Поттер и Уизли

Руби и Агата тихо ступали по холодному каменному полу замка, направляясь в Большой зал. Их лица ещё хранили лёгкую сонливость, хотя часы уже давно перевалили за рассвет. По привычке они проснулись намного раньше остальных — утренний свет мягко проникал в окна, рисуя на стенах золотистые узоры.

— Подождите нас! — вдруг прозвучал знакомый голос, и девушки обернулись. Из коридора к ним торопились Гарри, Рон и Гермиона, лица их были слегка взъерошены от неожиданной ранней прогулки.

— Братик, что ты с ними сделал? — спросила Агата, насмешливо указывая на компанию.

Гарри удивлённо поднял брови: — Что вы имеете в виду?

— Они бегают по коридорам в шесть утра, а не спят в тёплых кроватках, — объяснила Руби, пытаясь сдержать улыбку.

— Я сам в шоке, — добавил Рон, пожимая плечами.

Обычно субботнее утро начиналось с ленивого завтрака, но сегодня атмосфера была иной: после вчерашнего пира даже самые уставшие ученики, казалось, проснулись вместе с первым солнечным лучом.

Когда девушки вошли в Большой зал, их взору предстала необычная картина. Все столы и скамьи были аккуратно сдвинуты к стенам, открывая простор для главного украшения зала — Кубка Огня. Его массивная чаша стояла на пьедестале из серого камня, украшенном загадочными рунами, словно древний страж времени. Из чаши вздымалось голубое пламя — живое, пульсирующее и игривое, отражающееся в глазах каждого, кто смотрел на него.

Вокруг пьедестала мерцал тонкий магический барьер — кольцо из синего света, едва заметно вибрирующее, словно сдерживающее невидимую силу. Этот барьер не позволял подойти слишком близко и, казалось, хранил в себе множество секретов.

— Кто-нибудь уже бросал заявку? — с любопытством спросил Рон, обращаясь к проходившей мимо третьекурснице.

— Только дурмстрангцы, — ответила она, покачав головой. — Из Хогвартса никто не появлялся.

— Думаю, некоторые положили пергаменты тайком, когда все уже легли спать, — прошептала Руби, заглядывая в зал с лёгкой улыбкой. — Представляете, если вдруг твоя заявка выскочит из Кубка в самый неожиданный момент?

В зал неожиданно ворвались близнецы Уизли, сияя своей обычной озорной энергией.

— У вас что-то получится? — с улыбкой спросила Агата, мгновенно читая их замысел.

Джордж легко поцеловал её в лоб, а к Руби подошёл Фред и нежно коснулся губами её. Девушка почувствовала, как лицо её пылает — тепло и неловкость смешались в одно.

— Готов? — прошептал Фред брату, играя улыбкой.

— Ни разу не был, — ответил Джордж, сжимая в руках пергаменты с аккуратными чернильными надписями — их имена.

Вслед за этим близнецы одновременно отпили из пузырьков с Эликсиром старения. Горький вкус заставил их морщиться, но решимость не угасла. Толпа вздохнула в ожидании, и одновременно они перешагнули светящийся барьер.

Голубое пламя вспыхнуло ярче и с силой окутало братьев, поднимая их в воздух, словно сама магия отвергала попытку обмана. Вскоре близнецы рухнули на пол, издавая крики удивления, и мгновенно покрылись седыми волосами и морщинами.

— Джордж, ты теперь — наш дедушка! — прохрипел Фред, глядя на себя и брата.

— А ты больше похожа на привидение тётушки Мёртл! — парировал Джордж, пытаясь сдержать смех.

Толпа взорвалась смехом и аплодисментами, в то время как Дамблдор с лёгкой улыбкой покачал головой у камина.

— Магия Кубка не терпит обмана, — мягко заметил он. — Но за храбрость и шоу — пять баллов Гриффиндору, и минус пять за глупость.

Несмотря на постарение, близнецы восприняли всё с юмором. Они поклонились публике, вызывая ещё больше смеха и оваций. А голубое пламя Кубка, словно живое, продолжало мерцать, не принимая их имён — магия была сильнее любых хитростей.

Агата с насмешкой потянула Джорджа за рукав:

— Я же говорила, что ничего не выйдет, — пробормотала, хотя в глазах её играла улыбка.

