ОКСЭР

Кёнмин

Я плохо помню, что было дальше.
Раян что-то говорил, я кивал. Потом меня повели к главному входу. Или я сам пошёл? Просто — за ним.

Все её знали. Все ей улыбались.
Она была своей. Я понял это сразу.
Своей.
А я — чужой.

Она вышла из машины как статуя. Дорогая, уверенная. Поднялась по лестнице, как будто ей принадлежал весь этот дом.
Раян спустился ей навстречу. Они обнялись. Прямо на середине ступеней.

Обнялись.

Он поцеловал её в щеку.
Она — его.
Моего мужчину. Моего пёсика. Моего любимого человека.
А я просто стоял на лестнице и смотрел.

Она была... Я уже не помню точно. Кажется, каштановые волосы. Бледная кожа. Европейские черты.
Тоже англичанка? Как его мать?
Чтобы быть с ним — нужен паспорт Великобритании? А мой корейский — не подойдёт?

Глупая мысль. А они уже подошли ко мне.

Она улыбалась.
А Раян — нет. Он отводил взгляд, теребил пальцы, всё поправлял волосы.
Смущён.

Ещё бы. Сейчас ему предстоит познакомить свою невесту...
Со своим любовником.
Со своей временной интрижкой.
С капризом, ошибкой.
С тем, что не входит в план.

Любой бы застеснялся.

В голове всё грохотало. Кричало. Стонало.
А сердце — молчало. Оно ещё не поняло.
Невеста? Я правильно услышал?
Это правда? Или я просто... ослышался?

Все его намёки. Все разговоры о долге, семье, обязательствах...

Вот он, этот долг — живой, настоящий — улыбается мне и протягивает руку.

— Мириам. А вы, наверное, Кёнмин? Раян рассказывал о вас.

"А о вас нет", — хотел я сказать. Но только кивнул. Пожал руку. Тёплая ладонь. Уверенная.

Она не смущалась. Смущался только Раян.
А я умирал.

— Зачем ты приехала? — услышал я голос своего пёсика. Лёгкий. Спокойный. Обычный.

Они говорили на английском — ради меня?
Скорее всего — да.
Для неё он родной. Это было ясно сразу.

— Ты не приехал к флористу, и отец попросил навестить. Убедиться, что всё в порядке.

Она перевела взгляд на меня. Замолчала. Многозначительно.
"Всё в порядке" — это они обо мне?

Отец же знает обо мне. Его отец знает. Тот самый, про которого Раян сказал:
"Мне надо его убедить, что всё хорошо. Что ты — это не всерьёз".

Не убедил, выходит. Раз приехала она.

— Как видишь, всё хорошо. Кёнмин остался — пока не ясно, понесла Стар или нет. Ждём.

— Понятно, — кивнула она, не отрывая взгляда от меня.

Из дома вышел управляющий. Поклонился. Вежливо, как всегда. Она тут же перевела на него взгляд.

Я смотрел на них как через стекло. Будто не со мной всё это. Будто это не моя жизнь сейчас рушится.
Не моя любовь превращается в то, чем и была с самого начала — в интрижку.
Проходящую.
Ошибку.
Игру.

Почему, Раян? Почему ты мне не сказал?..

Что бы это изменило? Я бы не был с тобой?
Был.
Но ты украл у меня правду. Ты украл выбор. Ты лишил меня воли.

Приучил. Приручил.
Заставил влюбиться.
А теперь — она.

— Кхун Сонукан, рада вас видеть, — улыбнулась она, сделала шаг к нему. — Как у вас дела?

Вежливый тон. Обычные фразы. Будто это не мы сейчас стоим в эпицентре землетрясения.

— Спасибо, всё хорошо. А у вас? Вы останетесь на ночь? — кивнул он, учтиво, сдержанно. — Подготовить вам ваши покои?

— Да. Мне нужно многое обсудить с Раяном.

Она смотрела на управляющего.
Я — на неё.
А Раян... этот предатель... Он смотрел в пол. Даже не пытался встретиться со мной взглядом.

У неё здесь свои покои. А я всё ещё живу в гостевом крыле.
Как и положено.
Ведь я временный.
Мимолётный.
Ошибка.

Соблазн.
Он сам так меня называл.
А она — долг.
Семья.
Будущее.

