Необъявленная война

Чем больше проходило времени с первого свидания, тем чаще Гермиона ловила себя на том, что слишком много думает о Малфое. А еще чаще вспоминает их первый поцелуй. Наедине было легче признать, что она немного увлеклась этим слизеринским нахалом.

Прошло уже больше трех дней, а он не предпринимал никаких попыток остаться тет-а-тет, что откровенно задевало. Гермиона не могла понять причины подобной обиды, а само утверждение, что она — очередная жертва малфоевского обаяния, раздражала. Но еще больше волновало другое: то, что, возможно, эти три дня он был занят кем-то другим. Точнее, другой.

Со смирением Гермионе пришлось признать, что она ревнует. Она, Грейнджер, ревнует Малфоя. Такого самоуверенного и невыносимого. Такого страстного и нежного...
Гермиона строила догадки и злилась. Забывая про учёбу, она утопала в ворохе мыслей, а когда приходила в себя замечала адресованные ей удивлённые взгляды преподавателей. Всё это привело к решению постараться на время выбросить из головы дурацкое пари, его последствия и погрузиться в совершенный, сдержанный мир цифр и рун. Чтобы забыть про Малфоя… Ради себя самой.

Три дня борьбы и вопросов... И все эти дни Драко отчаянно не желал признаться себе в чем-либо подобном. Вместо этого он пытался убедить собственное "я", что происходящее — всего лишь сильное физическое влечение, и он легко сможет обуздать его.

Чтобы взять плотские желания под контроль и подтвердить свою теорию, Драко старался избегать встреч с виновницей новых бед. Самовнушение и самодисциплина — вот лучший способ победить гриффиндорскую заучку. Но то, что она так и не подавала никаких известий о следующей встрече, приводило Малфоя в замешательство. Боясь, что чары слишком ослабнут, он твердо решил найти Грейнджер и потребовать назначить место и время, чтобы поставить, наконец, в их истории жирную точку.

Все Зельеварение Драко намеренно позволял Грейнджер ловить его взгляд и слегка коснулся её руки, когда они выходили от Слизнорта. То, с каким тщательно скрываемым волнением она посмотрела в ответ, не оставило у Малфоя никаких сомнений по поводу его волшебной крови. И подтверждая эту же мысль, Грейнджер специально задержалась в коридоре, чтобы легко и как бы невзначай шлепнуть Драко по мягкому месту. Милая шалость. Но от Грейнджер?..
Его кровь сводит ее с ума. Увидев прежний самодовольный взгляд, Гермиона быстро прибавила шаг, коря себя за безрассудный порыв.

После занятий она решила отправиться в библиотеку, ведь там можно спокойно мечтать и размышлять о том, как не выпускать чувства на свободу. Для Малфоя это всего лишь пари, и было бы крайне неосмотрительно предоставлять ему лишний козырь. Иное только позабавит надменного спорщика.

Спустя час Гермиона поняла, что отвлечь ее от мыслей, что она, без сомненья, соскучилась, не мог ни один учебник. Поэтому она решительно встала и направилась к полкам, на которых хранились древние родословные.

Бегая взглядом по ярлыкам пергаментных свитков, она обнаружила то, что надеялась найти: родословную семейства Малфоев. Род оказался весьма древним. А, учитывая, что записи могли вестись не с самого начала, так и еще древнее.

С первого взгляда родословная не показалась подозрительной: типичные слизеринские лица и имена. Гермиона скользила глазами по генеалогическому древу вверх и с удивлением заметила, что один из старейших предков слыл весьма любвеобильным, оставив после себя приличное потомство, причем от разных матерей. Но самое удивительное, что все они были мальчики. «Видно, женские хромосомы у Малфоев не выживают», — подумалось с легкой усмешкой. Но чем ниже Грейнджер спускалась по этому древу, тем малочисленнее становился род Малфоев. Некоторые ветки обрывались в разное время по непонятным причинам. Вскользь брошенная шутка вдруг обрела четкие очертания. У Малфоев с некоторой поры рождались только мальчики. Гермиона, устав от мелькания слизеринских имен, сразу посмотрела на последнюю строку и обнаружила, что Люциус и Драко — последние представители этой древней фамилии. «Наверное, правило жениться на чистокровных волшебницах сыграло с ними злую шутку», — решила для себя Гермиона, ведь некоторые из жен состояли с Малфоями в кровном родстве.

Она свернула пергамент, положила его на место и, прихватив с собой пару книг, отправилась в общую гостиную. За первым же поворотом Гермиону ждал Малфой. Он смело взял ее за руку и силой потянул к туалету плаксы Миртл.

— Давай как-нибудь без истерик, Грейнджер. И лекций тоже, — сказал Драко, как только дверь за ними захлопнулась. — И не беспокойся, привидения здесь нет. Мы с ней вроде как поладили.

