Глава 5.2
Гермиона всё ещё стояла как вкопанная и пялилась на то, как Александр уносил труп Андрея. Её бледное лицо резко контрастировало с почти чёрными глазами, наполненными жгучей яростью.
Напряжённая линия челюсти выдавала еле сдерживаемую агрессию, но надо отдать девушке должное — она справлялась со своими эмоциями, следуя совету Малфоя.
Внезапно Морана, до этого с улыбкой наблюдавшая за истерикой толпы, снова переключила своё внимание на Грейнджер, двинувшись в её сторону.
Девушка напряглась, но старалась не подавать виду, подавляя в себе желание перерезать горло этой ненормальной.
Темноволосая ведьма ласково провела кончиками своих почерневших пальцев по подбородку Гермионы, промурлыкав:
— Милая, вечер ещё не окончен, ты пойдёшь со мной.
Она растерянно оглянулась вокруг. Тьма сгущалась, отрезая их от безопасности. Очевидно, что возвращаться после таких вечерних визитов равносильно самоубийству.
Но Морана, заметив недоумение девушки, лишь отмахнулась:
— О, не переживай, Гермиона, они уже насытились. По крайней мере, на сегодняшнюю ночь, — на последних словах её губы растянулись в улыбке, а глаза наполнились хищным блеском.
Решив не пререкаться, Грейнджер просто кивнула и двинулась вслед за ведьмой. В конце концов, это была отличная возможность изучить дом врага изнутри, оценить слабости и, если повезёт, найти что-то полезное. Оставалось надеяться, что Мерлин смилуется над ней и Морана будет в достаточно хорошем настроении, чтобы не убить её себе на закуску.
Внезапно позади раздался уверенный голос Малфоя:
— Я пойду с вами.
Обе девушки синхронно повернулись. Гермиона уже ожидала гневной тирады по поводу подобного обращения к "богине", но её не случилось. Морана лишь сладко улыбнулась и ответила:
— Конечно, дорогой.
И они продолжили путь.
Примерно на половине пути их нагнал Александр и занял ведьму беседой, поэтому Гермиона рискнула и чуть замедлила шаг, поравнявшись с Малфоем. Тот с подозрением покосился на неё, но ничего не сказал.
Приблизившись к нему, девушка шёпотом спросила:
— Что мне ждать от неё? Как лучше себя вести?
Слизеринец усмехнулся.
— Она ещё менее предсказуема, чем наш любимый друг Том, Грейнджер. Но одно я уяснил точно — отказы она принимает только от меня.
Грейнджер закатила глаза. Индюк. Напыщенный индюк.
***
Подойдя почти к краю деревни, девушка увидела Дом. Он был больше, чем те, которые ей уже довелось здесь увидеть, но, к её удивлению, особой роскошью не отличался.
Единственное, на что она сразу обратила внимание, — забор. Тот самый забор, который окружал деревню, упирался в дом ровно посередине. Таким образом, половина строения находилась всё ещё внутри защитного круга, а вторая — уже за его пределами. Это выглядело как то, что нужно было запомнить и позже обдумать.
Вся компания поднялась по лестнице, ожидая, пока хозяйка пригласит их внутрь. Наконец по взмаху руки Мораны двери отворились сами собой, и с саркастичным «Добро пожаловать» она провела их в дом.
Внутри всё было устроено иначе, чем у Гермионы или Малфоя. Они очутились в некоем подобии коридора, но ощущалось, что его возвели позже, чем всё остальное. Древесина слишком отличалась. На стенах девушка заметила какие-то нацарапанные знаки. Подойдя ближе, она увидела такие же руны, которыми был исписан забор. А рядом с ними будто детской рукой были неумело нарисованы существа. Похожие на тех, которых они видели сегодня. Несмотря на простоту этих изображений, от вида монстров становилось мерзко.
Некто похожий на циклопа с длинными тонкими конечностями и массивными челюстями опирался на дерево, словно наблюдая за людьми. На следующих картинках Гермиона узнала младенца, но умиления он не вызывал. Его чёрные огромные глаза смотрели прямо в душу. В какой-то момент девушке даже показалось, что изображения начали двигаться, и она резко отскочила от стены, задев стоящую сзади тумбу.
Хозяйка дома не обратила внимания на шум. Александр помог ей снять пальто и молча отправился дальше.
Перекинув свои чёрные косы назад, Морана с улыбкой повернулась лицом к своим гостям.
Мерлин, она выглядела ужасающе, даже дьявольски красиво.
Хлопковое белое платье с широкими рукавами было подпоясано красной лентой. Глаза, подведённые тёмным, блестели от наполнявшего их безумия. Свечи, горящие повсюду, освещали контуры её фигуры, придавая ей действительно божественный вид.
