Шепот надежды

— Эй, Драко. С тобой все нормально?

Этот вопрос слизеринец научился пропускать мимо ушей. За то недолгое время, что он провел здесь, все непонятные моменты постепенно начинали складываться в общую цепочку событий, расставляя всё по своим местам. И от этой хронологии становилось дурно.

Драко почти всё время проводил в одиночестве, стараясь оградиться от людей, чтобы лишний раз не вступать ни с кем в разговор. Ему было крайне не по себе от того, что он видел повторяющиеся вещи.

Он знал, что будет происходить в следующую секунду, и проговаривал заранее то, что собирается сказать тот или иной человек. Он окончательно удостоверился в том, что не спит, но всё ещё сомневался в своем душевном здравии. Драко помнил битву и то, что решил выбрать третью дверь, но никак не мог вспомнить, что было за несколько секунд до темноты с двумя голосами. Хотя это не так сильно его пугало.

Его волновало то, что он знал все события будущего, помнил всё, что уже случилось и должно случиться. И он сходил с ума из-за этих знаний, потому что понимал: ему придется вынашивать всё это в себе, ему не с кем поделиться.

Драко понимал, что если он скажет об этом хоть кому-то, его без вариантов отправят при первой возможности в больницу Святого Мунго, а ему этого, если быть честным, не хотелось. Какой-то частью подсознания он знал: судьба подарила ему второй шанс для исправления ошибок. Осталось только разобраться, как распорядиться этой возможностью.

— Драко?

Крэбб и Гойл всё ещё бродили тенью возле него, стараясь не отставать от своего командира, хотя даже своими пустыми головами начинали понимать: что-то не так. Драко шагал вперед по пустому коридору, направляясь в назначенное профессором МакГонагалл место, и старался лишний раз не вступать в разговор даже со своими «хвостиками».

— Что с тобой? Молчишь постоянно. Не разговариваешь ни с кем. Ты какой-то странный, — неуверенно начал Гойл, покосившись на своего приятеля.

Конечно, стоило бы забить тревогу ещё раньше. Чистокровный волшебник Драко Малфой, презирающий любого, кто не так посмотрит в его сторону, ставящий каждого на место и грозящий карой своего отца, теперь молчит целыми днями и на уроках, и вне таковых, никого не достает и ходит с опущенными вниз глазами. Стоит задуматься, верно?

Декан факультета уже вызывал Драко на воспитательную беседу, но тот лишь молча смотрел в его глаза пустым взглядом, изучающее всматриваясь в черты лица, и думал о том, как искусно Северус играет свою роль, успевая играть на два фронта. Спустя пятнадцать минут монотонного монолога профессора зельеварения, Драко, ничего не ответив, молча встал с места и покинул его кабинет.

С той секунды деканы всех четырех факультетов и все преподаватели внимательнее начали присматриваться к слизеринцу, но письмо его родителям, по рекомендации Северуса Снейпа, пока не отправляли, списав его состояние на то, что у мальчика попросту начался переходный возраст.

— Со мной всё в порядке, — сухо ответил он, не сводя глаз с меняющихся плиток под ногами. — Идемте быстрее, иначе опоздаем на урок к МакГонагалл.

Крэбб и Гойл непонимающе переглянулись, потому что никогда не слышали от Драко подобных слов. Опоздание на урок волновало Малфоя? Теперь оба его приспешника были ошарашены окончательно.

Драко толкнул локтем дверь и вошел внутрь, направляясь в противоположную часть комнаты, где уже сидели все ребята с его факультета.

— Извините за опоздание, — мимолетно кивнув в сторону Минервы, проговорил Драко, занимая свободное место в конце ряда.

МакГонагалл удивленно вскинула брови, явно опешившая от внезапных извинений ученика Слизерина, поэтому даже толком не смогла ничего ответить и, немного замявшись, всё же решила продолжить свою речь.

— Профессор Снейп попросил меня провести это занятие и для учеников факультета Слизерин, поскольку на время находится в отъезде. Так что, будьте любезны, соблюдать тишину и приличие, поскольку мне одной предстоит обучить вас.

По залу пробежался неодобрительный шепот, но Минерва предупредительно подняла руку, призывая всех успокоиться. Граммофон, находящийся на массивном столе из красного дерева и занимающий почти всю дальнюю часть зала, начал немного потрескивать, когда Филч что-то начал на нем настраивать, в результате чего девушки и юноши двух факультетов, поморщившись, наконец замолчали.

— Как представители принимающей школы, вы обязаны не ударить в грязь лицом и показать себя с самой лучшей стороны. Прошу отнестись к этому серьезно, потому что Святочный Бал — это, прежде всего, танцы.

Недовольные возгласы мужской половины зала смешались в общую какофонию с восторженными воплями и вздохами слабого пола. Только Гермиона Джин Грейнджер, скрестив руки в замок на коленях, пропустила объявление мимо ушей, пристально наблюдая за поникшей головой самодовольного слизеринца, который так же никак не отреагировал на слова преподавателя. Как только девушка поймала себя на мысли, что не сводит глаз с его волос, цвета топленого молока, тут же одернула себя и отвела взгляд, совершенно не понимая, почему вообще на него начала смотреть.

