Необъявленная война

Поразительно, как один человек незаметно для другого овладевает чужим сознанием. Непредсказуемо и необъяснимо. И вот тот, с кем тебя еще совсем недавно разделяла пропасть, прочно обосновывается в голове. Ты засыпаешь и просыпаешься с мыслями о нем. Вечером, перед сном, ты прокручиваешь в памяти те минуты, что вы провели вместе, и ловишь себя на том, что готов погружаться в воспоминания часами. И лицо человека, которое и без того казалось тебе красивым, становится самым прекрасным на земле.

То же ощутил Драко, проснувшись следующим утром в своей постели. Он не пытался, как раньше, отогнать мысли о Грейнджер, а наслаждался тем, как они действовали на него. И утро, которое для остальных было похоже на обычное, казалось особенным. Неведомая до этого жажда жизни, ощущение ее усилилось и заставляло душу петь, переливаясь разными оттенками.

Одевшись, он не пнул, по обыкновению, Блейза, а просто спустился в общую гостиную, чтобы подождать его там, с удовольствием погружаясь в собственные воспоминания.
Даже за завтраком Драко пытался втайне от всех наблюдать за Гермионой, наслаждаясь чертами ее лица.

Встав из-за стола, он с удивлением для себя отметил, что почти ничего не съел, однако голода не чувствовал. Малфой не мог дождаться единственного сдвоенного занятия у профессора Аберфорта Дамблдора по защите от Темных искусств.
Сегодня не хотелось ехидно ухмыляться, когда Грейнджер в очередной раз вскидывала руку или отвечала с места. Ее знания и ум нравились, а не раздражали, как прежде. Драко едва почувствовал тычок в бок в конце занятия и услышал удивленное шипение:

— Ты что, болен, Драко?

— С чего ты это взял, Блейз? — типично надменно спросил Малфой и чуть не поддался желанию ткнуть его в ответ.

— Ты в зеркало на себя сегодня смотрел?! Вид у тебя какой-то странный. Может, тебе надо к мадам Помфри?

— Каждый заблуждается в меру своих возможностей. Я более чем здоров, уверяю тебя!

— Тогда в чем же дело? — одолевал его Забини. — Наверное, ты все-таки подцепил какую-нибудь заразу от этой…

А вот такого Малфой стерпеть уже не смог.

— Что ты лезешь ко мне с допросами, Блейз? — довольно резко оборвал он. — Отстань! Следи лучше за собой!

Драко схватил свои вещи со стола и бросился прочь, а мысли вдруг приняли кардинальный оборот: «Надо с этим кончать. Превращаюсь в черт знает что! Гряз… гр... Зануда меня заколдовала, что ли? Всё. Сегодня или никогда. И пошла она!.. » — решительно заявил Малфой самому себе и зашагал подальше от лишних и назойливых вопросов Забини.

                          *  *  *

Ближе к вечеру, одолеваемая слабым сомнением, Гермиона металась по спальне в поисках собственных вещей. Она нервно перекладывала их с места на место, отбрасывала в сторону, снова брала. Джинни не выдержала первой:

— Гермиона, да что с тобой? Только не начинай про экзамены. Это не смешно! До них еще ой как далеко.

— Для кого как! — взволнованно ответила та, разглядывая разбросанные на кровати вещи. — А для кого-то впереди самый «страшный» экзамен, — Грейнджер имела в виду явно не учебу.

— Неужели ты чего-то боишься? — удивленно спросила Джинни. — Уверена, ты все сделаешь так, как нужно, — поспешила успокоить она подругу. — Иначе это будешь уже не ты.

— Ах, мне бы твою уверенность,— с дрожью в голосе сказала Гермиона и собрала резинкой непослушные волосы. — Она мне сейчас точно не помешала бы.

Грейнджер, скрестив руки на груди, застыла будто статуя, погруженная в собственные страхи.

— Гермиона, у тебя что, приступы паники? Что за нервозность? Успокойся, почитай что-нибудь… А еще лучше — прими ванну. Это хорошо помогает расслабиться.

