ОКСЭР

Кёнмин

Что он тут забыл? Как он нас нашёл? Какого чёрта...
Десятки вопросов вспыхнули в голове, но ни один из них я не задал. Просто нахмурился и стал ждать, пока Тьютор сам не подойдёт.

Раян рядом будто окаменел. Он узнал его — маска-то тогда была у него, а не у Тьютора.
Он ревнует?..
Я бы, наверное, даже порадовался этому, если бы не пылающие янтарные глаза Раяна — и другая, более мерзкая мысль:
Тьютор трахал этот маленький, нежный ротик.
Мой ротик.

Слава богу, он не знает, кому сейчас так самодовольно улыбается, поднимаясь по лестнице.
Ни я, ни Раян — стоящий рядом и стискивающий кулаки — не сделали ни шага навстречу.

— Я его не приглашал, — выдавил я наконец. — Понятия не имею, что он тут делает.

— Ага, — скривился Раян. — Случайно забрёл. Ехал на море, и навигатор не туда свернул?

Он улыбнулся. Натянуто. Ядовито.

— У нас в Таиланде теперь такие технологии? Станция "трах"? С маршрутом "от клуба до поместья"? Удобно, ничего не скажешь.

Он действительно ревновал. Я это видел.
И заставил себя не радоваться раньше времени. Такие вещи могут выйти мне боком. Тем более Тьютор — человек непредсказуемый.

— Не заводись, пёсик, — одними губами прошептал я, не глядя. — Сейчас он всё объяснит.

И он объяснил.
Но лучше не стало.

Тьютор подошёл к нам, окинул обоих взглядом.
Широкая улыбка, конфета в руке, потом снова — во рту.

— Привет, дорогой, — вымолвил он. И, не дожидаясь, подался ко мне.

Я не успел даже среагировать — он уже чмокнул меня в щёку.
Старая привычка.
Ничего такого.
Ну... не считая того, что мы действительно иногда спали вместе. Раньше.

И Раян об этом знает.
Но не думает же он, что я позволю себе лишнее сейчас?
Или он вообще не способен думать сейчас?

Он бросил на нас холодный, вымеренный взгляд — и отошёл чуть в сторону.
Не сцена. Не скандал.
Но я знал: он кипит изнутри.

И как назло, в этот момент подошёл Марк.
Конечно. Только его не хватало.
Он хмыкнул, окинул взглядом нашу троицу.
Он-то обрадуется, если я напортачу. На этом, кажется, построен весь его досуг.

Вот же заноза в заднице.

— Кхун Ли, — официально обратился ко мне Раян. Сдержанно. Сухо.
И ни намёка, что весь горит. Для других — нет. Но я видел, как вздымается его грудь, как слегка порозовели щёки.

— Вы не хотите представить своего друга?
Своего дорогого друга. — он специально растянул слово. Яснее некуда.

Бля, Тьютор. Ты мне потом будешь должен. И очень много.

— Ой, простите, — засмеялся Тьютор, легко повернулся к нему и сложил руки на груди в приветствии:
— Меня зовут Тьютор. Я друг Кёнмина. Точнее, кхуна Ли. С университета.

— Близкий друг, я смотрю, — хмыкнул Раян.
Он тоже чуть наклонил голову — едва заметно, по всем правилам этикета. Воспитание обязывает.

— Какой есть, — парировал Тьютор и махнул рукой в мою сторону, как будто это была наша обычная шутка.

Прибью тебя. Закопаю под старой сосной. Не глубоко — чтоб собаки нашли.
Я стиснул зубы так, что аж заскрипели

— Зачем ты приехал? — бросил я, не утруждая себя вежливостью. Друг же переживёт.

— А ты меня не представишь? — спросил Тьютор, приподняв бровь. Он уже смотрел не на меня, а прямо на Раяна. И я сразу узнал этот взгляд. Игривый, заинтересованный.
Бля.
Тьютор, только попробуй.

Я сделал шаг ближе, почти по-хозяйски, хотел приобнять Раяна, сразу дать понять, что он занят. Но Раян сделал шаг вперёд — раньше, чем я успел.

