Подвалы твоего сердца.

После первой, и, Нотт надеялся, последней репетиции вальса, рвение найти антизаклятье только возросло. Теодор отправил домой список необходимых ему книг, содержащихся в фамильной библиотеке. По неровному почерку и более властным, чем обычно, словам, эльфы поняли, что книги следует доставить как можно скорее. Уже вечером Нотт пролистывал огромные тома описаний фамильных ценностей, однако про кольца удалось найти чуть больше, чем он знал сам. С ужасом Теодор прочел о том, что связывающие чары не действовали как амортенция, не влюбляли против воли. Вызывая физическое влечение носящих, они подталкивали их к пересмотрению собственных взглядов. В конце концов, после падения чар результат почти всегда был одинаков: носящие проникались друг к другу если не любовью, то сильной симпатией. Эти фразы, нацарапанные ровным почерком на одной из дряхлых страниц фамильного собрания, подтолкнули Нотта действовать продуктивнее. Несколько ночей, проведенных за книгами, ничего не дали. Теодор почти отчаялся, когда вдруг наткнулся на любопытное заклятье. В книге о темных реликвиях не были упомянуты фамильные перстни связи, но вот кое-что похожее все-таки имелось.

Браслеты верности и кольца влечения подходили по уровню магии и некоторым характеристикам. Оба вида артефактов предназначались, как и перстни Малфоев, для связи двух людей. Теодор знал, что Драко и Гермиона испытывают сильнейшее физическое влечение, и это дало ему повод предположить, что в основе всех трех артефактов лежит похожая магия. Как следствие, антизаклятье должно было быть также похожим. Нотт не был бы так уверен в своем небольшом успехе, если бы обе реликвии — браслеты верности и кольца влечения — не имели одинакового обратного заклятья.

— Это было бы слишком просто! — Гермиона, нервно вскинув руки к вискам, быстрым шагом прошла к окну в Башне старост. — Теодор, эти чары сильнее меня и сильнее Драко. Они… — волшебница замялась, подбирая слова. — Они словно видят нас насквозь! Все наши страхи, мысли, желания… Нет! Это не сработает.

— Но ты даже не хочешь попробовать! — настойчиво произнес Нотт, опускаясь на подоконник рядом с обессилевшей волшебницей. Ей на плечи словно опустилось что-то безмерно тяжелое и холодное. Внезапность обнаружения антизаклятья вывела её размышления из строя. Гермиона не хотела себе в этом признаваться, но она уже давно смирилась с присутствием чар в её жизни и даже не пыталась найти выход. Интуиция подсказывала, что его попросту нет.

— Потому что это абсурдно и опасно! — гриффиндорка передернула плечами и искоса взглянула на Нотта.

— Знаешь, что по-настоящему безрассудно и опасно? — Нотт изогнул бровь, а его губа нервно дернулась. — В шестнадцать лет сражаться с сильнейшим темным волшебником последнего столетия, жить в лесах и постоянно рисковать собой, будучи слабой девушкой! А вот пытаться избавиться от такого мерзкого проклятья, как вынужденная связь с неприятным человеком — очень даже разумно.

— Что ты… — Гермиона ошеломленно хлопала ресницами, от возмущения даже забыв, что хотела сказать.

— Поверь: я желаю тебе только добра. Если бы я был на месте Малфоя… — Теодор осекся и отвернулся, заметив заинтересованный блеск глаз. Слизеринец тут же отругал себя за излишнюю экспрессию. — Ты даже не представляешь, насколько сильно я хочу, чтобы ты была в порядке. А эта связь… она разрушает вас обоих. Если не веришь в мою искренность, то подумай о реальных фактах, Гермиона. За Драко наблюдают Пожиратели. Рано или поздно ваша связь перестанет быть тайной, и тогда ты станешь еще одной мишенью, в которую Пожиратели смогут ударить, чтобы добраться до Малфоя.

— Но…

— Ты подвергаешь опасности и своих родителей тоже, — нанес сокрушительный удар Нотт, с упоением запечатлев, как в глазах Гермионы угасает последний луч сопротивления.

— Они меня не помнят. Даже не знают, что я существую, — попыталась опровергнуть девушка, заранее понимая, что ничего из этого уже не выйдет. Её разум зацепился за идею пресечения чар.

— Но их помнишь ты. Что будешь делать, если Пожиратели прибегнут к шантажу? Я знаю, что ты любишь своих родителей и ради них пойдешь на все, но не забывай, как это может отразиться на Драко, — Нотт смотрел ей в глаза гипнотизирующим, немигающим взглядом. — На всем Магическом Мире. Любовь способна убивать и разрушать — уж поверь, я знаю, о чем говорю.

Гермиона замолчала, принимая сторону проигравшей. Что ни говори, голос разума кричал, что правильным выбором будет уничтожение связи. Но сердце тревожно заныло, сжимаясь до размера галеона. Ощущениям стало тесно внутри этого маленького трепещущего комочка, и они хлынули по венам, вызывая паническую дрожь и выступая наружу горячими слезами.

— Черт возьми, не плачь, ради Мерлина! Я же даже не могу утереть эти слезы! Не могу прикоснуться к тебе! — обессиленно проревел Нотт, вскакивая на ноги. В его горле клокотала горечь от собственного бессилия и неуверенности в чувствах девушки. — Если ты поранишься или упадешь, я не смогу помочь тебе, и это убивает! Никто, кроме него, не сможет протянуть к тебе руку. Но просто спроси себя: нужно ли это будет Малфою? Все будет хорошо. Я обещаю, я клянусь, Гермиона! Только скажи: да или нет?

— Я… Я не знаю. Мне нужно поговорить с Драко, — она мотнула головой, вытирая выступившие слезы. Плакать перед Теодором было невыносимо стыдно. Она чувствовала себя глупой девочкой, разревевшейся от необходимости принятия сложного, но очевидного выбора.

— Он не согласится, — отрезал Нотт.

— Почему? — непонимающе нахмурилась девушка, тоже поднимаясь с места. Теодор смотрел на неё снисходительно и печально. Ответ был, но озвучивать его он не хотел. Нотт почти чувствовал, как эти несколько честных слов окончательно разрушат мост между ним и Гермионой.

— Малфой побоится неизвестности. Побоится пострадать. Ты же знаешь Драко, — Теодор неопределенно хмыкнул.

— Но мы не можем снять заклятье без его согласия! — Гермиона протестующе вскинула руку, но легкая улыбка уже была ответом.

— Чары наложили и без твоего, и без его позволения. Уверена, что антизаклятье так не сработает? Вам нужно только взяться за руки.

— Это подло, — отчаянно выплюнула Гермиона.

— Это разумно. Остается только такой выход, — Нотт развел руками в ожидающем жесте. — Если хочешь убедиться в моей правоте, поговори с ним, однако предупреждаю, что это не приведет ни к чему хорошему. Когда решишься, дай мне знать. Я рассчитываю на твою рассудительность.