— Зато эффектно! — ответил Джордж, пытаясь не споткнуться, его седые волосы растрёпались, а морщины придавали лицу забавное выражение.

Руби всё ещё стояла, слегка ошарашенная поцелуем Фреда. Её щеки горели, словно в них вспыхнуло пламя, а язык будто прилип к нёбу.

— Ну, по крайней мере, ты точно запомнишь этот день, — подмигнул Фред, слегка покачиваясь и опираясь на неё.

— Хотелось бы больше таких дней… — пробормотала она, осторожно касаясь губ.

Толпа отступила, уступая проход близнецам и их спутницам. Уже шли оживлённые споры о том, кто из участников Турнира имеет больше шансов, и обсуждения странного превращения Уизли.

— Может, в следующий раз просто попросите Дамблдора? — язвительно заметил слизеринец из глубины зала.

— А мы тогда подсыпем тебе тот же эликсир, — парировал Джордж, не оборачиваясь.

В медпункте мадам Помфри сдерживала раздражение:

— Опять старение? — подняв брови, она осматривала братьев. — Вам уже не семнадцать, а почти семьдесят.

— Мы мудрые и зрелые, — с важностью ответил Фред. — Готовы к Турниру и к пенсии.

— Сейчас омоложу, и снова будете шестнадцатилетками, — ворчала мадам Помфри, доставая зелье.

Руби и Агата сели по обе стороны кроватей близнецов, крепко сжимая их руки. В воздухе витала теплота — поддержка и немного смущения — словно невидимый кокон дружбы и доверия.

— Это было безумие, — сказала Агата, глядя на Джорджа.

— Но теперь мы легенды, — ответил он с улыбкой.

— Легенды с седыми волосами, — хмыкнула Руби.

Фред повернулся к ней и тихо сказал:

— Если бы мне пришлось снова стать стариком ради твоей улыбки… я бы не раздумывал.

Руби закатила глаза, но сердце забилось чаще.

— Может, сегодня проведём этот день вдвоём? — спросил он, тихо, почти робко. — Только мы… я знаю, что в последнее время мы отдалились.

— Хорошо, — ответила Руби, кивнув. В её голосе звучала неуверенность, смешанная с надеждой. В этот момент Фред казался ей не просто весёлым сорванцом, а настоящим, живым человеком — уязвимым и искренним.

Агата украдкой посмотрела на сестру и улыбнулась — между ними возникло молчаливое понимание. Что бы ни случилось дальше, эти чувства были чем-то большим, чем просто подростковая влюблённость.

***

Позже, когда суматоха улеглась, а ученики разошлись по своим делам, Фред и Руби вышли из замка. Они свернули на тропинку, что вела к озеру. Вечерний ветер нежно трепал листву, заставляя водную гладь мерцать и играть лёгкими волнами. Тени деревьев растягивались длинными стрелами, а редкие лучи солнца окрашивали траву в теплый золотистый цвет.

— Ты правда волновался? — спросила Руби, остановившись и глядя на озеро.

— О чём именно? — улыбнулся Фред, садясь на камень.

— О нас.

Он на миг замолчал, сжал губы и посмотрел ей прямо в глаза — в них не было шуток и иронии, лишь откровенность.

— Да. Я боялся, что ты подумаешь, что я не рядом. Что мне уже не важно. Но это не так. Всё просто закрутилось — магазин, тренировки, весь этот шум вокруг Турнира... А ты… ты стала другой. Я боялся, что потерял тебя.

— Ты глупый, — тихо сказала Руби, присаживаясь рядом. — Моё место

***

Руби и Агата по поручению Макгонагалл собирали всех гостей в большой зал, так как кубок должен объявить имена чемпионов. Она зашла в библиотеку и подошла к библиотекарше

— Здравствуйте, мадам Пинс. Есть кто-то в библиотеке?
— Парень из Дурмстранга и девушка из Шармбатона. Сидят  около самого дальнего окна. Смеяться на всю библиотеку - проворчала мадам Пинс
— Спасибо

Руби пошла к тому самому окну. Она увидела за столом ту самую парочку, которая не давала покоя мадам Пинс, от шока  ноги Руби приросли к полу. Они сидели к ней спиной.
Девушка была в белом топике с открытой спиной и джинсах, её вишнёвые волосы дополняли образ. Её  оголённую спину можно было без затруднений увидеть татуировки  дракона, игральных карт, роз и надписи на  руке. На левой: *«я живу только ради друзей»*, *«Руру, Гата, Гарричек, Ники★»*.
Парня Руби узнала сразу.