Внезапно почувствовав себя неуютно из-за своих растрёпанных кудрей и несуразного пальто, в спешке натянутого на домашний свитер, девушка посмотрела на Малфоя. Однако вместо ожидаемого восхищения она увидела лишь знакомую ухмылку и холодные, стеклянные глаза с поволокой.
— Драко, не расскажешь мне, чем обязана твоему желанию присоединиться к нашей компании? — на этих словах ведьма небрежно мазнула взглядом по Гермионе и снова переключилась на слизеринца. Девушка едва сдержалась, чтобы не фыркнуть.
— Не смог отказать себе в желании провести с тобой больше времени. Ты сегодня поистине прекрасно выглядишь. К тому же, — добавил он, — мне понравилось шоу.
Мерлин, Малфой что, соблазнял её? Очевидно, что подобное не сработает с такой ведьмой, как она.
Но у Грейнджер буквально отвисла челюсть, когда недоверчивый прищур Мораны сменился на довольную улыбку. «А мне казалось, что она умнее. Возможно, задание удастся закончить раньше. Малфой просто задушит её своими феромонами до смерти — и дело с концом».
— Тебе что-то нужно, дорогой, не так ли? Но благодарю за комплимент. Следуйте за мной,
— ведьма грациозно махнула рукой и повела гостей дальше.
Мельком глянув на слизеринца, Гермиона не смогла понять, всё ли шло по плану, известному лишь ему одному. Непроницаемая маска, словно приклеенная намертво к его лицу, не давала ни единого намёка на эмоции.
Ведьма привела их в просторную комнату, отдалённо похожую на гостиную. Создавалось ощущение, будто сюда притащили лучшую мебель, что была в этой местности, и попытались создать подобие современного интерьера. Нельзя было сказать, что эта попытка выглядела плохо, но всё это убранство смотрелось словно композиция, собранная из кусочков пазлов из разных наборов.
Морана тем временем опустилась в кресло и жестом указала им на диван, располагающийся напротив.
— Гермиона, пожалуй, начнём с тебя. А с тобой, Драко, поболтаем чуть позже. — Малфой в ответ кивнул, натянув на себя подобие улыбки, но Морана, казалось, не замечала разницы с его настоящими эмоциями. Да и вряд ли она вообще хоть раз была им свидетельницей.
Взгляд ведьмы, обращённый к Грейнджер, прожигал насквозь. Она почувствовала довольно грубый толчок в своём разуме и рефлекторно закрылась, мысленно благодаря Тонкс за то, что та обучила её азам окклюменции в своё время. В ответ на это действие Морана хмыкнула и надавила сильнее.
Тысяча молоточков вдруг застучали в её голове, отдавая болезненными спазмами то тут, то там. Гермиона впилась ногтями в свою ладонь, но защиту не ослабила. По-хорошему, нужно было провести ведьму по ложным воспоминаниям, которые усыпили бы её бдительность. Однако девушка была настолько выжата после сегодняшних событий, что боялась случайно подвергнуть опасности всё их задание.
Внезапно всё прекратилось. Боль затихла, осталось лишь странное чувство присутствия чего-то инородного в голове, но она быстро отмахнулась от него.
Морана положила обе свои руки на подлокотники кресла и приосанилась.
— Что ж, я думаю, ты вполне можешь быть мне полезной, Гермиона. Ты ведь за этим прибыла, не так ли?
— Верно, — коротко ответила девушка, не имея понятия, к чему ведёт ведьма.
Очевидно, что Морана ей не доверяла. И уж точно не поверила бы в эту дурацкую легенду, придуманную Орденом, которая выглядела так, словно её слепили за пять минут до прихода Грейнджер.
— Ты получишь такую возможность. — Морана вдруг встала и медленно двинулась по комнате, остановившись за спиной Гермионы и поставив правую руку около её плеча.
Девушка нервно сглотнула. Будь у неё палочка, она чувствовала бы себя куда более уверенно, но ни оружия, ни шанса на ошибку у неё не было. На кону стояло слишком многое, чтобы сорвать всю операцию из-за своей глупости.
— Видишь ли, мне необходимы некоторые дары, которые природа нам предоставила. Я хочу, чтобы ты собрала каждый из них. Поэтому ты отправишься в лес и будешь ходить туда, пока не принесёшь мне всё, что написано в этом списке.
На колени Гермионы опустился листок, исписанный чернилами. Она перехватила его и мысленно чертыхнулась, потому что всё снова было написано на русском.
— Драко, я думаю, что ты не будешь против иногда проверять нашу гостью, не так ли?
Малфой обернулся на упоминание своего имени и скорчил недовольную гримасу.
— Если тебе угодно.
Гермиона понимала, что он играет неприятие, чтобы не вызывать подозрений. Эти инициированные Мораной проверки были им на руку, но она всё равно почувствовала неприятный укол обиды.
