4
11:53 утра Дважды моргнув, Люциус вскочил на ноги и побежал туда, где видел Гермиону в последний раз. Лишь пару мгновений назад она стояла здесь, у самой кромки воды, перед тем, как внезапно исчезла с отчетливо слышным хлопком. На какую-то секунду в душу закралось беспокойство: а что если она упала? Или, что гораздо страшней, решила утопиться? Черт! Конечно же, нет. Гермиона Грейнджер слишком умна для подобного. Да и вода у берега, где она стояла, едва доходила до щиколоток. Не говоря уже о том, что исчезла девушка практически у него глазах. «Так… Должно быть, снова сработал порт-ключ. Но как? И в безопасности ли она сейчас?» Люциус прикрыл глаза и усмехнулся: такое поведением было для него не то, что нехарактерно, а даже смешно. «Ну конечно, в безопасности, черт возьми!» Если происходящее с ними было частью плана Драко и Джинни, они бы никогда не причинили ей вреда. Наверняка Гермиона уже вернулась в Великобританию, тогда как он застрял здесь, абсолютно по-идиотски волнуясь о ее благополучии. Машинально Люциус сделал несколько шагов вперед и, как только ноги коснулись воды, обнаружил себя появляющимся посреди привычной обстановки, в кабинете Малфой-мэнора. «Наконец-то дома!» И первое, что очень хотелось сделать, это — выпороть Драко. * * * Следующие несколько недель после возвращения Гермионы и Люциуса из пятидневного наказания наглядно убедили молодую чету Малфоев в том, что их усилия были затрачены не зря. «Эти двое» действительно перестали спорить и бросаться друг на друга при встрече, словно кошка с собакой. На самом деле теперь все происходило с точностью до наоборот — они вообще категорически избегали оставаться наедине. У супругов даже появилось ощущение, что оба (и Люциус, и Гермиона) испытывают в присутствии друг друга какую-то труднообъяснимую, но вполне заметную неловкость. И стараются свести общение к самому необходимому минимуму. И никогда еще Драко и Джинни не были так близки к истине. Гермиону раздражал… о, нет! Обижал до самой глубины души его невысказанный отказ. Обижал, как женщину. Люциус же чувствовал ее обиду и ужасно боялся, что причину Гермиона надумала себе абсолютно не ту, по которой он столь тщательно избегал на острове их близости, а рассказать ей правду оказалось страшно… Да и вообще он не был готов откровенничать с этой женщиной! Но как-то июльским вечером судьба сама решила поставить точку в этой истории. * * * Четверг 22 июля 2004 19:14 Побросав мелочи в сумочку и перебросив ее через плечо, Гермиона вышла из кабинета, чтобы прошептав защитное заклинание, закрыть за собой дверь. Уставшая, она не могла дождаться, когда вернется домой, примет успокаивающую ванну и мирно проведет оставшийся вечер в компании какой-нибудь книги. Оказавшись в коридоре, она направилась к лифтам и нажала на кнопку вызова. С характерным звонком двери распахнулись, и тут стало понятно, что один пассажир в лифте уже есть: Люциус Малфой. Замерев, Гермиона несколько секунд колебалась, но затем (резонно рассудив, что не войти сейчас в лифт будет смешно и глупо, а казаться таковой очень не хотелось) переступила порог и вошла в кабину. — Приветствую, мистер Малфой… Домой направляетесь? — нарочито вежливо поинтересовалась она у Люциуса. — Да, именно так. А вы, мисс Грейнджер? — ответная любезность была аналогична. — Я тоже… В лифте воцарилось молчание. Двери закрылись, и какое-то время тишину нарушало лишь поскрипывание подъемника, как вдруг он дернулся и замер. Ожидая звонка, означающего их прибытие в атриум, Гермиона предусмотрительно повернулась к выходу, чтобы как можно скорей избавиться и от Люциуса Малфоя, и от угнетающей своей неловкостью атмосферы, будто окутавшей их. Но ожидаемого звука так и не раздалось. Также как и двери по-прежнему оставались закрытыми. Охваченная нетерпением, Гермиона ткнула пальцем в нужную кнопку, но ничего не произошло. Тогда, разозленная вконец, она достала волшебную палочку. — Мисс Грейнджер, надеюсь, вы