Глава 7
Прошло два дня. Два бесполезных дня, за которые ей пришлось окунуться в рутину и отложить поиск ингредиентов для Мораны. Олег с Настей просто запретили ей заниматься этим, пока не будут уверены в её восстановлении. Их не волновало, что времени на выполнение и так толком не было.
Хотела ли Гермиона их слушать? Определённо нет, но они, словно зная проседающие точки в её знаниях, пообещали ей помочь со списком и его переводом, если она даст своему организму пару дней на отдых. И с тяжёлым выдохом девушке пришлось согласиться. В конце концов, у этого был существенный плюс — не пересекаться с Малфоем.
Она металась между чувством облегчения и непрошёванной обидой. Облегчения от осознания того, что Малфой держался на расстоянии, выстроив между ними невидимую преграду с момента той ночи. Но обида — глухая, раздражающая — продолжала напоминать о себе, выгрызая путь в её сердце каждый день всё усерднее. Она не могла понять, почему его утреннее исчезновение оставило после себя такое непривычное ощущение пустоты.
Это всё сливочное пиво и дурацкое помутнение, вызванное демонами, подселёнными Мораной, будь она неладна. Это не Гермиона, определённо нет. Гермиона не могла спокойно уснуть на плече у Малфоя, пялясь при этом на его губы, словно действительно хотела к ним прикоснуться. Гермиона не могла делиться с ним переживаниями, словно с близким другом. Гермиона не могла испытывать боль из-за его ухода. Кто угодно, но не Гермиона.
И всё же...
В один из дней, помогая Насте с приготовлением обеда, Гермиона случайно услышала его голос. Малфой, по всей видимости, пришёл к Олегу. Его низкий, ровный тембр пробивался сквозь приоткрытую дверь вперемешку с ледяным холодом. Ветер, сквозняком блуждавший между ними, не дал разобрать ни единого слова, что только сильнее подогрело её беспокойство. Она пыталась сосредоточиться на овощах, но руки предательски дрожали.
Настя, заметив её состояние, подняла бровь, но промолчала, лишь деловито протянув очередной корнеплод.
— Не хочешь спросить, о чём они говорят? — наконец не выдержала девушка, когда, вопреки ожиданиям гриффиндорки, Олег вернулся один.
Гермиона мотанула головой, пряча глаза за упавшей на лицо прядью волос.
— Нет, — солгала она.
Настя лишь хмыкнула, едва приподняв уголки губ, но больше ничего не сказала.
С тех пор Малфой не появлялся, а Гермиона всё больше уходила в себя, запираясь в клетке из своих мыслей.
Наконец во время ужина Настя забрала у девушки список и принялась внимательно изучать каждую строчку. Под конец чтения её брови сошлись к переносице, а на лбу пролегла глубокая морщина.
— Пресвятая Богородица, она хочет тебя убить.
— Покажи, — вмешался Олег, забирая лист себе. Прокашлявшись, он начал зачитывать список вслух:
— Морозник северный.
— Лишайник Вороньего Бора.
— Смола чёрной пихты.
— Корень морозного папоротника.
— Кровь Белого Вихря.
— Ягоды снежного можжевельника.
— Талая вода с Ледяного озера.
— Пепел жертвенного костра.
На секунду он замолчал, словно задумался, но потом поднял взгляд на Гермиону и продолжил:
— На самом деле самое сложное здесь — это Кровь Белого Вихря. По легенде, это волк, рождённый из снега и исчезающий, как первый иней. Его кровь наделяет тело невероятной силой, способной сопротивляться даже богам. Но это лишь легенда, Гермиона. Никто никогда не встречал этого зверя.
Девушка тяжело вздохнула. Она заранее понимала, что маглы не смогут помочь с некоторыми из этих ингредиентов по той простой причине, что для них они недоступны.
Для них это мифы, сродни магии. Вот только магия существовала на самом деле, а значит, с большей вероятностью, где-то на острове можно было отыскать и белоснежного волка, которого придётся ранить.
Поток мыслей был прерван голосом Насти:
— Если убрать причудливые приписки, то я могу предположить, о каких растениях идёт речь. Морозник раньше рос на болоте, которое находится чуть левее от церкви. От местной травницы я слышала, что он давно не встречался ей на пути, но, возможно, ты сможешь его отыскать.