— Джули?… Ник? - пара обернулась
— Руру… - на глазах у девушки появились слезы, она подбежала и обняла Поттер - боже мой… мы с тобой не виделись пять лет… пять грёбаных лет…

— Ник, ты чего стоишь, как не родной? Иди к нам - сказала Руби с притягивая парня в крепкие объятия.

Ник Сайлор — ученик Дурмстранга с выправкой воина и взглядом, от которого веет холодом севера. В красном мундире с меховой опушкой он выглядит сдержанно и собранно, будто привык держать чувства под контролем. Его резкие черты, внимательные глаза и молчаливое присутствие внушают уважение. Он говорит редко, но метко, и создаётся ощущение, что за этим спокойствием скрывается нечто опасное — сила, которую он тщательно обуздывает.

Джули Ноймер — ученица Шармбатона с вишневыми волосами, сверкающими как её характер. В её взгляде — озорство, в походке — дерзость, а в татуировках на коже — вызов и верность тем, кого она любит. Она смеётся громко, действует порывисто, шутит метко, и всегда оказывается в эпицентре любого веселья или безумной затеи.

Как и близнецы Уизли, Джули — душа компании и прирождённая проказница, способная на проделки любого масштаба. Её обаяние разоружает, а язык — острый, как нож. Но за всем этим — верное сердце, готовое встать горой за друзей. С ней не бывает скучно — только весело, шумно и иногда чуть взрывоопасно.

— Мы хотели к вам  подойти, но вы то с профессорами, то с ещё с кем-то, то мы вас просто не можем вас найти - сказал Ник уткнувшись в плечо Руби.

— Если бы я только знала что вы тоже здесь…
— Главное что мы снова вместе, а где  Гата с малышом Гарри? - сквозь слезы прошептала Джули
—  Всех зовут в большой зал. Скоро объявят имена чемпионов. Там их и увидите - ребята кивнули. Джули взяла со стула свою голубую накидку и троица направилась в большой зал

Они шли по коридору, и, несмотря на спешку, никто не торопился — каждый шаг казался драгоценным. Джули болтала без умолку, то и дело хватая Руби за руку или за локоть, словно боялась, что та снова исчезнет.

— Ты бы видела себя со стороны! Руру, у тебя лицо было, как у Снейпа, когда ему подарили носки! — она прыснула со смеху, откидывая вишнёвые волосы.
— А у тебя, Джули, была спина как у байкера из маггловских фильмов, — поддела её Руби, — мадам Пинс чуть не заколдовала перо, чтобы закрасить тебе все тату.

— Пусть только попробует, — фыркнула Джули. — Эти надписи я с кровью выцарапывала. Ну, не буквально. Хотя…

— Мы волновались, — неожиданно серьёзно сказал Ник. Он шёл чуть позади, но теперь догнал их, взглянув на Руби в упор. — После переезда мы думали, что мы больше не увидимся. Что... всё закончилось.

Руби остановилась на мгновение. В груди кольнуло что-то резкое, воспоминание о тех днях, которые она не спешила вытаскивать наружу.
— Тогда многое закончилось… но началось другое. Мы нашли свою стаю.

— А теперь стая воссоединяется, — подмигнула Джули, ткнув Ника локтем в бок. — Надолго?

— Надолго, — ответил он просто, но с той самой силой в голосе, от которой казалось, стены дрогнут.

Когда они подошли к дверям Большого зала, уже слышался гул голосов. Факелы на стенах горели особенно ярко, и откуда-то сверху сыпались искры — кто-то из преподавателей явно не удержался от лёгкого украшательства. В воздухе витало напряжение.

— Мы что, опять будем орать, когда назовут "Поттер"? — спросила Джули с усмешкой.
— Зависит от того, какого именно, — заметила Руби, бросив взгляд на золотые двери.
— Ну если тебя выберут, Руру, я сожгу сцену.
— Если тебя выберут, Джули, я заранее пойду искать огнетушитель, — отозвался Ник, чуть заметно улыбаясь.