помните, что эти лифты непроницаемы для магии? — тут же услышала позади себя голос. — О, черт… Правильно, — кивнула, вспомнив об том, что лифты Министерства были построены гоблинами, причем с использованием именно их, так и неизведанной за столько веков, магии. — И что же нам теперь делать? — Думаю, ждать… Прошло несколько минут. — Мерлин! Ничего же не происходит! Да что случилось? — не выдержав, Гермиона принялась стучать в дверь. — Эй… На помощь! Эээй… Кто-нибудь слышит нас? Мы застряли в этом чертовом лифте, ау! — Очень сомневаюсь, что кто-нибудь откликнется на ваши мольбы, — небрежно заметил Люциус, и эта нарочитая небрежность разъярила ее еще сильней. — Не могли бы вы перестать умничать, а? Я, по крайней мере, хоть что-то пытаюсь сделать для нашего освобождения! Не кажется? Ответом поначалу послужил прохладный взгляд, но чуть позже Люциус произнес: — Отнюдь… Я не собирался «умничать», как вы изволили выразиться. Лишь констатировал факт. Гермиона с подозрением дернула бровью. — С чего это вы так спокойны? Неужели сами запланировали? — Мисс Грейнджер, назовите, пожалуйста, хотя бы одну причину, по которой я должен снова страдать, оказавшись запертым в ловушке с вами, когда мы лишь недавно вернулись из подобной ситуации? — Что-то я не помню, чтоб вы возражали против этой ловушки в последние дни, — упрямо парировала Гермиона и отвернулась, расстегивая мантию. Стянув ее с плеч, аккуратно свернула и опустила на пол лифта. Затем уселась, как можно скромней подобрав ноги и памятуя о том, что сегодняшняя юбка все ж таки чуточку коротка. Сложив руки на груди, она сердито уставилась на двери лифта, будто гипнотизируя их, но на самом деле, усиленно пытаясь сделать все возможное, чтобы не повернуться и не посмотреть, как Люциус точно также избавляется от своей мантии. «Понятно, что происходящее опять дело рук Джинни и Драко! Проклятье! Кто ж еще мог спланировать подобную встречу?» Разъяренную Гермиону даже не останавливал тот вопиющий факт, что ни Драко, ни Джинни абсолютно не знакомы с ее графиком. И уж точно не знали, что именно сегодня она задержится в офисе допоздна. Просто ужасно хотелось, чтобы нашелся хоть кто-нибудь, подходящий на роль виноватого в происходящем безобразии, а эти двое были наиболее вероятными кандидатурами. Сейчас ей хотелось находиться, где угодно, но только не здесь! Не рядом с Люциусом Малфоем, одно присутствие которого заставляло ее тело мятежно дрожать. Все оно, от шеи и ниже, кричало: «Ты хочешь этого мужика!», от подбородка и выше тут же напоминая: «Зато он тебя не хочет!». Черт… И как же мучительно было слушать эти два противоречащих друг другу вопля, особенно когда согласна с первым и не уверена, что второй сообщает тебе правду. Мерлин, до чего же ей надоело спрашивать себя: «Почему?». Абсолютно бессмысленный вопрос, ответа на который все равно не узнает. Уж если кого и стоит спросить, так это самого Малфоя, пусть даже страшась, что гордость ее будет в итоге растоптана. Ладно, черт с ней, с гордостью… За спрос по лбу не дадут! — Почему? * * * 19:17 Люциус повернулся. — Простите, что? — Почему... вы не... — заикнувшись, Гермиона глотнула, и щеки окрасились нежным румянцем, именно так, как нравилось всегда Малфою. Упорно не глядя на него, она отвернулась в сторону и, опустив глаза, принялась нервно вертеть пуговицу на блузке. Но затем все же смогла выдавить: — Почему ты не хочешь меня? Люциус ответил не сразу. Вместо этого он прислонился затылком к стенке кабины, гадая, что же ей сказать. Наконец, задал встречный вопрос: — И когда я говорил, что не хочу тебя? Подняв голову, чтобы посмотреть на него, Гермиона повысила голос, в котором зазвенели нотки обвинения: — А тебе и не нужно этого делать! Твое поведение на острове говорило само за себя и очень понятно. — Мы сейчас об одном и том же острове или только я помню, как ты кончила лишь от моих пальцев? — Да, это так, — горячо прервала его Гермиона, лицо которой уже