3
И все еще четверг, 19 июня 2004, 18:02. Гермиона расстегнула пару пуговиц блузки, потирая болезненно затекшую шею с правой стороны. Почти каждую ночь ее одолевали судороги. Ну еще бы! Использовать вместо подушки небольшой валун! Да какому организму это понравится?! Никогда еще она не осознавала так ясно как сейчас, того факта, что наличие хоть какой-нибудь кровати и принадлежностей для сна (уже не говоря о собственной мягкой и уютной постельке), может служить источником самого настоящего счастья. Господи! Все это уже давно казалось Гермионе чем-то самим собой разумеющимся, как еда или вода… или крыша над головой… А зря! Пошевелила плечами, ощущая всей верхней частью спины такую ноющую боль, что, казалось, стадо гиппогрифов от души потопталось по ее телу. Невероятная физическая усталость, усугубленная чувством страха, что она никогда не покинет этот остров, преследовала её практически постоянно. Неужели они застрянут здесь, питаясь лишь кокосовыми орехами на завтрак, обед и ужин, навсегда??? Да при этом еще и пытаясь сохранить рассудок, в то время как Люциус Малфой всячески старается лишить ее такового. И вдруг, будто отозвавшись на безмолвные моления, на плечи опустилась пара рук. Резко дернувшись, Гермиона попыталась повернуться, но стальная хватка удержала ее на месте. Она выплюнула листья эвкалипта, которые старательно жевала каждый день, освежая дыхание. — Что вы делаете? — спросила с искренним возмущением. — Мы... помогаем вам, — насмешливо прозвучало в ответ, и Малфой начал разминать пальцами ее шею и плечи. — Прекратите сейчас же! Мне не нужна ваша помощь. Я… не нуждаюсь в вас. И вы мне тоже… не нуж… о, Господи… да, тут... и еще правей... ооо... да, там... Она невольно закрыла глаза. Боже, боже... Эти руки делали то, что должно было быть запрещено законом. Они делали нечто, от чего женщина могла потерять рассудок… И это было прекрасно. Где он был раньше? Где были эти, посланные самим Господом Богом, руки всю ее жизнь, когда она страдала от различных болей и напряжения? Когда именно они могли утешить и облегчить страдания… «Черт! Люциус Малфой действует круче квалифицированного массажиста. Кто бы мог подумать?» Он ловко массировал шею и плечи Гермионы, будто изгоняя боль навсегда. А потом скользнул вниз по спине, и пальцы его, будто по волшебству, тут же нашли источник её дискомфорта на спине и бесцеремонно задрали блузку. Ох... Как же ей хотелось возмутиться в этот момент! Но нет... Не получилось. Гермиона так и не смогла приказать Малфою остановиться. Утешив себя мыслью, что прикосновения Люциуса приносят ей реальное облегчение, она не могла не признаться себе и в другом — ей... нравилось чувствовать его руки на своем теле. Очень нравилось... Нравилось, как он не только массирует, но и поглаживает ее тело ладонями... так чувственно... так нежно... Нравилось, как осторожно сжимает ее плечи. Как мягко его губы прижимаются к... Гермиона резко дернулась и пришла в себя от охватившего сумасшествия. — Что вы делаете? — задала она вопрос снова. — Я же уже сказал... Помогаю вам, — шепот Люциуса обжигал кожу. — Мистер Малфой, вы с ума сошли?! Вы... целуете мою шею! — Неужели? А мне кажется, что ваша шея просто наслаждается этим процессом. — Нет, не наслажда... ой! — Гермиона ощутила, как кончиком языка Малфой лизнул ее за ухом. Она попыталась отпрянуть от него вперед или в сторону, но не смогла. Вместо этого ощутила, как Люциус садится с колен на корточки и тянет ее на себя. Продолжая поглаживать руки и плечи девушки, он чувственно прошептал на ухо: — Почему ты постоянно так противишься мне? — Потому что... потому что... — да потому что не знает, что произойдет и что она может натворить, если перестанет сопротивляться! — Разве это не то, чего ты хочешь? — Малфой поцеловал бьющуюся на шее жилку. «Да». — Нет! Скользнув с плеч, он ловко расстегнул пуговички блузки и тут же стянул