HASSLIEBE

Проснувшись на следующее утро, Гермиона вспомнила вчерашний вечер... Серые дождливые глаза, притягивающие, словно водоворот, сигаретный дым, обволакивающий лёгкие и лунный свет, освещающий резкие черты лица и платиновые волосы. А ещё оскорбления и униженную себя вчера в коридоре. Абсурд. Сначала они орут друг на друга, как и всегда, а потом сидят на одном подоконнике под луной и любуются видом из окна? Бред какой-то. Девушка неохотно встала с мягкой тёплой кровати и побрела в ванную. За окном вновь было так холодно, так пасмурно и так дождливо, что с одной стороны хотелось вырваться куда-нибудь за пределы волшебного мира, забыть обо всех предстоящих ужасах войны; а с другой стороны вот она. Эта её маленькая вселенная под названием "детство". Только в Хогвартсе она чувствует себя уверенной, только здесь она может не бояться Волдеморта. Ведь здесь все её самые близкие друзья. Здесь учителя, ставшие такими родными, будто вторые твои родители. Здесь вся её семья.

Выбросив эти мысли из головы, Гермиона направилась на завтрак.

За столом львиного факультета было неспокойно. Младшекурсники перешёптывались и растерянно озирались вокруг, не понимая, что творится в этом странном мире. А старшекурсники, хмурясь, ковырялись в своих тарелках. Предчувствие чего-то плохого залегло в сердцах всех присутствующих. У Гермионы было странное настроение. Было ощущение, будто ты сидишь на пороховой бочке и вот-вот грянет взрыв. Никто не знал, как и когда Волдеморт себя проявит, поэтому приходилось быть постоянно сосредоточенным и напряжённым. Гриффиндорка готова была поспорить, что больше половины учеников плохо спят, или же совсем не смыкают глаз ночью. И ярко выделяющиеся синяки под глазами — прямое тому доказательство.

Гермиона прошла к своему месту между Роном и Джинни, напротив Гарри. Друзья поприветствовали подругу грустными и усталыми улыбками, не сказав ни слова. В Большом зале стояла гробовая тишина. И дети боялись нарушить её. Первокурсники вообще в последнее время боялись малейшего шороха, и Гермионе, как истиной гриффиндорке, было до жути жаль малышей. Они только "выбрались" из под крыла родителей, и на них тут же свалился тяжкий груз переживаний.

На днях девушка, направляясь в библиотеку, услышала тихий плач из женского туалета. Зайдя туда, она увидела девочку лет двенадцати. На вопрос "Почему ты плачешь?", девочка ответила, что нашла имена родителей в списке Ежедневного Пророка. В списке жертв очередной нападки Пожирателей смерти. Маленькие дети знакомились с магией в Хогвартсе всего пару лет, а некоторым из них уже некуда было возвращаться на летние каникулы! И это было ужасно.

Весь день девушка не могла согреться. Тёплые вязаные гольфы и свитер не помогали. Пальцы рук оставались ледяными, как она ни пыталась согреться. Холодные остывшие стены замка жили своей жизнью, не заботясь ни о ком. В душе тоже было холодно.
– Гермиона, идём на улицу! Синяки под глазами достигли катастрофических размеров! От недостатка кислорода в крови мозг перестаёт работать! Слышишь? – деловым тоном рассуждала Джинни.
– А ещё появляются мозгошмыги, – добавила Полумна, поедая пудинг.
– Да! Гермиона!
– Джинни, ты смеёшься надо мной? Я и в здании-то хожу с ледяными пальцами, а ты предлагаешь мне выйти на открытое пространство, поиграть с ветерком под дождиком, чтобы подышать свежим воздухом? – возмутилась Гермиона.
– Нет, что ты! Ты ведь заболеешь... – пробормотала Джинни.

Гарри с Роном тоже пытались уговорить её прогуляться около озера, развеяться, но девушка мягко отказалась, сказав, что сходит в библиотеку, взять книги для эссе по ЗоТИ, а потом засядет в своей комнате, готовя домашнее задание. Она соврала. Глядя им в глаза. Как потом выяснилось, лгать её организм не привык.

