HASSLIEBE

– Профессор Стебль, извините меня! Могу я одолжить у вас мисс Гермиону Грейнджер? На минутку! – дверь в теплицу приоткрылась и показалась голова Минервы Макгонагалл. По сравнению со шляпой, голова самой женщины казалась до абсурда маленькой.
– Пожалуй, на минутку можно, профессор, – добродушно откликнулась мадам Стебль. Гермиона беспокойно оглядываясь на своих однокурсников, вышла из теплицы. Минерва ждала её в нескольких шагах от двери, жестом предлагая пройтись по лужайке. Хотя, стоит заметить, (в который раз) погода не располагала для прогулок. Как-никак конец ноября давал о себе знать.
– Гермиона, я обратилась к вам, как к главной старосте школы. Детям нужна разгрузка. Целыми днями сидеть в каменных стенах, словно в заточении, и ожидать плохих вестей. С ума свихнуться можно. Я хочу, чтобы вы, как самая ответственная ученица Хогвартса, открыли сообщество, где ученики шестых и седьмых курсов могли бы познакомиться друг с другом, поговорить на отвлечённые от уроков темы, расслабиться, вы понимаете меня, мисс Грейнджер? Я хочу чтобы старшекурсники взяли на себя ответственность за начальные курсы, – всё это время студентка внимательно слушала своего декана. Если честно, Гермиона не совсем понимала, откуда у Макгонагалл появилась эта идея, ведь об этом никто раньше не думал. А ещё девушка была уверена, что около 80% студентов не воспримут это объявление всерьёз. Никому сейчас нет дела до чужих проблем, когда не можешь помешать смерти близких людей, оставшихся за стенами Хогвартса. Никому нет дела. Даже её душа стала чёрвствой. Холод улиц заразил собой чувства людей.
– Профессор, я не уверена, что эта идея приживётся, – высказала своё мнение девушка. Она хмуро разглядывала посеревшую сухую траву под ногами.
– Гермиона, ученикам нужна ваша помощь. Все надеются на вас, вы должны это понимать!
– Профессор Макгонагалл, все обречены, никто ни на кого не надеется. Ни я, ни Гарри не сможем вернуть детям их родителей, братьев и сестёр, их родной дом, – не хочу этого делать, не буду. Людям не до этого. Макгонагалл видимо этого не понимает.
Профессор тяжело вздохнула.
– Мисс Грейнджер, это ваше задание, как старосты школы. Можете возвращаться на урок, всего хорошего, – последнее предложение женщина говорила каменным тоном, не предпологающим возражений. Профессор трансфигурации развернулась и быстрым шагом направилась к замку. Гермиона нахмурилась, провожая её взглядом. Да уж, нарвалась, Грейнджер. Староста, а какой толк? Ладно, хорошо, профессор, я всё сделаю в ажуре! Но то, чем будут занимться студенты на этих сборищах – не в моей компетенции.

– Макгонагалл приказала мне сделать клуб по интересам, чтобы безутешным деткам стало легче. Круто, да, Гарри? – холодно хмыкнула Гермиона. Гриффиндорцы направлялись на уход за магическими существами маленькой кучкой. Слизеринцы же выходили из замка и спускались по склону к хижине лесника.
– Гермиона, ты ли это? Никто ещё не успел забыть это твоё Г.А.В.Н.Э., так упорно ты хотела помочь домовым эльфам. А сейчас ты так холодно говоришь о детях, множество из которых потеряли свою семью! Что случилось, Герм? – голос Гарри сочился удивлением, таким трепетным, что от него тошнило. Что с ней стало, в самом деле? Что сотворил с ней Драко Малфой, этот король цинизма.
– Милый мой Гарри, я мало чем смогу помочь этим детям. Давать им ложную надежду крайне опасно, это тоже самое, что лгать. Мы будем говорить, что всё хорошо, но это не так. Ничего хорошо уже не станет, – Гермиона говорила хмуро, твёрдо, уверенно смотря вперёд. Она знала, что такой, как прежде она не станет. Эти месяцы в библиотеке с Малфоем, эти постоянные взгляды, общая гостиная. Он заразил её, и теперь она, прежняя Гермиона Грейнджер, умирает, давая свободу той личности, о которой она сама ничего не знает. Да, сказка, не иначе. Гермиона на миг представила, как машет ручкой самой себе прежней и, развернувшись, уходит. Поэтично, оригинально и юмористично. Но это чёрный юмор. И всё было бы хорошо, если бы это был сон, но это, к великому сожалению, суровая реальность. Девушка, любившая книги и своих друзей, чувствует, как в её душе, словно свинец, разливается тёмная тяжесть. Похожая на грозовые облака над головой.
Они всё ещё спускались по склону, но теперь каждый думал про себя.
– Гарри, ты знаешь, мне с первого курса было жаль Драко Малфоя, – все трое неожиданно остановились. Гарри и Рон выкатили глаза. Да, наверно давненько они не бывали в таком глубоком шоке.
– Гермиона, ты что...сказала? Ты в своём уме? – осипшим от изумления голосом прошептал Рональд.
– Гарри, ну посуди сам! Том Реддл никогда не видел своих родителей. Попав в Хогвартс, он имел право выбора. Он мог стать хорошим талантливым волшебником, но выбрал тёмную магию. Ты, попав в Хогвартс, имея те же способности, что и Том, не зная своих родителей и своего происхождения, выбрал Гриффиндор. Ты помнишь? Сделал выбор! А Малфой? Он родился в семье преданного ПСа, в тёмном холодном замке, в окружении дружков своего отца. С детства он старался угодить своему отцу, ведь это его родители, и, как обычный ребёнок, он любит их. В школе он пытается следовать идеалам аристократов и указам своего отца, чтобы тот наконец обратил внимание на старания единственного сына. Разве это могло привести его к правильному пути? – Гермиона закончила с отдышкой, так как говорила скороговоркой, чтобы друзья не успели её перебить. Поттер нахмурился, и они втроём продолжили движение.
– Гермиона, если бы он хотел, он сделал бы правильный выбор, мне так кажется, – осторожно произнёс Гарри, косясь на подругу. По его взгляду Гермиона поняла, что после её слов, в нём зародилось сомнение.
– Гарри, в том то и дело, у него не было этого выбора. Сам подумай, разве ты сам в одиннадцать лет, поступив на Гриффиндор, не сделал бы всё, чтобы твои родители гордились тобой? Я очень надеюсь, что ты сейчас меня понял! – Гермиона не знала, как в итоге отреагируют друзья на такое заявление, но ей было плевать. Да, она истинно ненавидела Драко Малфоя, но понять природу его поступков она могла.

Рон всё ещё шокированно молчал, пытаясь справиться с полученной информацией. Это естественно, что сейчас друзья не могут понять её. За семь лет они привыкли к мысли, что светловолосый слизеринец – их главный школьный враг. Гермиона никогда не осудит их, но сейчас она всё больше думает о том, что они уже не такие. Дружба между ними словно тонет в каплях дождя. В последнее время жизнь стала для меня чем-то более масштабным. И грустным. Но не в плане депрессии, а в плане поэтичности.

В один миг она стала благодарна слизеринцу. Малфой раскрыл ей глаза. На мир, на дождь. Но вот потеряной дружбы она ему никогда не простит. Нет.