Они рассмеялись и вошли в зал.

Толпа расступалась, стоило Джули рассмеяться — её смех был как фанфары, и ученики разных школ оборачивались с удивлением, пытаясь понять, кто эта странная троица, и почему им, кажется, хочется быть рядом с ними.

У трибуны уже стояли судьи, министр магии в блистающей мантии и Макгонагалл с таким лицом, будто собиралась превратиться в кошку и сбежать из-за нервов.
Фред и Джордж, стоя среди гриффиндорцев, уже заметили Руби, а вместе с ней — и незнакомую вишнёвую бестию рядом. Джордж приподнял брови, Фред — усмехнулся.
— Похоже, наша Руби привела с собой фейерверк, — прошептал он брату.
— Только бы этот фейерверк не оказался взрывающимся, — пробормотал Джордж.

И как раз в этот момент — кубок засиял.

— Пойдёмте, — сказала Руби. — Шоу начинается.

— Руру, нам лучше сесть к своим школам - сказал Ник, уводя Джули, которая смотрела на Поттер как будто собаку забирают у любимого хозяина

Руби села между Фредом и Агатой. Руби положила голову на плечо Фреда, а тот в свою очередь обнял её

— Кто это? - спросили близнецы
— Наши старые друзья: Ник и Джули
— Это были Ник и Джули!? - переспросил Гарри сидящий на против сестры, а у Агаты были глаза с галеон
— Да
— Надеюсь, он выберет Анджелину, — сказал Фред.

— Я тоже! — горячо откликнулась Гермиона. — Теперь совсем скоро узнаем!

Ужин, казалось, никогда не кончится. Может, потому, что праздник длился второй день, Руби не налегала, как обычно, на изысканные блюда. И не она одина, все вокруг ёрзали на лавке, тянули шеи, вставали на ноги, всеми овладело нетерпение: скоро ли Дамблдор завершит трапезу? Кто будет Тремя Волшебниками?

Наконец золотые тарелки засияли первозданной чистотой. Зал шумел, гудел и вдруг смолк — Дамблдор поднялся с места. Сидящие по обе стороны от него профессор Каркаров и мадам Максим замерли в напряжённом ожидании. Людо Бэгмен, как всегда, сиял, подмигивая то тому, то другому в зале. У Крауча, напротив, вид был безучастный, почти скучающий.

— Кубок огня вот-вот примет решение, — начал Дамблдор. — Думаю, ему требуется ещё минута. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к столу и проследовать в комнату, примыкающую к залу. — Он указал на дверь позади профессорского стола. — Там они получат инструкции к первому туру состязаний.

Он вынул волшебную палочку и широко ей взмахнул; тотчас все свечи в зале, кроме тех, что горели в тыквах, погасли. Зал погрузился в полутьму. Кубок огня засиял ярче, искрящиеся синеватые языки пламени ослепительно били по глазам. Но взгляды всех всё равно прикованы к Кубку, кое-кто поглядывает на часы…

— Осталась одна секунда, — сказал Ли Джордан. Пламя вдруг налилось красным, взметнулся столп искр, и из Кубка выскочил обгоревший кусок пергамента. Зал замер.

Дамблдор, протянув руку, подхватил пергамент, освещённый огнём, опять синевато-белым, и Дамблдор громким, отчётливым голосом прочитал:
— «Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам».

Зал содрогнулся от грохота аплодисментов и восторженных криков.

— Так и должно быть! — громче всех кричал Рон.

Виктор Крам поднялся с места и, ссутулив плечи, вразвалку двинулся к Дамблдору, повернул направо и, миновав профессорский стол, исчез в соседней комнате.

— Браво, Виктор! Браво! — перекричал аплодисменты Каркаров, так что его услышал весь зал. — Я знал, в тебе есть дерзание!

Постепенно шум в зале стих, внимание всех опять приковано к Кубку. Пламя вновь покраснело, и Кубок выстрелил ещё одним куском пергамента.

— «Чемпион Шармбатона — Флёр Делакур!» — возвестил Дамблдор.

— Смотри, Рон! — крикнул Гарри. — Это она!

Девушка, так похожая на вейлу, легко поднялась со стула, откинула назад волну белокурых волос и летящей походкой прошла между столов Гриффиндора и Пуффендуя.

