12 ЕВРЕЕВ НАХОДЯТ МЕССИЮ

Впервые я увидел Михаила Губермана (двадцати пяти лет) на службе, совершавшейся на иврите в церкви Христа в старом городе.

Если пройти через Яффские ворота, мимо Цитадели и башни Давида, то слева перед вами окажутся кофейный магазин, книжная лавка и ворота, ведущие во двор гостиницы, за которой и находится церковь. Основанный в 1849 году, этот храм особым образом связан с евреями. В оконные витражи вкраплены еврейские символы и буквы. Их можно также увидеть на столике для причастия и на большом деревянном щите у задней стены. Основатели церкви серьезно отнеслись к следующим словам апостола Павла из его Послания к Римлянам (1, 16): Ибо я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых Иудею, потом и Еллину. Во времена турецкого владычества они предвидели, что Бог возвратит еврейский народ на его землю. В субботу вечером сюда приходят многие мессианские евреи, чтобы воздать Богу хвалу и услышать Слово Божие. 

Михаил переводил проповедь Рувима Бергера для англоязычных слушателей. Рядом с ним сидела его невеста Беатриса. Пока пелись гимны, молодые обменивались влюбленными взглядами, шепча время от времени что-то друг другу на ухо. Трудно себе представить, что этот самый юноша учился в иешиве и носил только черную одежду.

Я родился в Нью-Йорке. Когда мне было десять лет, мы переехали на юг Соединенных Штатов, в штат Вирджиния. Мои родители — евреи, но мы не соблюдали, как следует, наши религиозные обязанности. В праздник Хануки мы зажигали свечи; чтили и другие праздники; на Пасху готовили положенные блюда и т. д. Мое еврейское воспитание фактически сводилось к усвоению следующих правил: Будь горд, что ты еврей; помни своих родных, убитых во времена Холокоста; ни в коем случае не женись на нееврейке и не попадись на удочку проповедников Нового Завета и Иисуса Христа. Ибо христиане всегда рады стараться тем или иным способом лишить нас нашего еврейства.

В городе, где мы осели, не было ни одного еврея. Я вырос, не имея ни малейшего понятия о том, в чем состоит наша религия. Большинство еврейских детей все же проходит какое-то религиозное обучение во время подготовки к своей Бар-Мицве, но у меня и этого не было. Мое детство не всегда было легким, так как в доме у нас часто складывалась напряженная обстановка. Я испытывал духовный голод, который ничем не мог утолить. Поэтому я часто отправлялся один за город.

Мы жили в Вирджинии, где необычайно красивая природа. У меня почти не было друзей, и я много времени проводил в одиночестве, бродя по лесам и лугам. Я чувствовал в природе Божие присутствие. Тогда я этого не понимал, но сейчас, оглядываясь назад, я вижу нечто особенное в том, что меня окружало.

Один мой хороший приятель уверовал в Иисуса Христа. Он не был евреем. Местность, где мы жили, входит в так называемый Библейский пояс, так как там много храмов и много верующих. Мой друг был беден. Дом, где он жил со своими пятнадцатью братьями и сестрами, представлял собой просто сарай, без водопровода и электричества.

Он поистине воспылал любовью к Господу и пытался говорить со мной о своей вере. Я думал: Бедняга, у тебя ничего нет в этом мире, поэтому для тебя это хорошо. Но я видел огромную перемену в его жизни, и это производило впечатление. В довершение всего он выглядел очень счастливым. Я же в свои четырнадцать лет чувствовал себя несчастным и глубоко в душе мечтал обрести то, что он уже нашел: надежду и радость.

Мой друг побуждал меня прочитать Новый Завет. Сначала я говорил: Нет, не могу. Мне это запрещено, так как я еврей. Для тебя, может быть, это годится, но только не для меня. Я никогда не читал Библии, даже Ветхого Завета. Мой друг сказал: Тут что-то не так. Ты ведь умный и прочел кучу всяких трудных книжек, а Новый Завет не хочешь даже открыть. Как ты можешь судить о том, чего не читал? Ты, вероятно, боишься того, что можешь узнать.

