёс он сев на кровать.

Он не маг уснуть. Толи от осознания ,что он не в своей комнате чтобы спать,либо и от того ,что он думал о её шраме.

Ночь тянулась, как сажа по мокрому стеклу. Гермиона вернулась в комнату, забралась под одеяло, но сон не приходил. Глаза смотрели в потолок, а мысли — в самую тёмную глубину, туда, где никто больше не должен был заглядывать.

«Некоторые шрамы не для рассказов. Они для тишины.»

Слова Малфоя врезались в неё больнее, чем она ожидала. Он сказал это без жалости, без жалоб. Не для того, чтобы сблизиться — а просто потому, что понял.

Она провела пальцами по ключице, там, где под тканью свитера и кожи — всё ещё пульсировала старая боль. Этот шрам не исчез, потому что был нанесён не просто заклятьем. В нём было что-то большее — проклятие, часть страха, часть стыда.

Но теперь она не чувствовала себя такой одинокой.

Её прервала серия быстрых шагов в коридоре, а затем настойчивый стук.

— Грейнджер, открой, чёрт тебя дери!

Это был Рон. Она замерла, но дверь не заперла.

Он ввалился внутрь, покачиваясь, но полон решимости. Гермиона встала с кровати.

— Ты в своём уме?!

— Ты меня, блядь, сводишь с ума, понимаешь? — начал он с места в карьер. — Ты, мать твою, думаешь, что умнее всех, а на деле — целуешься то с Поттером, то с этим слизеринским ублюдком...

— Что ты несёшь?! — голос Гермионы сорвался.

— Мне не нужно следить, ты вся — открытая книга. Но ты... ты... ты, блядь, просто... — он приблизился к ней, схватив за запястье. — Я думал, что ты со мной, а ты — с ними!

— Отпусти!

Он наклонился ближе, будто собирался её поцеловать, вопреки всему — её взгляду, её отстранённости, её злости.

— Ты не сделаешь этого, Рон.

— Я знаю, что ты всё ещё меня хочешь, ты просто притворяешься...

Она толкнула его.

— Убирайся! Сейчас же!

Он схватил её за руку — не жестоко, но достаточно, чтобы она задрожала от страха, уже не за него, а за себя. За то, что прошлое вдруг стало слишком близко.

— Ты... ты такая, сука...

— Блейз! — закричала Гермиона изо всех сил.

Рон успел сделать шаг назад, когда в комнату ворвался Блейз Забини — в одной футболке, босиком, с такой яростью в глазах, какой у него, казалось, и не могло быть.

— Ты совсем охуел? — бросил он и, не дожидаясь объяснений, оттащил Рона за плечо.

— Я с ней разговаривал! — выкрикнул Уизли.

— Она тебе сказала "нет", придурок. Этого достаточно. Проваливай отсюда, пока я не сломал тебе лицо.

— Пошёл ты...

— Рон! — вмешалась Гермиона, стоя между ними, с дрожью в голосе. — Просто уйди. Я не хочу видеть тебя. Ни сейчас, ни потом.

Рон замер. Что-то в её голосе пронзило его сильнее, чем кулак Блейза мог бы. Он развернулся и вышел, громко хлопнув дверью.

В комнате остались тишина, напряжение — и тяжёлое дыхание.

Блейз всё ещё стоял у двери.

— Ты в порядке? — спросил он, уже тише.

Гермиона не ответила сразу. Просто кивнула. Потом села на кровать и наконец выдохнула, будто только сейчас позволила себе снова дышать.

— Спасибо, — прошептала она.

Блейз кивнул. Немного помолчал и добавил:

— Если он ещё раз...

— Я справлюсь. — взгляд её стал холодным. — Но всё равно. Спасибо.

Он повернулся, не дожидаясь лишних слов, и вышел. Дверь закрылась мягко.

А Гермиона осталась сидеть в темноте.

Мысли съедали её заживо.

