Глава 19
И вот — мгновение.
Магия гаснет на его руках.
Он внезапно хватает меня за голову — и...
Целует.
ЧТО?!
Его губы прижимаются к моим с такой силой, что мир сужается до этого: жаркого, жадного поцелуя. Без спроса. Без предупреждения. Как будто это естественное завершение нашей схватки — финальный аккорд, как он потом оправдается. Но я-то не готовилась к такому финалу!
Тело еще дрожит от боя — мышцы горячие, магия пульсирует в жилах, адреналин кричит в крови — и теперь это...
Он притягивает меня ближе, его пальцы впиваются в волосы, а губы... Боже, его губы двигаются так уверенно, будто знают меня наизусть. Язык скользит по моей нижней губе, требуя входа — и чёрт возьми, я открываю рот в ответ.
Я отвечаю на поцелуй.
Сначала машинально. Потом — с той же яростью, с какой только что сражалась. Где-то в глубине сознания мелькает:
Так вот каков он на вкус...
И это восхитительно.
Но признаться в этом? Ни за что.
Что, чёрт возьми, со мной происходит?!
Голова пуста, мысли разбежались, будто испуганные мыши. Руки сами потянулись к нему, ладони прижались к его груди, пальцы впились в ткань рубахи. Его ладонь на моей спине — горячая, влажная от пота, — притянула меня так близко, что я почувствовала, как бьется его сердце. А потом... он улыбнулся. Прямо в поцелуй. И углубил его, будто бросая вызов.
Ну всё. Хватит.
Вернись, сознание! — умоляюще подумала я.
Оно вернулось. С пылом. Буквально.
И я шарахнула в него магией — что есть силы, со всей яростью, на которую была способна. "Ах ты ж, обнаглевшая тварь!"
Он простонал — низко, хрипло, прямо мне в губы. И, чёрт возьми, даже это звучало... впечатляюще.
Но нет! Нет-нет-нет!
Не позволяю! — чуть не крикнула я, но он уже отступил, слегка вздрогнув от удара.
И тут — бам! — я снова на земле, а он также сверху, потирая грудь с лёгкой усмешкой.
Хм. Хоть попала.
Но почему-то внутри... не злость. Не только злость.
А что-то ещё.
Что-то опасное.
— Ты чего творишь, ааа?! — зашипела я, стараясь выглядеть злобно, хотя внутри уже клокотала смущенная лавина и щеки горели так, что, кажется, можно было яичницу жарить.
Он усмехнулся.
Вот гад.
Ну правда, вот гад!
— Финальный аккорд, — сказал он, как ни в чём не бывало. И встал, как будто просто закончил сражение, а не прижался ко мне всеми своими мускулами.
— Без этого вообще было никак?! — я села в позу лотоса, обидно скрестила руки на груди и гордо отвернулась, как ребёнок, которому не дали конфету. Ну ладно, ребёнок, которому дали, а потом забрали обратно.
— Никак, — сухо бросил он.
Вот и поговорили.
Но в груди что-то стучало слишком быстро — то ли от поединка, то ли от поцелуя, то ли от этого "финального аккорда", чтоб его.
— Ладно, фиг с тобой. Но больше так не делай! — прорычала я.
А он повернулся, и с той самой гадской усмешкой сказал:
— Хмм, тебе же вроде понравилось. Можно было бы и продолжить.
ДА ИДИ ТЫ В ЗАД!
Мысленно, конечно. Слишком царственно для озвучки.
Секундное помутнение, ничего не понравилось! Не понравилось же?
Нет! Конечно нет! Или...
Нет!
Я ущипнула себя. Больно. Значит, жива. Значит, мысли — снова в кучу. Ну, почти.
— Очень смешно, — пробурчала я, поднимаясь и отряхивая песок. — Я же говорила, чтобы меня не трогали. Это был пустой звук для вас?
— Так ты же сама перешла на ближний бой, — спокойно ответил он.
БЛИН.
Да не в этом смысле!
— Ладно, всё, хватит. Давай на сегодня закончим. Кхм, ну... тренировку.
Почему даже это теперь звучит двусмысленно?!
— Как скажешь, — коротко кивнул он и ушёл.
Вот гад. Ещё и ушёл первым!
Я посмотрела ему вслед. Потом на небо. Потом на свои ладони. Потом опять в небо.
Так. Эмили. Проветриваем голову. Пошли гулять. Приводим мысли в порядок. Желательно без мужчин с поцелуями и светящимися шарами.