— Зайдём в дом? — наконец сказал Раян, и его голос был каким-то пустым.

Все согласно кивнули.
Я пошёл последним.
Она шла рядом с кхуном Сонуканом, о чём-то спокойно переговариваясь.
Я — молчал.
Шаги Раяна замедлились. Он поравнялся со мной.

— Кёнмин, нам надо поговорить, — прошептал он. — В кабинете. Позже.

— А сейчас надо уделить ей время, да? — хмыкнул я. — А со мной поговорить... зачем? Я разве заслужил это?

— Кёнмин, пожалуйста... — он запнулся, заломил руки, стал мять пальцы, как мальчишка.
Выглядел жалко. Жалобно. Не по-королевски. — Просто... просто поговорить. Я объясню...

— Что? — тихо сказал я. — Что ты не знал, что у тебя есть невеста? Или что это неважно?
Или что она — твой долг, а я — интрижка на пару недель? Такие заканчиваются. Как ты ей сказал. Случка, Стар, Принц...

— Да... но... — он сглотнул. — Просто поговорим. Мне тоже тяжело...

— Ему тоже тяжело, — повторил я, натянуто усмехнувшись. — Что мне теперь, пожалеть тебя? Или наказать за обман? Поставить на колени, привязать к кровати, и всё... Все довольны. Ты доволен. Можно идти дальше. Твоя совесть чиста, да?

Он не ответил. Только смотрел. Его глаза блестели.

Раян... пожалуйста, не смотри на меня так.
Я сейчас не могу быть с тобой нормальным.
Я сейчас не могу тебя любить.
Ты...

Я выдохнул. Они уже зашли в дом. Медленно направлялись в гостиную.

— Раян, ты с нами? — позвала Мириам, обернувшись через плечо. Она опустилась на диван и устало выдохнула:

— Так устала с дороги. Три часа — вроде немного, но я терпеть не могу машины.

— Что-то выпьете? — спросил кхун Сонукан вежливо.
Она улыбнулась ему широко, как будто всё было по-прежнему.

Раян сделал шаг в гостиную.
А я...

— Ты не с нами? — спросил он тихо.

Я смотрел на неё. На него.
На всю эту картину.
Я — никто.
Он уже занят. И даже если он не любит её, даже если влюблён в меня...
Он всё равно позволил себе предать меня. Словами. Молчанием. Безразличием.
Своей трусостью.

Я не мог. Просто не мог сделать ни шагу.

— У меня дела, — бросил я. И развернулся.

— Кёнмин, — выдохнул мне вслед Раян.

Я не обернулся. Только бросил через плечо:

— Иди к своей невесте. Оставь меня.

Он не побежал за мной.

А я — замер.

Остановился прямо посреди коридора, на мраморном полу, будто в меня ударило током.
Ждал.
Секунду. Две. Пять.

Пожалуйста... Ну же.
Побеги.
Скажи, что всё не так.
Что это ошибка. Что я не так понял.
Что ты не можешь отпустить меня просто так.

Но он...
Он сделал шаг.
Шаг не ко мне — от меня.

И всё. Всё во мне оборвалось.
Мир поплыл, затрещал по швам.
Сердце вывернулось наизнанку — холодом, потом жаром, потом пустотой.

Я развернулся и побежал. Не просто ушёл — выбежал из поместья, почти вслепую, спотыкаясь, цепляясь за воздух.
Дыхание сбилось, грудь сжимала злость, боль, паника.
Где-то внутри что-то орало, что это не конец. Что надо вернуться. Надо сказать всё.
Но я не мог.

Просто не мог.

В конюшню. Быстрее. Только бы скрыться. Исчезнуть.

— Кёнмин! — услышал я.

Я почти врезался в Марка. Он стоял в проходе, и я налетел на него, будто на стену.

— Ты куда? — Марк схватил меня за локоть, крепко. Слишком крепко.

Я резко дёрнулся, но он не отпускал. Наверное, видел мой взгляд — бешеный, туманный.
Наверное, почувствовал, что если сейчас отпустит — я сломаюсь. Или сделаю глупость.

Я почти прошипел:

— Покататься нельзя?

— В таком состоянии — нет, — жёстко ответил он. Без попытки увещевать. Как к взрослому. Как к бешеной лошади, готовой встать на дыбы.