пылало. — Но когда я решила пойти дальше, именно ты помешал мне, остановил меня! Почему?.. — Мне казалось… что ты была несколько утомлена… всей той ситуацией… — запинаясь, пробормотал Люциус. — О, я тебя умоляю… — иронично усмехнулась Гермиона, затем сделала несколько глубоких вдохов и заговорила уже более спокойно. — Никогда больше я не буду просить тебя о внимании, Люциус. Никогда. Да и сейчас понимаю, что не должна позволять себе тревожиться из-за этого. Но! Мне просто нужно знать правду. [image_203|center] Молчание снова повисло в воздухе. Долгое и напряженное. Малфой стиснул зубы. Никогда он не принадлежал к типу мужчин, сладкоголосо вещающих о своих нежных чувствах. И уж тем более не собирался становиться эдаким «соловьем» в ближайшее время. Однако понимал, что Гермиона заслуживает правду. И понимал, насколько эта правда сделает уязвимым его самого. Ведь придется признать то, что он не просто хочет ее тело… А то, что ему нужна вся мисс Грейнджер — в полное и безраздельное пользование. Даже самому себе признаться в этом потребовалось определенное мужество, а уж ей?! И потом… вдруг, сама Гермиона как раз таки ждет от их отношений лишь секса? Или уже… ничего не ждет? — Что ты хочешь от меня? — еле слышно задал вопрос Люциус. — По-моему, это достаточно очевидно, — так же тихо прозвучал ответ. — Скажи вслух. — Я не собираюсь тебя ни о чем умолять… — Не умоляй. Просто… мне нужно услышать это от тебя. «Господи! Даже взглянуть на него нет сил!» — Хочу, чтобы ты занялся со мной любовью. — И это все, что тебе от меня надо? Гермиона перестала дышать, не в силах ответить сразу. Просто не могла. Конечно же, она хотела больше, чем секс. Уже достаточно давно осознав, что влюбилась в Люциуса Малфоя не на шутку, Гермиона ясно понимала, что секс сам по себе никоим образом не устроит ее. Но, как же страшно оказалось признать это вслух… — Гермиона, это все, чего ты хочешь? — с нажимом повторил Люциус. — Нет. В кабине опять воцарилось молчание. — Иди ко мне, — бросил вдруг. Низко. Глухо. Пару мгновений она просто ошеломленно смотрела на Малфоя, отчаянно пытаясь понять его мысли, но лицо, как и всегда, было нечитаемо. Затем осторожно подвинулась, чтобы сесть совсем рядом, но тут же оказалась схваченной Люциусом и крепко прижатой к себе. А уже через секунду он удивил снова, впившись в губы поцелуем, на который Гермиона с готовностью ответила — так восхитительно было целоваться с ним. Восхитительно и возбуждающе… Она не протестовала, когда он толкнул ее на пол — лишь продолжала целовать, пропуская длинные белые пряди сквозь пальцы; не возражала, когда проведя ладонью по талии и бедру, начал расстегивать пуговички на блузке — лишь чуть выгнулась, подставляя ему грудь в чашечках бюстгальтера. Порадовавшись тому, что надела сегодня (с застежкой спереди), Гермиона восторженно вздохнула, ощутив прикосновение мужской ладони к голой коже. А скоро и не только ладони: проложив дорожку из поцелуев от шеи и ниже, Люциус прильнул к груди, принявшись сладко мучить ее, лаская то губами, то зубами, то языком. Он наслаждался маленькими ягодками сосков, будто вкушая их, ласкал с жадностью голодного, дорвавшегося, наконец, до любимого яства, и пальцы Гермионы продолжали путаться в его волосах. Потом спустился поцелуями ниже, а наткнувшись на пояс юбки, остановился и, схватив подол, резко подтянул его к самой талии, желая увидеть сегодняшние трусики. Увидел: розовые, кружевные, почти прозрачные. Подняв глаза, встретил смеющийся взгляд Гермионы, тоже ухмыльнулся и, прихватив их за резинку, дернул вниз. Маленький кусочек материи был тут же отброшен куда-то назад и забыт за ненадобностью… Раздвинув ее ноги, Люциус, смакуя, принялся медленно целовать внутреннюю сторону бедра, пока, наконец, самым настойчивым поцелуем не коснулся абсолютно голеньких, как ему и помнилось, складок. Застонав, Гермиона приподняла бедра навстречу этому волшебному рту и вцепилась в волосы на затылке