— Тихо! — возвела вверх руки Минерва. — Дом Годрика Гриффиндора пользуется уважением волшебников всего мира вот уже десять столетий. И я не допущу, что бы вы всего за один вечер опорочили это имя, ведя себя, как плохо воспитанные и слабо соображающие грубияны!

Драко измученно прикрыл глаза, как бы ограждаясь от реального мира и прекращая слушать декана Гриффиндора. Он всё это уже слышал. Малфой вдохнул спертый воздух замкнутого помещения полной грудью, стараясь успокоиться и думать о другом. Надо как-то все исправлять. Драко прикинул, что времени у него много, но в то же время понимал: долго молчать у него не получится. Люди начнут задавать вопросы, а ему этого отнюдь не хотелось.

— Драко. Эй, Драко!

Гойл толкнул его локтем и кивнул в сторону Минервы, которая смотрела на него, протягивая руку. Драко поднял глаза и непонимающе посмотрел на профессора.

— Что? Простите, я не расслышал.

Профессор МакГонагалл снова удивленно хмыкнула, странно окинув взглядом Малфоя, и повторила вопрос, который он прослушал.

— Мистер Малфой, помогите мне, пожалуйста.

Драко встал на ноги и почти уверенной походкой подошел к ней, совершенно не понимая, к чему этот цирк, поскольку такого в его воспоминаниях не было. Он так замкнулся в своих мыслях, что это привлекло слишком сильное внимание и вынудило изменить ход истории.

— Мисс Грейнджер, — позвала Минерва, поворачиваясь к девушкам с Гриффиндора, — ваша помощь мне тоже нужна. Я помню, как вы говорили о том, что владеете базовыми навыками бальных танцев, поскольку занимались в детстве.

Девушка округлила глаза и судорожно сглотнула, цепко хватаясь руками за подол юбки и нервно заправляя за уши непослушные пряди волос.

— Да, конечно, — прохрипела она не своим голосом из-за долгого молчания, поднимаясь с места и на ватных ногах подбираясь к ним.

Драко смотрел на то, как она волновалась. Как она скользила взглядом по всем закоулкам зала, минуя его самого. Слизеринцу стало как-то не по себе. И он понимал, почему она так себя ведет.

Он же сам поставил на ней клеймо грязнокровки, измывался над ней и старался при любой возможности поддеть. И, черт возьми, сейчас, когда он находился со своими нынешними стереотипами совершеннолетнего парня в теле несуразного четырнадцатилетнего мальчишки, он смотрел на неё по-другому.

Ему не хотелось её обидеть, сморщиться или обозвать грубым словом, не хотелось пятиться назад или отпустить колкую и обидную шуточку по поводу чистоты её крови. Он смотрел на неё совершенно иначе.

Ему навстречу плыла по воздуху стройная, не до конца сформировавшаяся фигура девушки, которая обещала через пару лет быть одной и первых красавиц. Её худые ноги, облаченные в плотные черные колготки, слегка дрожали, когда она переступала ими по каменному полу, цокая небольшими каблучками.

На все пуговицы наглухо застегнутая и идеально выглаженная белоснежная рубашка мешала ей свободно двигаться, поэтому он внезапно представил её в бордовом свитере без воротника, усыпанном мелкими рисунками черных снежинок, который красиво облегал её тонкий стан, когда он встретил её в библиотеке в начале шестого курса.

Драко немного поморщился, не понимая, почему именно сейчас об этом вспомнил. Гермиона, явно заметившая изменения мимики его лица, нервно сглотнула, замедляя шаг возле профессора. Малфой тут же прогнал пролегающую между бровей морщинку, стараясь безмолвно показать ей, что не хотел обидеть. Но она не поняла его. Сейчас не поняла.

Её непослушные, кудрявые каштановые волосы, ниспадающие на плечи, были наспех заколоты с правой стороны лиловой заколкой с голубыми разводами. И это придавало ей некий шарм, поскольку убранные пряди открывали бледное лицо со слегка порозовевшими от смущения или обиды щеками.

— Мистер Малфой, возьмите вашу партнершу правой рукой за талию, а левую вытяните в сторону на уровне плеча и раскройте ладонь.

Гермиона подошла ближе, после чего ощутила его руку на своем пуловере и тепло, которое исходило от неё, проникая через рубашку и касаясь кожи, которая в ту же секунду покрылась мурашками. Краска залила её щеки, заставляя их вспыхнуть, руки гриффиндорки непроизвольно покрылись влагой, и она сильно смутилась, когда вложила свою влажную ладонь в его сухую и крепкую.

— Гермиона, я не кусаюсь, — очень тихо сказал он, притянув её ближе.

Девушка судорожно выдохнула, когда услышала свое имя из его уст. Было крайне не по себе. Ей хотелось сбежать из зала и забиться в дальний угол, только бы никто из присутствующих не видел внезапно подступивших к её горлу слез, которые были готовы вот-вот вырваться. И она не могла понять, что вызвало такие бурные эмоции. Её имя, произнесенное Драко без тени издевки? Его прикосновения? Такие естественные, уверенные и противоречивые? Или то, как он в целом ведет себя в последние несколько дней? Пожалуй, всё сразу.