Гермиона вытерла руки полотенцем и, схватив ручку, начала записывать за девушкой всю полученную информацию.
К концу беседы выяснилось, что чёрные пихты произрастают в глубине леса, и туда лучше отправляться рано утром, чтобы успеть вернуться до заката. Ледяное озеро было тем самым водоёмом, который использовался для ритуалов Мораны, а лишайник, скорее всего, стоило искать в северной части острова. Больше никакой информацией священник с дочерью не обладали, но Гермиона была благодарна за то, что ей было с чего начать свои исследования. По крайней мере, местоположение первого ингредиента звучало достаточно чётко.
Гриффиндорка помогла Насте с уборкой после ужина, собрала свои вещи и, получив с собой свёрток с едой и настойками, вернулась к себе домой, чтобы продолжить исследование и составление плана.
Для начала стоило попытаться поискать информацию об этих растениях и животных в тех книгах, которые она раздобыла в местной библиотеке. В прошлое посещение Гермиона схватила первые попавшиеся фолианты, которые отражали скорее общие черты славянского язычества, не углубляясь в конкретные разделы. Возможно, стоит наведаться в библиотеку снова и поискать материалы о местных растениях и травах.
***
Впервые за последнее время его пробуждение происходило медленно, почти лениво, постепенно выводя разум и мысли из глубокого сна. Впервые его не терзали кошмары, от которых он просыпался в ледяных каплях пота, покрывавших его тело. Это было настолько непривычно, что ощущалось словно выброс — ярким пятном, выбивающимся из общей статистики.
Нелепая улыбка расцвела на его лице и тут же померкла, когда парень ощутил непривычное тепло рядом с собой. Не безликий холод его собственной постели, ставший верным спутником его пробуждений. Следующим он почувствовал запах. Пахло пергаментом, ванилью и чем-то ещё, что раздражающе напоминало Грейнджер.
Он распахнул глаза.
Ему не показалось.
Гриффиндорка прижималась к его боку, а её растрёпанные волосы рассыпались по его руке.
Мерлин...
Он напрягся. Воспоминания о вчерашней катастрофе снова нахлынули на него.
Её губы всего в дюйме от его губ.
То, как его пульс грохотал у него в ушах, как у гребаного школьника.
То, как он почти все испортил, преодолев это проклятое расстояние.
Драко охватило отвращение. Но не к ней, а к самому себе. Что, чёрт возьми, с ним не так? Они не на романтическом уик-энде. Они на чёртовой войне, которую обязаны выиграть.
И он больше не был подростком, которому было позволено расслабляться, влюбляться и верить в подобные бредни. Он был Пожирателем Смерти. Шпионом Ордена. Солдатом, в конце концов.
Его мать всё ещё находилась в заложниках у Змееголового чудовища, а миссия, возложенная на его плечи, всё ещё не была выполнена.
Он никак не мог позволить себе быть человеком, который проснулся, запутавшимся в простынях ненавистной однокурсницы, как в каком-нибудь трагическом любовном романе. Оставьте это для других.
Его мысли прервал шорох.
Девушка пошевелилась во сне, нахмурила лоб и бессознательно вцепилась пальцами в его рубашку.
И как слабый, жалкий ублюдок —
Он застыл.
У него перехватило дыхание. Грудную клетку опалило огнём.
На один ужасный миг он позволил себе представить — что, если бы он поцеловал её? Что, если бы он подмял её под себя, лишил дыхания, впился зубами в её кожу, пока она не выкрикнула бы его имя, как молитву...
Нет.
Он резко выпрямился, отстраняясь от неё. Его кровь бурлила, растворяя сосуды наравне со здравыми мыслями.
Это было безумие.
Она — грёбаная праведная гриффиндорка, которая раздражала, выводила из себя и заставляла сжимать челюсти до боли в попытках сдержать очередную колкость.
Грейнджер не должна была так влиять на него. Кто угодно, но не Гермиона.
Холодный утренний воздух обжигал его кожу, пока он одевался, резкими, яростными движениями натягивая на себя шерстяное пальто.
Он не смотрел на неё.
Это была его проблема, которую он должен был похоронить за слоями окклюменций.
Выйдя на улицу, он зачерпнул ладонями свежий снег и растёр его по своему лицу, вздрагивая от разницы температур. Страшно подумать, но он определённо будет скучать по снегу, который отрезвлял так быстро и точно, что не оставалось никаких эмоций и отравленных мыслей.