Я шла вдоль замка, будто по витрине чужой жизни, и размышляла — куда себя приткнуть. Дел не было. Ни аудиенций, ни приемов, ни тренировок. Прямо выходной выдали, только без плана, без предупреждения и без развлечений. Свобода, говоришь? Ага. В комплекте с пустотой и скукой.
Так я и шаталась по территории, как призрак с потерей ориентировки. Посидела в саду — птички, цветочки, жизнь как в книжке... только страницы пустые. Никто не мешает, не отвлекает, не взрывает магией. И вроде бы — наслаждайся.
А я?
Мне скучно. Прямо физически скучно.
Вот и ирония: когда была одна — хотелось покоя. Когда кто-то рядом — хочется снова быть одной. А теперь, когда вокруг никого — так хоть кого-нибудь да дайте! Поболтать. Поругаться. Обсудить погоду.
И тут я грустно вздохнула, потому что вспоминать-то особо нечего. Моя голова — сплошная амнезия и импровизация. Ни детства, ни друзей, ни любимого домашнего питомца по имени Пушистик. Только я, чужой замок и ощущение, будто живешь черновиком.
Ну блиин... Чем бы заняться?
Вернулась во дворец — где всё будто слишком аккуратно, слишком величественно. Ни тебе грязного угла, ни тапок у входа. Только мрамор, золото и тишина.
Служанка, как по заказу, почти телепортировалась ко входу.
— Набери мне ванну, пожалуйста, — сказала я с лёгкой тоской и усталостью, словно это был единственный спасительный ритуал.
— Да, ваша честь, — поклонилась и исчезла так же быстро.
Заметила, кстати — в их взгляде стало меньше страха. Больше уважения. Или доверия? Или это я уже начинаю казаться им настоящей, не просто телом с троном?
Шла медленно, впитывая каждую деталь, будто видела всё это впервые. Мягкие ковры под ногами — такие плотные, что ступни тонут в них, как в свежевыпавшем снегу. Окна, обрамленные тяжелыми шторами, открывали вид на весь город — величественный, как иллюстрация из сказки.
А вот светильники... Подожди-ка. Это свечи или магия? Прищурилась, подула на ближайший — пламя даже не дрогнуло.
— Хм. Магия.
Губы сами растянулись в ухмылке. Прикольно.
Хотя, если подумать, странно тратить магию на такое. Но кто я такая, чтобы осуждать королевские причуды?
И тут.
Открытая дверь.
Хм?
Не положено. Тут обычно все двери закрыты на замок, засов, и еще личный взгляд параноидального стража.
Я остановилась.
И, как любой человек с нормальной дозой любопытства и отсутствием самосохранения, — заглянула.
Комната была чей-то личной, похожа на мою, только чуть скромнее и не такая вычурная. Ничего особенного, обычные стены, немного меньше пространства, без лишних украшений. И в этом было что-то успокаивающее — никакого пафоса, просто уголок, который может быть чьим-то уютным местом.
Я уже собрала мысли, готовясь уйти — никого не было. Так что можно просто... уйти. Всё спокойно. Ничего страшного не случилось.
И вот тут — он.
Рик.
Вышел из ванной, на нём было лишь полотенце, повязанное на бедрах.
Вода еще стекает по его спине, исчезая в складках полотенца. Я знаю, как натянутся эти мышцы, если сделать шаг ближе. Помню, как его руки — эти самые, сейчас расслабленные — могут быть и стальными тисками, и... нет, стоп.
Всё, что нужно скрыто, но от этого не менее раздражающе близко. Я невольно осмотрела его. О, чёрт. Я так сильно не хотела этого, но взгляд скользнул по его телу, задержался на шрамах. И... вот оно — то, что не отпускало. Маленькие следы ожогов, слегка покрасневшие, от моих рук.
Потрясающе. Вот это да, я теперь не просто косвенно повлияла на его жизнь, а прям так — в независимости от моего желания.
Но именно сейчас, когда он почти повернулся, и свет скользнул по мокрому рельефу живота, я ловлю себя на...на воспоминании.
Его губы. Грубые сначала — потом вдруг мягкие, когда он понял, что я не оттолкну. Рука в моих волосах — не как захват, а скорее вопрос.
Черт.
И почему от этой мысли становится так жарко? Неужто опять магия шалит?