Жест был короткий, отточенный.
«Не трогай меня».
Грудь вперёд, голова — чуть выше.
Он знал, что делает.

— Раян Киттисири Чулалак Махидол, — произнёс он чётко, с подчёркнутой вежливостью, но достаточно громко. — Титул — Чао Фа, член королевской семьи по линии Махидол. Наследник через двоюродную линию*.

Тьютор, как и любой образованный таец, узнал имена сразу. Он чуть присвистнул. Глаза округлились. Потом — быстро сложил руки на груди и поклонился ниже, чем раньше.

— Очень рад знакомству, — сказал он уже тише.

А Раян — только выше поднял голову.
Пауза.
И уже через секунду добавил, спокойно, но с твёрдой интонацией:

— И заодно — хозяин этого поместья.
Он провёл рукой в сторону: луга, конюшни, лес — всё его.

— Для меня большая честь, — спокойно произнёс Тьютор.

Я не помнил, чтобы когда-то видел его настолько серьёзным. Он даже добавил что-то на тайском — скорее всего, формальное приветствие. И тут же перешёл на английский, специально для меня:

— Теперь я ещё больше уверен, что не прогадал, отдав такие деньги за жеребёнка. Он действительно особенный — и по родителям, и по владельцу.

Говорил он уверенно, гладко, не повышая голоса. Ни тени флирта.
Но с каждым словом Раян краснел. Я почти слышал, как он сжимает  челюсть.
Блядь. Я же не рассказал ему, что уже продал потомство Принца.
Не было подходящего момента. А теперь вот — "момент" сам пришёл.

— Какой жеребёнок? — спросил Раян как можно ровнее. Но я знал этот тон.

Тьютор улыбнулся. Я сжал кулаки. Марк хмыкнул.

— Пока только один намечается, — пробормотал он, почти неслышно.

Но услышали все. Тьютор наконец оторвался взглядом от Раяна и перевёл внимание на Марка.
Я выдохнул. Может, теперь разговор соскользнёт в другую сторону — и Раян перестанет меня убивать глазами.

— А вы... — спросил Тьютор с лёгкой, почти ленивой улыбкой. Взгляд задержался на Марке.
Тот стоял в джинсах и футболке, загорелый, с привычной дерзкой ухмылкой.
Чёрт. Нормальный такой. Надеюсь, Тьютор зацепится за него. Пусть даже забирает. Марка вместе с  жеребёнком. Дарю. Не жалко.

—  Марк,— представился тот. Голос уверенный, с ленцой. — Я главный конюх. Как раз готовлю лошадей на случку. Сегодня после обеда.

— Принц и Стар?! — Тьютор всплеснул руками, как восторженный турист. — Мин говорил, что случка будет сегодня, и я специально приехал посмотреть, боятся опоздать. Гнал так быстро. Чуть в аварию не попал, но успел.

Минус премия Мину.
Я мысленно это зафиксировал, глядя, как Раян резко выдыхает.

Он смотрел на нас, на Тьютора, и произнёс спокойным, ровным голосом.
Таким ровным, что стало страшно:

— Жеребёнок, которого вы купили... это потомство Принца?

— Да, — легко ответил Тьютор. — Кёнмин продал мне. По старой дружбе.

И подмигнул.

Конфета всё ещё была в его руке — теперь он демонстративно засунул её в рот и хитро улыбнулся.
Бля... Тьютор.
В другой момент, в другой жизни, я бы, может, тоже подмигнул.
Может, даже отшутился.
Я ведь никогда не стеснялся нашей связи.
Лёгкие отношения, без обещаний, чувств. Наскоками.

Но сейчас...
Сейчас я хотел, чтобы между нами была только дружба.
Чтобы не было той ночи, две недели назад...
Ночи, когда Раян стоял на четвереньках между нами — дрожащий, покорный, ещё не мой.

— Как славно, — произнёс Раян, медленно, почти лениво. — Продал жеребёнка. Ещё не родившегося. Просто по факту. Без аукциона. Без колебаний, наверное?

Он скрестил руки на груди, взгляд не отрывался от Тьютора.