— Хорошо, — Гермиона выдохнула, тут же ощутив, как давление на неё ослабло. Больше всего в жизни она ненавидела, когда её загоняли в угол и ставили перед жестоким выбором. Теодор вдруг перестал казаться безобидным добросердечным юношей. Гермиона увидела ту молчаливую хитрость и изворотливость, которыми обладали все слизеринцы. И это, честно говоря, мало привлекало девушку, привыкшую видеть в Теодоре идеального супергероя. Нотт был настойчив, умен и прекрасно умел подавлять.

***

— Благотворительный аукцион в Мэноре? — Гарри изумленно приподнял бровь, откладывая вилку в сторону. — Это подозрительно.

— Вовсе нет, — Гермиона выдавила из себя жалкое подобие улыбки. Было очень сложно решать насущные проблемы, когда со стороны стола Слизерина в неё впивались сразу две пары глаз. — Я думаю, это хорошая идея.

— Рон все еще в больничном крыле, — мрачно отозвался Гарри. — Это произошло из-за Малфоя. Думаешь, нам следует с легким сердцем отправиться в их поместье и беззаботно там веселиться? Вдруг это ловушка?

— Я уже объясняла, — устало откликнулась Гермиона, роняя голову на руки. — Взрыв — дело рук не Малфоя. И Рон был подвержен действию зелья ярости. Кто-то специально это подстроил.

— Меня пугает твое внезапное заступничество, — с легкой усмешкой произнес Поттер, но его глаза оставались крайне серьезными. — Ты совсем от нас отдалилась.

Гермиона посмотрела на друзей с некоторой злостью. Ей отчаянно хотелось высказаться насчет того, что быть третьей лишней в их отношениях с Джинни не очень-то прельщало. Да, она отдалилась, но что ей было делать? Бестактно втискиваться между ними в минуты сокровенного уединения? Гарри и Джинни переживали тот момент, когда чувства полыхали сильнее всего. Гриффиндорка не винила их в том, что они проводили очень много времени вместе и лишь хотела, чтобы они тоже ни в чем её не обвиняли.

— Тебе кажется, — кисло улыбнувшись, продолжила Гермиона. — Так что насчет посещения? Вам уже пришли приглашения?

— Да, — включилась в разговор Джинни, доев свое вишневое пирожное. — Рональд порвал его, как только увидел первую букву фамилии Малфоев. Этого следовало ожидать. Кстати, почему ты не зашла его проведать? Я знаю, что ваши отношения переживают сейчас не самые легкие времена, но он ждет тебя.

Гермиона с удивлением заметила, как внутри неё всколыхнулось давно забытое щемящее чувство. Оно было неприятным, но настолько родным, что на глаза тут же навернулись слезы. Девушка вдруг осознала, что совсем увязла во взаимоотношениях с Малфоем и Теодором, совсем забыв про Рональда. Так было, безусловно, легче. По крайней мере, она не страдала слишком долго.

— За ним прекрасно присматривает Браун, разве нет?

— Они расстались, кажется, — смущенно прокомментировал Гарри. — Я думаю, что он не может просто взять и забыть тебя. Мы разговаривали, и Рон сказал, что Браун ему быстро надоедает. Она такая… легкомысленная.

— Тем не менее, это не помешало ему с ней спать, — безапелляционно заявила Гермиона, косясь на стол Слизерина. — Между нами все кончено. Я постараюсь сохранить узы дружбы, но ничего не обещаю. Не нужно было это вообще начинать. Я виновата. Из-за меня и Рональда вы все чувствуете себя не в своей тарелке.

— Герм, с каждым могло произойти что-то подобное, — Джинни порывисто схватила её за руку. — Не думай, что если он мой брат, то я всегда буду на его стороне. Я не знаю всего, но доверяю тебе. Что-то происходит, — шепотом добавила девушка и кивнула в сторону слизеринцев. — Но я не стану тебя пытать и допрашивать. Просто надеюсь, что ты откроешься мне чуть позже.

— Как только это станет возможным, — охотно кивнула Гермиона. Ей отчаянно не хватало ночных посиделок с Джинни и их душевных разговоров. В последнее время все, что копилось внутри маленького тела гриффиндорки, не находило абсолютно никакого выхода. — Так что насчет приглашения?

— Если ты настаиваешь, мы пойдем. Я доверяю твоей интуиции, — наконец кивнул головой Гарри. — Только не знаю, выгорит ли это с Роном. Он очень зол, так что не могу обещать затащить его в Мэнор после того, что случилось на нумерологии. Да и Малфой, думаю, будет не в восторге от присутствия Рональда. Все-таки те слова были слишком жестокими. Даже для зелья ярости.

— Спасибо, Гарри, — искренне поблагодарила девушка, улыбнувшись друзьям. — Хорошо, что вы будете там со мной. Кстати, — Гермиона устало осунулась. — Миссис Малфой хотела бы, чтобы герои произнесли речь. Может, ты, Гарри?

— Гермиона… — умоляюще застонал юноша. — Ты же знаешь, у меня с этим даже хуже, чем с чувством самосохранения.

— Ладно, — волшебница была готова к такому ответу. Она прекрасно знала Гарри и его способности к риторике, так что заранее обдумала то, о чем будет говорить на приеме. Оставалось только составить приличную речь. — Тогда я, пожалуй, пойду. Нужно помочь профессору Слизнорту приготовить все для предстоящего занятия.

— Увидимся! — беззаботно прощебетала Джинни, с улыбкой наблюдая за тем, как Гермиона поднимается с места, поправляет юбку и закидывает лямку сумки на плечо. От цепкого взгляда Уизли не укрылось и то, что волшебница бросила быстрый взгляд на стол Слизерина. Проследив за его траекторией, Джинни с изумлением замерла, обнаружив Драко Малфоя, с прищуром уставившегося на Гермиону. Словно почувствовав чужой взгляд, слизеринец слегка повернул голову и столкнулся глазами с младшей Уизли. Она смотрела на него без отвращения, но с нескрываемым интересом. Джинни вопросительно изогнула бровь. Драко неопределенно повел плечами, и, приподняв уголок губ, быстрым движением прижал к ним указательный палец. Джинни не сдержала смешка.

— Что такое? — Гарри заботливо обвил талию девушки рукой, слегка приближая её к себе.

— Если меня вдруг убьют, знай: я была свидетелем чего-то воистину невероятного, — прошептала девушка, проследив за тем, как Малфой поднялся с места и последовал за Гермионой, уже скрывшейся в дверях.

Драко миновал двери Большого Зала и, прислушавшись к удаляющимся шагам гриффиндорки, последовал за ней. Свернув в коридор, находящийся по левую руку, Малфой довольно скоро увидел прямую спину почти бегущей волшебницы. Её легкие кудри, подпрыгивая и извиваясь, метались из стороны в сторону, завораживая и притягивая взгляд.

