Глава 6
Свежие сплетни:
1. На острове произошло убийство.
(О, нет, не переживайте, гриффиндорская звезда цела. И, кстати, об этом — не стоило отправлять сюда Грейнджер, Грюм. Она тут всего пару дней, а уже успела устроить погром.)
2.Ночные монстры питаются трупами или энергией смерти, а также именно подобными «спектаклями» Морана запугивает местных.
3.Морана владеет особым видом магии разума, который не разрушает барьеры окклюменции, но запускает в твой мозг видения, похожие на пытку.
4. Она дала Грейнджер задание собрать какие-то ингредиенты. Заставлю ее прислать вам список позже, когда она вытрет сопли после вчерашнего вечернего «шоу» от Мораны.
5. Я — новый охранник для вашей заучки. (Благодарить не стану.)
Жду сведений о том, как продвигается помощь Нарциссе.
Д. М.
На лице Малфоя расцвела ухмылка, когда он перечитал свое письмо. В этот раз из него вылилось чуть больше сарказма, чем обычно, но он ничего не мог поделать со своим ядом, выплескивающимся наружу.
В конце концов, они сами виноваты, что разозлили его, нарушив все четко выверенные планы и послав сюда заучку Грейнджер. Гребанная заноза в его аристократичной заднице.
Она вспарывала его внутренности, разнося свою заразу по всему организму. Яд. Самый токсичный.
И вместе с тем Малфой не мог не признать, что с ее появлением на острове ему стало чуть легче дышать. Самую малость. Потому что Грейнджер со своим хаосом была чем-то привычным — чем-то, что заставляло его помнить о прошлой жизни и верить, что ему еще стоит туда вернуться. Хотя бы для того, чтобы продолжить изводить ее дружков до полусмерти.
Аккуратно свернув лист пергамента, он перевязал его бечевкой и спрятал в карман пальто. Письмо Лорду он напишет чуть позже, когда эмоции перестанут бурлить внутри его черепной коробки и он сможет сосредоточиться на формулировках — не выдав ничего полезного, но и не разозлив змееголового своим бездействием. Чертов канатоходец, идущий по канату с завязанными глазами. Именно так это ощущалось.
Встав из-за стола, Драко направился к выходу из дома, морщась на каждом скрипе половиц. Сплошное раздражение.
Он предпочитал сохранять хоть какое-то подобие безопасности и выходить за пределы деревни, прежде чем звать птиц. К тому же не хотелось привлекать лишнее внимание местных жителей, которые настолько боялись свою «богиню», что неслись бы к ней наперегонки, чтобы доложить о любой подозрительной активности. Так что да, выход из защитного круга был необходим.
Медленно продвигаясь по тропинке, Малфой оглядывался, замечая, что деревня непривычно пустынна. Ему казалось, что жители только и ждут утра, чтобы обсудить произошедшее, но нет — на противоположной стороне не было ни души. Все прятались по домам, очевидно, находясь под впечатлением от очередной выходки Мораны.
Люди — такие странные существа. Они словно привыкают к рутине, считая свою жизнь полноценной, даже когда по соседству с ними живет монстр. А потом удивляются, когда он выпускает когти, будто это происходит впервые. Наивные идиоты.
Первое, чему научился Драко, когда к нему в поместье прибыл погостить дядюшка Том, — бдительность. Постоянная бдительность. Ты не имеешь права расслабляться и надеяться, что домашний уют и потрясающий сырный суп твоих эльфов растопят отсутствующее сердце злодея, и он улетит восвояси на пегасе, напевая песенку о мире и любви. Нет. Так это не работает.
Поэтому ему было довольно смешно наблюдать вчера за этими лицами, полными удивления и ужаса, будто они думали, что ими руководит гребанная фея, а не монстр в девичьем теле.
Хруст снега под ногами стал уже привычной медитацией для слизеринца, однако в этот раз он был каким-то неправильным — с примесью посторонних шумов, мешающих сосредоточиться.
Остановившись, Малфой прислушался. Тишину разрезали еле различимые крики. Они звучали приглушенно, но все еще достаточно отчетливо, чтобы уловить их издалека. Сердце на мгновение замерло, а затем забилось в ускоренном темпе. Он уже слышал этот крик однажды. Грейнджер.
Не думая ни секунды, Драко сорвался и побежал к ее дому. Буквально срывая дверь с петель, он влетел внутрь и обнаружил девушку (кажется, Настю), которая пыталась успокоить бьющуюся то ли в истерике, то ли в конвульсиях Гермиону.
Ее волосы разметались по подушке, глаза были закрыты, а горло хрипело от непрекращающихся криков ужаса. Руки покрывали запекшаяся кровь и рваные раны. Настасья удерживала их по обе стороны от тела, придавливая к кровати, не давая Грейнджер снова навредить себе.
— Что здесь, черт возьми, происходит? — воскликнул Малфой.
Девушка вздрогнула и обернулась, наконец заметив гостя. Ее глаза были полны ужаса, на лбу выступила испарина, а руки дрожали от усилий, которые ей пришлось приложить, чтобы удержать Гермиону.
— Я... я не знаю точно. Когда я пришла позвать ее к нам на завтрак, она уже выглядела так.