— Вы только гляньте, как они расстроены! — воскликнула Агата, кивнув в сторону стола, где сидели шармбатонцы.

Расстроены — слабо сказано, подумала Руби: две девушки, спрятав лицо в ладони, плакали навзрыд. Флёр Делакур удалилась в соседнюю комнату, зал опять утих. Но напряжение, казалось осязаемое на ощупь, усилилось. Осталось только узнать чемпиона Хогвартса!

Всё опять повторилось. Огонь покраснел, посыпались искры. Из Кубка вылетел третий кусок пергамента. Дамблдор поймал его и прочитал:

— «Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори».

— Ну почему он?! Почему? — возопил Рон.

Кроме Поттеров и Уизли его, однако, никто не услышал: взорвался криками стол Пуффендуя. Все до единого пуффендуйцы вскочили на ноги, топали, вопили до хрипоты, приветствуя идущего к профессорскому столу Седрика. Аплодисменты не смолкали долго. Дамблдор стоял и ждал; вот наконец зал угомонился, и он, довольно улыбаясь, начал вступительную речь:
— Превосходно! Мы теперь знаем имена чемпионов. Я уверен, что могу положиться на всех вас, включая учеников Шармбатона и Дурмстранга. Ваш долг — оказать всемерную поддержку друзьям, которым выпало защищать честь ваших школ. Поддерживая своих чемпионов, вы внесёте поистине неоценимый вклад…

Дамблдор внезапно остановился, и все сразу поняли почему.

Кубок огня вдруг покраснел. Посыпались искры. В воздух взметнулось пламя и выбросило ещё один пергамент.

Дамблдор не раздумывая протянул руку и схватил его. Поднёс к огню и воззрился на имя. Повисла длинная пауза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него. Наконец он кашлянул и прочитал:

— «Гарри, Руби, Агата Поттер».

Руби сидела как громом поражённая. Она, верно, ослышалась… Может, это сон… Но нет, кажется, явь. Преподаватели и ученики — все устремили на них изумлённые взгляды.

Никаких аплодисментов, только жужжание, как будто в зал залетел рой рассерженных пчёл. Кто-то встал, чтобы лучше рассмотреть приросших к лавке Поттеров.

Профессор МакГонагалл стремительно встала из-за стола, обойдя Людо Бэгмена, подошла к Дамблдору и что-то горячо прошептала ему. Директор школы нахмурился.

Гарри повернулся к Рону с Гермионой. Все гриффиндорцы глядели на него, разинув рты.

— Это не я бросил в Кубок своё имя, — растерянно проговорил Гарри. — Вы же знаете, это не я.

Рон с Гермионой ответили ему не менее растерянным взглядом.

Профессор Дамблдор за профессорским столом выпрямился и кивнул профессору МакГонагалл.

— Поттеры, — сказал он, — подойдите, пожалуйста, сюда.

Они поднялись на ноги, запутались в полах мантии и, спотыкаясь, побрёли к преподавательскому столу. Слева и справа столы Гриффиндора и Пуффендуя. Какой долгий путь — шагать ещё и шагать! Жужжание становится громче, взоры всех сопровождают его, как лучи прожекторов. Минула целая вечность. И вот наконец они смотрят прямо в глаза Дамблдора, под взглядами всех сидящих за столом.

— Вам в ту дверь, — без улыбки произнёс директор.

Они двинулись вдоль стола. Прошли  мимо Хагрида, тот не подбодрил их, не подмигнул. Потрясён не меньше самих Поттеров и смотрит, как все, — с недоумением. Руби отворила дверь и они очутились в небольшой комнате. На стенах портреты волшебниц и колдунов, напротив красивый камин, в котором, постреливая, пылает огонь.

Лица на портретах повернулись к ним. Сморщенная, как печёное яблоко, ведьма выскочила из рамы, впрыгнула в соседнюю к волшебнику с моржовыми усами и что-то зашептала ему на ухо.

Виктор Крам, Седрик Диггори и Флёр Делакур стояли у камина. На фоне яркого пламени их тёмные силуэты выглядели до странности внушительно. Крам, ссутулившись и о чём-то сосредоточенно думая, притулился к каминной полке. Седрик заложил руки за спину и глядел на огонь. Флёр Делакур, откинув назад волну белокурых волос, повернулась к Руби.