— Вот этого я как раз и боюсь… — все тем же неровным голосом произнесла Грейнджер и распустила волосы. Нервы явно шалили!

— Расслабиться или ванны? Ты все равно, вроде как, собиралась. Так что, вот тебе… — Джинни Уизли стала укладывать в скрещенные руки подруги туалетные принадлежности. — Марш отсюда! И шутя вытолкнула Гермиону из спальни.

Грейнджер медленно шла по коридору к ванной комнате старост, и волнение само собой рассеивалось. Более того, по мере приближения к назначенному месту сознание мобилизовалось, и Гермиона почувствовала себя более уверенно.
Она смело открыла дверь и вошла. Ванна была полна, и от поверхности воды даже сквозь обильную пену поднимался белесый пар. Но, оглядев помещение, Грейнджер никого не заметила. Она немного постояла, ожидая Драко, но с каждой минутой аромат и тепло горячей ванны завладевали... всем. И поэтому Гермиона, не спеша, разделась и с томной негой на лице опустилась в воду.

Опершись затылком на бортик, Грейнджер наслаждалась окутавшим ее исключительно приятным чувством и, как прежде, ждала Малфоя. «В конце концов, он меня уже видел, и такой мне будет легче вывести его из равновесия, — она слегка улыбнулась собственным мыслям. — В этот раз сбежать не получится…» Время шло, а Драко все не приходил. И тут Гермиону осенило, что она забыла сказать ему про время. «И что?! Неужели мне придется ждать Малфоя до посинения? Так и быть, дам ему еще час», — она настойчиво отрицала сожаление по поводу его отсутствия.

Один час.

Такой удобный повод свалить все на время. Прекрасный способ избежать следующей попытки Драко соблазнить ее. И, самое страшное, его победы… «Уйду, не задумываясь. Подумаешь!.. Не пришел, так не пришел. Опоздал? И пусть! Ему полезно позлиться. Ой, и я, кажется, по привычке заперла дверь, — Грейнджер хихикнула про себя. — Ничего, если все-таки появится, пусть постучит и подождет. Встречу его в полотенце, посмотрим, как вытянется лицо Малфоя». И Гермиона очень ясно представила себе это…

Его горящие огнем глаза. Мягкие губы на своих губах. Теплые руки, срывающие с нее единственный покров.
Как они гладят… скользят… ласкают…
Всё ниже и ниже…
Смелее. Откровеннее.
Гермиона знала это чувство.
Она… хотела.

И желание подталкивало её. Рука соскользнула с бортика, опустилась под воду и провела по бедру. Гермиона закрыла глаза и дотронулась кончиками пальцев до чувствительного места. Она сделала несколько легких движений и ненадолго замерла, прежде чем продолжить, погружаясь в фантазии с головой, представляя себе ласковые руки Драко и его горячее дыхание на губах. Отдаваясь ощущениям с таким наслаждением, что пылало все тело. Не просто пылало — требовало своё. Гермиона чуть прикусила нижнюю губу и снова замерла, стараясь продлить удовольствие, и вдруг услышала знакомый низкий голос:

— А теперь представь, что вода — это я…

Сердце Грейнджер подпрыгнуло. До невозможной высоты. Щеки запылали еще сильнее. «Ма... Малфой». Она стыдливо открыла глаза — прятать их глупо. Он здесь. И отрицать это невозможно. Осталось лишь принять вызов. Хотя бы постараться... Глаза не лгали — неизвестно откуда материализовавшийся Драко с палочкой в руке смотрел на нее, находясь неподалеку, прямо в ванной.

— Но как ты вошел? — срывающимся голосом спросила Гермиона и скрестила руки на груди в нелепой попытке закрыться от жадных глаз. — Я же заперла дверь. Открыть её магией невозможно.

— А я здесь давно, — Драко слегка привстал, положил палочку на бортик и повернулся лицом к Гермионе.