Этим он меня пронял, и я пошел в школьную библиотеку и отыскал место, где стояли Библии. Это был запретный для меня уголок, куда я не осмеливался даже заглянуть. Я прохаживался взад и вперед мимо этих полок и, только убедившись, что меня никто не видит, схватил первую попавшуюся Библию; спрятав под полой пиджака, я принес ее домой. Моя мама не должна была видеть, что я делаю.

Войдя в свою комнату, я открыл Новый Завет. Я ожидал, что прочту о том, какие евреи плохие и что они убили Иисуса и потому прокляты. Возможно, там будут также милые сентенции вроде подставь свою вторую щеку и т. п. Но все, что может быть там хорошего, должно быть, заимствовано из Ветхого Завета. Я не предполагал, что найду что-либо, относящееся лично ко мне.

Я открыл Новый Завет и был поражен. Я стал читать Евангелие от Матфея, главу пятую, содержащую Нагорную Проповедь, и прочел примерно следующее: Блаженны не имеющие ни отца, ни матери, ибо Господь — ваш отец и мать. Я открыл рот от удивления. Я вовсе не ожидал найти там что-либо подобное. Меня так глубоко тронули эти слова, что я заплакал. В то время мне было особенно одиноко, потому что в нашей семье недоставало тепла. Вот почему это так на меня подействовало.

С тех пор я часто пытался снова найти эти слова в Евангелии, но странная вещь — их там нет. В Новом Завете содержатся разные заповеди блаженства, но там нет отдельного обещания блаженства для сирот. Прошли годы, прежде чем я открыл для себя, что Слово Божие есть Слово живое. Это не обычная литература, а Книга, посредством которой может говорить лично с нами Святой Дух. Бог дал мне услышать именно те слова, которые были мне тогда необходимы. Я плакал; я вдруг понял, что Бог действительно существует. Я был так счастлив, что есть Бог и что Он рядом и беспокоится обо мне, в то время как больше у меня нет никого в делом мире.

Поскольку меня отдали в детский дом, я стал ходить в баптистскую церковь. К сожалению, в церкви возникла масса проблем. Я ничего не знал о христианстве и Церкви и о том, что между отдельными Церквями существуют различия. Я принял Господа в сердце, но меня беспокоило то, что я еврей. В моей церкви придерживались теологии замещения * — учения о том, что место Израиля заняла Церковь. Мне сказали, что я первый еврей, переступивший порог этого храма. Посмотрите-ка, кто к нам пришел! К нам пришел еврей! А мне было сказано: Ты теперь христианин и больше не еврей и потому должен быть счастлив, так как Бог освободил тебя от проклятия, тяготевшего над твоими предками. В то время я был столь наивен, что принимал это! Я думал: Новый Завет совершил со мной чудо, я хочу глубже в него вникнуть.

Но я обнаружил в церкви кое-что еще, а именно — расизм. Я заметил, что в эту церковь совсем не ходят негры. Когда я спрашивал об этом, мне давали уклончивые ответы. Поскольку, Как еврей, я сам являлся жертвой расизма, я не мог принять такого положения вещей. Однажды, когда я был еще! маленьким, меня побили за то, что я еврей. В другой раз в нашем доме высадили стекла, а на стенах дома написали обидные лозунги. Нам давали понять, что наше присутствие нежелательно, потому что мы евреи и отличаемся от остальных. Меня никогда не покидало чувство, что у меня есть два серьезных недостатка: то, что я приехал из Нью-Йорка, и то, что я еврей. Особенно страдали от этого мои родители: они так и не смогли почувствовать себя здесь дома. Мне, ребенку, переезд дался легче.