Чертыхнувшись, Малфой подбежал и перехватил руки Гермионы, давая Насте возможность отдохнуть. Девушка тут же подскочила, разминая кисти, и заметалась по комнате, словно пытаясь решить, что с этим делать.
— Ты знаешь, как ей помочь?
— Не уверена, но я могу сходить к местной травнице...
Драко поморщился.
— У вас что, нет нормального врача?
Настя помотала головой, слегка скривив рот, но затем встрепенулась и, крикнув: «Я скоро!» — выбежала за дверь.
Малфой вернул внимание к гриффиндорке, которая сейчас была похожа на странное месиво из собственных конечностей и крови. Ее зрачки быстро вращались под веками, и Драко осенило: Она заперта в кошмаре. Гребанном кошмаре.
Перехватив девушку за плечи, он легонько встряхнул ее и пробормотал:
— Грейнджер, проснись.
Ноль реакции.
Она продолжала метаться в его руках. Из её глаз потекли слёзы. Крики о помощи, о сожалении, о вине — всё смешалось в хаотичный набор звуков и просьб, которые Драко не в силах был выполнить.
— Грейнджер, иди на мой голос. Слышишь? Выдохни и иди на мой голос. Это сон, это не реальность.
Малфой не был уверен, что это сработает, — действовал скорее по наитию. Но внезапно крики прекратились. Грейнджер будто действительно услышала его. Хриплый голос шептал что-то невнятное; он смог разобрать лишь упоминание своего имени. Этого было достаточно, чтобы понять: он на правильном пути.
— Давай же, ma étoile, ты сможешь. Выбирайся оттуда.
Постепенно девушка перестала дёргаться. Её мышцы всё ещё были напряжены, но уже не так сильно, как прежде. Крик сменился хриплым дыханием, а глаза наконец успокоились, больше не выписывая круги под закрытыми веками. Теперь казалось, что она просто спит — без изнуряющего плена кошмара.
Аккуратно отпустив Гермиону, Малфой отошёл в сторону и уставился на спящую девушку. Даже избавившись от ужасного сна, её лицо сохраняло напряжение. Грудь поднималась и опадала в рваном ритме, а губы едва заметно шевелились.
Он провёл рукой по лицу, пытаясь прогнать остатки адреналина и усталости. Грейнджер провела на острове всего ничего, а уже ускорила события в сто раз. Не то чтобы здесь было весело до её прибытия, но эти гонки за спасение её жизни начали его изматывать.
Настя всё ещё не возвращалась, и раздражение нарастало. Оставаться здесь наедине с едва живой гриффиндоркой близко не входило в его утренние планы. С такой компанией их можно вообще не составлять. Неудивительно, что эта троица вечно влипала в неприятности — они словно магнит для дерьма.
— Мерлин... — пробормотал он, склонившись к Гермионе, чтобы убедиться, что она дышит.
— Грейнджер, ты, в который раз, втягиваешь меня в какую-то чертовщину.
Её губы дрогнули, издав слабый звук. Он напрягся, прислушиваясь.
— ...Малфой... — её шёпот едва донёсся до него. Глаза оставались закрытыми, но пальцы дёрнулись, будто она пыталась за что-то ухватиться. — ...не... дай... ему...
— Кому? — нахмурился Драко. — Грейнджер, ты о чём?
Дыхание выровнялось, но ответа не последовало. На мгновение он задумался, затем осторожно взял её за руку — может, так она быстрее проснётся.
— Грейнджер, если слышишь меня, подай знак, — тихо сказал он. Голос звучал мягко, почти нежно, что заставило его самого поморщиться.
Несколько секунд — ничего. Но потом... лёгкий толчок. Её пальцы едва сжали его ладонь.
— Молодец, — пробормотал он, облегчённо выдыхая. — Значит, ты ещё с нами.
В этот момент дверь распахнулась. В комнату влетела Настя в сопровождении высокого мужчины средних лет. Кажется, Малфой видел его раньше. Но при каких обстоятельствах — вспомнить не мог. Незнакомец окинул его хмурым взглядом и замер у входа, не говоря ни слова.
— Как она? — Настя бросилась к кровати.
— Вроде спит, — коротко ответил Малфой, отпуская руку Гермионы и отступая.
Девушка взглянула на него с благодарностью, но он лишь покачал головой, будто говоря: «Ситуация далеко не под контролем».
Настя нахмурилась и повернулась к спутнику:
— Отец, нам стоит перенести её к себе.
Отец Насти. Точно.
Мужчина кивнул и обратился к Драко:
— Драко, так ведь? Поможешь перенести её к нам? Боюсь, моя спина не позволит сделать это.
Малфой согласился и, подхватив девушку под коленями, двинулся к выходу.
Держать Грейнджер в руках было странно. Она, по сути, находилась в его объятиях — под его контролем, в его власти. И Драко солгал бы, если б сказал, что это не вызывало в нём эмоций.
Соседний дом встретил их теплом и мягким светом от печи и свечей.
— На диван, — скомандовала Настасья, поспешно освобождая место от разбросанных пледов и книг.
Драко осторожно опустил Гермиону на мягкую поверхность, стараясь не потревожить её и без того напряжённое состояние. Девушка выглядела почти мирно, если не считать окровавленные руки и тени под глазами.
— Спасибо, — пробормотала Настя, опускаясь рядом с Грейнджер и поправляя ей волосы, словно пытаясь придать ей нормальный вид.