Я вмиг поняла, что не хочу стоять здесь и просто смотреть. Я начала тихо отступать, надеясь, что он не заметит. Но вот же черт — меня поймали за руку. Резко. И затащили в комнату.
Он прижал меня к стене так резко, что я даже ударилась головой. Ух, чёрт. Больно-то как. Но почему-то это... не остановило тот странный трепет где-то глубоко в животе.
— А-алле... — голос предательски дрогнул, выдавая всю мою фальшивую уверенность. Почему-то он один умел стирать мои границы с такой лёгкостью.
Дверь захлопнулась. И вот мы здесь. В его комнате. Он — почти голый, кожа еще влажная от ванны, теплая, с легким запахом мыла и чего-то... чистого, мужского. А я — прилипла к стене, как мотылёк, ослеплённый светом.
— Кхм, чего это вы делаете, а, Рик? — звучало так неестественно сладко, что аж противно. Ни капли серьезности. Ни капли.
Он стоял слишком близко. Слишком высокий. Слишком... голый. Тепло от его тела обжигало даже на расстоянии, а взгляд — чёрт, этот взгляд — заставлял кровь стучать в висках.
Мои глаза предательски скользнули вниз. По груди. По животу. К тем самым красноватым отметинам — отпечаткам моих пальцев, моей магии. Кожа под ними пылала, будто до сих пор хранила следы моего прикосновения.
Он не шевелился. Лицо — каменное. Глаза — непроницаемые.
— А, это... — мой палец сам потянулся к ожогам, едва касаясь воспаленной кожи. — Заслужил. Извиняться не буду.
Фыркнула, стараясь звучать дерзко, но внутри...
Внутри уже разливалось это противное, сладкое тепло. Ноги стали ватными, между бёдер — напряженно-горячо, а в голове крутилась только одна мысль:
Если он сейчас поцелует меня — я не уверена, что смогу остановиться.
Нет-нет-нет, что за бред! Прекрати! Он же... он же Рик! Ледяной, невозмутимый, бесячий Рик!
Но тело, кажется, совершенно перестало слушаться разума.
И вдруг - железная хватка на моих запястьях. Он притянул меня так резко, что я вскрикнула - но звук потерялся в его губах. Этот поцелуй не имел ничего общего с нежностью - это был штурм, попытка сломать мою защиту одним ударом.
Спина вжалась в стену, холодную и твердую — единственное, что еще напоминало о реальности. Между нами не осталось ни миллиметра — только жар, только его тело, прижимающее меня так плотно, что я чувствую всё. Его рука скользнула под кофту, и я вздрогнула, когда пальцы коснулись оголенного живота.
Чёрт...
Мысль оборвалась, растворилась, когда его ладонь начала это мучительно-медленное движение вверх, затем вниз, едва касаясь кожи, но оставляя за собой следы огня. Каждое прикосновение — как удар тока, разбегающийся по нервам, собирающийся там, внизу, в тугой, горячий узел.
Я пыталась дышать — но его язык заполнил рот, перекрыл кислород, заменил его собой. Разум затуманился, поплыл. Внизу живота — пульсирующее тепло, с каждым движением его руки становящееся все нестерпимее, всё необходимее.
Нет. Нет. Нет.
Последние обрывки сознания кричали, что это неправильно, что нужно остановиться, что он — Рик, чёрт возьми, ледяной, невыносимый, бесячий Рик!
Но мои ладони, упёршиеся в его грудь, не толкали. Они чувствовали — горячую кожу, испарину, рёбра, поднимающиеся с каждым его дыханием.
— Ммм... — стон вырвался сам, предательский, влажный, когда его колено раздвинуло мои бёдра, надавив туда, точно в самое слабое, самое нуждающееся место. Тонкая ткань лосин внезапно казалась грубой, невыносимой, а его прикосновения — единственным, что могло спасти.
Хочу.
Это было ясно, как удар колокола. Хочу его руки. Хочу его рта. Хочу, чтобы он...
Нет!
Где-то в глубине ещё теплился протест. Это неправильно. Он не тот. Мы не те. Это...
Но тело уже отвечало ему — бедра приподнялись навстречу, пальцы впились в его плечи, губы сами искали его снова.
Чёрт. Чёрт. Чёрт.
Я хочу — и это страшнее всего.
Я оторвалась от его губ, глотая воздух, но это не помогло.
— Рик, стой... подожди... — голос звучал слабым, даже в моих ушах. Но он не слушал. Его губы снова нашли мои, а пальцы — то самое место, где вся моя гордость рассыпалась в прах.