— В каком же это «таком»? — я резко подался вперёд, шаг в его сторону, и голос зазвенел от ярости. — Отпусти меня, конюх Марк. Не забывайся, кто ты, а кто я.

Он не сдвинулся. Даже не моргнул. Только сжал пальцы сильнее, как будто удерживая не меня — сдерживая моё разрушение.

Я дёрнул руку, вырвал, толкнул его грудью — так, что он пошатнулся назад.
Где-то на периферии замелькали люди. Шепотки. Испуганные взгляды.

Мне плевать.

Пусть смотрят. Пусть запоминают. Пусть потом расскажут Раяну, что он со мной сделал.

Я кипел, как котёл.
Внутри всё рвалось наружу: злость, стыд, унижение. Боль.

Где-то глубоко внутри — я хотел ударить.
Хотел, чтобы болело снаружи — так же, как разрывает изнутри.

А Раян...
Наверное, в это время пил вино. Сидел в своём тёплом, тихом салоне, напротив неё.
Слушал, как его невеста «устала с дороги». Улыбался ей.

Как будто ничего не случилось. Как будто ничего между нами не было.

А здесь — передо мной — стоял Марк. Молчал. Дышал. Смотрел прямо. Не он виноват. Но он был рядом. А Раяна — нет.

Я толкнул его — резко, зло, с такой силой, будто хотел через него выбить всю боль из груди.

Он отшатнулся, но не упал. Собрался. Выпрямился. Подошёл снова. Медленно. Спокойно. Почти по-доброму.

— Я не собираюсь с тобой драться, — сказал он. — Успокойся. Хочешь покататься — катайся. Но сначала остынь. Лошадь почувствует твоё состояние. Понесёт.

— Бля, ты меня учишь, как кататься на лошадях?! — заорал я. — Ты?! Грязный конюх, который тут дерьмо убирает! Ты?! Ты меня учишь?!

Я ткнул его пальцем в грудь. Жёстко. Почти с кулака. Снова толкнул. Он сделал шаг назад, поднял руки — не защищаясь, а чтобы остановить.

— Кёнмин, ты ведь знал с самого начала, что так будет. Что он не твой...

— А чей, мать его?! — взорвался я. — Он мой! Мой! — закричал я и резко указал рукой на поместье. — Он был мой! А вы... вы просто стояли и смеялись надо мной!

Я развернулся, оглядел двор.
Панчай, Мэтью, Мин. Все смотрели. Все молчали. Как будто именно это и ждали. Как будто знали — и просто ждали, когда я сломаюсь.

— Вы все знали. Все знали! О ней. И молчали.

Марк глубоко вдохнул и сделал шаг ко мне. Говорил спокойно. Почти по-отечески:

— Не нам было говорить о ней. Если он не сказал сам — значит, были причины.

— Причины?.. — я усмехнулся. Грубо. Рвано. — Его трусость. Его эгоизм — вот и все причины! Он играл со мной. Сначала "конюх", потом — принц. Потом — влюблённый. А теперь — жених. Что дальше? Дети? Внуки? Долги? Скрытая семья на другом острове?! Что ещё?!

— Поговори с ним, — отрезал Марк. — Не со мной.

— Не хочу! — выкрикнул я. Горло жгло, будто я всё это время кричал внутри. — Я не хочу его видеть! Никого из вас. Ни одного лица из этого чертового поместья! Ни тебя — особенно тебя!

Я шагнул к нему. Марк выпрямился. Мы встали почти в упор.

— Ты всегда так заботился о нём, правда? Ты же говорил, что я ему не пара. Вот и вышло по-твоему. Но сказать о невесте — ты не мог, да? Это ж не твоё дело, верно?

Марк подошёл почти вплотную. Его глаза вспыхнули. Уже не по-доброму. Уже на грани.

— Я вам не друг, чтобы говорить о таком. Я предупреждал, что вы не можете быть вместе.
А всё остальное?.. Вы сами его добивались. Хитрили, соблазняли. А теперь что? Он обязан всё бросить ради вас?

Он навис. Жёсткий, прямой. Почти рычал:

— Вы кто такой? Чтоб он ради вас пошёл против своей семьи?

Мой кулак сам поднялся. Я даже не думал — просто ударил. Он не успел увернуться. Упал.