— Не за что, — фыркнул Малфой, выпрямляясь и отступая.
— Нам нужно что-то делать, — пробормотала Настя, глядя на Гермиону с тревогой.
— Например? — резко бросил Драко.
— Например, дать ей восстановиться, — вмешался отец Насти. Его голос звучал уверенно, но это ни черта не успокаивало. Он посмотрел на Малфоя: — Ты тоже выглядишь так, будто можешь упасть. Садись.
Малфой хотел было возразить, но внезапная тяжесть в ногах заставила его опуститься на ближайший стул. Взгляд снова упал на Гермиону.
— Это из-за Мораны, да? — спросил он, не глядя ни на кого конкретно.
Мужчина кивнул, его лицо оставалось угрюмым.
— Эта женщина несёт зло всем, к кому прикасается. — Он вздохнул. — Но ваша подруга сильна. У неё есть шанс.
— Шанс? — Малфой скривился. — Что это вообще значит? Вы хотите сказать, что для вашей деревни нормально — вот так лежать в кошмарах, биться в судорогах и истекать кровью?
Настя резко повернулась к нему:
— Чаще те, кому она лезет в голову, вообще не просыпаются. Мы должны радоваться, что Гермиона ещё с нами.
— Радоваться? — Драко усмехнулся. — У вас извращённые понятия о благодарности. В следующий раз, когда ваша повелительница сломает тебе кости, тоже скажешь "спасибо"?
— Драко! — резко оборвала его девушка, но тут же смягчилась: — Она жива. Сейчас это главное. Всё остальное выясним, когда она проснётся.
Слизеринец фыркнул, но промолчал, скрестив руки на груди. Эти люди — грёбаные смертники.
— Тебе лучше уйти, мальчик, — обратился к нему отец Насти. — Не подумай дурного о нашем гостеприимстве, но нужно вызвать травницу, а ей не стоит тебя видеть. Думаю, не ошибусь, если скажу, что вы с Гермионой скрываете ваше знакомство.
Драко кивнул и, бросив короткое:
— Зайду вечером, — вышел из дома. В конце концов, нужно было успеть отправить письмо Грюму, как и планировалось, пока заучка снова не втянула его в чёрт знает что.
***
— Грейнджер, если ты меня слышишь, подай знак...
Это точно был Малфой.
Его голос пробился сквозь вечный круг агонии и смертей. Казалось, этой боли не будет конца, пока вдруг силуэты не замерли, покрывшись туманной пеленой, и издалека не донесся знакомый голос, звавший её по имени.
Этот голос не пробуждал в ней чувств, не заполнял пустоту внутри. Но он требовал внимания, настойчиво звал за собой. И она пошла — шаг за шагом возвращая контроль над телом и разумом. Потом сознание отключилось, погрузившись в блаженную темноту, смывшую последние следы кошмара.
Кто-то осторожно тронул её за плечо. Гермиона попыталась удержаться за остатки сна, но новый толчок окончательно вернул её в реальность.
Медленно открыв глаза, она увидела Настю. На лице девушки читалось беспокойство, сменившееся облегчением.
— Слава Богу, ты проснулась!
Настя медленно выдохнула и присела на край кровати. За её спиной показался мужчина в тёмной длинной рубахе. Его борода поблёскивала проседью, а слегка длинные волосы завивались у ушей. Он улыбнулся:
— Не пугайся, девочка. Меня зовут Олег, я отец Насти.
— О... очень приятно, — прохрипела Гермиона и закашлялась. Мужчина тут же подал ей стакан воды.
Девушка потянулась за стаканом и в ужасе уставилась на свои руки. Они были перебинтованы от ладоней до локтей, сквозь повязки проступали кровавые пятна.
— Мерл... Господи, что со мной? — пробормотала она.
— Ты разодрала себе руки, — тихо ответила Настя, с сочувствием глядя на неё.
Гермиона нахмурилась, пытаясь вспомнить. Обрывки ночных видений мелькали перед глазами, заставляя сердце бешено колотиться.
Это было ужасно. Всё выглядело настолько реально, что она готова была поверить — попала в собственный ад, где её варили заживо в крови близких.
— Эй, не надо вспоминать, — тихо сказала Настя, осторожно кладя руку ей на бедро. — Это всего лишь кошмар, посланный Мораной. Поверь мне.
Гермиона вздрогнула, вырываясь из плена воспоминаний:
— Значит, это сделала Морана?
Настя кивнула.
— Поговорим об этом позже. Сейчас выпей отвар, который приготовила травница, и постарайся отдохнуть. Так ты быстрее восстановишься.
Не то чтобы Гермиона не доверяла этой семье, но когда ей поднесли напиток, её нос автоматически начал анализировать запах. Бинго — никаких опасных компонентов, только успокаивающие травы. Профессор Снейп мог бы гордиться такой ученицей, если бы вообще был способен на это чувство.
Отвар оказался горьковатым, но Гермиона выпила его до дна, надеясь, что это поможет уснуть и снимет воспаление с повреждённых связок.
Опустив голову на подушку, она закрыла глаза и погрузилась в спокойный, безмятежный сон.
***
Во второй раз Гермиону вывел из сна приятный запах еды. Живот противно заурчал и девушка вспомнила, что последний раз ела еще сутки назад, когда нашла в сумке запасы, упакованные Ириной.