Разум прояснился, и он снова мог стать самим собой.
Оглянувшись напоследок на дом, в котором продолжала мирно спать гриффиндорка, он двинулся прочь.
***
Всё утро он потратил на искажённые формулировки в письме для Лорда. Взвешивая каждое слово, он пытался доказать свою полезность, при этом не раскрыв действительно важных деталей. Чёртов баланс, который ему надоел. Нужно было надавить на Орден в следующем письме - он больше не мог терпеть эту дерьмовую игру в двойного агента, пребывая в страхе за жизнь и здоровье своей матери.
Если кто и должен был чем-то пожертвовать, то точно не она. Драко готов был отдать свою жизнь на растерзание местным существам, если бы это помогло спасти его мать. Но увы...
Всё, что он мог - оставаться в живых, попутно сотрудничая с заучкой (Салазар, снова она) и выполняя чужие приказы. Снова.
Свернув пергамент, он выдвинулся по знакомому маршруту, стараясь не смотреть в окна соседнего дома.
Едва выйдя за забор, он скрылся за деревьями и, достав из кармана небольшой керамический колокольчик, позвонил. Спустя минуту на ближайшую ветку опустилась чёрная, как смоль, птица.
Ворон гордо выпятил грудь, медленно и величаво перебирая лапами по дереву. Красивая птица. В стиле Малфоев.
— Здравствуй, Элиот. Надеюсь, ты успел отдохнуть перед следующим путешествием.
Птица недовольно каркнула, отвернув клюв от Драко.
Парень глухо рассмеялся.
— Салазар, придётся выделить тебе в Мэноре отдельное помещение. Иначе ты выселишь всех наших семейных сов оттуда.
Подойдя чуть ближе к ворону, Малфой аккуратно привязал к его лапе пергамент и слегка провёл пальцами по чернильным перьям. На секунду прильнув навстречу прикосновениям, Элиот замер, а потом каркнул и резко взлетел, унося прочь письмо, продлевающее жизнь Нарциссы ещё на неделю.
***
К обеду Слизеринец понял, что нужно добыть информацию, которая поможет им в поисках. А для этого ему нужен был чёртов список, который Морана вручила Грейнджер.
Видеть гриффиндорку после всего произошедшего ему совершенно не хотелось. В данный момент он охотнее согласился бы на рандеву с Тёмным Лордом, чем столкнулся со своими демонами, бушевавшими при виде девушки.
По этой причине он решил отправиться к Олегу в надежде на то, что мужчине уже передали нужные сведения. И не прогадал. Священник, доверявший Драко по известной только ему самому причине, вручил ему переписанный список и дал ключ от библиотеки, объяснив, как туда добраться.
В один момент Малфою показалось, что он услышал голос Грейнджер, но он тут же отмахнулся и сосредоточился на речи Олега, не позволив себе отвлечься.
Поблагодарив мужчину, он выдвинулся в путь и уже спустя полчаса разглядывал убранство ветхого книгохранилища, пытаясь понять, как искать нужную ему литературу.
В помещении пахло сыростью, влажной бумагой и лёгкими отголосками ладана, который, по всей видимости, впитался в стены ещё со времён церковных богослужений.
Тусклый свет, пробивавшийся сквозь доски на окнах, едва ли помогал свечам в освещении пространства, но при этом добавлял нотки уюта. На секунду он подумал о том, что
Грейнджер оценила бы эту атмосферу, и тут же мысленно отвесил себе подзатыльник за подобные мысли.
Достав словарь, он принялся искать книги с нужными ему словосочетаниями, в которых была бы припрятана информация о местных растениях, лесных легендах и животных. Но пока всё, что он нашёл, — это старый справочник о травах с выцветшими картинками и пару сказок для детей (неудивительно, что Морана выросла такой устрашающей психопаткой. Мерлин, если бы ему пришлось расти на сказках про Черепа на палкахРечь идет о сказке про Василису прекрасную и Бабу-Ягу, он бы свихнулся ещё до отправления в Хогвартс).
И наконец его внимание привлекла потрёпанная обложка, которую он раньше не замечал.
От неё исходил явный заряд магии, пульсирующий от окружающих её защитных чар.