— В чём дело? — спросила она. — Надо вернуться в зал?

Она, видно, подумала, что их за ними послали судьи. Как же им объяснить, что случилось? Они молча стояли и смотрел на трёх чемпионов. Какие они все высокие, совсем взрослые!

Позади них послышался дробный стук шагов, и в комнату вбежал Людо Бэгмен.

— Невероятно! — воскликнул он, схватив руку Гарри. — Необычайное происшествие! Джентльмены… леди, — обратился он к чемпионам, таща Гарри к камину, в то время как растерянные близняшки вжались в угол комнаты. — Позвольте представить вам, как бы удивительно ни звучало, четвёртого чемпиона, участника Турнира!

Виктор Крам расправил плечи, оглядел Гарри с головы до ног, и его хмурое лицо потемнело. Седрик вопросительно переводил взгляд с Бэгмена на Гарри, затем на близняшек как будто ослышался. Что до Флёр, она взмахнула блестящей волной волос и с улыбкой промолвила:

— О-ля-ля! Очень весёлая шутка, мсье Бэгмен!

— Шутка! — Бэгмен ещё не пришёл в себя. — Да нет же! Какая шутка! Имя Гарри и его сестер только что выскочило из Кубка.

Крам чуть сдвинул густые брови. Седрик пребывал в вежливом недоумении. А Флёр нахмурилась.

— Это ошибка. — В голосе её звучало презрение. — Он не может соревноваться. Он ошшень маленький.

— Да, но случилось чудо. — Бэгмен потёр гладкий подбородок и улыбнулся Гарри. — Вы ведь знаете, возрастное ограничение наложили в этом году в целях безопасности. И раз его имя выскочило из Кубка… думаю, теперь уже ничего нельзя поделать… Противоречит правилам. Вы обязаны… А Поттерам придётся приложить все усилия.

Дверь позади них опять отворилась. Вошли профессор Дамблдор, мистер Крауч, профессор Каркаров, мадам Максим, профессор МакГонагалл и профессор Снейп, в открытую дверь на какую-то секунду из зала ворвался гул возбуждённых голосов.

— Мадам Максим! — негодующе воскликнула Флёр. — Они говорят, что этот  пти гарсон тоже примут участие.

Безмолвное изумление Гарри сменилось гневом. Маленький мальчик!

Мадам Максим выпрямилась во весь исполинский рост. Макушка красивой головы задела канделябр со свечами, обтянутый атласом внушительный бюст заколыхался.

— Дамблёдорр! Кес-кёсе? Что сие означает? — властно промолвила она.

— Я тоже хотел бы это знать! — поддержал французов профессор Каркаров. На лице его застыла каменная улыбка, синие глаза превратились в льдинки. — Четыре чемпиона от Хогвартса? Что-то не припомню, чтобы школа — хозяйка Турнира — когда-нибудь выставляла четырех чемпионов. Может, я плохо знаком с правилами? — С его губ слетел ехидный смешок.

— Импоссибль. — Мадам Максим опустила огромную, унизанную прекрасными опалами руку на плечо Флёр. — ’Огва’гтс нельзя выставить четырех чемпионов, это не есть сп’гаведливо.

— Мы были уверены, Дамблдор, что запретная линия допустит к участию в конкурсе только учеников старших курсов. — Каменная улыбка не сходила с лица Каркарова. — Иначе мы привезли бы сюда куда больше претендентов.

— Каркаров, это всё проделки Поттеров, — вкрадчиво произнёс Снейп, его чёрные глаза зло поблёскивали. — Вины Дамблдора нет в том, что Поттеры нарушили правила Турнира. Эти негодные дети с первого дня появления в школе только и делают, что нарушают правила.

— Благодарю, Северус, — отчеканил Дамблдор. Снейп умолк и отошёл в сторону, но глаза его продолжали метать злобные искры.

Дамблдор проницательно взглянул на Гарри, тот не отвёл взгляда, пытаясь уловить выражение его глаз сквозь половинки очков.

— Это ты, Гарри, бросил в Кубок своё имя?

— Нет, — под прицелом всех взглядов ответил Гарри. Снейп ехидно хмыкнул, выразив недоверие части присутствующих.