Несмотря на голод, чувствовала она себя отлично. Сознание прояснилось, образы больше не мелькали перед глазами, а зрение снова стало четким, позволяя рассмотреть окружающую обстановку.
Приподнявшись на своих забинтованных руках девушка огляделась.
Дом, в котором она находилась, был довольно аскетичен, но при этом наполнен маленькими деталями, создающими в нем жизнь. Ажурные салфеточки, явно сделанные вручную, пара прибитых к стене детских рисунков, которые скорее всего принадлежали Насте.
Саму хозяйку видно не было, однако около стола во всю хлопотал ее отец.
Словно почувствовав взгляд, устремленный на него, мужчина обернулся и улыбнулся Гермионе:
— Настасья отлучилась по делам, но взяла с меня обещание тебя накормить, —
Девушка смутилась.
— На самом деле, я хотела спросить, как я могу добывать себе еду? Понимаю, что хозяйство у каждого свое, но я могла бы помочь чем-то, возможно, у вас найдется работа для меня или...
Олег остановил ее речь вскинутой вверх рукой.
— Полно, девочка. Несмотря на все ужасы, мы не живем впроголодь, у нас достаточно еды, чтобы прокормить еще одного человека. Однако твое желание трудиться похвально, поэтому я думаю, что твоя помощь по хозяйству облегчит моей дочери быт. В последнее время она выглядит шибко измученной.
Гермиона активно закивала:
— Да, конечно, я помогу всем, чем смогу. Спасибо вам огромное, я даже не ожидала, что встречу здесь такое понимание и доверие, особенно после всего, что произошло с Андреем...
Олег отвернулся и с минуту смотрел перед собой, словно о чем-то размышляя. На какой-то миг девушка даже пожалела, что снова упомянула о трагедии, опасаясь, что сейчас ее выгонят и отзовут предложение о помощи. Однако этого не произошло. Мужчина двинулся по направлению к печи, доставая оттуда чугунную посуду, от которой исходил изумительный аромат.
— Вот как мы поступим, Гермиона, — раздался наконец его голос. — Сейчас ты оттрапезничаешь, а после покажу тебе одно место, которое, возможно, поможет тебе.
Осторожно кивнув, девушка поднялась с постели и села за стол. Перед ней появилась тарелка с рыбным супом и ломтик ржаного хлеба. Поблагодарив, она принялась за еду.
***
Путь до места, о котором говорил Олег ранее, был неблизким. Они вышли за границы забора, ограничивающего деревню, от чего Грейнджер слегка поежилась. Этот забор, исписанный рунами, несмотря ни на что, вселял хоть какое-то чувство безопасности, хотя бы днем. Здесь же вокруг не было ничего: обрывки леса, куча снега вокруг и тишина, которая прерывалась лишь их шагами. Идти, однако, было достаточно легко, потому что дорожка казалась протоптанной, по ней явно ежедневно и не единожды ходили. С большей вероятностью это был сам Олег. Что-то подсказывало, что остальные жители не рискнули бы выйти за границы их поселения.
До слуха внезапно донеслось журчание, которое способен издавать лишь находящийся поблизости водоем. И верно, выйдя из скопления деревьев, Гермиона обнаружила перед ними небольшую реку, резво бегущую вдаль. Над ней располагался низенький, сильно покосившийся мостик, ведущий на другой берег. А на нем стояло то, что порядком удивило девушку. Это была деревянная церковь. Очень старая, словно заброшенная. Кресты на ее куполах были словно обломаны, а окна занавешены изнутри. Гермиона еще ни разу не сталкивалась с православными церквями вживую, только читала о них.
В детстве она каждый сочельник ходила с родителями в католический костел, но на этом ее религиозный путь заканчивался. В ее жизни появилась магия, за которую в свое время сжигали на кострах, «Господи» сменилось «Мерлином», а Рождество утратило свой изначальный смысл и превратилось в теплый семейный праздник с дарением подарков.
Но удивило ее не само невиданное доселе архитектурное строение, а скорее место, в котором оно располагалось. Церковь на острове, где верят в богиню Морану, где до сих пор соблюдаются древние традиции, используют руны для защиты и верят в магию духов. Вот это показалось ей странным.
— Ты, наверное, удивлена? — спросил Олег.
— Да, на самом деле. Как... Кто ее построил? Местные ведь явно иному Богу поклоняются.
Мужчина горько усмехнулся, подавая ей руку, чтобы забраться на мостик.
— Да, ты права. Её построила моя семья задолго до моего рождения. С тех пор каждый мужчина служил здесь, передавая эту честь своему сыну.
Преодолев мост, они приблизились к двери, которая оказалась не заперта, и вошли внутрь.
Тусклый свет, сочащийся из зашторенных окон, едва освещал пространство. Олег три раза перекрестился на входе и прошел вглубь. Гермиона последовала за ним, не зная, стоит ли ей повторять ритуал мужчины.
Однако внутри вместо типичного церковного зала ее взору предстали стеллажи с книгами...? Много-много стеллажей, расставленных лабиринтами по всему пространству, на чьих полках умещалось огромное количество книг. Климат явно плохо на них влиял, однако Гермионе хотелось быть благодарной уже за то, что их кто-то сохранил.