Прикусив нижнюю губу, Малфой на секунду задумался, а потом чертыхнулся и полез в скрытый карман пальто за своим главным козырем — запасной палочкой. Он припрятал её на самый крайний случай, стараясь не использовать без крайней необходимости. В конце концов, уровень контроля Мораны над островом до сих пор оставался загадкой, и вероятность того, что она почувствует всплески магии, была слишком высокой.
Однако, решив, что быть проклятым неизвестной книжкой будет страшнее, он направил на неё палочку и произнёс все известные обнаруживающие заклинания.
Пусто.
Только чары, похожие на те, что обычно используют для отталкивания маглов. Аккуратно сняв защиту, он зажал палочку между зубами и схватил книгу.
За истёртой обложкой скрывался дневник. Он был вдоль и поперёк исписан странным почерком, в котором присутствовали лишь печатные буквы — никакого курсива, что было ему на руку, но определённо настораживало. На некоторых страницах располагались нарисованные от руки схемы, карты; на некоторых он увидел нечто похожее на рунические ставы.
Дневник определённо оказался здесь не просто так.
Пролистав ещё несколько страниц, Драко вдруг наткнулся на рисунок цветка, чем-то напоминающего лотос по форме, на концах лепестков которого автор попытался изобразить нечто вроде снежинок или свечения.
Достав из кармана помятый листок со списком, который для него переписал Олег, Слизеринец сравнил буквы первого ингредиента и надписи над рисунком. Всё сошлось. На странице был изображён Морозник.
Усмехнувшись самому себе, Малфой спрятал палочку в карман и, присев на лавочку, принялся за перевод.
Автор дневника указывал на способность Морозника к исцелению и очищению крови. И добавлял о желании изучить его не только в контексте нужного зелья. О каком именно зелье идёт речь, здесь не было указано, но, по всей видимости, это можно было выяснить позже. Сейчас его интересовало местоположение цветка.
Под него был выделен целый абзац и отрисована небольшая карта с крестом, расположенным прямо на болоте.
Отлично. Болото. С учётом везучести Грейнджер, им конец.
Если Малфой правильно понял, то водоём располагался достаточно недалеко от церкви.
Над крестом, обозначающим цветок, автор нарисовал нечто похожее на купол. Поверх, другими чернилами и явно позже, была добавлена приписка: «Под защитой твоей же стихии».
Драко нахмурился. Создавалось ощущение, что приписка была обращена к кому-то конкретному. А если учесть, что волшебница на острове была лишь одна, то вывод напрашивался сам собой.
Морана.
Ещё одна загадка без ответа.
Спрятав дневник в пальто, он прихватил ещё пару книг и вышел из библиотеки, закрыв дверь на замок. Постепенно начинало темнеть, поэтому, бросив взгляд в сторону предполагаемого местонахождения болота, он развернулся и поспешил домой. В конце концов, у него был завтрашний день, чтобы отправиться на разведку.
При встрече Олег попросил его не беспокоить Грейнджер пару дней, чтобы её организм успел восстановиться, и Малфой твёрдо решил следовать этому совету. Не ради гриффиндорки, нет. Ради сохранности своего разума.
***
Гермиона продолжала листать книги в отчаянных попытках найти хоть что-то про ингредиенты, но всё было напрасно. Ей нужен был специализированный справочник по растениям, поэтому завтра она собралась наведаться в библиотеку.
Внезапно её взгляд задержался на странице с изображением папоротника и людей, прыгающих через костёр. Схватив словарь, она принялась переводить в надежде на то, что это прольёт свет хоть на одно неизвестное для неё растение.
Заголовок гласил: "Купальская ночь".
Купальская ночь – это время, когда вода и огонь, символизирующие женское и мужское начала, достигают наивысшего баланса. Эта гармония стихий делала ночь особенно благоприятной для проведения ритуалов, направленных на очищение, исполнение желаний и предсказание будущего.
Одной из ключевых традиций было разжигание больших костров. Считалось, что купальский огонь обладает особой силой, способной уничтожить всё негативное и защитить от злых духов. Прыжки через костёр, особенно в паре, были символом единения и предсказанием долгой и счастливой совместной жизни.
Вода также играла важную роль в купальских обрядах. Девушки гадали на суженого, пуская венки по реке. Купание в ночных водоёмах считалось способом обрести здоровье, красоту и защиту на целый год.