ее, обнажив грудь Гермионы, едва прикрытую черным бюстгальтером. — Разве ты не желала моего внимания к себе, как к женщине? «Да, давно». — Никогда! Спуская с плеч лямки бюстгальтера, он мягко провел губами по линии челюсти. Еще секунда — и голой груди Гермионы коснулся прохладный нежный воздух. Голос Малфоя зазвучал еще ниже: — Разве никогда не жаждала моих прикосновений? «Да! Много раз, и даже сейчас жаждала». Гермиона хотела, чтобы он прекратил зря тратить время и дотронулся до нее там, где она и мечтала быть тронутой. Но будь проклята, если признается в этом. Что-что, а демонстрировать Малфою свою слабость она не собиралась. Тем более, что срезать собеседника Гермиона Грейнджер умела всегда. Слегка повернувшись, глянула ему в лицо. — По-моему, кое-кто три дня назад уверял, что скорей умрет, чем позволит себе дотронуться до меня... — Да... Жаль, конечно, — привычно протянул Люциус, — но не всегда получается делать только то, чего хочется. И не дожидаясь следующих возражений, наклонился и поцеловал ее. Он целовал медленно, осторожно, почти целомудренно касаясь ее губ, прежде чем мягко толкнулся в рот языком. Закрыв глаза, Гермиона наслаждалась вкусом его рта и движениями языка, будто танцующего с ее собственным. Уже скоро от этого чувственного эротического танца нижнюю часть живота свело болезненной судорогой желания. Невольно вцепившись пальцами в его рубашку, она прижалась сильней. Боже! Поцелуй с Люциусом Малфоем хотелось продолжать вечность. Сотни раз она мечтала, каково это — целоваться с ним, сотни раз пыталась представить себе, каково это — ощущать его губы на своих (хотя и обрывала себя постоянно), но никогда не думала, что поцелуй будет таким... волнующим, таким соблазнительным. Ее тело будто оживало от его поцелуя каким-то невероятным образом, заставляя желать лишь этого мужчину. Только его. Одного. Будто чувствовало, что больше никто другой не сможет утолить голод, вызванный Малфоем. Лишь он сам... — Хочу прикасаться к тебе, — прошептал он ей в губы. — Позволь... Словно отвечая, Гермиона, склонив голову на его плечо, слегка выгнулась и откинулась назад, будто подставляя полушария груди его ладоням. — Согни ноги в коленях. Согнула. — Раздвинь их. Она попыталась, но строгая юбка позволила это сделать лишь на четыре дюйма. Эту проблему Люциус решил предельно скоро и просто: задрал подол юбки до самых бедер. Гермиона, двигаясь будто во сне, широко раздвинула ноги. — Хм, как восхитительно развратно вы сейчас выглядите, мисс Грейнджер, — тут же промурлыкал ей на ухо Люциус, и, прежде чем она смогла что-либо ответить, потянулся и обхватил ее груди. Осторожно подержал в ладонях, будто взвешивая их, затем чуть сжал и легко провел подушечками пальцев по чувствительной нижней стороне. А потом, ощущая, как Гермиона напряглась и потянулась ему навстречу, ущипнул и тихонько покрутил соски между пальцами. Ее легкие вздохи и стоны, чем-то похожие на жалобное мяуканье котенка ласкали слух. Наслаждаясь ими, Малфой снова впился в ее рот ненасытным жестким поцелуем, будто желая выпить их и утоляя жажду. — Пожалуйста... пожалуйста... — выдохнула Гермиона, не в состоянии сформулировать то, чего она действительно хотела сейчас: почувствовать, как его возбужденная плоть, крепко прижимающаяся к пояснице, находится в ней самой, двигается глубоко внутри. Но Люциус будто нарочно отказывался понимать ее. Вместо этого он скользнул правой рукой по животу, мимо скомканного подола юбки, и положил ладонь на прикрытую тонкой хлопковой тканью промежность. Слегка нажал, и Гермиона снова застонала, невольно толкнувшись к нему бедрами. Легонько похлопав по ткани пару раз и заставив ее дернуться от этого, Люциус принялся мягко, но настойчиво потирать пальцами мягкие складочки под тканью, так и не задевая клитора и заставляя Гермиону сходить от желания с ума. Вцепившись в его колени, Гермиона раскачивалась навстречу