— Грейнджер, постой! — крикнул он ей вслед, но Гермиона, нервно обернувшись, только ускорила шаг. Она понимала необходимость поговорить с Драко, но старательно избегала его. Почему-то ей было стыдно смотреть в глаза волшебника. Малфой имел над ней необъяснимую власть. Даже если бы она хотела сейчас поговорить о разрыве связи, то не смогла бы убедить Драко в необходимости сделать это. — Куда ты несешься, черт побери?!

Её бесцеремонно схватили за капюшон мантии и потянули назад. Покачнувшись и едва не упав, Гермиона развернулась к Малфою с мыслью, что должна проиграть с уверенным лицом.

— Что такое? Я спешу к профессору Слизнорту.

— Он подождет, — Драко медленно осмотрел девушку с головы до ног. Они удачно остановились прямо напротив окна. Через тонкое стекло просачивались острые и ослепительные лучи весеннего солнца. Малфой затаил дыхание: глаза Грейнджер приобрели оттенок дорогого выдержанного огневиски, а в волосах на изгибах кудрей лежало золото, переливающееся при каждом движении и вдохе. — Более важно… — Драко поднял руку, потакая желанию прикоснуться к девушке. — Теодор рассказал тебе про антизаклятье?

— Да, — покорно ответила она, опуская глаза. Малфой снова заставлял её дыхательную систему давать большие сбои. Его светлые, почти прозрачные ресницы под прямыми лучами солнца отливали теплым лунным свечением, зрачки сузились, а цвет глаз, в темноте кажущийся стальным, преобразился в льдистый светло-голубой.

— Он сказал, что ты ответила согласием, — укоризна в голосе почему-то пристыдила Гермиону, и она отступила назад, утыкаясь спиной в стену.

— Я не сказала ничего определенного.

— Правда? А вот слова Нотта звучали очень уверенно. Скажи, — Драко, рукой оперевшись на стену около виска девушки, слегка склонился, загораживая её от солнечного света. На его глаза пала угрожающая тень, взгляд сверкнул хищным отблеском. — Ты действительно думаешь, что то заклятье, которое он нашел, подействует на наши чары?

— Я не знаю, — оправдалась девушка. Она хотела бы вырваться и убежать к себе в комнату, чтобы отчаянно разреветься от собственной неспособности принять верное решение, однако Малфой старательно перекрыл все пути к отступлению.

— Тогда я расскажу тебе, — его голос был прозрачно-спокоен, но Гермиона знала, что это дурной знак. — Родовая магия не может быть разрушена антизаклятьем против обычных связывающих артефактов. Что он там говорил? Браслеты верности, кольца влечения… Это все просто детские игрушки по сравнению с фамильными перстнями Малфоев. Я уверен, что в них, — Малфой осторожно поднял руку Гермионы с кольцом и сжал её в своей, — сила предков и их пророчество. С момента связи твое сердце охвачено магическими сетями. Эта магия — живая, у неё есть свой характер. Я мог видеть твой сон, кольцо указывало тебе путь, когда это было нужно. Для каждой пары, связанной этими узами, особенности были разными. Общими являются лишь физическое влечение и сделка с желаниями. Все, что происходит помимо этого — индивидуально конкретно для нас. Связь делает все, чтобы мы… — Драко запнулся, увидев бесконечное ожидание в глазах Гриффиндорки. — Чтобы мы правильно посмотрели друг на друга.

— И что же видишь ты? — прошептала Гермиона, в то же время до дрожи в коленках опасаясь того, что Драко задаст такой же вопрос.

— Может быть, я расскажу тебе, — он переменился в лице, приняв привычно-надменный вид. В эти секунды Драко был пугающе похож на Люциуса, и Гермиону невольно передернуло. — Если ты наденешь на прием что-то красное, длинное и в меру открытое. Я думаю, тебе не следует повторять тот эксперимент с откровенным нарядом. Мы оба помним, чем это закончилось.

— Мерлин! Хватит уже напоминать, — стыдливо пряча глаза, прошептала Гермиона, до боли в спине вжимаясь в стену.

— Нет, не хватит. Я хочу быть уверенным, что ты запомнила тот урок. А теперь скажи мне, что ты ответишь Теодору, когда он снова спросит тебя об антизаклятьи.

— Ничего не скажу, — буркнула Гермиона. Ей вообще не хотелось ни с кем разговаривать.

— Хорошо, но ведь ты можешь и лучше, — насмешливо растянул Драко, выпуская её руку и пальцами ухватывая низко опущенный подбородок.

— Отпусти.

— «Иди к черту, Нотт». Повтори. Вот, что нужно будет сказать.

— Да отпусти же ты меня! — Гермиона извернулась, но цепкие пальцы только сильнее сжали её подбородок. — Я не буду пытаться разрушить чары. Оставлю их в покое! Понял?

— Ну ладно, — протянул Драко, в душе полностью ликуя. — Сойдет. До встречи на зельеварении, — медленно переведя взгляд на губы девушки, Малфой зажмурился и вновь открыл глаза. Навязчивое желание прикоснуться к ним не покидало уже несколько дней. Но Драко, с усилием сдержав этот порыв, резко поднял лицо девушки еще выше, и, не дав ей опомниться, быстро прижался губами к подбородку. Кажется, в ту короткую секунду слизеринцу удалось услышать, как отчаянно часто грохочет сердце в груди волшебницы. Стремительно отпрянув, он бросил на ошеломленную и обездвиженную Гермиону короткий насмешливый взгляд, и, не дожидаясь её истерических возгласов, широким шагом направился прочь.

***

— Подожди, эта прядь никак не хочет лечь на место, — Джинни пыхтела над прической Героини Войны уже битый час. Гермиона робко смотрела в зеркало и отчасти не узнавала себя. Это, конечно, был не эпатажный образ на вечеринку по случаю Кубка Школы, однако в эффектности он не уступал. — Готово.

Гермиона поднялась со стула, расправив облегающее платье на талии. Собираясь складками на плечах, лиф плотно прилегал к фигуре, обнажая лишь ключицы. Насыщенный бордовый цвет перетекал в черный к низу платья, а длинный разрез на подоле справа при каждом шаге соблазнительно обнажал стройную ногу. Особенно Гермионе нравился небольшой шлейф и глубокий вырез на спине. Джинни воистину была волшебницей. Ей удалось трансфигурировать из обычного красного сарафана настоящее вечернее платье. На этот раз Гермиона контролировала процесс создания собственного наряда, и потому никаких неожиданных и неприятных деталей не обнаружила. Непослушные волосы удалось уложить в объемную высокую прическу с слегка выпущенными локонами. Волшебница была довольна и втайне ожидала реакции Малфоя, хотя признаваться в этом, разумеется, не стала бы даже под непростительным.

— Можешь пока спускаться, Гарри уже ждет, — Джинни еще раз взмахнула кисточкой, поправляя винный макияж подруги. — Мне нужно одеться. Я быстро.