Малфоя. — Люциус! Ответом послужило лишь легкое движение двух пальцев, скользнувших во влагалище, да закруживший по клитору язык. «Да. О, да!» Щедрая ласка заставила Гермиону невольно выгнуть спину: казалось, что от тех мест, где Люциус так или иначе касается ее плоти, бегут мельчайшие проводки, посылающие разряды по всему телу и заставляющие ее что-то невнятно скулить, почти катаясь по полу от нарастающего блаженного напряжения. Хотелось еще и еще… Но вот волна оргазма, наконец, обрушилась, и она закричала от наслаждения, ощущая, как стенки влагалища пульсируют вокруг его двигающихся пальцев. Но уже скоро, не в силах ждать дольше, Люциус приподнялся и, расстегнув брюки, проник в нее одним мощным и глубоким толчком. Гермионе хотелось кричать от радости: ощущение того, как заполнил ее этот мужчина было не просто невероятным… Оно было прекрасным — никогда еще она не чувствовала себя такой… свободной, такой готовой к полету... «Не будет больше никого… После него. Просто не сможет быть!» — неожиданно пронеслось в голове. Люциус начал неторопливо и не очень глубоко двигаться, иногда слегка вращая бедрами, будто давая телам привыкнуть друг к другу. Или же дразня Гермиону, и сводя ее с ума этими неспешными движениями. Демонстрируя недовольство, она отчаянно толкнулась Малфою навстречу. — Потерпи… — Не могу, — Гермиона почти хрипела. — Быстрее, пожалуйста... И сильней. — Сильней, говоришь? — Люциус подчинился и начал двигаться намного скорей, извлекая член почти полностью, а затем, яростно врезаясь с такой силой, что тело ее подергивалось, двигаясь вверх с каждым толчком. Обхватив его руками и ногами, Гермиона потянулась к губам, вовлекая Малфоя в глубокий чувственный поцелуй. Ужасно хотелось принять его в себя полностью: как можно глубже. И желание это сводило с ума. — Господи... Кажется... Люциус, я снова... Приподнявшись на локтях, Малфой уже почти нещадно вколачивался в нее, и Гермиона поняла, что сейчас именно в этом и нуждается, несмотря на полное отсутствие нежности. Именно животная страсть, охватившая, наконец, обоих и порождала внутри нее яркое и жаркое пламя, заставляющее судорожно сжиматься мышцы живота в ожидании разрядки. Да — еще несколько толчков, и тело охватило огнем во второй раз, вырвав из горла гортанный, почти звериный, рык. Но, даже придя в себя после оргазма, Гермиона чувствовала, как он все еще продолжает двигаться, будто пытаясь продлить ее наслаждение, но уже и ожидая собственного. Потому что через несколько секунд, не в силах больше сдерживаться, Люциус закрыл глаза и негромко застонал, ощущая, как сильно и вкусно извергается в желанное лоно. Пытаясь отдышаться и успокоить сумасшедшее сердцебиение, они прижались друг к другу лбами. Гермиона облегченно выдохнула: — Боже… это было удиви- И тут! Лифт внезапно ожил. * * * Скорость, с которой они одевались, была достойна рекорда! И поспешная аппарация из атриума — тоже. Лишь в Малфой-мэноре, окончательно придя в себя, Люциус с Гермионой смогли расслабиться. Они вместе приняли ванну, затем поужинали на небольшой террасе его спальни и даже выпили немного вина. А позже, уже после того, как снова насытились друг другом, усталая, но светящаяся от счастья, Гермиона прижалась к нему и прошептала прямо в губы: — Ты же знал, что я влюблена в тебя почти два года? Знал, да? Блуждая ладонью по ее обнаженной спине и ягодицам, Люциус улыбнулся — до сих пор не верилось, что все оказалось намного проще, чем он себе намудрил. Проще и прекрасней! Эта невероятная, умная, красивая женщина смогла полюбить его — того, кто когда-то презирал, оскорблял, и даже позволял пытать ее. И решила принадлежать ему. Решила сама. Мягко и почти не слышно Люциус ответил: — Гм… просто упорно старался не думать об этом, дорогая. Видишь ли, я почти убедил себя в том, что мы с тобой… не пара… Качнув головой, Гермиона улыбнулась: — Какой же ты дурак, Люциус Малфой! Раз я, в конце концов, здесь: значит, все-таки — пара…