ОКСЭР

Кёнмин

Волна счастья накрыла меня.
Он согласился.
Условия? Любовь?
Будто она мне нужна. Глупость.
Я просто хочу его. Только его.
На эти дни — как курортный роман. Как бриз. Лёгкий. Горячий. Страстный.
Я. Он. И ничего больше.

Я швырнул его на кровать. Он довольно улыбнулся — дерзко, нагло.
Ещё Раян. Принц. Тот, кто умеет решать. Пока ещё.

Я навис над ним, просто глядя.
Не трогая.
Мы оба были уставшие, измотанные. Я — к тому же пьян, злость ещё не отступила.

— Трахнуть тебя сейчас или просто заставить уснуть со мной рядом? — усмехнулся я, всё ещё давая выбор.

Он поднял руки, схватил меня за шею и притянул к себе. Я опёрся на локти, животом прижался к его телу.

— Что прикажете, сэр,— прошептал он мне в ухо.

Вязко. Не покорно — но жар пошёл по животу.

Руки сами сжали его шею. Пальцы запутались в волосах.

— Сэр?.. — Я усмехнулся. — Так ты будешь звать меня в постели? А я — тебя пёсиком. Тебе ведь нравится?

Он прикрыл глаза, застонал, прикусил губу.

— Открой глаза, — приказал я.

Он послушался.

— Теперь рот.

Рот открылся.

Я засмеялся.

— Хороший пёсик. Мой...

Я наклонился и поцеловал его. Не нежно — но всё равно ласково. Я был слишком взвинчен, чтобы терпеть. Но и он — не хотел терпеливого. Я это понял.

Не знаю, способен ли он получать удовольствие, когда всё мягко. Осторожно.
Но я всё равно собирался дать ему то, что он хочет.

Лишь бы он был со мной.
Со мной? В постели?.. Только ли?

Сердце глухо ударило в горло.
Я сильнее вжался в него, впуская язык в рот. Руки жадно гладили, раздевали — грубо, не терпя.

— У тебя есть смазка? Презервативы? — вспомнил я, что сам ничего с собой не привёз. Как бы Раян ни любил боль... это было бы слишком. Даже для нас.

— Ага, в комнате, — кивнул он. — Надо принести. Пошли туда.

В комнате? У него тут, в поместье, лежит смазка?

Хорошо. И... нехорошо.

Мысль кольнула. Я оторвался, сузил глаза, схватил его за подбородок.
Поднял лицо, заставил смотреть в глаза.

— Зачем? — прорычал я. — Зачем тебе смазка здесь? С кем ты тут спишь, а?

Он уже был в роли, не мог не ответить.

— Не с кем, — коротко.

— Точно? — я сжал подбородок крепче.

— Да. Купил, чтобы было... когда езжу в клуб.

Я медленно перенёс руку с его лица на шею, потом — ниже, к соску. Щёлкнул по нему ногтем. Он вздрогнул. Не закричал — но вздрогнул.

— В клуб ты больше не поедешь. Слышишь меня?

— Да, — кивок почти незаметный.

— Умничка, — я не улыбнулся. Просто наклонился и впился зубами в его сосок.

Вот теперь он задохнулся, резко вобрал воздух — и сжал мои волосы на затылке.

— Тебе нравится, когда больно? Или только когда приказывают? — спросил я, отпуская, а потом тут же лизнул укус. Красная отметина — мои зубы.

— И то, и то... — выдохнул он.

Его член наливался — я чувствовал это кожей.

— Плётки? Наручники? У тебя всё это есть? Или только в клубе?

Почему-то снова стало невыносимо жарко.
И зло. Ревность подступила, как рвота. Мысли — бешеные, неконтролируемые.

Он мог быть с другими. Становиться на колени перед чужими. Я же видел — тогда, в клубе.
Мужик мог просто увести его. И он бы послушно встал раком.

Я знал: он теряет волю, когда его трахают. Когда командуют.

И этот образ — Раян, на коленях перед кем-то ещё — я не вынесу.

Надо запретить. Прямо сейчас.

— Только в клубе, — ответил он одними губами. — И... без плёток. Без наручников. Я боюсь.

Голос стал тише. Глаза забегали, губы приоткрылись. Он терялся. Колебался. Но был честен.

— Чего ты боишься? Боли?

