Колонна
В день когда солдаты входили в деревню первыми их встретили дети, играющие на лугу, недалеко от труб ржавеющей, заброшенной оросительной системы. Огромные кареты на 20 мест каждая, запряженные шестью лошадьми плотно колонной тянулись аж из-за соседнего холма и казалось, что им нет конца. В кучерах сидели по двое молодые парни в длинных, серых форменных пальтах, с поясами на которые крепилась кобура от пистолета, но самих пистолетов в них не было, но зато у них за спинами, в небольших нишах в корпусе кареты были вложены по два боевых ружья. Сами же кареты были без окон, только со створками для стрельбы и в добавок оснащены двумя пулеметами на крыше, которые сейчас, слава богам, пустовали. И вот катит эта устрашающая, бесконечная вереница бронированных повозок с ружьями и пулеметами на безобидно играющих на обломках труб детей. Естественно, все дружно заорали, заревели и, сразу же, помчали к родителям, предупреждать, что идут страшные дядьки.
Колонна остановилась за городом, на этом же лугу. Карет, слава богам, было не бесконечное множество, а всего 12. Из первой повозки вышел главный педиатр в сопровождении привезенных с собой специалистов и двух, судя по более официальной, практически, парадной форме, высокопоставленных офицеров и двинулись в центр деревни, чтобы оповестить нас о начале «педиатрической проверки».
В это время, пока кучеры начали неспешно распрягать лошадей, вся остальная солдатня, неорганизованно, практически, как дети на экскурсии, высыпались из карет на лужайку. Какие-то офицеры, оставленные за старших, пытались угомонить галдящих ребят, которые были всего-то на два- три года старше меня на тот момент, но совершенно не могли их перекричать. Солдаты перебрасывались, касками, обсуждали долгую дорогу, раскинувшуюся перед ними деревушку, кто-то уже выглядывал, виднеются ли на улицах какие-нибудь красавицы, курили, а самые продуманные уже успели разлечься в тени за каретой и задремать.
Галдёж продолжался аж до самого возврата официальной делегации. Завидев приближение капитанов, или кем бы они не были, я в званиях как и не разбирался тогда, так и спустя восемьдесят лет не начал, солдатня сразу подорвалась, побросали сигареты и полезли разгружать все что навезли с собой. А навезли они много, разгрузка продолжалась, практически, до заката. На тот момент уже были выделены несколько отрядов для патрулирования въездов в город, которые по совместительству были и выездами, а именно поэтому их и патрулировали. А уже после разгрузки еще и несколько отрядов ходивших парами, патрулировали улицы, хоть в этом, на самом деле не было ни малейшей необходимости, так как после долгих дней работы в поле наши люди не особо любили гулять по улицам.
Жили солдаты в, привезенных с собой, полевых казармах: больших тентованный палатках, где просто рядами стояли кровати и шкафчики. Кони же, просто были привязаны к каретам и только во время дождя их набивали скопом под один тент, а всех выселенных оттуда солдат распихивали по ночным нарядам, или же в другие казармы, где им приходилось спать на полу. Ели и ходили в туалет они, как вы и подумали, где попало, полевых туалетов, да и раскладных столиков, почему-то с первым обозом не завезли. После нескольких месяцев проведенных в таких условиях - штаб послал к нам еще несколько отрядов и вместе они начала сооружать небольшой солдатский городок, с маленькими, одинаковыми, деревянными домиками, которые были расположены так, что проложенные между ними дороги крестом пересекались в месте где построили один дом побольше, который выступал чем-то вроде главного штаба, а так де две столовых и две конюшни. Ну и, конечно, это не сулило нам скоро окончания блокады, армия, очевидно, собиралась оставаться у нас , точно, на год а то и на пару(в результате на 37).