Согласно народным верованиям, в Купальскую ночь расцветает мифический цветок папоротника. Тот, кто его найдёт, получит не только счастье, но и дар понимать язык животных, видеть невидимое и даже владеть своей судьбой. Однако поиск цветка осложняли лешие и русалки, поэтому многие юноши отправлялись в поиски с особыми оберегами или молитвами.
Также считалось, что в эту ночь открываются "порталы", и граница между мирами становится очень тонкой. Нежить, духи воды и леса будто оживают. Поэтому в Купалов день народ обычно не ложился спать, стараясь оставаться бодрствующим до рассвета, чтобы не только избежать встречи с нечистой силой, но и впитать в себя магическую энергию этого времени.
Гермиона выдохнула. Хвала Мерлину, что Моране потребовался корень, а не цветок. Иначе довольно скоро она оказалась бы на месте Андрея.
Перечитав информацию ещё раз, она поняла, что хоть в тексте папоротник и наделяли некой волшебной силой, в списке речь шла о какой-то другой его разновидности.
Чертыхнувшись, девушка перевернула страницу, как вдруг её прервал грохот распахнувшейся двери.
Малфой вошёл без стука. Вслед за ним в дом ворвался ледяной ветер, который задул две свечи, зажжённые Гермионой. Выражение лица слизеринца было ледяным, непроницаемым, словно покрытым коркой тонкого мутного льда, за которым невозможно было разглядеть и тени эмоций.
Гермиона вскочила со стула, сжав дрожащие ладони в кулаки.
— Какого чёрта, Малфой? Ты не можешь просто...
— Мы отправляемся на рассвете, — прервал он её, и его голос прорезал её возмущение, как отточенный клинок. Никаких приветствий. Никаких вступлений. Просто холодный, отрывистый приказ.
— Собери вещи на целый день. Цветок сам себя не найдёт.
Спина Гермионы напряглась.
— Что, прости? — резко спросила она, захлопывая книгу. — Не смей мне приказывать, Малфой. Если бы ты хотел что-то спланировать, мог бы спросить...
— Спросить? — Его холодный смех оборвал её, его серые глаза в тусклом свете сверкнули сталью. — Ты хочешь потерять ещё несколько дней, Грейнджер?
Девушка замолчала, гневно втягивая в себя воздух.
— И если ты слишком нежна, чтобы выслушивать указания, что тебе делать...
— Нежна? — Она вскочила из-за стола, даже не пытаясь подавить ярость, закипающую в её груди. — Я не подчиняюсь твоим приказам...
— Тогда исходи из здравого смысла, — прорычал он. — Если только ты не предпочитаешь сидеть здесь и бездельничать, пока маленькие питомцы Мораны становятся смелее с каждым часом.
Гермиона ощетинилась, но прежде чем она успела возразить, его рука взметнулась вверх, остановившись прямо перед её лицом — молчаливое, яростное требование тишины.
— Это не дискуссия, Грейнджер, — прошипел он. — Рассвет. Будь готова. И если тебя не будет у ворот вовремя, я уйду без тебя.
Его пристальный взгляд задержался на ней на одно последнее, обжигающее мгновение, затем он развернулся и вышел, окончательно захлопнув за собой дверь.
Придурок.
***
Ей так и не удалось уснуть ночью после экспрессивной выходки Малфоя. Хотя чего ещё можно было ожидать от этого напыщенного индюка?
К тому же, монстры снова изголодались и шумели до самого рассвета, пародируя голоса её умерших друзей, вгоняя её в ужас.
Поэтому к рассвету она уже была собрана, умыта и одета. Сложив в сумку припасы, она задержала взгляд на кухонном ноже и решительно запихнула его следом за остальными вещами. В конце концов, без палочки выбирать не приходится.
Путь до ворот занял чуть больше времени, чем обычно, потому что она втайне оттягивала момент встречи со слизеринцем. Злость всё ещё кипела внутри неё, и это было не лучшим чувством для совместной миссии. Особенно той, которая, вероятно, предполагала опасность.
Слизеринец уже ждал её, облокотившись на деревянные балки и рассматривая свои ботинки.
Надо сказать, он идеально вписывался в окружающий пейзаж — со своей ледяной красотой и острыми чертами лица. Эдакий Бог Холода и Зимы, угрожающий убить тебя одним лишь взглядом.