И вот здесь, в этой церкви, я снова столкнулся с тем же самым: ты еврей, ты — не такой, как мы. Когда мы в воскресной школе изучали Ветхий Завет, учителя постоянно обращались ко мне с вопросом: Я правильно сказал? Они считали, что я должен хорошо разбираться в Ветхом Завете. Но этим они лишний раз напоминали мне, что я отличаюсь от остальных.

Я думал: Бог есть, и Я Ему небезразличен, но я ничего О Нем не знаю. Мне необходимо изучить свою религию. Но в наших краях евреев не было, и я не смог получить никакой дополнительной информации. Я перестал ходить в церковь и постарался забыть о своем неудачном христианском опыте.

Когда я закончил школу, разразилась война между Израилем и Ливаном, и мне захотелось поехать в Израиль, чтобы сражаться на его стороне. Я думал: Вот шанс найти для себя цель жизни, пожить среди моего народа и лучше узнать Бога. На самом деле, я очень мало знал об Израиле, хотя у меня с детства теплилось желание туда поехать. Я приехал, сразу же принял израильское гражданство и записался в армию. Я не знал ни одного слова на иврите и пошел в армию совсем не подготовленным. Все здесь было для меня чужим.

Война в Ливане подходила к концу, и солдаты говорили мне: Ты сошел с ума! Как можно уезжать из Америки? Мы все мечтаем выбраться из этой страны, а ты сюда приехал. Я понял, что сделал большую ошибку, пойдя в армию, и мне стало более одиноко, чем раньше.

Но я по-прежнему хотел отыскать свои корни. В армии были ребята из ортодоксов, и меня заинтересовало то, что они говорили о своей) вере. Спустя два года я ушел из армии и посетил одного друга, учившегося в иешиве в Бней-Браке возле Тель-Авива. Иешива показалась мне большой, как город. Здесь могли учиться также и те, кто не получил ортодоксального воспитания: начинали с самых азов. Я хотел там поучиться всего две недели и уехать. Сразу по прибытии туда я так и сказал: Я здесь не останусь, я приехал только на две недели; я не собираюсь становиться ортодоксом. В результате все учащиеся и учителя считали своим долгом убедить меня в том, что я непременно должен стать ортодоксом. Они уговаривали меня примерно так: Это вопрос выбора между истиной и ложью — важнейший вопрос твоей жизни; как же ты можешь посвятить ему всего две недели? Или: Если ты на самом деле честен, останься здесь, по крайней мере, на месяц.

У меня имелся обратный билет на самолёт в Соединенные Штаты, поэтому я говорил: Если, не возвращусь через две недели, пропадет билет. Мне сказали: Поменяй его. Я продлил свой билет на месяц и приступил к занятиям. Затем мне сказали: Если ты не воспользуешься своим билетом и останешься на год, мы купим тебе новый билет. Я согласился, а они подумали: Если мы заполучим его на год, он станет настоящим ортодоксом и не захочет уезжать отсюда.

И правда, я не мог забыть тот ценный опыт, который я приобрел, встретившись с Богом. Я понимал, что чего-то в моей жизни не хватает и что я никогда не смогу быть в мире с самим собой, если не найду этого. Мне необходимо выяснить свои отношения с Богом и так или иначе начать жить для Него, ибо в противном случае я не буду счастлив. Я и в самом деле захотел воспринять ортодоксальный образ жизни, если это поможет мне укрепиться в моем осознании себя как еврея.

И я погрузился в занятия со всем жаром и пылом, отдавшись полностью учебе. Учиться мне нравилось. Я воспринимал Талмуд и раввинистические писания как брошенный мне вызов. Они стимулировали работу моего ума, к чему у меня была определенная склонность. Это давало чувство удовлетворения; учителя хвалили меня, что приятно щекотало мое самолюбие. Я догнал друга, поступившего в иешиву годом раньше, и это тоже наполняло меня гордостью. Учителя отмечали меня всевозможными наградами и почестями, что доставляло мне удовольствие. Я очень серьезно относился к занятиям, отдавая им все свои силы. Я занимался день и ночь и довел себя до крайней степени изнеможения. Но мира в душе я не обрел.