Гермиона начала замечать странное поведение Драко еще несколько дней назад, когда она столкнулась с ним в коридоре, рассыпав при этом стопку книг из библиотеки. Вместо того что бы, как обычно, отпустить низкую издевку и удалиться с презрением в глазах и движениях, он сконфужено извинился, помог подобрать рассыпанные книги и молча удалился, оставив её в коридоре одну, совершенно шокированную и окончательно выбитую из колеи.

— Раз, два, три! Раз, два, три! — раздался голос Минервы, вернувший гриффиндорку в реальность.

Гермиона хотела было вести его по «малому квадрату», как сама училась на первом занятии по бальным танцам, но Драко внезапно взял инициативу в свои руки и начал делать уверенные шаги, руша план гриффиндорки ко всем чертям, поскольку приступил к выполнению «большого квадрата». Девушка на мгновение растерялась и крепко вцепилась левой рукой в плечо, страшась потерять равновесие, чем вызвала сдавленный смешок её партнера.

Драко никогда раньше не замечал, что у неё была россыпь игривых веснушек, которые особо выделялись, когда наступала весна, и невольно улыбнулся, совершенно не ожидая этого от себя.

— Что смешного? — строго прошептала она, заглядывая в его лицо.

Драко картинно закатил глаза, стараясь изменить не свойственное самому себе поведение и хоть немного вернуться к «прежнему Драко», но внезапно ощутил, как она вторглась в его личное пространство со своими необычными ароматами. Юноша уловил нотки её легких цветочных духов и мятной зубной пасты, когда она выдохнула.

— Не отвлекайся, — коротко ответил он, сильной рукой разворачивая её на следующем повороте.

Гермиона откинула голову немного в сторону, выставляя напоказ бледную шею и пульсирующую вену на ней. Она решила проникнуться танцем, не обращая внимания на того, кто стоял у неё в партнерах.

Звуки музыки заполняли каждый уголок зала, заставляя прочувствовать её полностью. Она ощущала музыку как нечто материальное. Эти звуки для гриффиндорки не просто струились в уши, а проходили сквозь неё, затопляя небольшой зал и до предела обостряя все чувства. По коже пробежали мурашки, ладони снова вспотели.

Музыка пробуждала её воображение, заставляла возрождать в душе забытые чувства и эмоции. Они кружили по каменному полу, не обронив больше ни слова, и Гермиона слышала, как некоторые ребята начинали перешептываться, бросая взгляды на танцующую пару. Но ей было всё равно. Она любила танцы и, хотя она этого не сказала бы никогда вслух, была довольна партнером.

Драко уверенно шагал в такт музыке, вовремя менял позиции и не давал Гермионе ни единого шанса вырваться и сделать что-то самой. И ей это даже нравилось.

Как только последняя восьмерка подошла к концу, и музыка остановилась, партнеры замерли на одном месте, завершая последний поворот, и почти воедино слились друг с другом. Несколько сантиметров отделяло их лица друг от друга.

Грудная клетка девушки вздымалась вверх и вниз, и без того непослушные волосы растрепались только сильнее и закрыли часть лица, выбившись из-под заколки. Её раскрасневшееся лицо было покрыто бисеринками пота, а внимательные глаза, цвета горячего шоколада с корицей, изучающее вглядывались в необычные, словно на несколько лет повзрослевшие глаза слизеринца, которые излучали столько боли и тоски, смешанной с щепоткой удовлетворения, что затылок невольно покрылся мурашками.

Они молча стояли, игнорируя всё вокруг и буквально растворяясь в маленьком мире танца, и только внезапные аплодисменты профессора МакГонагалл, которые подхватили девушки с Гриффиндора и несколько особ со Слизерина, заставили их наконец оторваться друг от друга и расцепить ладони.

Гермиона непонимающе продолжала смотреть на него, всё ещё не в силах выровнять сбившееся дыхание, но испытывая странное щекотание в области грудной клетки, словно кто-то трепетно проводил чем-то мягким и теплым изнутри. Она поклонилась и, развернувшись, села на свое место, попадая под обстрел восхищений и похвал со стороны сверстниц, на которые она любезно начала отвечать, переместив наконец свое внимание на что-то другое.

Драко так же опустил голову, заложив руки за спину, и прошел на свое место, стараясь вообще не слушать наставления профессора и игнорировать осуждающие взгляды ребят со Слизерина. Юноша глубоко вздохнул, почувствовав впервые за всё время, проведенное здесь, облегчение и спокойствие.

— Значит, я всё делаю правильно, — подумал он.

Ребята постепенно начинали вставать с мест и разбиваться на пары, как велела Минерва, а Драко остался сидеть на месте, периодически вырывая из толпы внимательный взгляд Грейнджер, который она тут же отводила, стоило им пересечься.

В тот момент Драко ощущал себя иначе. Возможно, потому что он нашел способ, как повлиять на череду будущих событий. И от этого ему становилось намного легче, поскольку он чувствовал, как начинает возрождаться из пепла своей прежней жизни, постепенно создавая новую.