— Может быть, ты просил кого-то из старших бросить в Кубок твоё имя?

— Нет, — твёрдо ответил Гарри.

— Он говорит неправда! — воскликнула мадам Максим.

Снейп тряхнул головой, и по лицу у него расползлась змеиная улыбка.

Тот же самый допрос и устроили сестрам

— Поттеры не могли бы пересечь запретную линию, — вмешалась МакГонагалл, — даже если бы захотели. В этом нет никакого сомнения.

— Тогда, наверное, ошибся сам Дамблёдорр, — пожала плечами мадам Максим.

— Наверное, ошибся, — согласился Дамблдор.

— Дамблдор, вы же прекрасно знаете, что не ошиблись, — вспыхнула МакГонагалл. — Всё это глупости. Поттеры не подходили к линии. Не обращались ни к кому из старших учеников. Дамблдор в этом уверен. Полагаю, этого объяснения достаточно! — И она смерила Снейпа презрительным взглядом.

— Мистер Крауч, мистер Бэгмен. — В голосе у Каркарова появились льстивые нотки. — Вы — наши беспристрастные судьи. И вы, конечно, согласны, что происшедшее противоречит правилам Турнира?

Бэгмен вытер носовым платком круглое мальчишеское лицо и глянул на Крауча. Тот стоял в тени, в нескольких шагах от камина. Полумрак старил его, делал похожим на призрака. Но заговорил Крауч обычным брюзгливым тоном.

— Мы должны строго следовать правилам. А в них написано чёрным по белому: тот, чьё имя выпало из Кубка, обязан безоговорочно участвовать в турнире.

— Ну, конечно! Барти знает правила как свои пять пальцев! — просиял Бэгмен и взглянул на протестующих гостей, как бы говоря: спор завершён.

— НЕТ! - закричала Руби в отчаянии, все повернулись к ней. Гарри подошёл к сестрам и встал рядом с ними - Мы не будем участвовать в никаком дурацком турнире! НИ СЕСТРА, НИ БРАТ, НИ Я! Мы не хотим рисковать жизнью, потому что так решил этот кубок. Мы не кидали свои имена, слышите! НЕ КИ-ДА-ЛИ! Хоть убейте участвовать не будем!

В комнате повисла гробовая тишина. Пламя в камине потрескивало, как будто нервничало вместе со всеми. Глаза Дамблдора сверкнули — не гневом, нет, скорее печалью и тревогой.

— Руби, — произнёс он мягко, но с несомненной силой, — поверь, я слышу тебя. Но ты должна понять: если Кубок выбрал вас, он заключил с вами магический контракт. Это древняя магия, которую невозможно нарушить. Невозможно отказаться.

— Это не честно! — Агата впервые заговорила, голос дрожал, но в нём звучал металл. — Это не наш выбор! Почему мы должны платить за чью-то злую шутку?

— Это не просто шутка, — пророкотал Каркаров, глядя мрачно на Поттеров. — Это махинация. Подлог. Кто-то хотел, чтобы они попали в Турнир. И не для того, чтобы они выиграли.

Сестры вздрогнули. Даже Флёр нахмурилась с тревогой. Гарри крепче сжал кулаки.

— Но кто? — почти прошептал он. — Кто это сделал?

— Вот этим, — резко сказал Дамблдор, — мы и займёмся. Мы найдем того, кто это устроил. Я обещаю вам, Гарри, Руби, Агата, — его голос дрогнул, — вы не останетесь одни. Но отказаться вы не можете.

Снейп усмехнулся, уголки его рта скривились.

— Как трогательно. И всё же, если бы кто-то другой так часто оказывался в центре смертельно опасных событий… мы бы его давно исключили.

— Северус, — проговорил Дамблдор, не повышая голоса, — мы не обсуждаем здесь твою паранойю. Мы обсуждаем жизнь трёх детей.

Руби опустила голову. Агата, белая как полотно, стиснула пальцы. Гарри посмотрел на них, на судей, на Крама, Флёр и Седрика. Он чувствовал, как что-то в нём сжимается в комок — смесь страха, злости и решимости.

— Хорошо, — глухо сказал он. — Если это магия… если нет выхода… Тогда мы будем участвовать. Но пусть знают все — мы не добровольцы. Мы — жертвы.

Руби подняла глаза — и в них было пламя.