Гермиона кивнула и, прихватив одолженный у Джинни клатч со всем необходимым, вышла из комнаты. К несчастью, это был вечер пятницы, когда все ученики без исключения отдыхали в общих гостиных. Спускаясь из комнат девочек, Гермиона чувствовала себя так, будто на ней было не изумительное вечернее платье, а ужасный костюм морковки неоново-оранжевого цвета. Все пялились так, будто видели старосту школы впервые. Рон даже приоткрыл рот. В голову гриффиндорца закралась мысль о том, что он зря отказался от приглашения. Созерцать Гермиону в таком виде стоило бы всех насмешек Малфоя.

— Прекрасно выглядишь, — неловко пробормотал он, спешным шагом подойдя к девушке.

— Спасибо, — Гермиона чувствовала стыд. Ей не хотелось, чтобы Рональд выражал свое восхищение перед раскрывшими рты однокурсниками. — Как твое состояние?

— Небольшой синяк на лбу, а так… — Рон замолчал, осознавая, что его синяк нисколько не важен. Гермиона была сегодня слишком красива, чтобы говорить ей что-то помимо комплиментов. — Я в порядке. И ты…

— Я спешу, Рон, — пресекла его вдохновленную речь девушка и, поджав губы, продолжила путь. Она хотела поскорее захлопнуть за собой дверь, чтобы оставить переживания и неловкость позади. Этого вечера она ждала всю неделю.

Девушка неспешно спустилась вниз, туда, где её ожидал Гарри. Уже на подходе она заметила, как волшебник нервно теребит полы парадного костюма и все время озирается по сторонам. Джинни постоянно заставляла его ждать, но это, скорее, делало их отношения еще более живыми.

— Гермиона, где… Ох! — развернувшись, Поттер тут же изменился в лице. Недовольство прошло, в глазах засияло искреннее восхищение. Не удивление, не сомнение — именно восхищение. В отличие от многих, Гарри всегда считал, что его подруга очень, очень красива. Однако больше всего юноша ценил то, что Гермиона никогда не считала красоту своим главным достоинством. Пожалуй, это отличало её от многих. Даже от Джинни, чего уж скрывать. — Я не силен в комплиментах, ты знаешь. Но выглядишь просто чудесно!

— Я поняла это по твоему «ох», не переживай, — добродушно улыбнулась девушка, машинально заправляя ту самую непослушную прядь за ухо. — Джинни скоро будет.

— Все остальные уже в Мэноре, — недовольно пробурчал Гарри. — Макгонагалл посмотрела на меня так, будто это я собираюсь три часа и поэтому опаздываю к назначенному времени!

— Не сердись на Джинни. Эти три часа она собирала меня.

Гарри только обреченно вздохнул и принялся снова расхаживать из стороны в сторону. Кажется, он все-таки слегка нервничал. Как и Гермиона, впрочем. Гриффиндорка волновалась за свой внешний вид, за свою идеально подготовленную речь, за то, как Гарри и Джинни будут чувствовать себя в Мэноре. В общем, за все, что вообще могло её волновать в этот вечер.

— Я уже бегу! — громкий цокот каблуков разнесся по коридорам Школы Волшебства.

— Джинни, ради Мерлина, не сломай себе ногу! — обреченно прокричал Гарри и, заметив, с какой скоростью его возлюбленная несется с лестницы прямиком к нему, побежал навстречу, чтобы предложить руку. — Ты прекрасна, — сдавленный шепот должен был долететь только до ушей младшей Уизли, но Гермиона все прекрасно услышала и улыбнулась. Джинни действительно выглядела изумительно. Её короткое золотистое платье волшебно гармонировало с огненными локонами и ярким, озорным взглядом.

— Можем отправляться? — поинтересовалась Гермиона, заметив, что Гарри и Джинни снова затягивает в плен друг друга. Уже около минуты они нежно смотрели друг другу в глаза.

— О да, — восхищенно выдохнул Гарри, мимолетно коснувшись скулы своей девушки. — То есть, конечно. Пошли к месту аппарации. Нам нужно успеть к началу.

Все трое направились к главному входу замка, и, выйдя на воздух, сделали еще несколько шагов, прежде чем взяться за руки и крепко зажмуриться.

— Черный кэлпи, — прошептала Гермиона слово-пароль, придуманное Минервой специально для этого перемещения. Открывать антиаппарационный портал в Хогвартсе было чревато побегом шустрых студентов, наслышанных об отбытии в Мэнор дирекции и Героев. Друзья почувствовали, как воздух вокруг них завертелся, утягивая в пространственный портал. Гермиона задержала дыхание, пытаясь не обращать внимания на легкую тошноту. Когда девушка снова открыла глаза, они уже стояли перед распахнутыми дверьми Малфой-мэнора. Но это был совсем не тот особняк, который девушка успела изучить ранее.

Сегодня здесь было очень, очень много света. Парящие свечи были всюду, разливая по помещению золотистый приглушенный свет. Гирлянды из волшебных светлячков тянулись по потолку и стенам; практически везде были расставлены вазы с белыми лилиями. На пороге гостей встречал важный эльф в строгом сюртуке. Вид у него был, как у напыщенного пэра, поэтому Джинни не сдержалась и тихо рассмеялась в кулак.

— Мистер Поттер, мисс…?

— Уизли, — быстро среагировала Джинни на вопрос эльфа, но тут же, заливаясь довольным румянцем, добавила:

— Но это ненадолго.

— Прекрасно, — безразлично отозвался эльф, что-то записывая в маленькой книжечке.

— А вы, полагаю, мисс Грейнджер?

— Так и есть, — со всей теплотой, на которую была способна, ответила Гермиона и улыбнулась крохотному существу. Эльф изучающе посмотрел на неё и слегка прищурился.

— Мистер Поттер, мисс Уизли, вас проводят в главный зал, — домовик щелкнул пальцами, и рядом с ним появился ещё один эльф, одетый так же представительно и празднично. Гермиона узнала Линка и помахала ему рукой. Домовик одарил её скромной улыбкой. — А вас ожидает молодой господин. Следуйте, пожалуйста, за Линком.

— Малфой? — Гарри гневно вскинул брови, загораживая подругу спиной. — Что ему нужно от Гермионы?

— Молодой господин пожелал видеть мисс Грейнджер перед торжественной частью, — упрямо повторил эльф.

— Все в порядке, — Гермиона мягко отодвинула Гарри и шагнула к домовику. — Я скоро приду. Вероятно, миссис Малфой попросила его позаботиться о некоторых деталях. Вот и все.

— Уверена? — прошептала Джинни, опасливо озираясь по сторонам. — Это же Малфои.

— Я знаю, — нетерпеливо отозвалась волшебница. — Все в порядке. Я им доверяю.

Гарри и Джинни проводили подругу изумленным взглядом. Они не узнавали прежнюю Гермиону Грейнджер, у которой имена Малфоев всегда вызывали искривление мимики и неприятные ассоциации. Однако обдумывать поведение гриффиндорки как следует у них не было времени: важный домовик уже поковылял вперед, безмолвно заставляя следовать за ним.

— Линк, могу я задать тебе вопрос? — оглядывая крошечный фрак, спросила Гермиона.

— Конечно, мисс, — весело отозвался домовик, продолжая вести девушку сквозь лабиринты поместья.