Легкие круги. Точечные нажатия. Игра, от которой ноги дрожали, а разум метался между "прекрати" и "ещё".
— Рик, пожалуйста... хватит...
Но вместо протеста из горла вырвался стон — длинный, предательски влажный. Что за чёрт?
Тело больше не принадлежало мне. Разум кричал "нет", но кожа горела, низ живота сжимался тугой пружиной, бёдра сами приподнимались, ища большего контакта.
Я тонула.
И тогда его рука скользнула ниже — и два пальца резко вошли в меня, без предупреждения, без подготовки.
— А-ах! — вскрик сорвался прямо в его рот, а мои руки слабо уперлись в его плечи.
Ложь.
Я не отталкивала. Я цеплялась.
Как же чертовски хорошо...
И как стыдно.
Это неправильно. Мы не должны. Он не...
Но пальцы внутри двигались, находили тот самый угол — и все мысли рассыпались в прах.
Я... я не могу...
И самое страшное?
Я не хочу останавливаться.
— Рик, прошу... хватит... я...
Но все протесты растворились в его новом поцелуе — жадном, властном, забирающем. Его пальцы ускорили движение, погружаясь глубже, точнее, заставляя моё тело сжиматься в бессильном сопротивлении — или в жадном приглашении? Ноги дрожали, колени подкашивались, но его вторая рука — твёрдая, неумолимая — крепко держала меня, не давая упасть, не давая убежать.
Третий палец.
Я взвизгнула — высоко, постыдно громко.
Теперь он заполнял меня полностью, растягивал, находил каждую скрытую точку, доводя до исступления. Я чувствовала, как вся промокла, как постыдно громкие звуки наших тел — шлёпки, хлюпанье, прерывистое дыхание — наполняли комнату.
Стоны рвались из горла, но тут же поглощались его губами, в то время как:
Я теряла контроль.
Я теряла себя.
И — чёрт возьми — мне это нравилось.
Где-то на краю сознания теплилась мысль: «Это неправильно. Мы не должны. Он не...»
Но его пальцы двигались, его тело прижималось, а где-то внизу живота сжималась тугая, горячая пружина, готовая разорваться...
И я поняла:
Я не хочу, чтобы это прекращалось.
Даже если завтра мне будет стыдно.
Даже если это ошибка.
Потому что прямо сейчас...
Я просто хочу его.
Мои веки дрожаще поднялись — и я увидела его взгляд. Этот пронзительный, хищный взгляд, который видел всё: как мои губы подрагивали от каждого движения его пальцев, как брови сходились в мучительном удовольствии, как в глазах смешивались стыд и ненасытное желание. Чёрт возьми, он наблюдал за каждым моим содроганием, будто я была книгой, которую он читал без моего разрешения.
— Рик, прекрати... — голос звучал чужим — сдавленным, разбитым. И эта проклятая слеза, скатившаяся по щеке, казалась последним рубежом. Последней защитой.
Но он...
Он просто смотрел.
Словно не видел.
Или сознательно игнорировал.
Резким движением он вынул пальцы — я вздохнула от неожиданной пустоты, от облегчения...
Но через мгновение его руки уже стаскивали с меня лосины, срывали трусы.
Мои ноги слабо дернулись, руки ударили по его плечам — но это были пустые удары. Без магии. Без силы.
Почему?!
"Он забирает мою силу?!"
Паника сжала горло, но тело... тело не слушалось. Мышцы отказывались напрягаться, мысли расплывались в тумане желания.
Он подхватил меня, усадив на свои бёдра — и мои ноги предательски обвили его талию сами.
— Стой... подожди... прекрати... — слова таяли, превращаясь в шепот.
Я не хочу... я же не хочу... но это звучало как ложь, когда тело жаждало продолжения, когда низ живота сжимался в предвкушении, когда там всё было влажно и горячо...
Нет-нет-нет, это неправильно, мы не должны, я не хочу!
Но когда он сбросил полотенце — и вошёл одним резким движением, без прелюдий, без нежности — я вскрикнула.
Было больно — но не там.
А здесь — в груди, в горле, в том месте, где обычно прячется гордость.
Я обмякла, как тряпичная кукла, беспомощно повиснув на нём. Его руки держали меня крепко, без права на отступление.
Он больше не целовал.
Только смотрел.
Изучал.