искусным, но жестоким пальцам, мучительно дразнящим ее, но так и не дотрагивающихся до самого главного. Она могла лишь иногда тихо произносить его имя, задыхаясь от особо возбуждающих прикосновений к своей припухшей плоти. А затем Люциус неожиданно отодвинул трусики в сторону и тут же безошибочно нашел чувствительный зародыш. — Люциус... пожалуйста... — с губ сорвалась откровенная мольба, когда оставив клитор, Малфой снова закружил вокруг. — Пожалуйста, что? — спросил он. Низко... Хрипло... — Что мне сделать с тобой? Отвечай. — Что угодно... Нет, ничего. Просто... просто... — Может быть это? — и Гермиона ощутила, как он вставил средний палец глубоко во влагалище. — Да... — Или еще и это? — указательный палец присоединился к среднему. — Да... о, Мерлин... да... — А может быть, это? — Люциус, быстро и с силой подвигав несколько раз рукой, скользнул назад к клитору и закружил по нему. Откинув голову ему на плечо и невольно раздвинув ноги так широко, как только могла, Гермиона не сдержалась и застонала от наслаждения, тут же ощутив, как Малфой жестко прищемил ее сосок левой рукой. Тугая пружина, давно уже свернувшаяся в животе, начала сжиматься сильней и сильней, заставляя все тело изгибаться дугой в ожидании долгожданного освобождения. То, что делали с ней сейчас пальцы Люциуса Малфоя, казалось невероятным. Последней связной мыслью было: если всего лишь его пальцы дарят ей такие изысканные ощущения, то Мерлин знает, что будет с ее телом, когда он займется с ней любовью по-настоящему. Если он займется с ней любовью. Через несколько мгновений дыхание Гермионы превратилось в невнятные хрипы, бедра уже дрожали от близости оргазма, а Люциус продолжал и продолжал быстро и настойчиво ласкать ее клитор одновременно с соском. — Ну же... для меня, — требовательно проговорил он, снова приникая к ее рту. Впившись в губы глубоким жадным поцелуем, Малфой откровенно наслаждался тем полустоном-полукриком, что сорвался с них в момент наивысшего наслаждения, даровавшего ей разрядку. А потом, когда мир снова обрушился какафонией звуков и ощущений, Гермиона почувствовала спиной его бешено колотящееся сердце, почувствовала, как стремительно поднимается и опускается его грудь, как дрожат его руки. Резко обернувшись, она потянулась к нему, намереваясь сейчас же расстегнуть брюки и, усевшись верхом, скакать на Люциусе, пока он... Черт! Пока он не провалится в обморок! И оказалась ошеломлена тем, что Малфой остановил ищущую руку и отвел ее в сторону. Криво усмехнулся, пытаясь не глядеть на нее: — Думаю, я испросил прощения за некорректное поведение на берегу, мисс Грейнджер? Теперь можно считать, что наш счет сравнен и я ничего вам не должен? Как вы очаровательно выразились прежде. «Будь же проклят этот мерзавец!» Гермиона, одернув руку, судорожно принялась приводить себя в порядок. Потом, с трудом сумев справиться с дрожащими губами, ответила спокойно, достойно и даже чуточку высокомерно: — Да. Думаю, можно считать, что испросили. И отвернувшись, прикусила губу. «Проклятье! Ну почему? Почему самый фантастический оргазм в своей жизни я испытала всего лишь только от пальцев мужчины, которого, как сама утверждала, ненавидела всей душой?!» * * * Пятница 20 июня 2004 13:12 Он хотел ее. Ужасно. Так ужасно, что даже не мог долго смотреть на эту маленькую мерзавку, чтобы не начать мучиться от поглощающей все остальное эрекции. Но сдаваться, тем не менее, не собирался. Ни за что! Вчера он зашел слишком далеко. Не надо было так ее касаться. Поначалу на самом деле хотел лишь помочь, хотел лишь облегчить боль. Но когда дотронулся до ее кожи — здравому смыслу пришлось помахать ручкой. Тот просто исчез в неизведанном направлении, оставив его во власти лишь одного сумасшедшего желания любить эту женщину. Здесь и сейчас. Слава Мерлину, что достало сил помешать ей расстегнуть ремень. Хотя она и была, очевидно, готова пойти до