— Значит, придётся сыграть по чужим правилам. Но никто не запретит нам выжить.

Агата кивнула. Она не сказала ни слова, но в её взгляде вдруг появилась холодная сосредоточенность, пугающе не по-детски взрослая.

— Турнир будет объявлен в полночь, — объявил Крауч. — До тех пор… прошу держать чемпионов в безопасности. На всякий случай.

— Да, на всякий случай, — хмыкнул Снейп. — Особенно Поттеров.

— Хорошо, дети, — устало произнёс Дамблдор. — Возвращайтесь в Гриффиндорскую башню. Я пришлю кого-нибудь за вами утром.

Дверь за ними закрылась с глухим щелчком.

А трое Поттеров стояли неподвижно посреди коридора. Шепотки и взгляды, проникавшие сквозь стены, казались эхом их собственного страха.

Гарри обернулся к сёстрам.

— Мы втроём. Как всегда.

Руби попыталась улыбнуться. Агата кивнула. Они медленно двинулись по коридору — уставшие, обожжённые не пламенем, а чужим выбором. Но вместе.

***

Как только они переступили порог гостиной Гриффиндора, кто-то мягко подхватил Руби на руки. Она даже не попыталась сопротивляться — было уже всё равно, кто это и куда несёт. Сил не осталось.

Фред осторожно открыл дверь в свою комнату, перенёс её через порог и уложил на кровать. Щёлкнул замок — и тишина. Он лёг рядом, не касаясь сначала, и только когда почувствовал, как она прижимается, обнял — бережно, надёжно. Руби спряталась лицом у него на груди и тихо заплакала.

— Солнце моё… всё хорошо. Я рядом. Я сделаю всё, чтобы ты была в безопасности.

Фред крепче сжал её, но всё ещё осторожно — чтобы не напугать, не задеть рану, которая была невидимой, но болела у неё под кожей, а у него — внутри. Он чувствовал, как её дрожь передаётся ему, как слёзы постепенно пропитывают его рубашку. И с каждой каплей в нём росло желание что-то разбить, закричать, затопить Хогвартс в гневе — только бы это прекратилось. Но он знал: сейчас надо просто быть. Молчать. Дышать с ней в унисон.

— Я здесь… — повторил он едва слышно. — Я с тобой. Всё равно, что будет дальше. Ты не одна.

Он провёл ладонью по её волосам — медленно, ритмично, как мать когда-то успокаивала его, маленького, проснувшегося в слезах от дурного сна. Только этот кошмар не исчезал с рассветом. Он был реальностью. И они оказались в его самом центре.

Фред закрыл глаза, внимая её дыханию — неровному, хриплому, уставшему. Он знал, что должен сказать что-то значимое, важное, но в голове не было ни одной фразы, которая звучала бы достаточно искренне. Всё казалось или слишком простым, или театральным. А он хотел одного — вернуть её смех. Чтобы снова спорила с ним из-за глупостей. Чтобы глаза не были полны страха. Чтобы снова стала Руби — яркой, упрямой, живой.

— Знаешь… — прошептал он, прижимаясь щекой к её виску, — когда я тебя впервые увидел, подумал: "вот это да… эта точно вывернет мне мозги". И ведь вывернула, да?

Он почувствовал, как она вздрогнула. Не разобрать — от новой волны слёз или от того, что уголки губ дрогнули в неуловимой улыбке. Он не открывал глаз, просто продолжал:

— Я не знаю, что будет с этим Турниром. И как вообще вы в это втянулись. Но если придётся — сам полезу в эти дурацкие задания. Только бы ты не была там одна.

Фред замолчал. Всё внутри у него стянулось тугим узлом. Такие разговоры были не в его стиле. Он привык прикрываться шутками, фразами на бегу, громким смехом. Но сейчас — ни одной маски. Только её дыхание. Только правда.

Руби приподняла голову. Глаза распухшие, нос чуть смешной, как у ребёнка, а лицо уставшее до предела. Но смотрела она прямо. В самую суть.

— Я… боюсь, Фред.

Он кивнул.

— Я тоже.

Больше она ничего не сказала. Только снова уткнулась в него, а он обнял её крепче, будто мог заслонить от всего на свете. И в первый раз за весь день Руби перестала дрожать.