— Я заметила, что у тебя и других эльфов новая одежда. Значит ли это, что вы теперь свободны?

— О, нет! Линк и другие эльфы будут всегда преданно служить доброй миссис Малфой и молодому господину. Они хорошо относятся к нам. Эльфы поместья отказались от предложения хозяйки освободить их. Мы не хотим покидать Мэнор. Это наш дом, мисс.

— Тогда каким образом вы получили новую одежду? — слегка разочаровавшись, спросила Гермиона.

— Госпоже пришлось привлекать других людей, — пожал плечами домовик и, взмахнув рукой, открыл очередную дверь. Чем дальше они заходили вглубь дома, тем темнее и холоднее там становилось. Запах старой древесины окутывал со всех сторон, и девушка слегка поежилась, когда сквозняк лизнул её обнаженные плечи и руки.

— Мы пришли, мисс, — радостно объявил домовик, остановившись у ещё не знакомой Гермионе двери. — Всего хорошего.

— Спасибо, Линк.

Эльф испарился, оставив гриффиндорку один на один с массивной резной дверью. Прежде чем постучаться, Гермиона несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, поправила прическу и платье. Наконец она набралась мужества и кулачком отбарабанила два ровных удара по лакированной поверхности. Ожидание, длившееся буквально несколько секунд, морально выжало перенервничавшую волшебницу. Когда дверь распахнулась, та едва дышала от волнения.

— Грейнджер, — голос, изначально ровный и уверенный, слегка сорвался на последних звуках. Гриффиндорка прошлась по юноше быстрым изучающим взглядом, и отметила, что в своем идеально сшитом черном костюме он был хорош, как никогда.

— Малфой, — гордым дрожащим шепотом поприветствовала девушка, кивнув. — Ты хотел меня видеть? Гарри переживает, так что давай постараемся уладить все как можно быстрее.

— Проходи, — медленно сглотнув и пошире открыв дверь, Драко прошелся жадным взглядом по всему телу волшебницы. — Это не займет много времени.

— Хорошо.

Медленным шагом Гермиона прошла вглубь комнаты, со стыдом замечая, что старается сделать свою походку столь же плавной и величественной, как и у миссис Малфой. Она чувствовала взгляд Драко на своих лопатках. Остановившись перед большим зеркалом в пышной резной оправе, девушка еще раз пристально осмотрела себя и отметила, что в полутьме этой комнаты тени, ложащиеся на платье и лицо, придают ей еще больше роковой загадочности.

— Моя мать хотела сделать тебе подарок, но из-за того, что ты пришла позже, не смогла этого сделать, — Малфой, почти не отрывая взгляда от обнаженной спины гриффиндорки, прошел к комоду и выдвинул один из ящиков.

— Мне не нужны подарки, — спешно оборвала его речь Гермиона, поворачиваясь к юноше. — Это не совсем… удобно.

— Разговаривай об этом непосредственно с ней, — будто бы безразлично пожал плечами Драко. — Мама все равно не успокоится. Ты бы знала, сколько я уже успел наслушаться о твоей храбрости, отзывчивости, человеколюбии и многом, многом прочем, пока находился здесь!

Гермиона неуверенно улыбнулась, снова отворачиваясь к зеркалу. Малфой приближался к ней со спины, и от этого внутри все сладко щемило и переворачивалось.

— Я еще не высказал тебе ни одной благодарности, — тихо начал Драко, и Гермиона поймала его взгляд в зеркале. Ей не хотелось отводить глаза и прятаться от такого пристального внимания, потому что волшебница была уверена: происходит нечто важное.— И вряд ли смогу это сделать как следует. Но знай, что я действительно… — юноша осторожно положил руку на плечо гриффиндорки и медленно повернул её к себе. — Очень благодарен. Вряд ли этот подарок слишком восхитит твой богатый внутренний мир, но миссис Малфой настояла на том, чтобы это оказалось в твоих руках.

Гермиона неуверенно посмотрела на черную бархатную коробочку размером с ладонь. Плотно сжав губы, она, не беря её в руки, откинула крышку и замерла. Внутри покоились массивные серьги с полупрозрачными камнями в оправе из белого золота. Они притягивали взгляд и манили прикоснуться к ним. Поддавшись желанию, Гермиона провела пальцами по изящным изгибам металла и тонко граненым камням, а потом отдернула руку.

— Это слишком для меня. Сам подумай: я даже не смогу их носить, потому что мне банально некуда, — волшебница передернула плечами, с надеждой поднимая взгляд на Драко.

— Если бы ты до сих пор встречалась с Уизли, я бы обязательно сказал, что ты могла бы их продать, когда в вашей семье наступят голодные времена, — не удержался от колкости Малфой и оскалился, искренне довольный своим комментарием.

— Мог бы и промолчать, — без особого рвения отмахнулась Гермиона, отступая от Драко на несколько шагов. Что ни говори, её настроение слегка упало.

— Ладно! Только не обижайся, — примирительно продолжил он. — Давай сделаем так, — Малфой переложил коробку в руки девушки. — Ты наденешь их на сегодняшний прием, чтобы моя мать успокоилась, а потом мы что-нибудь придумаем.

— В прошлый раз миссис Малфой тоже сказала, что это просто подарок, — Гермиона показательно подняла руку с кольцом и усмехнулась.

— Обещаю, в этот раз никакой магической подставы! — Драко поднял руки в обезоруженном жесте. — Ну, почти.

— Почти?

— Сейчас увидишь, — Драко легко подхватил серьгу.

— Я бы предпочла узнать об этом прежде, чем увидеть.

— Замолчи, Грейнджер, — беззлобно прошептал Малфой и легким движением убрал выбившуюся прядь волос за ухо девушки. Гермиона подумала, что он мог и не просить её заткнуться, потому что в следующую секунду язык волшебницы окаменел самостоятельно. Мягкие и осторожные движения поразили мочку её левого уха, а потом девушка почувствовала, как холодный металл прикасается к её коже. Скользящим движением пальцев обозначив линию плеч Грейнджер, Драко приступил к облачению в украшение другое ухо. — Вот и все. Прекрасно, — закончив, юноша пронаблюдал за тем, как полупрозрачные камни меняют цвет на темно-бордовый, в тон платью. С еще большим удовольствием он отметил восхищение в глазах девушки. Они стояли совсем близко напротив огромного массивного зеркала и смотрели на картину, которая перед ними развернулась. Никто не осмеливался это озвучить, но и Драко, и Гермиона подумали о том, что вместе они смотрятся восхитительно. Волшебница слегка склонила голову, запечатлев длинные цепкие пальцы, застывшие на её плече.

— Грейнджер, — хрипло выдохнул он ей в шею, слегка склонившись.

— Что? — почти бессвязно пролепетала она, искренне переживая за то, что Драко сможет увидеть мурашки на её руках.

— Вырез на спине весьма… — костяшки прохладных пальцев заскользили сверху вниз по позвоночнику и остановились только на пояснице. — Неплох.