В Талмуде содержались такие вещи, в которые я не мог поверить. В нем теряются чистота и простота Библии. Библия открыта каждому. Понимать ее может любой, так же, как и верить в Бога. В ней нет правил, столь сложных, что требуется целая жизнь, для того чтобы их уразуметь. Но я старался не обращать внимания на подобные несуразности. Я так хотел, чтобы ортодоксальное учение смогло дать ответ на мои вопросы! И чем несчастнее я себя чувствовал, тем старательнее занимался.

Некоторые покидают иешиву, если их переполняют сомнения. Другие, напротив, превращаются в фанатиков, стараясь свои сомнения заглушить. Я все более и более становился ортодоксом-экстремистом. Я одевался только в черное и носил черную шляпу. Я следовал литовской традиции, делающей упор на схоластике в отличие от хасидизма, выделяющего этические и эмоциональные стороны религии. Получался порочный круг. Чем больше я втягивался в новый образ жизни, тем становилось тяжелее, а от этого я втягивался в него еще больше.

Я был уже близок к нервному расстройству; спал на скамье в школьной аудитории и первый вскакивал на утреннюю молитву. Вставал в четыре часа утра, молился и занимался до семи часов, затем быстро завтракал и снова садился за занятия до глубокой ночи. На меня сыпалась масса похвал и знаков отличия, но это уже не удовлетворяло меня.

Так продолжалось три с половиной года. Затем меня навестили мои родители, приехавшие из Соединенных Штатов. К тому времени я достиг вершины в учебе и был удостоен звания раввина — доказательство того, что я вышел на определенный уровень. Я гордился этим, но мое фанатическое рвение стало понемногу убывать. Я понукал себя, рассуждая следующим образом: Представь, что ты положил в банк большую сумму. Ты не должен ни о чем спрашивать, потому что позже получишь от нее проценты. Теперь, когда я был накануне окончания иешивы, учителя побуждали меня жениться, так как вскоре я сам должен был стать учителем. Мне следовало быть благодарным и испытывать удовлетворение, однако этого не было. Мне следовало быть уверенным в себе, а меня переполняли вопросы. Как будто я утратил вдохновение.

Как-то я вспомнил о моем друге из Вирджинии. Когда он стал христианином, то обрел мир и радость; я же чувствовал себя в духовной тюрьме. Я готов был сделать все, что угодно, лишь бы и мне удалось обрести такой же мир в душе. И тогда я, еще будучи в иешиве, стал потихоньку искать контактов с мессианскими евреями. О том, что они существуют, я знал благодаря тому, что евреи-ортодоксы их преследовали. Меня просили участвовать в одной антимиссионерской организации, боровшейся с мессианскими евреями. Но я отказался, так как в глубине души чувствовал, что правота на их стороне. Благодаря информации, полученной мной от этой организации, я смог связаться с мессианскими евреями. Я посетил книжный магазин, где купил Новый Завет и несколько других христианских книг и начал тайком их читать. Постепенно Иисус стал приобретать для меня все большее значение.

Учителя думали, что со мной что-то не в порядке, потому что я ни в какую не хотел жениться. Они стали оказывать на меня давление. Обычно сами раввины подыскивают подходящую кандидатуру и устраивают встречу. Им казалось, что мне подойдет дочь одного известного раввина. Было договорено о времени и месте встречи. При этом присутствовали мой раввин, ее раввин и ее отец. Мы разговаривали обо всем на свете, стараясь выяснить для себя, насколько мы подходим друг другу.

