Слова, которых не было.
Снаружи бушевал осенний дождь, серые тучи нависали над Хогвартсом, будто отражая её внутреннюю бурю. Элис стояла у окна общей гостиной, наблюдая, как капли стекают по стеклу, и сжимала пальцами край рукава мантии, пытаясь удержать себя от того, чтобы не дать волю слезам. Слишком много мыслей. Слишком много боли, которую она не позволяла себе чувствовать — до сегодняшнего дня.
— Опять задумалась? — Пэнси осторожно подошла и села рядом. Её голос был мягким, без издёвки, какой часто слышали от неё другие.
Элис не ответила. Только медленно повернула голову. В её взгляде было что-то, чего раньше в нём не было — потеря. Настоящая, хрупкая, оголённая.
— Ты что-то скрываешь, — прошептала Пэнси, — и это тебя разъедает.
Драко, сидевший у камина, отвёл взгляд от книги. Блейз отложил шахматную фигуру, а Тео, устроившийся в кресле, незаметно подался вперёд. Они все почувствовали перемену — неуловимую, тревожную, как перед бурей.
— Просто скажи, если тебе тяжело, — нарушил тишину Тео. Его голос был твёрдым, но в нём не было требовательности.
— Вы даже не представляете... — Элис выдохнула. — Вы не знаете, кто я на самом деле. Всё, что вы видите, — это то, что я позволила вам увидеть.
— Тогда покажи нам правду, — сказал Драко. — Только так мы сможем быть рядом не просто из вежливости... а по-настоящему.
Элис замерла. Сердце билось быстро. Казалось, если она сейчас заговорит — всё изменится.
— Мои родители... — тихо начала она, опустив взгляд. — Моя мать умерла, когда мне было семь. Отец... он слишком часто забывал, что у него есть дочь. Его интересовали только связи, чистота крови и внешний блеск. Меня он не видел. Никогда.
Тишина стала почти плотной. Только потрескивание камина заполняло комнату.
— Меня воспитывали чужие люди. Лицемерие — вот первое, чему я научилась. Улыбаться, когда хочется кричать. Соглашаться, когда хочется убежать. В Хогвартсе я надеялась, что всё будет иначе... но и здесь пришлось стать той, кого уважают, но не знают.
Слёзы предательски выступили на глазах.
— В третьем классе у меня была подруга с Рейвенкло. Мы дружили почти год. А потом она использовала мои письма и сдала меня профессору за нарушение правил. Ради своего имиджа. С тех пор я держалась подальше от всех. Даже от вас сначала.
Её голос задрожал.
— Я улыбаюсь не потому, что мне весело. А потому что не хочу, чтобы кто-то догадался, как мне больно. Я боюсь снова доверять. Потому что, когда это делаешь — ранят.
Её плечи затряслись. Слёзы потекли по щекам, и Элис не пыталась их сдержать. Она, наконец, позволила себе быть слабой.
И тогда случилось то, чего она не ожидала.
Пэнси тихо обняла её за плечи, прижала к себе. Без слов. Просто — чтобы Элис почувствовала: она не одна.
Драко подошёл ближе и сел на корточки перед ней. Его взгляд был не насмешливым, как обычно, а искренне обеспокоенным.
— Ты больше не обязана всё тащить сама, поняла?
Блейз, молча, положил ей руку на руку. Тепло, сдержанно, но от этого не менее важно.
Тео смотрел на неё дольше всех. В его глазах плескались молчаливые эмоции, которых он не умел выражать словами.
— Мне жаль, что я не знал... — хрипло произнёс он. — Если бы знал... я бы вёл себя иначе.
— Всё в порядке, — прошептала Элис, пытаясь выдавить улыбку сквозь слёзы. — Просто... спасибо вам.
Впервые за долгое время она почувствовала себя не просто частью компании, а частью чего-то настоящего. Семьи. Пусть странной, пусть из разноплановых личностей, но своей.
И в этот момент, в старой каменной гостиной с зелёными лампами и мерцанием пламени, начало рушиться то, что она строила годами — стена между ней и миром. Потому что впервые... кто-то прошёл сквозь неё и остался.