Проходя все дальше по лабиринту, Олег вновь заговорил:
— Сначала пришла власть советов, и церковь стала под запретом. Чтобы сохранить ее, мой отец предложил сделать внутри библиотеку. Собственно, поэтому здесь так много книг.
Чуть дальше, за стеллажами, он построил проход во внутренний двор, где построил своими руками небольшую часовню, куда приходил молиться каждый день. Иногда к нему присоединялись и другие люди, но это всегда было тайно. Никто не знал, что за фасадом старой церкви среди деревьев скрывается новая. Для всех остальных в этом здании было просто представлено неплохое собрание книг . В конце концов, не самое плохое применение, верно? Библиотека — это тоже своего рода храм.
На этих словах Гермиона улыбнулась. Ей было безумно интересно просмотреть каждую книгу, выставленную здесь. Она была больше чем уверена, что найдет что-то важное для ее задания. Но не сейчас. Сейчас она шла за Олегом, который, судя по всему, вел ее как раз к скрытому проходу в часовню.
— После, уже под конец той эпохи, появились те, с кого началось наше проклятье. Они призывали обратиться к предкам, заманивали сюда людей. Власти на тот момент было уже все равно на этот богом забытый остров. Большая часть жителей отсюда переселилась на материк. Поэтому он стал идеальным местом для распространения этого яда. И церковь снова нарекли запретом. А после и библиотеку.
— Но почему вы не уехали?, - удивленно спросила девушка.
— Я не мог оставить это место. Моя семья сохраняла его столько лет, несмотря на все испытания. Как я мог? К тому же, во мне еще теплится надежда, что однажды сюда вернутся люди, вернутся свет и вера. Все, что я могу, — это продолжать служить Богу с надеждой на спасение наших душ.
С одной стороны, Гермиону восхитила такая преданность Олега, с другой — ей было непонятно, как можно было обречь свою семью на такую жизнь ради надежды на эфемерное спасение. Будь ее воля, она бы схватила своих близких и покинула это место, пока была такая возможность.
Жить тайно, жить, не принимая законов этого места, испытывая постоянное сопротивление, — это словно добровольный плен, на который эта семья обрекла себя. Предполагает ли он, что Настасья продолжит его дело? Что по этому поводу думает сама девушка? Вопросов появлялось все больше. И один из них все-таки вырвался наружу.
— А как же Морана? Вы не боитесь гнева богини?
— Морана была послана нам дьяволом, я уверен. И бесы, которых она выпускает ночью, тому подтверждение. Они могут принимать какие угодно обличия, им могут давать какие угодно имена. Но нутро у них едино, и в нем таится дьявол. Однако для всякого дьявола нужен баланс. Зло не может жить без добра, как и наоборот. Поэтому Морана нас не трогает. Поэтому в наши двери не бьются черти.
На этих словах он открыл проход и Гермиона очутилась на улице, где в окружении тесного плена деревьев располагалась маленькая часовня. Пройдя внутрь вслед за Олегом она невольно ахнула. На стенах часовни виднелись рукописные иконы, покрытые потемневшим лаком. Вдоль стен располагались подставки для свечей, частично заполненные огарками. В воздухе витал приторный запах ладана, вызывая легкое головокружение.
Олег протянул ей сверток с длинными тонкими свечами и пачку спичек.
— Зажги их за каждого, о ком хочешь попросить у Бога. Под любой иконой ставь за живых, под распятием же за тех, кто ушел, — мужчина подарил ей многозначительный взгляд и указал рукой в то место, куда предполагалось установить свечу.
Гермиона осторожно взяла сверток, чувствуя себя максимально неуверенно.
— Но я не знаю ни одной молитвы, Олег.
— Проси своими словами, Бог услышит тебя.
И девушка просила. Сначала она подошла к части с распятием. Свеча за Андрея, сопровождаемая просьбами о прощении.
По свече за каждого, кто погиб на войне.
С каждым зажженным огоньком становилось все теплее, воздух густел, а помещение все больше наполнялось теплым дрожащим светом. Олег зажег свечи по другую сторону и теперь стоял посередине перед специальным постаментом и шептал молитву.
Перейдя к другой стене, Гермиона подошла к одной из подставок, которую мужчина предусмотрительно оставил пустой для нее. Настала очередь живых.
Свеча за Гарри, с просьбой о том, чтобы он выжил в войне, которая и так отняла у него слишком многое. За Рона. За семью Уизли. За обитателей на Гриммо, 12. За своих родителей, чтобы они были здоровы и счастливы, где бы сейчас ни находились. За себя, чтобы собрать остатки сил и справиться с поставленной задачей. За жителей этого острова, нуждающихся в спасении.
Когда в ее руке осталась одна свеча, она долго крутила ее в руках, пока воск не начал таять от тепла ее пальцев, пачкая бинты. А затем, приняв внутри себя решение, поставила последнюю свечу за Малфоя, желая им обоим достаточно мудрости, чтобы пройти через это испытание.
Монотонный голос Олега вводил ее в странное состояние. Обнаружив около одной из стен скамью, она присела на нее и посмотрела на все свечи, что горели в честь ее близких сегодня. Все вместе они заполнили подставки, освещая помещение. Тусклый свет, льющийся из окон, смешивался с тем, что отбрасывали эти десятки маленьких огоньков, и дарил надежду. Ту самую, которой жила семья Олега и Насти долгие годы.