— Ты опоздала, — бросил он, даже не посмотрев.
Гермиона возмущённо приоткрыла рот.
— Ты издеваешься? До сих пор ещё даже не рассвело! — указав рукой на горизонт, воскликнула девушка.
Оттолкнувшись от забора, слизеринец бросил ей в ответ короткое:
— Прекрати истерить, — и направился к выходу из деревни.
Это определённо будет трудный день.
***
Салазар был бы в ужасе, если бы узнал, сколько сил Малфою потребовалось, чтобы сдержаться и не посмотреть на гриффиндорку.
Она, как обычно, ворвалась в его пространство со своими кудрями, эмоциями и недовольными криками.
Раздражение наполнило его до краёв, но вместе с ним пришло и странное чувство удовлетворения от происходящего. Он даже немного повеселел от осознания, что ему удалось вывести её из себя за первую же минуту нового дня.
Его личный рекорд. Запечатайте это мгновение.
В какой-то момент он услышал, что Грейнджер остановилась.
Обернувшись, он увидел, как девушка скрестила руки на груди и, нахмурив брови, пялилась на него прожигающим взглядом.
— Откуда ты вообще знаешь, куда нам нужно идти?
Малфой усмехнулся.
— Открылся дар ясновидения. Пошли, зануда.
Он едва успел обернуться, как её голос зазвучал снова — резкий, упрямый, приводящий в бешенство.
— Я не сдвинусь с места, пока ты мне ничего не объяснишь!
Мерлин, если во время очередного контакта с ней у Драко снова закатятся глаза и не вернутся в исходное положение, он подаст на неё в суд. Серьёзно.
— Отлично. — Драко развернулся и подошёл к ней так близко, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы не отводить взгляда. — Упрямая. Пока ты играла в спа-салон со своими друзьями, я нашёл в библиотеке дневник. Кто-то задокументировал всё происходящее на острове, в том числе каждый ингредиент, который от тебя потребовала Морана. Там и было указано, где всё это искать.
Её губы приоткрылись от возмущения.
— И ты мне не сказал?..
— О, то есть хочешь сказать, что ты бы мне поверила? — выпалил он в ответ. — Или ты бы не стала требовать «подтвердить источник», пока мы оба не умерли бы от старости?
Щёки Грейнджер вспыхнули.
— Дело не в этом...
— Дело в том, — перебил он, наклоняясь к ней так, что его дыхание коснулось её лба, — что мы теряем дневной свет. Так что либо не отставай, либо стой здесь и мерзни. Мне всё равно.
Он зашагал прочь, не дожидаясь, пока она последует за ним, но уже через секунду услышал топот догоняющей его гриффиндорки.
***
Примерно через час они стояли на берегу полузамерзшего гниющего болота. Воздух вокруг был насыщен зловонием серы и магии. Над мутной водой возвышался слабый мерцающий купол, невидимый, если не знать, куда смотреть.
Ботинки Грейнджер издавали мерзкие хлюпающие звуки, пока она переминалась с ноги на ногу, топчась по грязи, смешанной со снегом.
— Ты знал об этом? — спросила она, указывая рукой на купол.
Драко пожал плечами.
— Я подозревал. В дневнике упоминалась "защита".
— И ты снова не подумал рассказать мне об этом.
— Это что-нибудь изменило бы?
Он вытянул руку, вспоминая все азы беспалочковой магии, и провёл ей по мерцанию, проверяя сопротивление купола. Там, где соединилась магия, вспыхнула золотая рябь.
— Кроме того, мы бы потратили уйму времени на бесполезные споры.
Грейнджер открыла рот и тут же закрыла его обратно, сжав кулаки.
— Ты невозможен, — пробормотала она.
Драко ухмыльнулся.
— И всё же ты здесь. Следуешь за мной.
Её глаза сузились.
— Чтобы не дать тебе совершить какую-нибудь глупость.
— Как благородно. — Он повернулся обратно к куполу.
— Что думаешь? Это чем-то напоминает тонкий лёд, тебе не кажется? Переливается также ярко, — пробормотала Гермиона, продолжая непрерывно следить за мерцанием.
Взгляд Драко скользнул по зловещей поверхности болота, где защитный купол колебался, как тепловой мираж, — полупрозрачное золото, растекающееся в тумане.
