Сирена
Нас разбудили среди ночи звуком сирены. С трудом продрав глаза мы выбирались из постелей, кто в ночных рубашках, кто полностью голышом, с испуганными и сонными лицами все начали выглядывать из окон, под окнами каждого дома стояли несколько вооруженных солдат. Спустя минуту от сирены солдаты начали тарабанить в двери. «Выходите немедленно!» кричали они. Люди, некоторые успели надеть лишь нижнее белье, но хорошо, что хотя бы его, начали высыпаться из дверей домов. Солдаты приказали написать в специальном бланке имена всех проживающих в этом доме и отправили нас на рыночную площадь. На просьбы некоторых, зайти и хотя бы обуться солдаты отвечали полным игнорированием и лишь слегка подталкивали их в спину, силу к нам не применяли, да и голос никто не повышал, поэтому не ощущая враждебности мы шли в сторону рыночной площади.
Почему нас разбудили? Что случилось? К чему такая срочность? Ответов нам никто не давал и лишь сказали, что мы все узнаем на площади. Сами же солдаты остались стоять тем же составом у тех же домов, к которым стучали в двери, сопровождать нас никто не стал, по сути мы шли по очень неравномерному коридору из солдат, которые провожали нас взглядом и следили, чтобы все до единого были в условленном месте.
На площади были все, люди галдели, но очень приглушенно, ночь и ужасная сонливость провоцировали людей на шепот, ну и еще страх, потому как комфортной и обыденной эту ситуацию не назовешь. За четыре года проведенных в оцеплении подобного не было еще ни разу. Люди были крайне взволнованы и некоторые тряслись, кто от страха, кто от холода, не успев накинуть на себя ничего, чтобы хоть как-то укрыть себя от ночного бриза, дети плотно жались к ногам родителей, младенцы в большинстве дремали и только изредка откуда-то доносились короткие всхлипывания, за которыми сразу же следовали успокаивание, слава богам, что собрать нас вздумали не зимой.
За эти 4 года сама площадь успела не слабо измениться. Часть лавочек, которые торговали в основном некоторыми специфическими привозными товарами были закрыты и снесены, но те которые остались расширились и процветали, в основном за счет продажи алкоголя солдатам, а алкоголя стали гнать куда больше и более разнообразного, чтобы угодить постоянному наплыву жаждущих клиентов. По процветающей площади тяжело было сказать, что ты находишься в городке, оторван от мира уже несколько лет. Где-то год назад, когда Солдатский Городок по размерам уже догнал нашу деревушку, а детей в нем бегало уже столько же, сколько и в самой деревне, штаб принял решение запросить у командования, все же наладить импорт в наш городок. И в результате военные обозы стали привозить нам помимо мед оборудования, еще и разнообразные продукты, в основном первой необходимости, но которых мы не видели и не пробовали больше трех лет, ткани, детские игрушки и даже овец и коров, для разведения. Единственное, что нам так и не начали привозить это газеты с журналами. И так наш городок, словно получил вторую жизнь и рыночную площадь, которая стала еще более популярной и людной, чем во времена до блокады, стали понемногу окультуривать и украшать: покрасили стены, отремонтировали оставшиеся лавки и вывески и в некоторых местах даже переложили плитку. В центре площади, напротив собора Всех Святых, был возведен небольшой помост, специально для объявлений, поставили его еще тогда, во времена педиатрической проверки и периодически всех жителей собирали, для важнейших объявлений.
Одно из таких собраний было не за долго до этого, где-то за неделю. Утром в город заехал очередной обоз привозивший медицинское оборудование и главный терапевт (на тот момент он уже не был главой всего проекта, но так как он был лицом, которому доверяли практически все жители - он был тем, кто доносил до нас вести) обьявил о том, что, наконец-то, столичными медиками и фармацевтами, при помощи иностранных специалистов, был изобретен аппарат способный анализировать кровь, именно его нам сегодня утром и привезли, сразу на трех каретах и когда он будет собран - стартует новый этап тестирования и тогда они смогут определить, что же случилось в нашей деревне, с нашими людьми и как возможно от этого излечиться. И для того, чтобы показать, что анализ крови это безобидно и безболезненно - у главного педиатра прямо на помосте, при всех, взяли образец крови: его палец пробили иглой соединенной с полой трубкой, на другом конце которой был резиновый мешочек и санитар начал слегка нажимать пальцами на мешочек и трубка из прозрачной становилась ярко-бордовой, когда она заполнилась - образец был взят. Педиатр заверил: чем быстрее мы с этим разберемся - тем быстрее мы вернемся к обычной жизни, но проблема была в том, что за 4 года это уже успело стать нашей обычной жизнью, но дело было даже не в этом. Многие восприняли эту новость как некое спасение, шанс на исцеление, возможность открыть границы и, наконец-то, встретиться со своими родственниками, с которыми мы могли лишь обмениваться письмами все эти годы. Но не все так обрадовались, были и те кого это насторожило и насторожило очень сильно и они поняли, что действовать пора и действовать пора сейчас.
И вот мы среди ночи полу-голые стоим, пробираемые холодным летним бризом, в ожидании, какой будет новость? Может хорошей? Может случился огромный прорыв в медицине и нас собрали, чтобы просто оросить всех сывороткой, которая вернет всех в норму? Но это было мало вероятно, скорее всего новости были плохими. И мы думали, что мы к этому были готовы.
Над помостом загорелись прожекторы. На импровизированную сцену вышел высокопоставленный офицер, в красивом, летнем мундире, с большим количеством отличительных знаков, один из тех двоих, приехавших 4 года назад. Вышел не один, в сопровождении 6 вооруженных солдат, по трое с обеих сторон. Голос его был звучным, но слегка севшим, от возраста и от месяцев проведенных в окопах, во времена войн прошлого, речь была максимально прямой и официальной. От одного только этого голоса все нутро трепетало и даже детская песенка из уст этого пожилого мужчины звучала бы как военный марш, или призыв идти в атаку. Но то что он сказал нас ошеломило.
Прямо сейчас в каждом из наших домой проводят масштабные обыски. Было украдено трое ружей. Двое солдат были избиты. Один умер.