— Простите, вы сказали, как вас зовут? — уточнил он, вежливо, почти безукоризненно. Но я видел, как сжались у него челюсти. Как побелели костяшки пальцев.

Тьютор повторил своё имя, немного не понимая, что происходит.
Но я понимал.

Раян ревновал.
Раян злился.

И, как бы это ни было подло — я радовался.
Потому что, чёрт возьми, это значит, что я не безразличен.
Что-то внутри него цепляет. Больно, остро — но цепляет.
Как и меня всё сильнее тянет к нему. Слишком сильно. И слишком быстро.

«Мой песик... показывает зубки», — я бы, может, и улыбнулся, если бы не взгляд этого самого песика.
Такой — и руку откусит.

— У вас своё конное хозяйство? — уточнил Раян, голос всё ещё спокойный.

— Нет. Пока только две лошадки, — пожал плечами Тьютор. — Вот будет третья.

— Как замечательно, — протянул Раян, отступая на шаг назад.
Он уже словно не с нами. Холодный. Отстранённый.

— Кхун Ли продаёт жеребёнка от чемпионов... просто другу. Без договора, без конкурса, без условий. Так значит, у вас очень крепкая дружба? Или особая?

— Раян, я... — я хотел объяснить.
Правда.
Но что? Что тут скажешь?

Я продал жеребёнка за секс с тобой. За миллион долларов.
Как это озвучить?
Глупо. Стыдно. И... почти как признание в любви.

— Кхун, — строго поправил меня Раян. Голос — сухой, резкий. Принц. Не любовник.

— Ну, раз Кёнмин молчит, — протянул Тьютор с широкой улыбкой, — отвечу я. Да, особая.

И многозначительно глянул на меня.
Живот скрутило.
А Раян — медленно повернулся.
Окинул меня взглядом. Снизу вверх.
Оценивающе. Высокомерно. Холодно.

Этот взгляд...
Он заставил меня сжаться внутри.
И, как ни странно — захотеть.
Чтобы он посмотрел так же... в постели.
Чтобы этим же тоном отдал команду, прижал, застаивил подчинится.
Кровь хлынула к щекам — и ниже, туда, где уже нельзя соврать себе.

— Ну, раз у вас такая крепкая мужская дружба... — проговорил он с вежливостью, которая резала. — Оставлю вас наедине. Не буду мешать. У меня много дел.

Он кивнул Тьютору. И уже уходя, не оглядываясь, без тени улыбки, бросил через плечо:

— Случка Принца и Стар — после обеда. Кхун Ли вам всё расскажет.

И ушёл.

Я почти бросился за ним. Почти. Но...

Тьютор подошёл ближе, положил руку мне на плечо.

— Я ему не понравился? Или мне показалось? — спросил он с полуулыбкой.

Я тут же дёрнул плечом, скинул его руку.

— Ты чего вообще без приглашения приперся?! — накинулся я. — Тебе скучно стало?!

Он пожал плечами. Всё с той же чёртовой конфетой во рту.

Мать её.

Я протянул руку — и безо всякого стеснения вытащил конфету у него изо рта.
Развернулся и бросил в мусорку у входа.

— Что? Что такое?! — возмутился он.

— Не что ты сказал, — бросил я хмуро. — А что ты сделал. О таком предупреждают. Заранее.

— Ну извини, — он поднял руки, как будто сдавался.
Но я его знал.
Он редко думал о последствиях своих поступков.
— Думал, просто загляну. Утро было, солнце красиво светило...

Он пожал плечами — совершенно без угрызений совести.

— Вижу, у вас прямо умилительные отношения, — раздалось сбоку. — Такие тёплые, близкие. Завидую.

Марк.

Чёрт. Он всё ещё тут. Стоит, наблюдает — и, похоже, наслаждается.
Голос — с ехидцей. С таким, знаешь, вкусом, что аж заскрежетать хочется.

Я уже хотел рявкнуть: «Вали, не твоё дело», —
но вдруг понял: а может, как раз его.

— Марк, покажи всё тут Тьютору, — небрежно бросил я. — У меня дела.