Из воды стали видны грудные мышцы, и он медленно направился к ней, говоря тем же негромким и низким голосом:

— Не ты одна соблазнилась горячей ванной, Грейнджер. Удивительно, как совпали наши желания. Как только я погрузился в воду, ты открыла входную дверь.

— Но я не увидела тебя! — воскликнула Гермиона и безотчетно расцепила руки, погружая их в горячую ванную. — Ты прятался… — и даже не заметила, что сказала это вслух.

— Иногда разговор — удивительная вещь, — Драко старался не отводить взгляда от лица обнаженной Грейнджер, повторяя про себя: «Только глаза в глаза. И не набрасывайся на нее как голодный зверь! Ты еще не готов, ты проиграешь…» — Одного он удивляет вопросами, другого — ответами, хотя тот отлично их знает. Невидимые чары в моем деле — полезная штука. И я решил, что так будет интереснее.

— Так ты всё это время... подсматривал? — с возмущением спросила Гермиона и едва не выскочила из воды. Но вовремя спохватилась и, лишь слегка дернувшись, прибавила: — Это нечестно!

— Опять твоя идиотская честность? — Малфой усмехнулся. — Только между нами, Грейнджер… Гриффиндорка, может, и звучит храбро, но слизеринец — куда честнее. Мне плевать, что это неправильно, потому что охренеть как восхитительно выглядит!

Драко стоял совсем рядом, но не трогал Гермиону. Вместо этого он хищно, с вызовом, смотрел ей в лицо и, собрав волю в кулак, приближал свои губы на расстояние вдоха. Грейнджер задержала дыхание. Еще совсем чуть-чуть… И обратного пути не будет. Не будет терзающего воображение расстояния между ними. Останутся лишь глупые игры на грани. На пределе. Вид обнаженного Драко — так близко — волновал еще сильнее, чем в первый раз.

— Почему же ты остановилась? — прямо в губы. Не отводя глаз. — Продолжай.

— Нет, — упрямо и мягко.

— Нет? Тогда скажи, о ком ты думала? Только честно.

— Ни о ком. Это не важно. Всё. Не смотри... так, — Гермиона зарделась.

— Ты лжешь и нарушаешь свои же правила. Мы же договорились: не жульничать, — шепотом произнес он, и его дыхание все так же ласкало губы. Гермиона почувствовала, как снова покраснела.

— Это не считается, ты не должен был подсматривать, — смущенно и тихо проговорила она.

— Считается. У меня считается. И разве я мог оторваться? Я же не идиот! Я всё видел. Эти губы... — взгляд серых глаз скользнул по ним. — Грудь… — спустился ниже. — Бедра… — застыл между ними. — Всё это… хочет меня.

— Нет! Нет… нет… — Гермиона слабо качала головой.

— Некоторые девушки любят говорить «нет», и только болваны принимают это всерьез. Особенно после таких откровенно прекрасных ласк, — Драко ясно вспомнил лицо, пронизанное наслаждением.

Взгляд застыл на полуоткрытых губах, минуты назад искушающих своим изгибом и неосознанными движениями. И внутри будто что-то толкнуло. Малфой больше не мог говорить и впился своими губами в её губы. Ему показалось, что он целует Гермиону впервые. Потому что это… она. И магия это понимала. Его кровь… Она не жгла, она подгоняла его, подстрекала. Словно демон, шептала на ухо запретные для Малфоя слова. Но он запомнил это табу с первого раза. И Драко затыкал себе рот поцелуем. Его вкус, будто жидкое пламя, растекался по горлу, когда их языки — уже не робко — касались друг друга.

Этот поцелуй отличался от прежних. Никакой сдержанности. Полет двух сердец на грани отчаяния и желания. Неприкрытого.
Обнаженного.
Как оголенный провод из ощущений. На коже. Под кожей. Нерв... Драко чувствовал нагое тело, и разум почти перестал ему подчиняться. Какой контроль, если кровь диктует свои условия?! Если толкает в бездну, словно палач.