Гермиона вздрогнула, тут же почувствовав слабость в коленях. Ей хотелось немедленно за что-то ухватиться, потому что она понимала: еще немного, и она упадет. Словно прочитав её мысли, Драко тут же обхватил талию волшебницы руками и порывисто прижал к себе.

— Что же ты творишь, ведьма? — отчаянно прошептал он, лбом уткнувшись в изящный изгиб её шеи. Драко поражался, как Грейнджер — эта святая невинность — могла сводить с ума. Он, конечно, тоже не был слишком опытен, но, черт возьми, не могла же проклятая скромница заставлять его покрываться мурашками от одного своего протяжного выдоха!

— Нам нужно идти, — с блаженством прикрывая глаза, почти простонала Гермиона, на самом деле желая откровенно наплевать на весь прием и остаться здесь навечно. Она вряд ли понимала, почему с такой легкостью отзывается на ласки слизеринца, однако уже так привыкла сваливать все на чары, что даже перестала удивляться.

— Ты права, — Драко, наконец взвесив все возможности вечера, отпустил девушку и выпрямился, с удовольствием разглядев румянец на её щеках. — Идем, — он подал ей локоть, и, когда Гермиона зацепилась за него ослабевшей ладонью, двинулся к дверям.

Большой торжественный зал встретил их ярким ослепительным светом. Гермиона зажмурилась, потому что её глаза слишком привыкли к уютному мраку остальных комнат Мэнора. Легкие наполнились душным воздухом с примесью сотни духов. Зал, очевидно, был переполнен. Девушка ничего не видела, но по затихшему гаму поняла, что все смотрят на них. Все-таки стоило появиться по отдельности.

— Добрый вечер, — поздоровался с кем-то Драко, увлекая её дальше. Тишина наконец-то прервалась, и девушка слегка приоткрыла глаза. Все оказалось не так плохо, как ожидалось. Почти все присутствующие (черт возьми, почему их было так много?) вскоре вовлеклись в беседы друг с другом. Звон бокалов раздавался то справа, то слева, и Гермиона перестала пытаться ухватить взглядом знакомые лица, потому что в глазах уже пестрило от разнообразия красок.

— Гермиона! — веселый женский голос полетел ей навстречу, и волшебница довольно скоро обнаружила направляющуюся к ним миссис Малфой. Если раньше гриффиндорка думала, что выглядит прекрасно, то теперь она была в полнейшем сомнении. Нарцисса могла затмить любое юное создание в этом зале своей зрелой красотой и невероятным шармом. Платье из изумрудного бархата с отделкой из черного кружева идеально облегало фигуру, расходясь пышными волнами от колен и стелясь вслед за легкой походкой женщины. Шею хозяйки Мэнора украшало ожерелье из изумрудов, а мудреную прическу — большое черное перо. — Тебе понравился подарок? Вижу, он подошел к твоему сегодняшнему наряду.

— Как будто бы он мог не подойти, — хмыкнул Малфой и получил укоризненный взгляд матери.

— Я уже говорила… Драко, — Гермиона переминулась с ноги на ногу, закусив губу. — Что эти серьги…

— Мисс Грейнджер очень понравились украшения, — тут же пресек её объяснения Малфой, заметив на лице матери зарождающееся расстройство.

— Правда? Это просто чудесно! — Нарцисса хлопнула в ладони, но черные шелковые перчатки приглушили звук. — Тогда я скажу всем, что мы можем начинать. Сначала выступит Министр магии, а потом ты. Будь поближе к тому месту в зале, — женщина махнула рукой к небольшому возвышению около высокого окна, а потом стремительно исчезла в толпе.

— Волнуешься? — Драко встал напротив неё.

— Немного.

— Да ладно? Гермиона Грейнджер не подготовилась?

— Не говори глупостей. Я всегда готова, — фыркнула волшебница, с удивлением замечая, как волнение отступает. Драко смотрел на нее с легкой улыбкой на губах. Он специально раззадорил её.

— В таком случае, с нетерпением жду. Только поменьше соплей про Войну, умоляю! — хмыкнул Малфой, отступая назад. — Встретимся позже.

— Я буду говорить про настоящее. Внимательно слушай меня, — пристально взглянув вслед удаляющемуся юноше, произнесла гриффиндорка.

— Непременно, — улыбнулся Драко, а потом исчез, скрывшись в толпе.

Тут же Гермиона почувствовала себя потерянной и одинокой. Чужие взгляды начали жалить и приносить ощутимый дискомфорт. Хотелось сбросить их с себя, словно старый колючий свитер, но волшебница была в самой гуще толпы. Собравшись с мыслями, гриффиндорка начала усиленно искать вокруг знакомые лица, однако даже несколько минут спустя это не принесло ожидаемых плодов.

— Мисс Грейнджер, вы все-таки пришли, — послышался знакомый голос сзади, и Гермиона резко развернулась. Легкая улыбка, играющая на её губах, тут же опустилась. Мистер Волнер смотрел на девушку с львиной долей удивления и предвкушения. С некоторых пор между ним и лучшей студенткой была объявлена холодная война. После того, как гриффиндорка заступилась за Малфоя и Макгонагалл заявила, что полностью доверяет мнению своей любимой ученицы, Волнер испытывал раздражение каждый раз, когда девушка проходила мимо.

— Добрый вечер, профессор, — выдавила из себя Гермиона, в надежде оглянувшись по сторонам. Она отчаянно хотела, чтобы кто-то спас её от этой неприятной встречи.

— Прекрасно выглядите, — одобряюще улыбнулся мужчина, слегка повертев в руках бокал с шампанским. — Изумительные серьги. Удивительно, откуда у… обычной ученицы Хогвартса старинные украшения.

— Это подарок. Я Героиня войны, мне многие благодарны, — Гермиона впервые пользовалась своим статусом ради лжи.

— И за что же вам благодарны Малфои, разрешите поинтересоваться? Это чем-то похоже на подкуп, дорогая. Я, конечно, не хочу обвинить вас в сокрытии чужих преступлений, но… — Волнер поднял руку, указывая на серьги.

— Вы меня раскусили, профессор, — Гермиона наигранно рассмеялась. — Это должен был быть сюрприз. На самом деле, серьги предназначаются для аукциона. Но миссис Малфой посчитала, что украшения слишком старые, а потому попросила меня надеть их на этот вечер, чтобы… повысить их стоимость.

— Вот как? — Волнер изумленно вскинул брови. — Может показаться, что вы очень близки с Малфоями. Особенно с юным Драко. Не боитесь, что это может навредить вашей репутации?

— Разве общение с эрудированным, воспитанным и способным волшебником может навредить хоть кому-то? — дерзко вскинула брови Гермиона, про себя отмечая, что с «воспитанным» она погорячилась.

— О, вы прекрасно понимаете, о чем я, — мистер Волнер наклонился, доверительно махнув рукой, чтобы она подошла ближе. — Если стоять слишком близко к луже грязи, можно запачкаться.