У Марка вытянулось лицо. Он явно не горел желанием нянчиться с моим легкомысленным другом.
Но я уже развернулся и пошёл прочь.

Мне нужно было найти своего обиженного, рычащего песика.
Хотя, скорее... пса.

***

Раян

Я весь дрожал. Забежал в кабинет и с размаху хлопнул дверью.

Он...

Он продал жеребёнка от наших лошадей. Своему любовнику.

И даже не подумал сказать мне. Наверное, решил — не моё дело. И в чём-то прав. Почему должно быть моим?

Мы же просто трахались. Всего лишь.

Они насколько близки?
А что, ты забыл, как сам стоял между ними? Забыл, как они целовались?
А в ту ночь, когда ты ушел— Кёнмин обнимал его. Спал в его объятиях.
Ты видел.

Так почему бы и не отдать жеребёнка.
Для него, наверное, это просто знак внимания. Привязанности.
Как букет. Или открытка.

Хватит, Раян. Хватит.

Это ведь хорошо, что у него кто-то есть.
Правда хорошо.
С ним будет легче уехать. Не придётся страдать, не придётся выбирать.
А у тебя... совесть будет чиста.

Он же уедет.
Ты ведь знал это с самого начала.
С самого первого вашего утра, когда ты сам согласился на этот срок. Сам.

Ты знал, что все между вами — временно. Как ветер у моря.
Пронёсся, взбаламутил воду... и улетел.
И будто ничего не было.

Или ты всё-таки хочешь, чтобы было по-другому, Раян?
Чтобы он влюбился. Остался.
А что потом?

Сможешь ли ты жить с этим — с мыслью, что причинил ему боль? Что заставил страдать?
Так что радуйся, что у него есть Тьютор.

Радуйся, что он целует его при встрече. Целует!
Даже я его не целую.
Хотя, за эту недели мы почти не расставались.
Не было просто повода — вот и всё. Но всё же...
Что за наглость? Он где, в Европе? Где у всех эти «поцелуи при встрече»?
Он в Азии. В моём доме.
Что за манеры?

А конфета во рту...
Боже. Это вульгарно. Ужасно. Безвкусно.
Противно до скрежета зубов.

Я сел за стол. Открыл ноутбук.
Руки тряслись.
Пытался сосредоточиться. Прогнать образы.
Но они лезли в голову, как назло.

Выдохнул.
И вдруг — стук в дверь.

— Кто?! — рявкнул я резче, чем хотел.

Дверь открылась.
Кёнмин.

Что, совесть замучила?

Он вошёл в кабинет, с той самой своей улыбкой. Полуизвиняющейся. Значит, я угадал. Значит, есть за что.

— Раян...

— Я занят. Иди развлекай своего друга. Он у тебя такой весёлый, беззаботный... Наверное, скучает.

— Я не знал, что он приедет. Честно, — Кёнмин уже обошёл стол и остановился рядом.
Потом, не дожидаясь разрешения, развернул моё кресло.
Я упрямо отвёл взгляд.

И тогда он сел на корточки. Прямо передо мной.

Пришлось посмотреть.

— Знал, не знал... — я пожал плечами. — А жеребёнка ты ему подарил. Это ведь так?

— Продал, — мягко поправил он и дотронулся до моего подбородка, поднимая лицо.
— Я его продал. И не дёшево.

Я выдернул подбородок из его руки. Резко.
Слова сами сорвались с губ:

— За сколько?

Он выдохнул. Провёл ладонью по волосам. Пальцы чуть дрогнули.

— Миллион.

Я застонал и откинулся на спинку кресла.

— Ты разводчик с именем, с опытом. Ты правда не знаешь, сколько стоит жеребёнок от таких родителей? На аукционе он ушёл бы минимум за два. Два миллиона, Кёнмин. Минимум.

— Знаю, — пробормотал он и сел на одно колено передо мной.
Дотронулся до моих ног, наклонился ближе.
— Но это же аукцион, перевозка... Всё долго, дорого. А так — сразу. Всё быстро. Даже выгодно, по-своему.

Я наклонился к нему в ответ. Коснулся его рук.

— Кёнмин. Ты меня за идиота держишь?