И вдруг стало легче.
***
Проходя мимо стеллажей с книгами на обратном пути, Гермиона чуть задержалась взглядом на той, обложку которой украшали руны, схожие с изображенными на заборе. Аккуратно достав фолиант, она провела пальцем по обложке и открыла ее на первой странице.
Заметив, что девушка отстала, Олег вернулся и остановился около нее.
— Любишь книги?
Смущенная улыбка тронула губы Гермионы.
— Да, в Хог... в школе меня прозвали за это заучкой и книжным червем.
Мужчина тепло улыбнулся.
— Знаешь, эти книги давно ждут кого-то, кто оценит их по достоинству. Я буду благодарен, если ты будешь помогать мне прибираться тут время от времени. Взамен можешь брать любые и читать.
Глаза девушки засияли, и впервые за последнее время их тронула радость.
— Правда?
Олег кивнул и предложил свою помощь с выбором литературы. Отыскав три тома, посвященных рунам, славянским обычаям и местным легендам, они укутали их тканью и
выдвинулись обратно в деревню.
***
Разойдясь с новым знакомым около их дома и условившись вернуться к ужину, Гермиона побежала к себе, чтобы поскорее сесть за чтение. Внутри пылал азарт от предвкушения, перекрывший всю боль от последних событий. Будто появилась возможность составить кусочек пазла из той тайны, которая окутала этот остров, и постепенно разобраться с происходящим.
Вынув из бисерной сумочки два заранее взятых из дома словаря, девушка прокляла создателей заклинания перевода за то, что они не додумались включить в его действие и письменную речь. Перевод со словарями, да еще и без палочки, значительно замедлит ее поиски. Однако факт наличия таких книг на острове уже казался подарком судьбы.
Первой под изучение попала книга о славянских обычаях. Открыв ее, Гермиона обнаружила множество заметок, вынесенных на поля, кусочки текста то тут, то там были обведены, привлекая внимание. Будто кто-то до нее уже проводил исследование. Это заинтересовало девушку и показалось любопытным, учитывая факт того, что эта культура возобновила свое существование на острове относительно недавно, по словам Олега.
Переводя текст, перед девушкой постепенно представал образ жизни древних славян, их быт, обряды, классификация богов.
В язычестве, в отличие от других мировых религий, не существует четкого разделения на Добро и Зло. Сочетание противоположностей, амбивалентность, если угодно, — это одна из основ этого верования. Здесь каждый объект, персонаж и предмет веры не плох и не хорош, он обладает всеми свойствами, без ограничивающей его категоричности.
Мир в язычестве делится на центр и периферию. Где центр — сакральная точка мира, символизирующая упорядоченное пространство, которое может быть: Священным деревом (связующее звено между небом, землей и подземным миром), Огнем или алтарем (место связи с богами и предками), а также Домом или поселением. Центр часто считался местом, где человек мог взаимодействовать с высшими силами, получать защиту и поддержание порядка.
Периферия же воспринималась как хаотическая зона, символизирующая неупорядоченное, потенциально опасное пространство. В периферии обитали мифологические существа (лесные духи, русалки, оборотни), что делало её местом, которое следует уважать, но по возможности избегать.
Про себя Гермиона отметила, что, по всей видимости, деревня, окруженная забором, как раз являлась тем самым центром, отрезая людей от периферии в виде леса и опасного пространства, оставшегося без рунической защиты.
Куда относилась Морана, было пока что неясно. Её влияние распространялось на обе составляющие, придавая ее фигуре огромную значимость для поддержания сакрального баланса.
Скорее всего, поэтому Тамара выбрала себе такую роль, это предоставляло ей огромные возможности и пространство для маневра. А люди в равной степени боготворили ее и боялись.
Но где граница между реальными существами, действия которых она наблюдала ночью, и магией Тамары? Ее ли это придумка или же она приручила то, что задолго до рождения девушки наблюдали ее предки?
Проведя часы за переводом, Гермиона обнаружила, что до ужина оставалось 5 минут.
Опаздывать было не только неприлично, но и вдобавок небезопасно. Остров не терпит задержек, это она уже уяснила. Поэтому, быстро нацепив на себя одежду, она побежала в соседний дом.
Настасья в этот момент как раз накрывала на стол, поэтому на пороге ее снова встретил отец девушки.
— Зачиталась, небось? — по-доброму пожурил ее Олег. — Проходи, уже все готово.
Настя повернула голову в сторону вошедшей девушки и улыбнулась. Олег был прав, она выглядела измученной и уставшей. Под глазами залегли глубокие тени, белки глаз слегка покраснели, а руки подрагивали.
Поставив себе цель позже узнать у девушки причину такого состояния и предложить свою помощь, Гермиона поздоровалась и молча принялась помогать хозяйке готовить стол к трапезе.
Их ужин действительно выглядел хорошо, судя по всему, Олег не врал, говоря о том, что они ни в чем не нуждались. Кроме того, непривычные для девушки блюда были действительно вкусными и сытными, что несказанно радовало в этих суровых условиях.