Гермиона возмущенно приоткрыла рот, и внутри родилось желание со всех сил огреть профессора по его самодовольной роже клатчем с железными вставками. Секунду спустя девушка остыла, подумав, что Джинни расстроится, если она испортит её вещь, и отошла на шаг.

— Вы правы, профессор, — с деланным беспокойством ответила волшебница. — А теперь извините, мне срочно нужно отлучиться, чтобы очиститься от грязи, в которую я угодила только что.

Запечатлев злость на лице мужчины, Гермиона резко развернулась и направилась сквозь толпу к небольшому возвышению, на котором ей предстояло выступать. Загремела музыка, все повернулись в одну сторону. На небольшую сцену вышел Кингсли, и, слегка покашляв, взмахнул палочкой. Свечи стали светить тусклее, и в помещении воцарился полумрак.

— Война унесла тысячи жизней не только волшебников, но и магглов. Минута молчания в их память, — прогремел усиленный магией голос по всему залу, и Гермиона сиротливо оглянулась. Почти на всех лицах отразилась едва заметная скорбь, или, может, так казалось из-за глубоких теней на лицах. Замерла тишина, такая страшная и гнетущая, будто в день Победы, когда все закончилось. Волшебница покрылась мурашками: страх от воспоминаний снова сковывал её, заставляя конечности неметь и холодеть. Но секунды молчания пронеслись быстро; вновь засияли свечи, люди ожили.

— Как Министр магии, я хочу поблагодарить миссис Малфой за идею проведения благотворительного аукциона. Как вам уже известно, все вырученные средства пойдут на поддержку пострадавшим от Войны. Министерство ценит ваше участие и поддержку, — кивнул головой Министр куда-то в толпу, и Гермиона поняла, что он благодарил Нарциссу. — Итак, прежде, чем мы начнем торги, я приглашу на сцену Героиню войны, знаменитую Гермиону Грейнджер. Прошу, — Кингсли сдержанно улыбнулся, и волшебница, осторожно пробравшись сквозь толпу, взошла на сцену, приняв руку помощи от Министра. Когда Гермиона взглянула на зал со сцены, ей стало страшно и неуютно. Эти взгляды, иглами впивающиеся во все тело, не давали расслабиться ни на секунду.

— Добрый вечер, — волшебница гордо вскинула голову, осматривая толпу, замершую перед ней в ожидании. — Меня уже представили как Героиню войны Гермиону Грейнджер. Девочку, которая помогала великому Гарри Поттеру преодолеть величайшее зло, нависшее над Магической Британией и всем миром. Да, это так, — гриффиндорка хотела, чтобы смысл её слов дошел до каждого, а потому подолгу задерживала свой взгляд на разных людях, с интересом внимающих ей. — Мы никогда не забудем героев, павших во имя света, не забудем битв и не забудем страха, который пережили, но я хочу сказать о настоящем. Ведь мы имеем так много, чтобы быть счастливыми, не оглядываясь на прошлое, — взглядом она отыскала в толпе Малфоя. Он сжимал в руках бокал с вином, и до того, как встретился взглядом с Гермионой, стоял с отрешенным выражением лица. Но едва её взгляд, живой и открытый эмоциям, столкнулся с его остекленевшими глазами, все переменилось. Губы волшебника тронула легкая улыбка, и он приподнял бокал, салютуя Гермионе. Девушка непроизвольно улыбнулась, с ужасом понимая, что заготовленные слова вылетают из головы. Чтобы сосредоточиться, она посмотрела вниз, а потом, собравшись с духом, продолжила:

— У всех волшебников и волшебниц мира есть свобода. Свобода жить, свобода думать, свобода любить. Я не жалею, что провела годы юности в сражении, потому что сейчас многие мальчики и девочки могут жить, не боясь собственных мыслей, не подвергаясь предубеждениям и застаревшим правилам… — Гермиона увидела в смешанной толпе острый испытующий взгляд мистера Волнера. — Я не жалею, — еще раз твердо произнесла она. — Не жалейте и вы. Смотрите на жизнь с высоко поднятой головой. Кем бы вы ни были в прошлом, что бы вы ни делали — это ушло. Позвольте настоящему укрыть прошедшее забвением. Если вы счастливы в этом мире — значит, все правильно. Мы боролись за это. И победили, — понимающая улыбка Гарри согрела её сердце. Он смотрел на неё с задумчивым спокойствием, но был доволен произнесенной речью. Да, это было именно то, что нужно. Воздух помещения наполнился овациями, и Гермиона удовлетворенно улыбнулась.

— Спасибо, мисс Грейнджер, — пару раз хлопнув в ладони, откликнулся Министр. — А теперь, дамы и господа, мы объявляем аукцион открытым!

Медленно выдохнув, волшебница сошла со сцены и, переведя сбившееся от волнения дыхание, направилась на поиски миссис Малфой. Стоило отдать серьги, чтобы мистер Волнер не сомневался в её лжи.

— Привет, Яблочко! — задорный голос спереди заставил её вскинуть голову и заинтересованно осмотреть рядом стоящих. — Яблочко, посмотри сюда! — повторил знакомый голос, и Гермиона снова оглянулась, жутко заинтересованная тем, кого же именуют «яблочком». Наконец её взгляд встретился с озорными глазами Блейза. Слизеринец смотрел прямо на неё, и для уверенности девушка оглянулась ещё раз, а потом вопросительно указала на себя. Забини часто закивал, а потом, шепнув что-то девушке, с которой стоял до сих пор, направился к гриффиндорке.

— Если ты хотел дать мне обидное прозвище, Блейз, то промахнулся, — хмыкнула Гермиона, принимая из рук юноши бокал с шампанским.

— Вовсе нет, дорогая, — рассмеялся юноша. — Теперь я буду звать тебя так. Кстати, выглядишь потрясающе. Я бы пригласил тебя на страстное танго, но, боюсь, смерть от двух непростительных, которые полетят в меня одновременно, будет особенно болезненна.

— О чем ты? — непонимающе нахмурилась девушка, тем не менее улыбаясь приятному комплименту.

— Я бы хотел тебе рассказать, но все еще хочу жить, — невинно пожал плечами Блейз, а потом подмигнул ей. — Скоро поймешь сама.

— В моей жизни достаточно загадок, и я не хочу разгадывать еще одну, — безразлично пожала плечами гриффиндорка, однако внутри неё проснулся небывалый азарт.

— Разгадка сама найдет тебя. Уверен, она прямо сейчас ищет тебя по всему залу с ошалевшим видом, — поиграв бровями, заметил Блейз, а Гермиона чуть не взвыла. Она ненавидела, когда с ней разговаривали загадками. — И да, Яблочко, речь была превосходной. Даже слизеринцы оценили её по достоинству.

— Спасибо, и прекрати называть меня так! Это по-детски и совершенно не подходит моему имиджу, — поморщилась волшебница, отпивая ещё немного шампанского.

— Брось, это очень мило.

— Не знаешь, где найти миссис Малфой? Мне нужно срочно поговорить с ней, — опомнившись, спросила Гермиона. Блейз задумчиво отвел глаза, а потом снова улыбнулся.