— Нет. Боюсь, что мне слишком понравится. Что потом я не смогу иначе. Что захочу всё — жёстче, глубже... больнее.

— Как конченый наркоман?

Он кивнул. Я зарычал. Схватил его за шею. Сжал. Плотно, сильно — не до боли, но до дрожи.

— Тебе нравится, когда тебя душат?

Он кивнул. Молча.

— Когда кусают?

Ещё один кивок.

Я наклонился. Укусил его за ключицу. Он вздрогнул. Почти не издал звука. Но его руки сжались, а член дёрнулся.

— Мне тоже, — выдохнул я.

Не добавил: «потому что это ты». Пусть думает, что это просто мой фетиш. Так ему легче.

И мне. Пока всё держится на сексе — всё под контролем. Желание проще понять, чем чувства. С ним — сложнее. Слишком.

Я уже не знаю, как ещё не утонул.

— Ты хочешь попробовать жёстче? Больнее?

Он нахмурился. Не знал, как ответить. Песик не выбирает. Песик — слушается.
Но я хотел не послушания — а его решения.

— Сейчас ты Раян, — усмехнулся я. — Раян, который может говорить. Который хочет. Не саб*. Человек.

Он улыбнулся. Едва заметно.

— Я разрешаю тебе выбирать. -- добавил я спокойно.

Он посмотрел на меня. Внимательно. Как будто примерялся к собственной грани.

— Я не знаю, — выдохнул он. — Думаю, мне понравится. Но боюсь... не смогу остановиться.

Я засмеялся. Глухо, протяжно. Потому что тоже боюсь.
Боюсь, что будет слишком жарко. Что не смогу остановиться.
Что не услышу его. Или — что ещё хуже — услышу, но всё равно нажму.

Боюсь, что потеряю контроль. Потому что он действует на меня, как яд.
Или — как наркотик.

Да.

Только если он ещё хочет снизить дозу — я, наоборот, хочу увеличить.

— Тогда мы попробуем, — выдохнул я. — Я хочу, чтобы ты кончал от меня. Чтобы ты был собой.

— Грязным извращенцем? — хрипло бросил он.

Глаза вспыхнули. Гордо. Осторожно. Ждущие удара — или поощрения.

— Невероятно сексуальным сабмиссивом*, — поправил я.— Только моим.

Я наклонился ближе.

— Слышишь, пёсик? Или Раян. Всё равно. Ты — мой. И если тебе кто-то предложит секс — ты откажешься. Потому что я — твой хозяин. Я. Не мужик из клуба. Не Марк. Не кто-то ещё. Я.

Он медленно улыбнулся. И кивнул.

Я зарычал. Не от гнева — от желания. Схватил его за горло. Сжал.
Он же любит это...

Блядь, и мне тоже начало нравиться. Эта власть. На силе. На боли. На полном, безоговорочном подчинении.

Это не нормально? Или — наоборот?

Почувствовать под пальцами его шею. Как он раскрывает рот. Как краснеют щеки. Как он задыхается.

— Твои слова... что тебе нравится Марк. Это правда? — прошептал я, со злостью, застывшей на губах.

— Нет...

Я разжал пальцы. Он тут же закашлялся — но, чёрт подери, довольно улыбнулся.
А я... засмеялся. Глухо. Грязно. Облегчённо.

Я знал. Я знал.

— Блядь... Ты снова меня обманул. Заставил мучиться. Ты обманщик, Раян. Хитрец, — выдохнул я, почти с лаской.

Он не кивнул. Просто дышал тяжело, не сводя с меня глаз. Я дотронулся до его затылка — медленно, бережно.

— Но меня это заводит, не меньше чем твоя покорность...

Я не ждал ответл, и продолжил.

— Скажи это вслух, — прошептал я. — Кёнмин, ты мой хозяин. Я только твой. Я делаю только то, что хочешь ты.

— Ты — Кёнмин, — сдавленно сказал он, не отрывая взгляда. — Мой господин. Тот, кто приказывает. Тот, кому я служу. Кто решает, когда я кончу — и от чего.

— Бля... да, — выдохнул я и наклонился. Поцеловал его. Страстно. Почти нежно. Не сдержался. Не мог.