— Неужели и она попала под твое обаяние? — саркастически, но с некоторой веселостью спросила Гермиона, потому что в душе она обрадовалась привычной малфоевской наглости. — Между прочим, это Миртл отличается неуравновешенностью, а не я. Только я не удивлюсь, если и её ты тоже заставил.

Драко с недоумением посмотрел в улыбающееся лицо Грейнджер.

— Не можешь не поддевать меня, да? Злишься? Дуешься? — и в лоб: — Хочешь?.. Истосковалась совсем, бедняжка... Ничего, уже скоро, — он проигнорировал вздернутые брови собеседницы и поспешил «разочаровать» ее насчет Миртл: — Ты не поверишь, но иногда привидение достаточно попросить. Так что не переживай за свою прозрачную подружку, мисс Сердобольность!

— Малфой, ты меня удивляешь! Попросить? Ты? Но он не собирался пропускать колкую фразу мимо ушей:

— Твой неограниченный ум выдает такую же безграничную чушь. Не нагружай ею моё терпение!

— Я безумно рада, что ты признаешь неограниченность моего ума, но, будь любезен, не испытывать и мое терпение. Больше никаких «хочешь»! Драко прыснул:

— Научись врать, если уж связалась с Малфоем.

— Вот только не надо меня поучать! Я лучше тебя знаю, кого хочу. И кого не хочу тоже! Соблюдай уже правила, это будет по-честному.

— Куда же без гриффиндорской честности? — Драко, не обращая внимания на сопротивление Грейнджер, прислонил ее спиной к двери. — Когда ко мне обращаются с просьбой "скажи, только честно", я с ужасом понимаю, что придётся беспардонно врать. И это правило всегда работает. Три дня прошло, и ты, я вижу, сдаёшься? — слегка бегающий взгляд выдавал нетерпение.

— Вот еще! — возмущенно ответила Гермиона, находясь в капкане из рук, прижатых ладонями к двери по обе стороны от ее лица. — Это ты, наверное, спасовал. Помнится, кто-то чуть не сломался в Астрономической башне, только почему-то упрямо отрицает очевидное.

— Для тебя — может быть, но не для меня. И внушать свою блажь бесполезно. Ты наглостью что ли берешь? Но, увы, со мной не сработает. Вот лучше скажи, Грейнджер… только честно, — Драко усмехнулся, глядя ей прямо в лицо, — как сильно ты по мне скучала?

— Не больше тебя, — она не отводила смелого взгляда от серых глаз. — Не скучала и даже не вспоминала. Слишком много чести!

— Ну, что я говорил про честность?! — съехидничал Малфой и снова усмехнулся. — И чтоб ты знала, скучать по мне это нормально. Для нормальной девушки. Ты же нормальная, Грейнджер?.. Хотя это спорно. Пора покончить с пари моим способом. Назови, наконец, место и время. И давай без типичных уловок.

— Это что, ультиматум?! — Гермиона на эмоциях оттолкнула Драко. — Будь любезен попросить. Я, как ты заметил, все-таки девушка! — неважный аргумент, но что-то надо было сказать.

Соглашаться слишком быстро — почти поражение.

— Чувствую, остальные аргументы у всезнайки закончились, раз в ход пошли откровенно запрещенные приемы, — Малфой притянул Грейнджер к себе. — Ну что ж... Зло побеждает добро... своим оружием.

Драко крепко сжал ее голову и требовательно впился губами в губы. Он и только он всё решает. «Ты — одна из многих. Ты — не она…» Некоторое время Гермиона слабо отбивалась, но потом со стоном сдалась. Против доводов рассудка. Против логики. Вопреки самой себе. Потому что это были его губы. Потому что лишь вначале этот поцелуй был дерзким и грубым. Но постепенно он перерос в нежный и ласковый. И так и было, потому что Малфой с облегчением отметил, что желание не застилает сознание, как в прошлый раз. И он снова ощутил себя — в какой-то мере — хозяином положения. Грейнджер больше не властвует над ним! И это подстегивало любителя выигрывать. А у нее опять закружилась голова, когда он запустил пальцы в распущенные волосы и стал целовать глубже и требовательнее. Коснулся пуговиц... «Не хватало только, чтобы Малфой начал раздевать меня прямо в туалете! Нет! Или да?..» — промелькнула мысль-видение, и, ненадолго запаниковав, Гермиона решила отвлечь Драко от сладкого и такого опасного для себя положения:

— Ты не говорил, что последний из рода.

Малфой вздрогнул и отпустил ее. Он пристально посмотрел во вдруг показавшиеся такими теплыми карие глаза и спросил:

— Изучала мою родословную, Грейнджер?

— Да, в…

— Библиотеке, — раздраженно перебил ее Драко. — Иногда такое случается с некоторыми из нас. Но любопытных особ судьба моего рода никаким боком не касается, — ясно, что речь о Грейнджер.
— В этом есть что-то уникальное?