Мой голос дрожал, но глаза — горели. Слишком сильно.
— Думаешь, я не знаю, как работает этот бизнес? Моя семья разводит лошадей ещё до твоего рождения. Расходы на перевозку, на оформление — это оплачивает покупатель. Не ты.

— Я... — он отвёл глаза. Замялся.

Вот и всё. Ответ получен.

Я резко развернулся. Он едва не упал.
Выругался, встал, обошёл стол и сел напротив..

— Что-то ещё? Я действительно занят, — бросил я, упрямо уткнувшись в экран. Хоть бы не дрожать. Хоть бы не сорваться.

— Не злись, песик, — произнёс он тихо, почти ласково. — Между мной и Тьютором ничего нет сейчас. А жеребёнка я продал... просто ..

— Что «просто», Кенмин? Ты даже объяснить ничего толком не можешь. И вообще — мне всё равно. Жеребёнок твой. Обидно? Да. Обидно, что ты так продешевил. Но что поделать — иногда чувства трудно контролировать. Наверное, Тьютор очень просил. Он ведь умеет. С его... талантами. Я их помню.

Я поднял глаза.

— Помню очень хорошо. Ты сам сказал: у вас близкая дружба. Не хочу ей мешать.

— Блин, Раян, — выдохнул он. — Не ревнуй. Между мной и Тьютором ничего нет. Он просто приехал. Без приглашения. Он так всегда делает. Однажды вообще приехал ко мне в Сеул и жил неделю. Невозможно было выгнать.

Я прикрыл глаза.
Боже, как жалко я сейчас выгляжу.
Но дело даже не в ревности. Я... завидовал.
Тьютор мог быть настоящим в его жизни.
Он мог просто появиться. Просто быть.
Обнять, поцеловать, остаться на ночь — и это было нормально. Разрешено.

А я?
Кем я могу быть для него?
Только воспоминанием.
И то — недолгим.

Осталась неделя.
Может, чуть больше.
Вот и всё.

— Отлично, — только и бросил я. — Вы друзья. Я за вас рад. И вообще, это меня не касается. Это твоя жизнь вне поместья, и ты волен делать с ней всё, что хочешь. Я тут ни при чём.

Кёнмин застонал, запуская пальцы в волосы.

— Раян, ты серьёзно сейчас? Тебя это не касается?

Он резко встал и опёрся ладонями на мой стол, заставляя смотреть на себя.

Я выдержал взгляд. Сердце билось глухо, руки вспотели.
Так хотелось ответить: да, касается. Да, я хочу быть частью твоей жизни. Не только здесь, не только на эти дни.

Но я только выдохнул:

— Мы с тобой вместе сколько? Почти две недели. Если бы Стар понесла, срок уже бы закончился.

Я сделал паузу и добавил тише:

— Не забывай... у нас было условие.

Заставил себя улыбнуться. Беззаботно. Даже чуть усмехнуться — как будто всё это просто игра.
Хотя внутри всё горело. Скручивалось. Разрывалось.

— Или ты уже успел в меня влюбиться?

Его глаза вспыхнули. Он с силой надавил на стол — тот скрипнул.
Потом выругался и резко обошёл его.
Толкнул моё кресло — я вздрогнул, почти испугался, но не шелохнулся.
Кёнмин навис надо мной, схватил мои запястья и прижал к подлокотникам.
Больно. Намеренно больно — чтобы я растаял. Чтобы начал тонуть.

Блядь...
Он слишком хорошо меня узнал за эти дни.
Слишком быстро. Или... так всегда бывает?

— Раян... пёсик ты мой ненаглядный... Я прощаю тебе только это. Только ревность. Потому что сам бы рвал, если бы какой-нибудь тип вот так заявился к тебе домой. Понял? Но только это, ясно? А всё остальное — сроки, чувства — решаю я. Я, не ты. Тьютор — просто друг. Как Марк. Он с тобой почти всё время — но я же не устраиваю сцен?.. а?

— Ха! — Я почти выкрикнул. — Сравнил.
С Марком я не спал. Не лизался. Не засыпал в обнимку.