Разговор за трапезой лился легко, отец и дочь расспрашивали Гермиону о ее стране, традициях и личной жизни. То и дело удивляясь каким-то подробностям. Создавалось ощущение, что все заранее условились не поднимать тему произошедшего с утра, чему девушка была, откровенно говоря рада.
Закончив есть, Гермиона помогла с уборкой стола и отправилась к себе домой. Настя выдвинулась следом, чтобы помочь провести ритуал с полынью.
Внутри девушку слегка потряхивало от страха за наступающую ночь, она то и дело нервно поглядывала на солнце, молясь, чтобы они успели до его заката и Настя благополучно добралась обратно. Однако ее спутница напротив казалась спокойной, не показывая никаких эмоций. Она все также дружелюбно вела беседу с Гермионой, узнавая то, что стеснялась спросить в присутствии отца.
Уже будучи внутри обители Гермионы, Настасья достала три свертка полыни, перемотанные красной нитью. Два из них она отложила на стол, а оставшийся протянула девушке.
— Держи, я покажу тебе, где нужно пройтись с ней.
Гермиона кивнув, взяла сверток и спичку, подожженную заранее Настей. Опалив края свертка и слегка загасив огонь, добившись тления растений, она посмотрела на свою гостью в поисках одобрения. Та лишь кивнула и указала ей на дверной проем.
Пройдя по всей раме дымом, следуя указаниям девушки, Гермиона двинулась к углам, затем к окнам и спальному месту. Оставшийся после ритуала пепел Настя аккуратно собрала и вынесла из дома, попрощавшись.
Солнце садилось, отсылая приглашение скорым гостям из периферии. Сердце Гермионы набирало ход.
Засыпать в одиночестве было еще тревожнее, чем в первую ночь. Теперь помимо монстров снаружи, девушку пугали монстры внутри ее головы.
Олег предлагал ей остаться ночевать у них, но она не могла позволить ему спать на полу из-за своих страхов.
После второго пробуждения Гермиона больше не ощущала того самого постороннего присутствия в своей голове, которое, судя по всему, и породило жуткие кошмары. Однако тревога цеплялась за нее своими липкими пальцами, заставляя внутренности сжиматься от одних лишь мыслей о предстоящем сне.
Внезапно раздался грохот открывающейся двери и девушка вскрикнула.
На пороге стоял Малфой, спешно отряхивающий свое пальто от снега.
— Малфой!, - грозно воскликнула Гермиона, – ты что здесь делаешь в такой час?
Блондин наконец поднял на нее взгляд и его губы изогнулись в фирменной ухмылке.
— Грейнджеер, очнулась таки, спящая красавица. Как спалось? Видела рыжих гномов? Может быть очкастых?
И как это только у него получалось? Раздражать ее буквально за секунду. Спичку и то было сложнее подпалить.
— Очень смешно, — пробормотала она, садясь на кровать. — Ты пришёл поиздеваться?
Ухмылка Драко дрогнула. Всего на секунду. Затем он скинул свое пальто и плюхнулся на шаткий стул у её кровати, развалившись, словно собирался задержаться.
— Ma étoile, если бы я хотел поиздеваться, подождал бы утра, когда ты очевидно не выспишься и будешь до краев полна раздражения. — Пауза. Его голос понизился, будто нехотя. — А если серьезно, ты как, Грейнджер? Твои крики были ужасны.
Гермиона напряглась.
— Я...
— Не трудись врать, — перебил он, разглядывая свои ногти. — Тебя, наверное, слышала вся деревня. Честно говоря, я удивлён, что Морана ещё не прислала благодарственную записку за представление.
Она хотела огрызнуться. Хотела приказать ему уйти. Но перспектива остаться наедине со своими мыслями и кошмарами...
Не сегодня
С вздохом, наполненным принятием, она подорвалась и со словами "есть идея" принялась рыться в своей сумочке. В конце концов, спустя по меньшей мере пять минут поисков, сопровождающихся ворчанием Малфоя, она выудила оттуда две бутылки сливочного пива.
— Украла из запасов Ордена перед уходом, — призналась она, протягивая её как знак перемирия. — Подумала, что лишним не будет.
Драко приподнял бровь.
— Грейнджер. Да ты у нас гадкая преступница. Кто бы мог подумать?
Его тон сочился насмешкой, но в нем не было злобы, лишь искреннее веселье.
— За нас, - пропела свои охришпим голосом Гермиона и потянулась к Драко бутылкой, чтобы чокнуться.
Малфой в ответ недоверчиво посмотрел на нее, но все же протянул свой напиток в ответ.
Вернувшись на кровать, девушка расслабленно прилегла и уставилась в потолок, думая обо всем и ни о чем одновременно.
На улице стремительно темнело, но она чувствовала себя на удивление спокойно. Алкоголь медленно расплывался по венам, расслабляя задубевшие мышцы и пряча тревоги в дальние уголки разума.
— Что тебе снилось? — вдруг прервал тишину Драко.
Гермиона замешкалась. Она не планировала обсуждать это с ним. Но сливочное пиво, тишина, и тот факт, что на этот раз на лице Малфоя не было ни следа усмешки — развязали ей язык.
— Смерть, — прошептала она. — Много смертей. Все мои близкие умирали. Снова и снова. Будто я застряла в этом. Они кричали, обвиняли меня, а я ничего не могла сделать. Спасения просто не было.
Пальцы Драко сжали бутылку.