— Ты найдёшь все эти ингредиенты за пределами деревни. Большинство из них спрятаны в лесу. Самый важный из них добыть будет немного сложнее, но я уверена, что желание быть полезной поможет тебе это осуществить.
Гриффиндорка чувствовала себя униженной. Морана очевидно давила на разницу их статусов на этом острове. Будто знала, что девушка не может выступить против. И не из-за отсутствия палочки, не из-за страха перед ведьмой, а из-за желания подобраться ближе и уничтожить то зло, что может просочиться прямиком в руки Волан-де-Морта.
— Я выполню это задание, — голос Грейнджер был как никогда твёрд.
В ответ на это она буквально спиной почувствовала, как Морана улыбнулась, а затем услышала шёпот у своего уха:
— Сегодня новолуние. К концу последней четверти убывающей луны все ингредиенты должны быть у меня.
Гермиона кивнула.
— Я могу идти?
Ведьма провела своими длинными пальцами по плечу Грейнджер и вернулась в поле её зрения. Что за странная тяга к тактильности. Её глаза прожигал огонь, добавляющий её странной ухмылке градус безумия.
— Конечно, Гермиона. Была рада тебя видеть. Отоспись сегодня, завтра трудный день.
Гермионе показалось, что на словах о сне глаза Мораны сверкнули.
***
Когда дверь за Грейнджер закрылась, всё внимание ведьмы сосредоточилось на Драко. Она снова опустилась в своё кресло, закинув ногу на ногу и выжидающе уставилась на Малфоя.
— Я слушаю тебя, дорогой. Чем я заслужила перемены в твоём поведении?
Слизеринец попытался придать своему виду столько непринуждённости, сколько позволял его актёрский талант.
— Я, как и любой мужчина, хотел немного поиграть. Тебе не понравилось?
Истеричный хохот Мораны разрезал тишину дома.
— О, Драко. Ты не любой мужчина. И, вынуждена напомнить, что я не любая женщина, — взгляд её вдруг потяжелел. — И я не советую тебе об этом забывать.
Салазар, как его раздражала эта её игра в повелительницу! Так напоминало змееголового знакомого, что становилось тошно. В такие моменты, когда он видел в ней эту мерзкую смесь из Реддла и его безумной тётки, ему хотелось достать свою палочку и перерезать ей горло. Но это бы не помогло. Сучка бессмертна, и эту тайну нужно разгадать.
Морана тем временем продолжала:
— Не знаю, чем вызвано твоё поведение, но в твоих интересах не расстраивать меня, дорогой. Я умею делать очень больно тем, кто заставляет меня грустить.
Ведьма посмотрела ему прямо в глаза, и Драко показалось, что он задохнулся.
Калейдоскоп из мучительных вариантов смертей его матери и друзей замерцал перед глазами, прошибая сознание криками боли, принадлежащими столь узнаваемому и родному голосу Нарциссы. Мертвенно бледный Тео, разорванный на куски Нагайной, Блейз, мучительно умирающий в агонии.
Это длилось всего несколько секунд, но выглядело и ощущалось настолько правдоподобно, что, очнувшись, Малфой почувствовал холодный пот, стекающий по его спине. Он не позволил ни единому мускулу дрогнуть. Он по-прежнему сидел на своём месте, не сдвинувшись ни на миллиметр. Его выдавали лишь пальцы, лежащие на подлокотнике дивана, которые он не мог разжать под натиском судороги.
Грёбанное показательное выступление. Плата за все его препирательства. Но как она это провернула? В защите своего разума он был уверен больше, чем в чём-либо. Волан-де-Морт не мог сломать её даже под двойной дозой «Круцио». Он ведь даже не почувствовал попытки вторжения в воспоминания. Здесь явно крылось нечто другое. Магия разума, доселе ему незнакомая, но пугающе действенная, учитывая то, что она успевала сотворить с психикой за пару секунд.
Извращённая пытка, которую, он уверен, ведьма использовала лишь на треть. Её целью было показать Драко его место — только и всего.
Морана тем временем продолжила говорить, как ни в чём не бывало.
— Дорогой, я видела, как ты был недоволен моей просьбой проследить за этой девчонкой, но ты должен понять — я не доверяю ей. Это ее внезапное желание присоединиться, — из неё вырвался смешок, — такое же правдивое, как слово ведуна на перекрёстке троп. Она что-то скрывает, и я хочу, чтобы ты узнал это для меня, Драко.
Ведьма встала и, медленно приблизившись, присела на диван. Рукой огладив колено Малфоя, она наклонилась и, посмотрев ему прямо в глаза, спросила:
— Ты же сделаешь это для меня, дорогой?
Губы Драко растянулись в улыбке.
— Конечно.