Он давил сильнее на мои пальцы. Уже не просто держал — забирал волю.
Говорил жёстко, но так сладко, будто медленно срывал с меня последнюю броню.

Но где-то внутри — из самой глубины, из того самого упрямого, раненого, гордого "я" —
я смог вытянуть ещё немного силы. Немного смелости. Немного правды.
Правды, от которой хотелось сгореть.

— Друг, с которым ты спишь время от времени, — выдавил я, глядя прямо в глаза.
— А насчёт сроков и чувств — это игра для двоих.

Он прищурился. Его взгляд стал узким, острее ножа.

— Ты не хочешь уже играть? — процедил он сквозь зубы и снова сжал мои пальцы.
Больно. Сильнее. До хруста.
Я поморщился, но не отстранился. Не убрал руки.
Не сдался.

— Если ты будешь вести себя так, — прошептал я, — то перехочу.

Он выдохнул. Резко. Зло.

— Блядь, Раян... — прошипел он и с силой оттолкнул кресло.

Оно грохнулось о стену, резко, зло. Я вздрогнул, поморщился от удара, потер затылок.
Он метнул взгляд — короткий, напряжённый.
Кажется, хотел подойти.
Но сдержался.
Развернулся и направился к двери.

Рука на ручке. Тяжёлое дыхание.
Он остановился.
На пороге.

— Ещё раз, Раян. Тьютор мне друг. Ты — нет.

Он посмотрел на меня как-то странно. Долго.
Молча.
Но этот взгляд... прожёг.

Он открыл дверь.
Я всё ещё горел изнутри. Но прежде чем он вышел, я спросил — почти шёпотом:

— За что ты отдал ему жеребёнка?

Он выругался, обернулся... и  ушёл.
Не ответив.

Я медленно вернулся за стол, сложил руки, опустил голову — и уткнулся лбом в собственные ладони.

Я не хотел ревновать.
Не хотел страдать.
Я думал, что выше этого.
Что понимаю, на что иду.
Что смогу удержать дистанцию.
Сохранить лицо.

Но я сорвался.
Я нагрубил.

И всё — только потому, что я уже не просто влюблён.
Я начал любить.
Начал привыкать.
Начал срастаться с ним.

Но это всё — иллюзия.
Временная. Хрупкая. Запретная.

И главное даже не это.

Это всё.... наверное, я когда-нибудь переживу. Как-то.... Со временем...

Но главное — чтобы он не влюбился.

Потому что:

Тьютор.
Сеул.
Его жизнь.

Это — его.

А я?..

Не я.

***

Мы не разговаривали весь день.
Этот «друг» где-то шлялся по поместью, будто у себя дома.
Доставал Марка. Тот подошёл ко мне и пожаловался, что не хочет с ним возиться.
Я наорал. На Марка.

Я так не делаю. Но не удержался.
На него орать было легче, чем на Кенмина. Или — на себя.

Крикнул, что у меня и без них дел по горло. Что я хозяин поместья, а не нянька для разбегающихся петухов.
Марк посмотрел странно. Но ушёл.
Кёнмин не появлялся. Гордый. Такой же, как и я.

Обедали мы вчетвером: я, Кёнмин, управляющий и новый гость.
Разговаривали в основном Тьютор и кхун Сонукан.
Я молчал.
Кёнмин — тоже.
Наблюдали друг за другом, будто через стекло. Ни один не треснул первым.

— Я никогда не был на случке, — произнёс Тьютор, отпивая воду. — Интересное зрелище, наверное?

— Ничего интересного, — сухо сказал я, вытирая губы салфеткой.

Сидел во главе стола, как полагается хозяину.

— Выглядит почти как у людей. Только... жёстче. Сильнее.

— У некоторых людей именно так всё и происходит, — вставил Кёнмин, не сводя с меня взгляда. — Некоторые такое любят.

Я поднял бровь. Улыбнулся холодно.

— Но в отличие от людей, — продолжил я, смотря прямо на Тьютора, — лошади, по крайней мере, преданны. Постоянны.

— Серьёзно? — оживился тот. — У них один партнёр на всю жизнь?