Кровь. Я увидел, как она капнула с его губы.

Он тут же вскочил. Не ударил в ответ. Просто накинулся, схватил меня, удерживая. Крепко, по-мужски. Я рвался. Он кричал мне в лицо:

— УСПОКОЙСЯ! Ты сам влюбился. Ты сам решил, что он тебе что-то должен. Скажи мне: он тебе обещал? Он говорил, что любит? Что он теперь твой?

— Он мой! — взревел я, вырываясь. — Он чувствовал! Он тоже...

Я снова ударил. На этот раз он увернулся. Сильно оттолкнул меня — он тоже кажется начал заводится.

Я был на грани.
Израненный.
Растерзанный.
Потерянный.

Но всё ещё на ногах.  Я развернулся и побежал. В конюшню. Надо просто прокатиться. Только прокатиться. Иначе я сойду с ума.

— Поговори с ним, а не убегай! — крикнул мне Марк в спину.

Но я уже не слышал. Я его не слышал. Вообще.

Звук был, как сквозь воду. Мир — как в тумане.

Я забежал в стойло к Принцу. Он был уже оседлан — мы собирались покататься с Раяном. До всего этого.

До... нее.

Я сорвал поводья, вывел жеребца наружу.

— Все отошли! — рявкнул я, оглушительно.

Принц фыркнул, взбрыкнул, почувствовал мою ярость.

— Пусть проветрится, — крикнул Марк сзади, не ко мне, к другим. — Может, что-то поймет. В таком состоянии ему лучше не попадаться Раяну.

Парни стояли полукольцом, в нерешительности. Смотрели на меня. На Принца.
Они боялись.
И правильно делали.

Я вскочил в седло. Лошадь дрогнула. Я дернул поводья — она встала на дыбы.

Все тут же разбежались. Один из молодых конюхов в панике схватил за плечо соседа.

— РАЗОШЛИСЬ! — снова крикнул я. — Иначе раздавлю!

Я ударил пятками по боку Принца. Он рванул с места.
Копыта взметнули землю. Пыль столбом. Ветер в лицо. Всё — прочь.

Прочь от него.

Прочь от себя.

Прочь от своего сердца.

***

Раян

Я не слышал их крик.
Гостиная не выходит на задний двор. Да и поместье большое.

Мне уже потом рассказали — была ссора. Была драка. Из-за меня.

А я сидел и разговаривал с Мириам.
Она спросила о Кёнмине.
Она не знала, что я в него влюблён. Говорила легко, беззаботно.
Мол, хорошо, что я развлекаюсь перед свадьбой. Даже пошутила, что и сама бы не отказалась от такого.
Улыбалась.

А я сидел, как на иголках. Только кивал.

Я хотел уйти. Хотел встать. Побежать к нему.

Но боялся.

Боялся не просто его гнева.
Боялся увидеть в его глазах ненависть.
Презрение.
Те глаза, что так светились для меня...
Я боялся, что теперь они будут смотреть на меня, как на чужого. Как на предателя.

Я боялся — и одновременно знал: моё место здесь. На диване.
С ней.
С Мириам.
Она — моё будущее. Не он.

Я и так заигрался.
В любовь. В нежность. В настоящие.

А мне нельзя. Мне нельзя было.

Сидел, чуть не грызя ногти. Отвечал невпопад.

— Приедешь на званый ужин герцога Люксембургского?

— Да, конечно.

— А помнишь, что у нас репетицию церемонии через три недели?

— Тоже да.

Мириам была моим другом. Я знал её с детства. Мы оба были согласны на брак. Нас никто не заставлял, в этом весь ужас. Мы с ней были выбором друг друга.

Она не верила в любовь.
А я казался ей идеальным вариантом — гей, который даст ей свободу. Без ревности. Без обязательств. Просто союз.

Я тоже был рад.
Я не верил, что меня можно полюбить. Что я когда-нибудь вообще смогу быть с кем-то — по-настоящему.
А жениться всё равно надо. Так лучше с тем, с кем ты хотя бы дружишь. Кого знаешь. Кто понятен.

Всё было правильно. Все были довольны — родители, семья. Даже королевская семья Таиланда, которая благословила наш брак.