конца, Люциус не думал, что это будет лучшим решением, и не думал, что сможет простить себя, если поддастся на ее провокацию. «Мы не пара с ней… Не пара! И вообще я не хочу трахать Гермиону Грейнджер, будь она неладна!» Абсурд! Да какого хрена он убеждает себя в подобной нелепости? Совсем не отсутствие желания было причиной, по которой он не взял ее, прямо там, на песке. Он просто... просто... не хотел последующего за этим витка проблем. Она была женщиной эмоциональной и нравственной. И уж точно не захотела бы воспринять это, как скорый и ни к чему не обязывающий перепихон. Нет же! Гермиона наверняка б предположила, что это лишь первый шаг к самым что ни на есть серьезным отношениям, мать ее! А в них, пардон, министр Магии Люциус Малфой нуждался сейчас менее всего на свете. И поэтому… Поэтому он не собирался заниматься сексом с Гермионой Грейнджер, даже если мучительная жажда этой женщины и убьет его, к черту. * * * Все еще 13:12 Она собиралась заняться сексом с Люциусом Малфоем, даже если он потом убьет ее за это. Какая невероятная жестокость! Каким же мерзавцем надо быть, в принципе, чтобы поставить перед ней вкуснющий торт, дать вилку, а затем взять и резко убрать его прочь?! «Ну уж нет, мистер Малфой, не надейтесь, что у вас прокатит этот номер… Даже не мечтайте, будь оно все неладно!» Казалось, уже тысячу раз Гермиона задавала себе вопрос: почему? Почему Люциус отказался от близости, зная, что оба они жаждут этого? Почему сознательно лишил их обоих столь желанного наслаждения? Он же хотел ее, Гермиона понимала это. И не только по упирающейся ей в спину эрекции, нет… Она чувствовала, что Люциус вожделеет ее, как желанную женщину, еще и по сотням других, мельчайших деталей, весь вчерашний вечер. Так почему, черт его побери, он так и не взял ее? Почему?! Это непонятное упрямство бросало вызов всем, приходящим ей в голову, разумным объяснениям и безумно раздражало Гермиону, как раздражало все, что не имело ни малейшего смысла. Может быть, он ждет, что она проявит инициативу сама? Или будет молить его о близости? «Ну уж нет, мистер Малфой! Не дождетесь!» Может она и впрямь проявит инициативу, но лишь будучи уверенной, что ситуация целиком и полностью находится в ее руках и под ее полным контролем. Плохо было лишь одно… Она ужасно, до болезненной ломоты в теле, хотела этого чистокровного ублюдка. * * * Суббота 21 июня 2004 2:39 утра В сгустившейся темноте Гермиона едва могла разглядеть неподвижное тело Люциуса, который, казалось, уже крепко спал, и, подползая к нему на четвереньках, старалась держаться, как можно осторожней. Малфой лежал на боку, подложив левую руку под голову вместо подушки, а правую согнув на талии. Он лежал спиной к Гермионе, и она не могла сказать точно — действительно ли Люциус спит. Поэтому, приподнявшись на коленях, осторожно склонилась над ним и прищурилась, пытаясь убедиться, что глаза закрыты. И впрямь — закрыты… Склонившись еще ближе, она почти дотронулась ухом до кончика его носа и услышала легкий, слегка свистящий, храп. «Хорошо. Самое время приступить к задуманному» Прикусив губу, Гермиона напряглась. Меньше всего хотелось сейчас чем-то разбудить Малфоя… Даже представить себе ярость его от внезапного пробуждения (да еще при каких обстоятельствах!) было страшно. А вдруг сон Люциуса настолько чуток, что он тут же проснется от первого ее прикосновения?? Несколько мгновений она мучительно размышляла, что же делать, но вскоре на ум пришло простое, но гениальное решение. Осторожно пошарив вокруг, Гермиона удовлетворенно улыбнулась, найдя именно то, что и было ей нужно. Половинку сухого пальмового листа, идеально подходящего своей мягкостью. Протянув руку, она начала осторожно щекотать правую щеку Малфоя найденным листом. Никакой реакции. Снова пощекотала. На этот раз его правая рука дернулась к шее, но так и упала, не дотянувшись. Не отводя от него глаз и