Я начал раздевать его. У нас не было смазки — и я знал, что это неправильно.
Но мне был нужен он. Сейчас. Не позже. Футболка. Штаны. Я сам уже был голый. Он дрожал.

На утреннем свету я, наконец, мог рассмотреть его. Отодвинулся, сел на его бёдра.
Он положил руки на живот — как будто прикрывался.

— Убери, — скомандовал я. — Под голову.

Он подчинился. Прикусил губу, опустил взгляд.
Я смотрел. Он был великолепен.
Длинный, изящный, с рельефными мышцами — как легкоатлет. Или танцор.
Я провёл пальцами по соскам, вниз — по рёбрам, по животу. К паху.
Чёрные волосы. Густые, небритые. Его член наливался.

Я переместился ниже. На колени. Смотрел на его ноги. Накачанные, сильные — ноги всадника.

— Перевернись, — сказал я. Тихо, но жёстко. — Хочу видеть тебя. Всего.

Он молча приподнялся на локтях и лёг на живот.

Я замер, глядя на его спину. Идеальную. Уже знакомую — я целовал её, гладил, сжимал.
Но сейчас, при свете, она раскрылась по-новому: мышцы, кожа, изгиб — гибкость и сила в одном.

Его задница... Круглая. Упругая. Соблазнительная до боли.

Я положил ладони, начал массировать. Потом — чуть раздвинул, обнажая самое уязвимое.

— Тебе нравятся анальные ласки? — спросил я прямо. Облизал палец. Медленно провёл им по его входу.

Он вздрогнул. Поднял таз. Подставился.

— Да... — прохрипел. Голос дрожал.

Я улыбнулся. Губы сами сложились в хищную ухмылку.

— Тогда сегодня ты их не получишь, — сказал я тихо, почти с лаской. — Думаешь, я забыл, как ты заставил меня ждать до утра? Ты наказан, пёсик.

— Как скажите, сэр... — выдохнул он.

Я снова провёл пальцем по его входу — медленно, дразняще.

Он чуть не застонал. Хотел — это было видно.
Но я лишь наклонился и укусил его за ягодицу. Потом — за вторую.
Опустился ниже. Язык почти коснулся цели. Почти...

Миллиметр.
Я сам был на грани. Хотел сойти с ума — но удержался. Резко отпрянул и усмехнулся.

— Поворачивайся. — скомандовал я.

Он послушно перекатился на спину. Я сел рядом, осмотрел его, наслаждаясь видом.

— Смазки нет... но ты и так весь течёшь, — хмыкнул я, — Вон как член дёргается. Уже представляешь меня в себе, да? Развратная шлюшка. Моя. Только моя.

— Да, — прохрипел он, раскрыл ноги, жадно. Потянулся рукой к себе — вниз, между ног, к желанному прикосновению.

— Нет. — остановил я его. — Кто тебе разрешил себя трогать?

— Никто.

— Правильно. Сегодня ты обслуживаешь меня. Если мне понравится — может быть, ты тоже кончишь. А может — нет.

Он довольно заулыбался, глаза блестели, щеки горели. Я лёг на бок — он устроился рядом, плотно прижавшись. Я обвил рукой его талию и потянул ближе.

Наши члены столкнулись.
Горячие, влажные, тугие — соприкоснулись головками, скользнули друг о друга.
Я начал тереться — медленно, с нажимом. Он сразу выгнулся, зацепился пальцами за мои плечи, закидывая ногу мне на бедро. Гладкая кожа, влажное тело, солёный вкус на губах.

Я ускорился, дышал всё громче. Не трахал — просто тёрся, как будто этого было достаточно, чтобы взорваться.
Не секс — жара. Не толчки — плавление.

Он шептал что-то на тайском, глухо, почти в ухо. Я не слушал. Я чувствовал. Меня хватало на грани. Его — тоже. Но я остановился. С усилием. С проклятием на языке.
Нельзя — ещё нет.

Его член пульсировал, как что-то живое. Мой — тоже.

— Дрочи мне. Себя не трогай. — выдохнул я.

Я откинулся на подушки. Он сел рядом, облизал губы, посмотрел вниз, между моих ног — на то, как член дергался, зовя к себе.

Он протянул руку. Сначала — кончиками пальцев по основанию. Осторожно, как будто гладил дикого зверя. Потом — крепче, увереннее, обхватил и начал двигаться.
Ритмично. Мерно.
Смотрел, как мне хорошо. Он дрочил мне, как будто молился. Как будто это был ритуал.