Мириам — наполовину англичанка, как и я.
Титул виконтессы.
Образование, как в старых фильмах.
Умная, красивая, богатая.
И такая же несчастная, как и я.

Мы живём в Азии. Здесь не женятся на гувернантках. На прислуге. На няньках и наездниках.
Это не Голливуд. Это не кино.

Наш брак — это не про любовь. Это решение.

Союз.
Прибыль, компромиссы, соглашения.
И далеко идущие планы.

Ослушаться? Возмутиться? Топнуть ногой, сказать "нет"?

Смешно.
Надо было делать это два года назад, когда объявили о помолвке.
А не сейчас.

Свадьба — почти пятьсот гостей. Трансляция по национальному телевидению.
Приглашённые со всего мира. Пресс-службы. Политики. Родственники из Лондона, Бангкока, Сингапура.

Даже если бы мы оба — и я, и Мириам — захотели всё отменить...
Это было бы невозможно.

Да и мы не хотели. Я не хотел.

Пока не появился он.

Но даже тогда... Я знал, во что играю.
Знал, что это будет предательство.
Непослушание.
Плевок в лицо семье. Отцу.

Тому самому отцу, который дал мне всё. Который вырастил меня, воспитал, вылепил таким, каким я должен быть.
Семья — это важно. Самое важное, что есть в этом мире.
Не страсть. Не интрижки. И уж тем более — не секс.

А Кёнмин...
Он меня возненавидит. Да.
Но забудет.

Или будет вспоминать, как лёгкое приключение в Таиланде.
Мимолётное.
Жаркое.
Без продолжения.

Я так себя и успокаивал всё это время.
Снова и снова.
"Он забудет. Это пройдёт."
А я не забуду... Но это хорошо. Я не хочу забывать.
Но теперь...
Теперь я сидел в этой гостиной, трясся как лист на ветру, еле ещё держался за дерево, которое само трещало по швам.

Я встал, налил бокал вина.
Вернулся к Мириам.
Кхун Сонукан что-то ей рассказывал — она улыбалась ему как-то особенно. Или мне показалось?

Я сел рядом.
Пытался слушать.
Пытался быть «здесь».

Но снова выпал из разговора. Подошёл к окну.

Начало темнеть. Сколько времени прошло? Полчаса? Час?

Где он?

В своей комнате? Уехал к морю?
Сейчас, наверное, проклинает меня.

Я чувствовал: я больше не могу оставаться здесь.
В этой гостиной. На этом месте.
Между вином и ложью.

Руки тряслись. Потели. Я встал, не глядя ни на кого.

— Я сейчас вернусь, — пробормотал я, и, не дожидаясь ответа, вышел из гостиной.

Первым делом я пошёл — почти побежал — в его комнату.
Заперто.
Я постучал. Несильно. Потом сильнее.
Никакого звука. Он не открывал. Он там? Или нет?

Стоять под дверью не имело смысла. Я развернулся.

Забежал в свою спальню — вдруг он там.
Он почти всё время был рядом со мной. Можно сказать, вещи уже перевёз.
Но и там — пусто. Никаких следов.

Сердце сжалось. Я выбежал во двор.

Темнело быстро, почти мгновенно. Ещё недавно, когда я смотрел в окно, небо было затянуто серым предвечерним туманом. А теперь — уже горели фонари. Солнце исчезало, таяло за горизонтом.

Я сразу направился в конюшню.

Принца не было. Я схватил за локоть первого попавшегося паренька:

— Кёнмин ускакал на Принце?

Он нахмурился, будто вспоминая.
Потом кивнул:

— Кажется, да.

— Когда?! — спросил я быстро.

— Не знаю точно... Они с Марком поссорились, и он... он ушёл. Весь в гневе.

В гневе. В злости. На лошадь в таком состоянии нельзя садиться. Это — опасно.

Я развернулся и выбежал. Нашёл Марка у бокового входа в конюшню — он убирал подпругу.

— Где Кёнмин? — спросил я с порога, не сбавляя шаг.

— Ускакал на Принце. Сказал, ему нужно проветриться.

— Давно?!

— Час назад. Может, чуть меньше. Выветрится и вернётся, — ответил он почти равнодушно.

Я посмотрел на него пристально.
Разбитая губа. Синяк под глазом только начинал проступать.
Ещё днем всё было хорошо.