Бедная девушка не могла понять саму себя, и это разрывало её на части. После уроков гриффиндорка вернулась в общую гостиную старост. Пройдя через портрет она никого не обнаружила, что её очень обрадовало. Никого не хотелось видеть, на всех было плевать. Сейчас. Гермиона раскрыла окно, на подоконнике которого она вчера сидела вместе с Малфоем. Холодный северный ветер ударил в лицо. Резинка, слабо сдерживающая волосы, слетела. Каштановые вьющиеся пряди разметались по плечам. Прикрыв глаза, девушка присела на подоконник и облокотилась головой о стенку. Мысли покинули голову, стало холодно и пусто, но почему-то именно это создавало для неё уют. В последнее время она так устала от всей этой суеты. Так хочется расслабиться.

– Грейнджер, ты правда идиотка, или только прикидываешься? – раздался надменный тихий голос над ухом. Грейнджер лениво приоткрыла глаза, хотя и так знала, кто это. Она грустно усмехнулась, и медленным шагом скрылась в комнате. А блондин за ней с интересом наблюдал. Она не ответила, – вот, что удивило его. Пару недель назад она бы обязательно воспользовалась шансом наорать на него, обозвать заносчивым слизеринским хорьком или даже заехать в челюсть, как на третьем курсе. Но сейчас она молча ушла. Это его приятно удивило. Но Малфой не был бы Малфоем, если бы не подумал: "Противная грязнокровка!". И именно так Драко сделал, хлопнув дверью своей комнаты.

* * *

Гермиона сидела в библиотеке и читала справочник по травологии, что было вполне интересно, ведь ей впервые за два дня удалось сосредоточится и вникнуть в текст. Вчера на вечернем обходе, она патрулировала восточное крыло и поймала четырёх гриффиндорцев с двумя пуффендуйцами, которые о чём-то шептались и увлечённо чертили что-то на листе пергамента. Пришлось снять с Гриффиндора и Пуффендуя по пятьдесят баллов и отправить ребят по постелям. Младшекурсники разочаровали девушку, ведь баллы снимала она со своего факультета тоже. В тот момент она и не вспомнила, что из-за золотой троицы в её недалёком детстве с Гриффиндора снимали огромное количество баллов каждый год.

– Кого я вижу... Грейнджер, неудивидительно, – протянул знакомый голос. Гриффиндорка обернулась. За её спиной, облокатившись на стеллажи, стоял Малфой, скрестив руки на груди.
– Что тебе нужно? – вздохнула Гермиона. Слизеринец придвинул стул к гриффиндорке и сел рядом. Грейнджер удивлённо вскинула брови, но промолчала. Она продолжила читать, чувствуя неприятный прямой взгляд меж лопаток. Через несколько минут она вновь подняла голову и взглянула на светловолосого. Тот с загадочной улыбкой смотрел на неё.
– Что тебе нужно? – вкрадчиво повторила Гермиона, хмуро глядя на него.
– Нет, Грейнджер, ничего мне от тебя не нужно, – ответил блондин, задумчиво качая головой и улыбаясь. Его глаза оставались пустыми, а на губах расцвела ухмылка.
– Тогда зачем ты пришёл?
– Мне скучно, Грейнджер.
– Хорошо.
Гермиона кивнула и продолжила читать. Ей плевать на него. Ей плевать на него. Ей всё равно.

* * *

И сколько бы не допытывались друзья, что же случилось с их верной и умной Гермионой, их Гермиона всё же неизменно каждую пятницу приходила в библиотеку, два месяца. Каждую чёртву пятницу Гермиона, словно под империо идёт в библиотеку заниматься. А там её уже ждёт одинокий слизеринец, которому вот уже как два месяца скучно. И он каждый вечер каждой пятницы приходит в библиотеку заниматься за один и тот же столик в дальнем углу зала за книжными стеллажами, где никто их не увидит.

Два врага не заметили, как их жизнь поделилась на пятницы и серые дни. Как они стали переживать своё существование от пятницы до пятницы. Как они стали зависимы от одного лишь дня недели, друг от друга.

Каждую пятницу, приходя вечером в библиотеку, освещаемую мягкими полутонами старых ламп, они могли по-настоящему расслабиться и отдохнуть от своих статусов и ярлыков. Теперь только здесь они видели друг-друга насквозь, понимали без слов, без договорённостей.

И Драко, и Гермиона приходили в библиотеку, садились рядом за стол и занимались своими делами. Чувствуя себя под боком. Имея опору, узнавая себя со всех многограней всё лучше. Они знакомились друг с другом с каждой пятницой всё ближе, без слов.

Как и когда это началось, никто из этих двоих уже не помнил. Они забыли об этом раз и навсегда. Осталась лишь сегодняшняя пятница, а последующие и предыдущие дни – словно сон, покрытый дымкой тумана.