Мой живот втянулся. Я сжал простыню. Я хотел его член. Хотел взять, ощутить, управлять.
Но — нельзя. И он знал.
Он кайфовал именно от этого — от роли. От того, что я наблюдаю, а он служит.

— Сильнее, пёсик. Чего ты жалеешь меня? — прорычал я.

Он усилил хватку, ускорился. Взгляд — в мои глаза. Я схватил его за волосы, потянул к своему члену. Он догадался — наклонился, не дожидаясь слов. Губы сомкнулись на головке, и я взорвался.

— Ааа... Блядь... — дыхание сбилось.

Он не отстранился. Не моргнул. Сосал, глотал, облизывал, пока я не обмяк.

Я провёл пальцами по его затылку, другой рукой сжал его бедро.

Он поднял голову, на губах — молочно-белая капля. Он улыбнулся, вытер рот тыльной стороной ладони.

— Молодец, песик. Я доволен.

Он расцвёл от похвалы. Прямо на глазах. Медленно выдохнул, как будто отпускал напряжение, но его член был ещё твёрд, налит.

Впереди — его очередь.

— Теперь я разрешаю тебе кончить.

— Как? — его голос дрожал от нетерпения.

— Рукой. А я буду смотреть.

Он кивнул, едва отодвинулся. На лице — смесь покорности и предвкушения.

— И без звука. — Я прищурился. — Пискнешь — и сразу убираешь руку с члена. Понял?

Его глаза расширились. Он приоткрыл губы, сглотнул, потом кивнул. Неуверенно дотронулся до себя, будто проверяя, имеет ли право.

— Ты всё правильно понял. — Мой голос был низким, вкрадчивым. — Ты молчишь. Кусаешь губу, щипаешь свои соски — хоть за волосы себя рви, лишь бы не застонать. Один звук — и всё. Без поощрения.

Он нахмурился.
Напряжение свело плечи.
Но он начал.
Медленно, будто прислушиваясь к себе изнутри. Потом чуть быстрее — тело выгнулось, бедра подались вперёд.

Губа — между зубами.
Ноздри — дрожат.
Веки — полуприкрыты.

Он держался. Страдал. И вдруг — всё изменилось.

Фрустрация от тишины превратилась в... наслаждение. Чистое, концентрированное, острое — как бритва по коже.
Я это понял сразу. Он кайфовал не вопреки правилам — а благодаря им.
Ему нравилось быть внутри условий. Нравилось страдать — и всё равно кончать.

Я наблюдал, как его тело сводит судорогой. Как он стискивает член, а другой рукой мучает соски, скручивает их, щиплет.
Шея натянута, подбородок поднят к потолку.
Он был близко. Очень.

И вдруг — не справился. Слишком много. Он наклонился ко мне, вцепился в моё предплечье — и больно укусил.

Без разрешения. Но — молча.

Я хотел выругаться. Сказать: нельзя.
Но, чёрт... мне это понравилось. Он использовал моё тело, чтобы сдержать собственный стон. Он зажал его в зубах. От меня — же. И прямо так, с моим мясом между зубами — он кончил.

Без звука. Тело дергалось. Сперма брызнула на живот, на простыню, даже на мою грудь.

Он всё ещё сжимал мою руку, даже когда оргазм прошёл. Но теперь — уже мягко. Как будто искал в ней опору.

— Теперь... кричи. — приказал я.

Он выдохнул, отпустил руку и издал звук. Низкий. Протяжный. Не крик — стоны нутра.
Звук освобождения. Он отдал его мне. Как финальный акт подчинения.

Я провёл рукой по его лицу. Гладил его, как пса, который выполнил команду.

— Умничка. — шепнул я. — Ты снова меня удивил.

Я дотронулся до его члена. Он был мягкий, только что опустевший, но я всё равно хотел его.
Стер сперму — его, не мою — и опустил своего песика на подушки.

Он лежал, как кукла. Обессиленный. Мой.

Я раздвинул его ноги. Он смотрел на меня с затуманенными глазами, не понимая.
Я и сам не понимал.

Я хотел его. Снова. Безумно.