Если вас удовлетворяет данная кандидатура, вы говорите об этом своему раввину, он сообщает ее раввину, и тогда устраивается следующая встреча. В противном случае переговоры прекращаются, и вам подыскивают новую кандидатуру. Если все идет хорошо, молодые обручаются и вскоре играют свадьбу.

У меня не было желания жениться на той девушке, так как это означало бы навсегда завязнуть в ортодоксальных кругах. Я знал, что быть ортодоксом и одновременно верить в Иисуса невозможно. Это равносильно тому, чтобы, получив ключи от двери камеры, тем не менее продолжать оставаться в ней.

Мы разговаривали о наших интересах, нашем прошлом, делились надеждами на будущее и т. п. Мы в самом деле понравились друг другу. Но я знал, что должен с этим порвать, как бы ни было трудно. Моя жизнь разваливалась. Я впал в депрессию и потерял всякий интерес к учению.

В иешиве не понимали, что со мной случилось. Они думали: Пошлем его в другую школу, в Иерусалимскую иешиву; возможно, перемена обстановки пойдет ему на пользу. Я согласился, так как знал, что в Иерусалиме больше верующих, чем в Бней-Браке. Может быть, мне удастся связаться с ними; тогда я смогу попросить у них совета, как мне порвать с иешивой и ортодоксами. Самому решиться на это у меня не хватало духовных сил.

Уж будучи в Иерусалиме, я пошел в сад, расположенный возле предполагаемого Гроба Господня, чтобы помолиться там Господу. Я молился: Господи, покажи, куда мне идти и что делать, ибо я зашел в тупик. Я не могу так дальше жить. После этого мне стало спокойнее. Выйдя из сада Гроба Господня, я пошел пешком через старый город, чтобы сесть на автобус возле Яффских ворот. И вот возле этих ворот я увидел храм — церковь Христа.

Конечно, я часто проходил здесь и раньше, так как церковь находится на пути в еврейский квартал старого города и к Стене плача. Но я никогда раньше не обращал тале, да еще и верующая в Иешуа! Почувствовав, что церковь в арабском квартале выглядит несколько странновато. Табличка на ограде гласила: Старейшая англиканская церковь на Ближнем Востоке, но я никогда раньше не интересовался церквями. В них было что-то пугающее; я знал, что там не любят евреев. Я всегда старался обойти их стороной. Но тут вдруг что-то меня туда потянуло. Я вошел.

Здесь служила секретарем общины израильская девушка из киббуца. Она была верующая. Я заговорил с ней. Поначалу меня удивило: израильская девушка в арабском квартале, да еще и верующая в Иешуа! Почувствовав, что она верует по-настоящему, я рассказал ей о том, что меня беспокоит. Она представила меня другим прихожанам церкви Христа.

Кроме того, я встретился с одним молодым человеком, которого я знал еще со времени моей службы в армии. Когда у меня выпало! свободное время, я навестил его в Хайфе, где у него была квартира. Его жена также веровала в Иешуа. Один сюрприз следовал за другим! Он узнал меня и сказал: Если хочешь уйти из иешивы, можешь пожить у нас. Я был польщен, но отказался, так как не хотел быть обузой для его семьи. Но я сказал, что подумаю, и отправился снова в свою иешиву.

Я был изумлен тем, что мне открылось. Я встретил верующих, и среди них нашлись люди, которые готовы были предоставить мне кров.

Спустя несколько дней я, придя домой — в свою комнату в иешиве, обнаружил в ней большой беспорядок. Все было перевернуто вверх дном. Вероятно, кто-то видел, как я входил в церковь Христа. Меня обвинили в недозволенных связях. В моей комнате была найдена христианская литература. Когда я вошел, мне сказали: Теперь мы понимаем, в чем дело. Обычно тем, кто так себя ведет, мы показываем на дверь. Но тебя мы знаем уже несколько лет и знаем твою преданность. Вероятно, из-за того, что знакомство с той девушкой не привело к желаемому результату, ты впал в депрессию и стал искать утешения не там, где следует. Мы не можем даже вообразить себе, что ты можешь во что-то такое поверить. Ты, наверное, хотел только посмотреть, поэтому мы дадим тебе шанс и постараемся помочь. Но при одном условии: ты должен отречься от Иисуса и всего, что с Ним связано; сожги эти книги, в том числе и Библию. Даем тебе на это десять минут.