«Почему я так много курю?. Все закончилось уже достаточно давно,но прошлое цепляет всегда.Сейчас бы тоже покурить было бы не плохо.Рон..он обезумел.»

Прошло минут 15 с того времени ,было уже слишком тихо.Похоже Рон уснул или не издавал ни звука из комнаты.

Гермиона сидела на кровати, закутавшись в плед. Комната снова погрузилась в тишину. Блейз ушёл, сказав, что будет поблизости, если понадобится. Она осталась одна — дрожащая, злая, истощённая. Тепло от сигареты в пальцах уже давно сменилось холодом, от которого не спасал ни плед, ни стены.

И тут — осторожные, едва слышные шаги. Потом тихий стук.

Сердце кольнуло. Только бы не снова Рон. Она замерла, затаив дыхание, стараясь не выдать ни звука, как будто дверь была волшебной преградой. Её пальцы судорожно сжали край пледа.

— Спишь? — донёсся тихий голос.

Не Рон. Малфой.

Она встала. Медленно подошла к двери и приоткрыла её. Он стоял босиком, в тонкой тёмной футболке и с привычной скукой на лице, которую прятал от других.

— Ты одна? — спросил он, взглянув за её плечо.

— Ари, похоже, у Блейза, — устало ответила она.

— Фигня с Роном... это было жёстко, — он опёрся плечом о дверной косяк. — Я шёл за водой, а по коридору будто грохот пронёсся. И Забини как метлой сдуло мимо меня.

— Он пришёл меня учить жизни, — буркнула она, отступая от двери. — Только... без приглашения и без права.

Малфой молча кивнул. Несколько секунд он раздумывал. Потом осторожно спросил:

— Ты в порядке?

Она не ответила сразу. Только подняла взгляд и кивнула — коротко, словно сил на слова больше не осталось.

— Пойдём покурим,— предложил он. — Мне тоже ночью не спится. Особенно после... всего.

Они сидели у того самого окна, как и той ночью. Прохладный воздух будто смывал всё, что осталось от ссор, скандалов и чужих ожиданий. Гермиона закурила первой, передала сигарету Малфою. Он прикурил от неё. Они почти не говорили. Сначала.

Потом он посмотрел на неё искоса:

— Ты знаешь, Забини меня впечатлил.

— Почему?

— Обычно он с ленцой поднимается даже на лестницу. А тут — как вихрь. Я подумал, что тебя, может, и правда трогают не только гриффиндорцы.

Гермиона хмыкнула.

— Он, по крайней мере, умеет отличать "нет" от "может быть".

— Редкий навык, — отозвался Драко.

Снова пауза. Где-то за стенами пробежал ветер, тонко завыл в щели. Сигареты одна за другой исчезали. Малфой закуривал пятую.

— Я не знаю, почему пришёл. Просто... ты выглядела, как будто сейчас разлетишься на куски, — сказал он, наконец.

— Я и так уже треснула, — ответила она. — Просто пока держусь на заклёпках.

Он усмехнулся, но без издёвки.

— Ты крепче, чем кажешься.

Она посмотрела на него внимательно. Слова, сказанные будто между делом, вдруг задели глубже, чем она ожидала.

— Спасибо, Малфой.

Он фыркнул.

— Не привыкай.

— Не собиралась.

Они оба рассмеялись. Впервые — легко и по-настоящему.

— Знаешь, — сказала она, глядя в стекло, — если бы пару месяцев назад кто-нибудь сказал, что я буду сидеть с тобой ночью и курить в моей же комнате , разговаривая почти... нормально, я бы наложила на него диагноз.

— Я бы сам на себя его наложил.

Они продолжали сидеть. На улицах начинал сереть рассвет. Всё ещё молча, они докурили последнюю сигарету из пачки.

— День будет длинным, — произнесла она.

— Как всегда, — ответил он, вставая. — Но этот... кажется, начался немного по-другому.

Она осталась ещё на мгновение у окна, прежде чем вернуться в комнату. Драко ушёл без прощания — просто кивнул. И этого было достаточно.