— Нет, но я просто не знала, — во взгляде Гермионы мелькнула грусть.

— Теперь знаешь, — довольно резко сказал Малфой. — Что-нибудь изменилось?

— Нет, но…

— Вот и забудь об этом. Помни, что любопытство кошку сгубило. Закрыли тему. Ты готова встретиться сегодня или как?

— Нет, но...

— Устал я от твоих «нет», Грейнджер, — голос вдруг изменился при звуках ее имени. — Просто устал!

Малфой стал снова целовать мягкие губы, обволакивая её объятьями. Он заходил всё дальше, самоутверждаясь и ощущая легкий привкус тоски... Гермиона дрожала не телом, но духом, потому что желание ощутить Драко еще ближе, еще откровеннее вспыхнуло и попыталось управлять сознанием. «Я и не думала, что он такой...» — мелькнуло в ее голове, прежде чем Малфой отстранился.

— Завтра, — он будто ставил ее перед фактом. — И я тебя не отпущу, пока ты не назовешь место. Я не шучу, юлить бесполезно, — Драко готов на многое лишь бы избавиться от Грейнджер: — Выбирай немедленно, или ты проиграла.

— Хорошо, хорошо, — для Гермионы это была вынужденная капитуляция, хватит испытывать себя на прочность. — Только у меня есть одно условие.

— Никаких условий! Этого еще не хватало.

— Но я пытаюсь заставить тебя не жульничать!

— В каком смысле? — удивленно, даже испуганно спросил Драко, но тут же отогнал нахлынувшее подозрение. «Нет, она не могла узнать про кровь…»

— Чего это ты так стушевался, Малфой? — Гермиона специально сделала ударение на «Малфой». — Пусть будем только ты и я.

— А ты думала, что я приведу друга? Или подружку? — Драко искренне рассмеялся. — А как же третий — не лишний, третий — запасной? — было заметно, что он говорил несерьезно.
Гермиона еле сдерживалась, чтобы не засмеяться в ответ.

— Ты какой-то озабоченный! Я имела в виду: никаких связей на стороне. Из нас двоих я одна с принципами, а ты у нас — ловелас.

«Ах, вот оно что... Ревность. Забавно», — Драко это понравилось.

— Ловелас?.. Ну и словечки у тебя, Грейнджер. И брось ревновать, не в твоем положении...

— Ревновать тебя? — спешно перебила она. — Размечтался! Просто тебе будет легче сопротивляться, если ты уже с кем-то… Ну, ты понимаешь.

— Ты за кого меня принимаешь? Я за двумя зайцами сразу не бегаю. Можно схлопотать от обоих. Только и ты тогда не должна ни с кем... — он сказал это таким голосом, что сердце Гермионы предательски замерло.

— Мы с Роном теперь просто друзья. Как только у тебя язык повернулся?! — она повысила тон, но Драко не оттолкнула.

— Успокойся, мисс Уравновешенность, я же злю тебя, — заявил он с соблазнительной улыбкой. — Мне нравится, как ты краснеешь от негодования — прям под цвет самого противного факультета. Но я обещаю, что будешь только ты… — голос сознательно выделил последнее слово, и мягкие губы коснулись шеи, продвигаясь все ниже и ниже.

— Тогда я выберу место, — на выдохе, откровенно довольная результатом, произнесла Грейнджер. И, спохватившись, выпалила резче: — Но я еще не придумала тебе наказание, Малфой.

— Этого не потребуется, забудь, — привлекая ее за талию поближе к себе, приглушенно и уверенно произнес Драко. Он ощущал себя в своей стихии: соблазнял очередную жертву.

— Ты опять за свое, да? Потребуется!

Она почувствовала, как Малфой, не отрываясь от поцелуев, горячей рукой — через одежду — коснулся ее груди. И вдруг... опять. Пламя желания обожгло горло Драко. Опалило внутренности. И словно невидимая сеть стянула прежде сильное тело, пытаясь подчинить себе и помучить. Гермиона сама привлекла его лицо к себе и стала целовать. Жарко. С отдачей. Заставляя хотеть ее. Снова. Драко почти умолял древнюю магию: «Нет! Это не она. Не она… Пожалуйста…» И что-то внутри него будто сдалось. Отпустило. Может, испугалось? Как и Гермиона.

— Значит, завтра... — резко отстранившись, тихо произнесла она. — Ванная старост.

— Это весьма смело! — скрывая облегчение, присвистнул он. — А на войне все средства хороши, — Гермиона, быстро подняв упавшие на пол книги, уверенным шагом вышла из туалетной комнаты.

— Как и в любви, Грейнджер, как и в любви… — негромко добавил Драко и слегка дернул головой, отгоняя от себя подобные мысли