— Не совсем, — ответил я. — Это не лебеди. Но просто так на кого попало не бросаются. Не скачут с одного на другого. Как кролики. Или... как некоторые люди.

Кёнмин застонал. Закатил глаза.

— Хочешь сравнивать с лошадьми? — процедил он. Почти зло. — Валяй. Что ещё мы можем у них перенять? Может, умение доверять? Или... не устраивать истерик на ровном месте?

Я сжал вилку.
Заставил себя выдохнуть — медленно, глубоко. Только бы не взорваться.

Истерика?
Это он сейчас сказал, что я устроил истерику?
На ровном месте?

Он отдал жеребёнка от Принца своему бывшему любовнику — и я... реагирую?
А он — обижен?

Здравый смысл прошептал, что я не имею на это никакого права.
Что мы не пара. Что это всё — временно.
Но сердце тут же закричало: имею!
Он уже мой.
Мой.

Я уставился в тарелку.
Не ответил.
Разговор снова куда-то потёк — про какую-то ерунду, лошадей, корм, дорогу...
Я не слушал.
И очнулся только тогда, когда этот бесячий Тьютор вдруг задал какой-то вопрос управляющему — про комнаты.

Комнаты?! Он что, собирается переночевать?!
Мать его...

— Нет комнат, — отчеканил я жёстко, даже не поднимая глаз.

Пауза.
На меня уставились.
А что? Я тут хозяин. Он приехал без приглашения, мешает, смотрит, как будто это его шоу, и ещё... останется на ночь?

Я уже почти открыл рот для второй реплики, но Тьютор вдруг заговорил — спокойно, даже немного растерянно:

— Я спросил... — аккуратно начал он. — Сколько у вас всего комнат в постоялом дворе. Мне сама концепция понравилась. Хочу что-то похожее сделать у себя, когда лошадей станет больше. А я уеду сразу после случки — тут всего три часа дороги.

Я покраснел.
Мне стало стыдно.
Навыдумывал себе лишнего — уже хотел пробормотать что-то извиняющееся, сгладить...
И тут Тьютор бросил на Кенмина нежный взгляд. Почти ласковый.
И сказал:

— Разве что у тебя есть лишнее место в комнате?.. — и подмигнул.

Кёнмин не успел ответить.
Я вскочил.
Стул скрипнул, вилка ударилась о край тарелки и со звоном упала на пол.
Все обернулись на меня — удивлённые, ошарашенные.

— У меня дела. Встретимся на случке, — коротко бросил я. И ушёл. Не попрощавшись.

Ревность.
Мать её.
Зависть. Боль.
И — самое паршивое — чувство вины.

Совесть грызла. Потому что я... поступаю ещё хуже.

Каждый день я притворяюсь, что не вижу.
Что не замечаю, как Кёнмин становится всё ближе.
Как он обнимает меня ночью — просто чтобы я заснул.
А я... засыпаю.
Иногда не сразу. Но — засыпаю.

Он угадывает, чего я хочу.
Он целует — когда нужно.
И бьёт — когда мне нужно. До дрожи. До крика. До шепота: «ещё».

Я всё это вижу.
Я всё это чувствую.
И... просто прячусь.

Прячусь от того, что должен был ему сказать. Уже давно.
Потому что так легче.
Уговаривать себя:
это просто секс.
ему не надо знать.
он сам уедет.

Ведь правда приведёт к чему?
Я точно знаю : она приведёт к концу.

⸻

Я поднялся к себе.
Закрылся в маленьком кабинете.

Позвонил отцу.
Давно пора.
Он спросил, как дела. Как моя интрижка. Сказал, что ему доложили: «кореец всё ещё живёт со мной».
Я заверил — всё под контролем.
Скоро закончится.

Положил трубку.

«Скоро закончится» — повторил я.

Но с каждым днём мне всё труднее верить, что это и есть правда.

И всё легче — что я хочу, чтобы это было ложью.

Примечание автора;

*Все упомянутые титулы, имена и связи с королевской семьёй Таиланда являются художественным вымыслом и не имеют никакого отношения к реальным историческим или ныне живущим представителям династии Чакри. Автор выражает уважение к культуре и традициям Таиланда.