— Что с твоим лицом? — резко бросил я, раздражённо, почти зарычав.

— Та так... неудачно упал, — хмыкнул он в сторону, почти усмехнувшись.

— На Кёнмина, что ли?! — вырвалось у меня.

— Ага. На него, — пожал плечами Марк. Улыбка перекосилась.

Я начал заводиться. Всерьёз.

— Вы подрались? Он ускакал на лошади, а ты его не остановил?!

Марк нахмурился. Наконец развернулся ко мне.
Сложил руки на груди. Говорил жёстко, но не повышая голоса:

— Он взрослый человек. И отличный наездник. Проветрится и вернётся. Всё.

— Уже почти темно! — я шагнул ближе, злоба закипала. — Он вспыльчивый, он неуправляемый, ты это прекрасно знаешь! И ты знаешь, что лошадь чувствует состояние всадника! Это же база, Марк. Почему ты его отпустил?!

— А что мне надо было — связать его? — бросил Марк. — У вас там разборки, а по морде получаю я. Не слишком ли, а?

Я сжал кулаки.

Он прав.
Кёнмин — взрослый, опытный, не ребёнок. Он знал, что делает, когда садился на лошадь.
И всё же... Всё же что-то внутри не отпускало.
Но... может, с ним всё хорошо.
Может, он просто остывает.
Надо подождать.

— Извини, Марк, — выдохнул я. — Просто... я волнуюсь.

Он кивнул. Подошёл ближе и похлопал меня по плечу:

— Если хотите, можно поехать искать. Но мы же даже не знаем, куда он ускакал. Лучше... ждать тут.

Я кивнул, соглашаясь.

Вернулся в дом... Но не к ним.
Не смог сидеть с Мириам и слушать, как они обсуждают церемонию, ужин, платья.
Я свернул в кабинет.

В этот момент зазвонил телефон.
Отец.

Я смотрел на экран, не решаясь ответить. Всё внутри выворачивалось — но я был послушным сыном. Как всегда.
Нажал кнопку.

Он спросил, как Мириам. Приехала ли. Сказал, что ждёт новостей.

Ни слова о Кёнмине.

Наверное, уже знал. Наверное, считал, что с приездом невесты Кёнмина больше не существует.

Но он был.
Он не просто был — он заполнял собой всё. Заполнял меня.

Я разговаривал с отцом, а сам прислушивался к шагам в коридоре.
Каждый звук — будто надежда.
Смотрел на часы.
Почему он ещё не вернулся?

⸻

Когда разговор закончился, за окном уже стемнело.
Совсем.

Хватит.

Хватит ждать. Хватит гадать.
Я снова выбежал во двор.

Там было пусто.
Все ужинали. Отдыхали.
Мириам звала меня — но я сказал, что не сяду за стол без Кёнмина.

Я нашёл Марка — он уже шёл к себе, усталый, немного хмурый.

— Слишком долго его нет. Поднимай всех на поиски! — выпалил я, даже не сбавляя шаг.

Он хотел возразить — уже набрал в грудь воздуха — но, видимо, увидел моё лицо.
Перекошенное от тревоги.

И просто кивнул:

— Хорошо. Сейчас возьмём пару лошадей и поедем.

— Быстрее. Езжайте на запад. Я — к морю. И в сторону леса.

— Понял, — кивнул Марк и тут же окликнул второго конюха и Панчая, проходившего мимо.

Мы вместе вбежали в конюшню.
Я сразу — к стойлу Стар.
Марк нахмурился, увидев, что я делаю.

— Но она же... только недавно покрыта, — он схватил меня за поводья. — Ей нельзя стресс и галоп, если ты не хочешь потерять жеребёнка.

— Я поеду на Стар, — отрезал я. — Она найдёт Принца. Почувствует.

— Но это...

Да, я всё это знал.
Да, и Стар — не просто кобыла. Не просто родословная. Не просто деньги на четырёх копытах.
Это потомство лошади моей матери. Это почти друг.

Но разве это сравнимо с Кёнмином?

— Заткнись, — выдохнул я, почти рыча, не оборачиваясь. Рука уже на сбруе. Стар дрожала — как будто и она чувствовала, что что-то не так.

Она найдёт Принца.
А я — найду своего Кенмина.