В теплой воде Гермиона казалась Малфою почти невесомой, почти околдованной, почти его... И когда она с нескрываемым жаром обхватила его ногами, он для себя решил: «Катись все к черту!.. Идем до самого конца, Грейнджер, — его пальцы задержались на её груди.
— Ты попросишь… — губы сомкнулись на её вершине. — Попросишь… — язык заиграл с наслаждением. — И я ни за что не остановлюсь».

Драко ласкал ее грудь, чувствуя дикое напряжение в ногах, в спине... в члене. Тихий стон сорвался с губ Гермионы, и она крепче сжала их, стараясь сдержать рвущееся на свободу «еще». Притянула Малфоя за голову, к себе, чтобы ощутить его вкус снова… чтобы тонуть в нем, чтобы отогнать все остальные желания. Драко прикусывал жаждущие поцелуев губы в слепом порыве наказать ту, что терзает своей наготой и невинностью. «Гори огнем все запреты! К дьяволу! Я хочу...» Это "хочу" ударило Драко наотмашь, и то, с какой страстью он набросился на Гермиону, испугало и её. Это был искушающий страх — страх близости.
Было невыносимо сложно сдерживать стоны, когда руки так жадно скользили по коже, когда впивались пальцами будто в спасательный круг, поцелуи стали более глубокими, и Малфой почти не сдерживал себя внутренними барьерами. Его тело и звуки, порой бездумно слетающие с губ, выдавали неприличные, не прикрытые ложным равнодушием мысли. Он всё сильнее прижимал Гермиону к себе, запускал пальцы во влажные волосы и шептал в каком-то слепом отчаянии:

— Что же ты со мной делаешь?..

Что же ты делаешь…

Распаленная желанием, чувствуя, как возбужденный до предела член упирается ей в живот, она мысленно молила себя не поддаваться, потому что силы были на исходе. Дыхание Драко казалось горячее воды. А запах кожи, когда Гермиона целовала его, стал более дурманящим. Ей так хотелось, чтобы Малфой сдался сейчас, ведь еще немного, и его ласковый язык, губы, руки заставят ее произнести несколько слов… И всё закончится. А этого ей хотелось еще меньше.

Их взаимное возбуждение достигло невидимой черты, когда стыд замолкает, и хочется идти на поводу только у желаний. Гермионе показалось, что пространство вокруг сжалось и сразу же развернулось, когда Драко прижал ее к краю ванной, и его рука скользнула ей между ног. Смело дотронулась до самого чувствительного места, лаская его в предвкушении неумолимой развязки.

— Ты об этом думала? — пальцы будто выписывали удовольствие в каждой клеточке тела. — Об этом?

— А ты? — сквозь неровное дыхание. Шепотом. — Когда... подсматривал. Разве нет?

В ответ — почти рычание. Потому что про себя только одно: «Дай мне, Грейнджер…»

Умелые пальцы Драко ласкали атласную кожу, подталкивая сдаться. Безотчетно. Глупо. Безвозвратно. Гермиона не удержалась и застонала. Замерла, задержала дыхание. Снова застонала... «Нет, Малфой, нет… Только на равных».

Ее рука сама обхватила член, и Драко задышал еще чаще. Нет, Гермиона не намерена была сдаваться. Это сладкое безумие вобрало в себя все ранние ощущения вместе взятые. Да, она хотела кончить, но гораздо сильней хотела продлить сумасшедшие мгновения, чтобы оргазм не захлестнул ее так сразу. Потому что не знала, что будет с ней после... Когда всё иначе. Когда она с Малфоем. Если даже то, что срывалось с губ, поражало и ее саму:

— А ты не хочешь... позволить мне подсмотреть за тобой? — это была ответная попытка сломать Драко — око за око.

— Прямо сейчас. — Замолчи, — прямо в приоткрытые на полуслове губы. — Замолчи, — жадно целуя. — Замолчи... — забываясь.