— Тонкий лёд? — Он ухмыльнулся, пнув замерзшую поверхность ботинком. — Больше похоже на проклятую материю. Но не волнуйся, Грейнджер, если она расколется, я позволю тебе утонуть первой.
Она фыркнула.
— Как великодушно с твоей стороны.
Он пожал плечами, важно расхаживая по периметру. Остановившись на мгновение, будто над чем-то раздумывая, он достал палочку. Стоп. Что?
— Малфой! — воскликнула Гермиона. — Откуда у тебя, чёрт возьми, палочка?
Слизеринец усмехнулся.
— О, Грейнджер, ты же не думала, что я, словно отчаянный честный гриффиндорец, сдам своё главное оружие и останусь без козыря в рукаве. Конечно, я припас запасную.
Девушка скривилась. Она думала о подобном, но запасы Ордена были скудны, и отыскать среди них запасную палочку было нереально. А производство новых строго контролировалось Пожирателями смерти.
Малфой тем временем направил своё древко на купол и очертил воздух, в котором гудела магия.
— Это маггловская поговорка, не так ли? "Ходить по тонкому льду"?
Пауза, затем острая, как бритва, усмешка.
— Или ты предпочитаешь другой способ? Может быть, любишь ползать?
Гермиона сжала челюсти.
— Я предпочитаю не быть приманкой для того, что находится под этим куполом.
— Расслабься. — Драко взмахнул запястьем, и заклинание серебристым свечением разрезало купол, словно по шву. Лёд, покрывающий болото, захрустел, заполняя тишину леса своим треском.
— Видишь? Не так уж и сложно.
— Малфой! Мы не знаем, насколько толстый лёд, выдержит ли он вообще наш вес.
В ответ он бросил на неё насмешливый взгляд.
— Так ты будешь продолжать жаловаться или поможешь?
Гермиона закатила глаза, но всё же аккуратно приблизилась к границе купола, чтобы зайти внутрь, как вдруг что-то изменилось. В один момент всё словно замерло, оставляя лишь тонкую струйку ветра, ползущую под куполом.
Ухмылка Драко исчезла в ту же секунду, когда он заметил происходящее.
Мгновение. И купол начал трескаться. Из щелей вихрем стал пробиваться наружу ветер, смешанный со снегом и ледяной крошкой.
В следующую секунду полотно разлетелось вдребезги, вызвав взрывную волну льда и магии, которая отбросила их обоих назад. Локоть Гермионы ударился о дерево, стоящее на берегу, и она глухо простонала, попытавшись снова встать на ноги.
Драко быстро вскочил, пытаясь теперь наколдовать им новую защиту, но ничего не выходило. Магия не работала.
Мир вокруг них сходил с ума, уничтожив иллюзорное спокойствие, господствующее здесь минуту назад.
На его место пришла буря, с воем пробуждающаяся к жизни внутри останков купола. Снег и слякоть швыряло в стороны, лёд под ногами стонал, когда чёрная вода хлынула сквозь свежие трещины.
— Чёрт... — Драко схватил Гермиону за запястье и потащил за собой, когда на том месте, где она только что стояла, упал и раскололся кусок льда. — Двигайся!
Она не стала спорить. Они вместе бросились вперёд — к единственному, что сейчас имело значение: к цветам.
Их скопление пульсировало в сердце болота, их лепестки на фоне хаоса светились жутковатым синим светом. Морозник.
— Там! — перекрикивая шум ветра, воскликнула Гермиона и, вырвавшись из хватки Малфоя, упала на колени на краю крошащегося льда.
— Грейнджер, чёрт возьми, осторожнее! — прокричал слизеринец.
Девушка словно его не слышала, пробираясь по остаткам льда к цветам. Ветер сбивал её с ног, передвигая льдины всё дальше.
Наконец оказавшись в нужном месте, она присела и, дрожащими руками достав нож из сумки, начала аккуратно срезать сияющие цветы.
С каждым срезанным бутоном вьюга завывала всё сильнее, словно тоскуя об утрате. Малфоя, который пробирался к девушке на помощь, было почти не видно за поднявшимся в воздух снегом.
Однако в момент, когда Гермиона взяла последний цветок, она почувствовала, как он схватил её за локоть и потащил назад.