безумно волнуясь, что Люциус проснется, решила рискнуть в третий раз. Но лишь только подняла руку, как Малфой перекатился на спину. Сидящая рядом с ним на коленях, Гермиона затаила дыхание и замерла, словно кошка, охотящаяся на мышь, боясь разбудить спящего даже малейшим движением. Прошло около минуты, и она снова услышала, как Люциус тихо похрапывает. Слегка расслабившись, Гермиона подождала еще какое-то время и, лишь окончательно убедившись, что Малфой спит и спит достаточно крепко, начала осторожно, так и не отрывая взгляда от его лица, расстегивать брючный ремень. Затем настала очередь пуговицы на поясе и, наконец, она аккуратно расстегнула молнию, параллельно раздвигая гульфик брюк и осторожно приспуская трусы. «Черт! И где теперь искать его член?» Еле уловимым движением Гермиона скользнула по его правой ноге и снова мысленно чертыхнулась. Там искомого предмета не оказалось… А как только коснулась левой, то замерла на месте, потому что Малфой неожиданно положил руку на ее колено. От ужаса она перестала дышать и лишь испуганно смотрела на его лицо. Оказаться так глупо пойманной сейчас, когда полдела уже было сделано, казалось обидным до слез. «И что? Неужели он все ж таки проснулся от моих недвусмысленных манипуляций?» Но, к счастью, Люциус просто двинул рукой во сне и снова захрапел, как ни в чем не бывало. Наконец, Гермиона наткнулась на член и, ловко вытащив его наружу, с облегчением выдохнула. Миссия была практически выполнена. Так и не выпуская вялую и абсолютно невозбужденную плоть из рук, Гермиона приподнялась с колен, и, перекинув ногу через Малфоя, устроилась удобней. Только сейчас напряженное лицо слегка расслабилось, она наклонилась и осторожно, пока еще едва касаясь, взяла член в рот. * * * 2:43 утра Люциусу снился прекраснейший сон. [image_2092|center] И в этом замечательном сне он лежал на пляже, голой спиной на еще теплом песке. А Гермиона Грейнджер, одетая в неподобающе короткую юбку из пестрой шотландки и белую рубашку, завязанную узлом прямо под божественной грудью, склонилась и ласкала ртом его напряженную плоть. Во сне он мог разглядеть затвердевшие близнецы-соски, просвечивающие сквозь тонкую ткань блузки. И еще видел, что под слегка задравшейся юбкой, на Гермионе не надето нижнего белья. И это тоже было прекрасно, потому что после того, как она насытится, наконец, его членом, ей точно не понадобятся никакие трусики. И, Мерлин, ее рот… Горячий, влажный, лижущий, сосущий... Она будто вкушала его, смакуя, как самое изысканное лакомство. Как же восхитительно эта женщина кружила по его головке, а затем побежала кончиком языка вниз, дразня мучительно напряженную плоть по всей длине. Как нежно принялась покусывать мошонку, заставляя его застонать, вцепившись пальцами в ее волосы. А уж когда взяла его в рот полностью, окружая сладостным теплом, и принялась двигаться — у Малфоя забилась в сознании лишь одна мысль: если и есть рай на земле, то сейчас ему посчастливилось оказаться именно там. Ощущение было настолько острым, настолько реальным, что Люциус даже начал удивляться, насколько великолепно и физически правдоподобно его сновидение. Но вот дремота начала исчезать, он почувствовал, как дымка сна проясняется с каждой секундой все больше и больше — и... что?! Он все еще чувствовал, как приснившаяся божественная влажность окружает... его член! Резко открыв глаза, Люциус приподнялся на локтях и ошарашено уставился вниз. Чтобы увидеть, как стоящая рядом с ним на коленях Гермиона Грейнджер и впрямь смакует его мужское достоинство, при этом еще и помогая себе рукой. Застигнутый врасплох этим невероятным зрелищем, он громко застонал, когда Гермиона вдруг всосала чуть сильней, и, зажмурившись, кончил ей в рот. Несколько минут Малфой молчал, наслаждаясь оргазмом и успокаивая дыхание, и лишь потом смог произнести: — Что ж, мисс Грейнджер, счет два-один, и я снова ваш должник…