Гермиона, не уступая, ласкала член, пока Драко, грубо матерясь про себя, не убрал ее руку вместе со своей. Сгорая от негодования, слепо целуя и крепче прижимаясь к нему бедрами, Грейнджер услышала возбужденный, отчаянный голос:

— Ты меня с ума сведешь... Скажи… — сильная рука прошлась по её груди. Задержалась. Сжала её. Снова и снова. Погладила по бедру. — Скажи: "Я хочу тебя". Это ведь так просто. Попроси меня сделать это... — губы терзали губы. Руки разводили стройные ноги.

Член скользил в опасной близости прямо по атласной коже... по клитору. Но Гермиона молчала. Минуту, две, три… Она готова была уже сломаться под острыми ласками, как в дверь постучали. Это была Джинни:

— Гермиона, ты здесь? Макгонагалл тебя ищет. Я сказала, что ты будешь через десять минут.

Грейнджер и Малфой замерли, не в силах восстановить дыхание и, как сговорившись, одновременно отстранились друг от друга. Гермиона собралась с мыслями раньше и уверенно заявила:

— Мне кажется, что кто-то проиграл. В этот раз — точно.

— Никаких «точно»! Не помню — значит, не было, — возразил Драко. — Откуда такая блажь? — «Когда ты не так близко, мне легче». — Мне повторить то, что ты сказал? — Не надо. Я помню, — Малфой шумно выдохнул. — Это была попытка тебя сломать. Я же не сказал, что хочу тебя.

— А это и так было заметно! — заявила Гермиона, смело глядя в горящие от возбуждения глаза. — Без слов.

— Я парень, Грейнджер, а не истукан! И на войне, сама знаешь, все средства хороши. А жалость — ваше слабое место. Рыжая тебя просто спасла, — он сжал губы, отвернулся и, сделав несколько шагов, уже себе под нос прибавил: — И меня тоже.

— Ты что-то сказал? — поинтересовалась Гермиона, глубже опускаясь под воду, глупо надеясь, что это охладит предательский жар в теле. Драко подтянулся, вызывая у нее отчаянную необходимость закрыть глаза, вылез из воды и добавил:

— Да. Я сказал: выходи, я не буду смотреть.

— А я не против, — игривым тоном произнесла Гермиона. «Что я несу?! На сегодня достаточно испытаний. Джинни, спасибо…»

Но Малфой уже не слушал, решительно повернувшись спиной. Он поднял палочку, взмахнул ей пару раз и, одевшись, ждал, пока Грейнджер сделает то же самое. Они вышли из ванной, но Драко так и шел чуть позади.

— Ты что, намерен меня сопровождать до самого кабинета? — удивленно спросила Гермиона. — И почему?

— Быть рядом с тобой мне можно только в голом виде? — язвительно произнес он, но потом все-таки ответил на вопрос: — Если Макгонагалл ищет тебя в такое время, значит, дело серьезное.

— И как это будет выглядеть? Ты и я…

— Слегка необычно, — согласился с ней Драко, — но я скажу, что мне надо отлучиться домой. Послезавтра все равно выходной. Типа семейные проблемы.

— Так ведь это неправда! Макгонагалл поймет.

— Почему неправда? — возмутился Малфой. — Я действительно поеду домой.

— Так ты хочешь быть рядом или хочешь от меня сбежать? — здесь Грейнджер попала в точку. Он был напуган происходящим. И Драко вспылил:

— Грейнджер, здоровый эгоизм способен украсить даже гр… — «Так, это уже серьезно!» — любопытную зануду. Перевожу. Это. Мое. Дело.

— Даже сейчас, Малфой, ты закрываешься от меня в своей скорлупе. Хватит отталкивать людей, которые… — она замолчала.

— Что «которые»? — раздраженно спросил он. — Что?!

— Которые к тебе не безучастны, — закончила фразу Гермиона.

— Это все ненастоящее, — отмахнулся Драко и опустил взгляд. — Тупое гриффиндорское благородство.

— Я не стану тебя переубеждать. Это твое дело! — передразнила она Малфоя.

— Вот именно. Заткнись уже наконец!

Обидевшись, Гермиона толкнула дубовую дверь и вошла. Драко — следом, отгоняя не только прежние желания, но и новые. Потому что те, и другие были чертовски опасными.