— Мы должны выбираться! — прокричал он прямо в её ухо.
Кивнув, она оперлась на него и аккуратно наступила на ближайший устойчивый отрезок льда.
Когда до берега оставалось буквально два шага, Гермиона споткнулась и упала, разодрав ладони и рассыпав часть собранных цветов. На глаза хлынули слёзы отчаяния и обиды.
Она принялась судорожно хватать все бутоны, которые видела перед собой, запихивая их в свою сумку.
Малфой чертыхнулся и, опустившись на колени, перехватил её руки.
— Грейнджер, посмотри на меня.
Она не услышала.
— Грейнджер, прекрати, — уже твёрже сказал он.
Девушка замерла, посмотрев на него мутными от слёз глазами.
Воспользовавшись её замешательством, парень собрал оставшиеся растения, положил их к себе и рывком поднял Гермиону.
Словно очнувшись, гриффиндорка в мгновение преодолела расстояние, отделяющее их от спасения.
Буря вокруг ревела, словно раненый зверь, застилая пространство. Но, по крайней мере, задание было выполнено.
***
Они ввалились в дом Гермионы, оба промокшие от снега, измученные, но живые.
Праздновать настроения не было — в конце концов, это был только первый ингредиент.
Мерлин, помоги, если поиск следующих будет ещё опаснее.
Драко, казалось, стал ещё более холодным с тех пор, как они спаслись. За весь обратный путь он не произнёс ни слова, его челюсть была крепко сжата, а поза напряжена, будто любое лишнее движение могло выдать его истинные эмоции.
Теперь он выкладывал на стол то, что успел собрать, с суровой, беспощадной деловитостью, отказываясь даже смотреть на неё.
Гермиона разозлилась. С неё было достаточно этого дерьма.
— Ты собираешься просто уйти? — спросила она, загородив дверь и скрестив руки на груди. — После всего, что произошло?
Малфой не остановился.
— Первое задание выполнено. Мы выжили. Пичкай своей сентиментальностью кого-нибудь другого.
Гриффиндорка взорвалась.
— Какого чёрта? Снова убегаешь? Все потому что в кои-то веки открылся кому-то? — выплюнула она. — Какое дрянное клише, Малфой.
Он замер.
Затем повернулся.
Его глаза были чёрными от ярости, дыхание стало прерывистым.
— Следи за своим гребаным языком, Грейнджер, — прорычал он.
Она рассмеялась — горько и резко.
— Или что? Ты снова пропадёшь и будешь избегать меня? Как предсказуемо.
Взгляд Малфоя внезапно вспыхнул огнём.
Он в два шага пересек комнату.
Схватил её.
Прижал спиной к стене, перехватив её руки своими, заковав их в замок. Его тело прижималось к ней с такой силой, что у девушки перехватило дыхание.
— Ты хочешь непредсказуемости? — Лицо слизеринца застыло в нескольких дюймах от её, так что она чувствовала его горячее дыхание на своих губах. — Ты её получишь.
И затем —
Он поцеловал её.
Не нежно.
Не сладко.
Это была отчаянная жестокость. Терзание. Разрушение. Будто наказание для них обоих за то, что они этого хотели.
Малфой прикусил её нижнюю губу, его пальцы впились в её бёдра так сильно, что остались синяки. Он вжимал её в дерево стены, не беспокоясь о боли, от которой ныл её затылок.
Гермиона ахнула — прямо ему в рот — он замер, и на одну ужасающую секунду девушка подумала, что он оттолкнёт её. Снова.
И в отчаянной попытке не допустить этого её руки сжали в кулаки его рубашку, притягивая ближе.
И вот так просто —
Их поцелуй, похожий на борьбу, перерос во что-то более жаркое и голодное. Его руки повсюду. Её мысли в хаосе.
Контроль испарился.
И когда он, наконец, отстранился, его дыхание было неровным, губы припухли, зрачки расширились от того же желания, что горело в её венах.
Долгое мгновение они просто смотрели друг на друга, тяжело дыша. Воздух между ними был напряжённым, разрушенным, необратимым.
Затем Драко отступил назад, стиснув зубы, с непроницаемым выражением лица.
— Счастлива? — спросил он, усмехнувшись. — Теперь это действительно похоже на клише.
И прежде чем она успела ответить —
Он исчез.