— Знакомо.
На какой-то миг они снова погрузились в тишину. А заатем внезапно...
— Эй ты — объявил Малфой, вставая так резко, что стул протяжно скрипнул. — Подвинься.
Гермиона моргнула.
— Чего?..
Но он уже оттеснил её, плюхнувшись на узкую кровать с грацией недовольного аристократа.
— Если уж я собираюсь остаться и следить за твоими сновидениями, я хотя бы сделаю это с комфортом, — проворчал он, закинув руки за голову.
Гермиона уставилась на него с отвисшей челюстью.
— Ты... ты не можешь просто...
— О, расслабься, Грейнджер, — он закатил глаза. — Я не собираюсь приставать к тебе.
Разве что ты очень вежливо попросишь.
Она должна была прогнать его. Должна была столкнуть на пол.
Вместо этого она фыркнула и вернулась к разглядыванию потолка.
Она подумает об этом завтра.
Кровать была смехотворно узкой для них двоих. Каждое его движение отзывалось теплом у её бока. Каждый вдох касался ее волос. Это ощущалось по меньшей мере странно.
На улице тем временем поднял ветер. Он выл, бьясь о стены, а свет от огня дрожал, окрашивая острые черты Драко в золото. Он медленно отхлебнул украденного сливочного пива, наблюдая за потрескивающим пламенем.
— Знаешь, — начал он нехарактерно тихим голосом, — я думал, что война закончится после битвы за Хогвартс. — Горькая усмешка. — Наивно, правда?
Гермиона опустила свой взгляд, изучая, то, как его пальцы сжали бутылку.
— Она не закончилась ни для кого из нас, — признала она. — Просто... приняла другую форму.
Взгляд Драко скользнул к ней, словно оценивая.
— Всё ещё снятся кошмары, связанные с Поттером, Грейнджер? Или теперь они твои собственные?
К собственному удивлению, она даже не дрогнула.
— И те, и другие. Отдел Тайн. Малфой мэнор. Лес Дин. — Пауза. — А тебе?
Его скула напряглась.
— Астрономическая башня, — наконец сказал он. — Чёртова люстра в Мэноре. Видетния о том, как моя мать преклоняет колени перед этим чудовищем, будто так и задумано. — Он снова отхлебнул. — Забавно, да? Великий Драко Малфой, преследуемый собственным домом.
Пальцы Гермионы дёрнулись в его сторону, но она остановилась.
— Это не смешно.
— О, Грейнджер, оставь свою жалость при себе, — беззлобно фыркнул он.
— Это не жалость, — резко парировала она. — Думаешь, я не просыпаюсь иногда ночью, уверенная, что снова лежу под ее ножом? Что я до сих пор не.. — Она резко замолчала, тряхнув головой.
Драко замер.
— ...Беллатриса.
Имя повисло между ними, как проклятие.
Гермиона дрожаще выдохнула.
— Я ненавидела тебя, — прошептала она. — Тогда в Мэноре. Не потому что не спас, вовсе нет. А потому что то клеймо, которое она вырезала на моем предплечье, изначально оставил мне ты. То, как ты называл меня..
— Я знаю, как я тебя называл, — перебил ее Малфой. — И если это поможет, я был полнейшим идиотом.
Она моргнула.
— ...Пожалуй, это первая честная вещь, которую ты мне сказал.
Драко фыркнул.
— Только не привыкай.
Они снова погрузились в молчание, прерываемое лишь треском огня. Через мгновение Гермиона пошевелилась, снова коснувшись его своим плечом.
— Но я больше не злюсь, честно. В конце концов мы были детьми, — тихо сказала она.
Мышцы Малфоя ощутимо напряглись, а затем он резко выдохнул.
— Некоторым из нас так и не довелось насладиться детством.
И разве это не правда?
Ещё глоток. Ещё тишина.
— Помнишь третий курс? — неожиданно спросил Драко, усмехаясь. — Когда ты ударила меня по лицу?
Гермиона подавилась сливочным пивом.
— Ты заслужил!
— О, безусловно, — согласился он, теперь уже ухмыляясь. — Но, Мерлин, твоё лицо потом... будто ты осознала, что прикоснулась к чему-то отвратительному.
Она шлёпнула его по руке.
— Ты и был отвратительным!
— И остаюсь, — весело сказал он, но его взгляд задержался на ней на секунду дольше.
Воздух между ними изменился.
Гермиона остро осознала, как близко они друг к другу. Как тепло его рука касается её. Как просто было бы взять и..
Взгляд Драко опустился к её губам.
Её дыхание спёрло.
— Грейнджер, — пробормотал он.
— Малфой, — прошептала она в ответ.
Ближе. Ближе.
Полено в печи треснуло, рассыпав искры. Они отшатнулись друг от друга.
Драко прочистил горло и сделал нарочито большой глоток.
— Ну что ж. Это было... ужасающе сентиментально.
Гермиона закатила глаза, но улыбка не сходила с её лица.
— Не волнуйся. Я никому не расскажу, что у тебя есть чувства.
— Пришлось бы использовать Обливиэйт, если бы рассказала, — фыркнул он в ответ.
Когда она наконец начала засыпать, ее голова медленно опустилась на плечо Малфоя. И это было самое теплое ощущение, которое она испытывала за последнее время.