***
Возвращаться домой в одиночестве Гермионе было, мягко говоря, жутко. Повсюду было темно и жутко тихо. Она была уверена, что жители не рискнули выходить на улицу, даже несмотря на заверения Мораны о том, что сегодня это можно было сделать без жертв. Крики Андрея были слишком свежи в памяти, чтобы рискнуть и оказаться на его месте.
Каждый шаг Гермионы был наполнен злостью — на Морану за её приказной тон и унижение, которым она её наградила; на Малфоя — за то, что ему удавалось так правдоподобно играть бесчувственную скотину с этим его мерзким, липким флиртом; на себя — за реакцию на всё происходящее; на обстоятельства, в которых она оказалась.
Эта злость выбивала её из колеи, отравляла сознание и мешала думать о действительно важном — списке. Нужно было узнать, за чем послала её Морана, а потом, в идеале, выяснить, что из этого набора можно сотворить потенциально интересного для ведьмы.
Завтра утром она отправится к Насте и попросит её перевести все пункты. Возможно, ей удастся выяснить ещё что-то полезное у других жителей. Думать о том, что они её ненавидели, не хотелось.
***
Позже, засыпая в своем доме, Гермиона вновь почувствовала чье-то присутствие в своей голове. Она нахмурилась и огляделась. Вокруг стояла стояла тишина. Никто не мог прямо сейчас пытаться проделать дыру в ее защите, Гермиона была в этом уверена. Но почему-то сомнения внутри не утихали.
Проворочавшись еще с полчаса, она наконец погрузилась в сон. По крайней мере, ей так казалось.
***
Девушка очнулась от ледяного холода, впивающегося в кожу. Она лежала в заснеженном лесу, ее пальцы дрожали, пытаясь нащупать палочку. Над головой – темное небо, звезды мертвые и неподвижные. Воздух был вязким, будто насыщенным чем-то невидимым и тяжелым.
Она медленно поднялась на ноги, и тогда увидела их.
Рон и Гарри. Они стояли неподалеку, но что-то было не так. Их лица... бледные, губы посинели, а глаза – черные, провалившиеся в бездонные пустоты. Они не двигались. Не моргали. Просто смотрели.
– Рон? Гарри? – голос Гермионы сорвался на шепот.
Рон улыбнулся – или, по крайней мере, изогнул губы в подобии улыбки. Из его рта посыпался иней, и он сделал шаг вперед.
– Почему ты нас бросила? – его голос разнесся в морозном воздухе, но губы почти не шевелились.
– Я... я не... – Гермиона отступила назад, ее ноги утопали в снегу.
Гарри поднял руку, и на его пальцах застыли капли крови.
– Мы умирали, а ты спала.
– Нет! – она сжала голову руками. – Это неправда!
Рон шагнул ближе.
– Правда, Гермиона. Посмотри.
И тут снег под ее ногами начал темнеть. Нет, не снег. Тела. Останки. Лица, знакомые и неизвестные, иссохшие, застывшие в предсмертных гримасах. Она узнала профессора Макгонагалл с выколотыми глазами, Фреда, чья челюсть была вывернута под неестественным углом, родителей...
– Мам... папа? – ее голос сломался.
Они лежали рядом, их пальцы тянулись к ней. Она упала на колени, но как только коснулась их, кожа под ее ладонями рассыпалась в пыль.
Треск.
Она обернулась. Гарри держал палочку, направленную на нее.
– Вставай, Гермиона. Время умирать.
Она проснулась.
Резкий вдох, сердце колотится. Она в своей комнате, в безопасности. Холодный пот покрывает кожу. Сон. Всего лишь сон.
Она откинула одеяло, опустила ноги на пол и...
Кровь.
Теплая, густая, она медленно растекалась по деревянному полу. И вдруг комната задрожала, стены начали осыпаться пеплом, раскрываясь в тот же самый лес, ту же самую ночь.
Рон и Гарри снова перед ней.
– Ты думаешь, что выбралась?
Она закричала.
Она проснулась.
Ее пальцы вцепились в простынь, дыхание сбивалось.
– Хватит, хватит, хватит... – прошептала она.
Но что-то было не так.
Лунный свет пробивался через окно, но он был не серебристым, а ледяным, синеватым, неестественным. И в отражении стекла...
Темные провалившиеся глаза Гарри.
Она проснулась.
Круг. Замкнутый, бесконечный.
Сколько раз она уже «просыпалась»? Десять? Сто? Она не знала.
Она начала рвать кожу на руках, пытаясь убедить себя, что теперь это по-настоящему. Но боль ничего не значила. Все было ложью.
В лесу завыл ветер, и в этом ветре был голос – холодный, певучий.
– Ты никогда не проснешься, девочка.
Смех Мораны был похож на треск льда под ногами.