Без смазки, без презерватива — нельзя. Я знал.
Но хотел.
Поэтому просто раздвинул его ягодицы. И ввел палец. Сначала один. Потом второй.
Всё — в его же сперме.

— Сука... — прохрипел я, — что ты со мной делаешь?.. Я тебя... всегда хочу.

Он извивался, его тело всё ещё отдавалось мне по инерции, хотя казалось — он опустошён.
Я давил точно, уверенно — на нужную точку. Трахал его пальцами. Он вскрикнул.

Не тихо — уже в голос. Пульс снова участился.

Я взял свой член — гладил в такт движению пальцев, в унисон с его реакцией. Он был пустой — и всё равно хотел. И это сводило меня с ума.

Я наклонился, поцеловал его — медленно, жадно, глубоко. Он не ответил. Поплыл. Его ноги обмякли, бедра дрожали, член болтался между ног — бессилен, но живой.

— Что, не хочешь меня больше? — хмыкнул я, продолжая работать пальцами. — Уже сыт?

— Хочу, — выдохнул он сразу. Почти рефлекторно.

И шире раскрыл колени. Приглашение.

— Послушный песик... — прошептал я с хрипом.

Уже три пальца были в нём.
Блядь, какой он узкий...
Я растягивал его, чувствовал, как плотно сжимаются его стенки, как он дрожит изнутри.
Он был влажный — смазка из его же спермы, но всё равно — недостаточно.

Я прикусил губу. До крови. До безумия.

— Раян, — выдохнул я, — пока меня не накрыло... скажи, где твоя черта? До чего я могу дойти?..

Мне нужно было знать. Потому что я уже почти залезал на него. Мой член — твёрдый, налитый — сам искал вход. Это было бы больно. Ему. Даже мне.
Опасно. И всё же... невыносимо хотелось.

Безумие.

— Пока я дышу, ты можешь всё, — прошептал он.

Его глаза горели. Его ноги обвили мою талию.

— И даже если я не дышу — ты всё равно можешь. Ты мой господин.

Я зарычал.

Всё во мне сжалось. Я был на грани. Горел, дрожал, хотел. Мои пальцы всё ещё были в нём — и трахали его до мяса. Я чувствовал, как он раскрыт — весь. Для меня. Только для меня.

И в этот момент...Он взял мой член.

— Хозяин... трахните меня.

Я застыл. Смотрел на него. Внимательно. Он кивнул. Медленно, почти торжественно.
Сам направил мой член. Подался бёдрами. Я вытащил пальцы, и вошел.

Чёрт...

Это было узко. Больно. Невероятно туго. Но я был в нём. Внутри. По-настоящему.

Я не мог двигаться. Не хотел. Почти не дышал.

— Бля... — вырвалось у меня.

Это было всё и сразу: Ужас. Восторг. Отчаяние. Слияние. Его доверие. Его принятие. Его безумие.

Я был внутри человека, которого хотел запретить себе хотеть. И теперь он — мой. Целиком.

И вдруг...

— Кончай, — выдохнул он.

Что?..

Раян приказывает? Мне?..

Я даже не успел осознать. Тело решило за меня.

Я кончил. Сильно. Глубоко. С разрывом. Как будто рвался сам — внутрь него.

— А-а-а... — я закричал. Громко. До боли в горле. До дрожи в теле.

И всё равно было мало.

—... Раян. Нам надо придумать стоп-слово**, — выдохнул я, тяжело дыша, все ещё внутри него. — Иначе я тебя в следующий раз покалечу. А ты ведь не умеешь отказывать...

Я вдруг нахмурился, поднялся на локтях. Поцеловал его в переносицу. Серьёзно, без игры, спросил:

— Ты только что согласился... потому что хотел? Или потому что не мог отказать?

Он не сразу ответил. Потом хмыкнул, обнял меня, уложил на спину, лег сверху.

— А разве это не одно и то же?

Я сжал его сильнее.

— Тогда точно нужно стоп-слово.

— «Ещё» подойдёт?

Он засмеялся. Я тоже. Блядь. Подойдёт.

Примечание автора:
*Саб (от submissive) — подчиняющийся партнёр в отношениях с элементами власти или контроля.

**Стоп-слово — заранее оговорённый сигнал, который означает: «остановись, это правда перебор». Используется в практиках БДСМ для обеспечения безопасности и уважения границ.