Пока я хоронила лицо в его плече, не в силах встретиться с этим взглядом...
Потому что если бы он увидел мои глаза сейчас — он бы узнал правду.
Что где-то в глубине...
Я хотела этого.
И ненавидела себя за это.
Что я чувствовала?
Удовольствие. Грязное, предательское, подлое. Волны, поднимающиеся из самого низа живота, смывающие все доводы разума. Оно заставляло мое тело выгибаться, стоны — рваться сквозь стиснутые зубы, пальцы — впиваться в его кожу, будто пытаясь удержать это, запомнить.
И тошноту. Острую, едкую. От себя. От него. От того, как легко мое тело, мой разум предало все принципы, все "я не хочу", все "это неправильно".
Слезы текли по щекам, смешиваясь с его потом. Как? Как можно ненавидеть и желать одновременно? Как можно отчаянно молить "нет" — и всем существом рваться к "да"?
— Нет... — прошептала я, чувствуя, как та самая тугая пружина внизу живота готова разорваться. — Не хочу...
Но мои руки, слабо колотящие его по спине, были фальшивыми. Тело не слушалось.
И тогда — взрыв.
Я содрогнулась, ногти впились в его плечи, горло сжалось, подавляя крик. Он сделал еще несколько резких толчков — и я почувствовала, как внутри разливается его, горячее, липкое, чужое.
Нет.
Как так?
Он аккуратно вышел, оставив меня сидеть на краю... чего-то, что уже нельзя было назвать просто сексом.
Капли стекали по бедрам — его сперма, моя влага, смешавшиеся во что-то постыдное. Во что-то необратимое.
Я не подняла на него глаз.
Потому что боялась увидеть в его взгляде торжество.
И еще больше боялась...
Что увижу там свое отражение.
Он не отпустил меня. Теперь я лежу на кровати — опустошенная, разбитая, с пустым взглядом. Смотреть на него? Нет. Не могу. Не хочу. Просто свернулась, как ребёнок, отвернулась к стене. Слёзы — предатели — катятся по щекам. Ни силы, ни достоинства. Только боль. Растерянность. И этот... этот стыд.
Потому что где-то в глубине, под всей этой яростью и отвращением, теплится другая правда:
Мне понравилось.
Я хотела этого.
Я кончила на его пальцах, на его члене, как какая-то...
Нет. Нет-нет-нет.
Его шаги. Отошёл. Вернулся. Сел рядом. Пальцы скользят по моей спине — и кожа предательски покрывается мурашками. Я пытаюсь отодвинуться, но это лишь подчёркивает, как тело помнит его прикосновения. Как оно тоскует...
— Уйди, прошу, отстань от меня. — Голос дрожит, срывается на шепот. Слёзы душат, тихий всхлип вырывается сам.
Чёрт, я ненавижу это. Ненавижу себя.
— Эмили. — Его голос спокоен. Слишком спокоен. И это бесит. Хочется кричать. Рвать. Жечь. Но сил нет даже повернуться.
Потому что если я увижу его лицо — Я могу снова захотеть его. И это унизительно.
— Прости.
Что?
Прости? Он издевается? Прости за что? За то, что взял? За то, что я не сопротивлялась? За то, что... что...
Всё в голове путалось.
Да, технически он прав — я не кричала, не билась в истерике. Но я не могла. Моё тело не слушалось. А душа... душа сжалась так, что стало физически больно. Я впилась пальцами в колени, прижала их к груди, словно могла защититься этим жестом.
Просто отпусти меня.
Но он не ушёл.
Его пальцы снова скользнули по моей спине — предательски тёплые, предательски нежные. Не исцеляющие. Разжигающие.
Потом — одеяло.
Потом — шаги.
Потом — тишина.
Он оставил меня одну.
Почему?
Вопросы крутились в голове, но чем больше я думала, тем сильнее ныла грудь.
Он забрал мою энергию. Как Ластер. Но как? Я не видела магии. Не чувствовала её.
Может, это был поцелуй?
Может, это было что-то другое?
Я не знала.
И уже не хотела знать.
Потому что правда была где-то там, за барьером стыда, и я боялась на неё взглянуть.
Что, если... мне правда этого хотелось?
Что, если... я сама ему это позволила?
Мысли путались, веки тяжелели.
Тело было пустым.
Душа — выжженной.
Я просто хотела спать.
Так я и провалилась в сон — в беспамятство, в забытьё, подальше от этой правды.