Была глубокая ночь; на улице шел проливной дождь. Перед моими глазами промелькнули последние полгода, когда я жил в иешиве как тайный верующий. Все это время я разрывался между двумя полюсами, и вот настал решительный момент. Я должен был выбрать.

Я кинул в сумку несколько вещичек из одежды и вышел на улицу, в дождь. Все остальные мои вещи остались в комнате. Я подумал: Заберу их как-нибудь в другой раз. Но этого так и не произошло; больше я туда не вернулся. Все то время, что я жил в иешиве уже будучи верующим, я чувствовал себя лицемером; меня не покидало чувство вины. Стоило ли в такое случае становиться верующим?!

Когда глубокой ночью я шел по улицам Иерусалима, я вспомнил о предложении знакомой пары пожить у них. Сел в автобус и через какое-то время постучался к ним в дверь. Они приняли меня, как брата. За несколько месяцев, что я прожил у них, Господь постепенно заживил боль в моем сердце. Я должен был осознать себя как личность и научиться быть самим собой.

В церкви Христа еще только создавалась община говорящих на иврите; вместе с ней рос и я. У общины был большой дом, где предоставляли приют молодым верующим и помогали им возрастать в Господе. В течение двух лет я жил вместе с руководителями общины. Теперь у меня есть своя квартира в Иерусалиме, и я очень счастлив. Мне пришлось жить в армии, в иешиве, вместе с другими христианами, и наконец у меня есть свой собственный угол. У меня есть работа в книжной лавке при церкви Христа, а в Бетрисе я нашел себе будущую жену.

Мои бывшие друзья-ортодоксы игнорируют меня. Некоторые из них пробовали уговорить меня вернуться. Но чаще всего они просто отводят глаза при встрече. Страна маленькая, и наши пути часто пересекаются.

Потребовалось несколько лет, прежде чем мне удалось преодолеть чувство вины, связанное с уходом из иешивы. Но по мере того как я становился сильнее, я сознавал, что поступил правильно, и наконец, смог полностью отрешиться от своего прошлого. Моя вера в Иисуса дает мне большую радость. За последнее время я испытал больше радости и блаженства, чем за всю свою предыдущую жизнь. Бог исцелил мои прошлые раны и привел меня к более глубоким взаимоотношениям с Ним. Я вырос как личность. Теперь я лучше могу оценить мое прошлое — годы, проведенные в умеренно-еврейской атмосфере, и годы, когда я был строгим ортодоксом. Теперь я могу понять как евреев, так и язычников.

Время от времени у меня случается возможность донести Благую весть об Иешуа до евреев-ортодоксов, что производит на них огромное впечатление. Мне это удается благодаря собственному примеру и хорошему знанию их образа жизни.

Я благодарю Бога за то, что стена, разделявшая нас, разрушена и что Его жизнь и радость стали доступны всем народам на земле. В нашу общину входят евреи и неевреи, и мы вместе составляем поистине единое целое во Христе. Я надеюсь посвятить мою будущую жизнь благовествованию Слова Божьего и созиданию моста между евреями и язычниками.

Я люблю мой народ и страну, как никогда раньше. Здесь я чувствую себя дома, и это чувство еще более усилилось с тех пор, как я возвратился в Отчий дом, к Богу. В нашей стране особенно необходим этот мост, так же, как и мост между евреями и арабами. Вместе со всеми верующими во всех странах мы созидаем храм из живых камней, в результате чего, как говорит апостол Павел в своем Послании к Римлянам (11, 15), наступит жизнь из мертвых.