— Идем, она сейчас в компании миссис Паркинсон, — Забини махнул рукой, призывая девушку следовать за собой. Они, продираясь сквозь толпу, направились к залу, где проходил аукцион. Там было тише и светлее, царила атмосфера официальности и напряжения.

— Лот номер два, — объявил статный мужчина в строгом костюме. — Зеркало королевы Елизаветы, зачарованное великой волшебницей Изольдой Сейр в семнадцатом веке.

Покупатели возбужденно зашушукались, и Гермиона, воспользовавшись шумом, проскользнула ближе к стоящим в углу людям, окружившим миссис Малфой. Блейз махнул ей рукой и спешно выскользнул из зала. Девушка осталась один на один со своей задачей. Неловко приблизившись к компании взрослых людей, она остановилась в надежде, что её заметят, однако все были слишком заняты беседой.

— Прекрасная идея, Цисси, — надменно проговорила высокая стройная женщина с черными, как вороново крыло, волосами. В её глазах Гермиона узнала нечто смутно знакомое, а потом комментарий Блейза и её догадки слились воедино. Это была миссис Паркинсон. — Этот аукцион — хороший ход, чтобы восстановить положение чистокровных.

— Он нацелен совершенно не на это, — жестко прервала её хозяйка поместья. — Я чувствовала необходимость помочь людям, пострадавшим от войны, поэтому устроила торги. Ни больше, ни меньше.

— Ну хорошо, — неохотно согласилась миссис Паркинсон. — В конце концов, это не так уж важно. Пэнси очень ждала этого события.

— Ваша дочь? — Нарцисса вежливо улыбнулась.

— Именно, — тихо хмыкнула женщина. — Кажется, между нашими детьми что-то происходит, и спешу заверить: мне это нравится.

— Драко ничего не рассказывал мне.

— Они такие скрытные! Но не увидеть блеск в глазах собственного ребенка я просто не могла. Пэнси влюблена, и я прекрасно её понимаю.

— О, — миссис Малфой неловко склонила голову. — Это так… неожиданно.

— Ну что вы, — мать Пэнси махнула рукой. — Я считаю, что нам следует посодействовать неокрепшим чувствам. Как насчет помолвки? Это пойдет на пользу репутации вашей семьи.

— Сомневаюсь, что этот разговор уместен именно сейчас, — миссис Малфой, оглянувшись по сторонам, с некоторым испугом заметила замершую Гермиону. — Им нет и двадцати, так что говорить о браке…

— Кажется, вы сами вышли замуж в девятнадцать. К тому же, это всего лишь помолвка, — не отступалась миссис Паркинсон.

— Тогда были другие времена и порядки. Я поговорю с Драко, но не уверена, что он поддержит эту идею. Ему еще предстоит учиться и устраиваться во взрослой жизни, поэтому вопрос о помолвке может оказаться совсем некстати.

— Извините, — наконец не выдержала Гермиона, обращая на себя внимание обеих женщин. — Миссис Малфой, могу я с вами поговорить?

— Разумеется, дорогая, — с готовностью отозвалась женщина, переводя взгляд на миссис Паркинсон. — Прошу прощения. Гермиона, давай выйдем на воздух.

Девушка кивнула, пытаясь скрыть дрожь в руках. Она почувствовала такую тяжесть, будто сверху на неё навалилось нечто огромное. Настроение пропало, и Гермиона поймала себя на мысли о том, что хочет поскорее покинуть Мэнор. Волшебница не ожидала от себя такого собственничества. Пока они шли до небольшого балкона, Гермиона попыталась убедить себя в том, что Драко имеет право делать все, что ему заблагорассудится, и волшебная связь не имеет никакого значения, однако эти рассуждения приносили не успокоение, а боль.

— О чем ты хотела поговорить? — спросила Нарцисса, едва они оказались одни.

— Ваш подарок… — рассеянно начала Гермиона, понимая, что она совсем не подготовилась к разговору с миссис Малфой, уйдя в размышления о Драко. — Серьги. Вы должны забрать их.

— Почему? Они тебе все-таки не понравились?

— Нет, они просто прекрасны, — неуверенно улыбнулась Гермиона. — Но этот подарок вызвал сомнения у мистера Волнера. А сейчас такое время, когда Драко опасно привлекать к себе министерское внимание. Профессор решил, что это подкуп, и мне пришлось солгать о том, что эти украшения предназначены для аукциона.

— Вот как? — Нарцисса медленно выдохнула, нервно разглаживая платье на талии. — Что ж, тогда я приму их обратно до того времени, пока опасность не минует. Продавать фамильную ценность я не собираюсь, и ты сможешь получить их, когда пожелаешь.

— Не нужно, — снимая серьги, пробормотала Гермиона. Её кожа еще помнила прикосновения Драко, когда он облачал её в этот «подарок». — Я бы не хотела…

Девушка замолчала. Она хотела сказать, что не желала бы иметь при себе хоть одно напоминание о Драко и тех отношениях, которые между ними когда-то были. Гермиона знала, что менее, чем через два месяца, это закончится, и тогда их дороги разойдутся. Гриффиндорка настолько сильно повязла в мыслях о Малфое, что даже забыла о своей миссии. Честно говоря, ей было уже откровенно наплевать на все, что не касалось её чувств. С ужасом девушка понимала: она снова чувствует боль. Заблуждение, в которое она вошла благодаря ласковым прикосновениям слизеринца, раскрылось и мучило её, запуская когти в самое сердце. Драко никогда не принадлежал ей и никогда не смог бы быть ближе, потому что с самого их рождения все было предопределено.

— Ты в порядке? — обеспокоенно прошептала миссис Малфой, забирая из рук девушки серьги.

— Слегка кружится голова, — отстраненно пожала плечами гриффиндорка. — Я постою здесь еще немного.

— Скажи, если станет хуже. Я прикажу приготовить для тебя комнату, — ненавязчиво продолжила миссис Малфой, про себя отмечая, что прекрасно понимает причину состояния девушки. Черт бы побрал эту разговорчивую Паркинсон с её бесполезными амбициями! Хозяйка поместья шагнула к дверям, одержимая идеей немедленно найти Драко. — Мистер Нотт?

Теодор тревожно посмотрел на стоящую у балюстрады девушку. Единого взгляда было достаточно для того, чтобы понять: она подавлена, причем очень сильно.

— Миссис Малфой, — кивнул юноша, наконец проходя на балкон.

— Позаботьтесь о мисс Грейнджер, она нехорошо себя чувствует.

— Разумеется.

Нарцисса нахмурилась, различив в глазах Нотта нежную тревогу. Она спешно покинула балкон и двинулась к залу в надежде поскорее найти сына. Интуиция подсказывала ей, что оставлять Гермиону одну в таком состоянии, да еще и с Теодором, совершенно нельзя.

— Что случилось? — Теодор рывком приблизился к ней, в последний момент отдергивая уже протянутую руку. Сжав зубы, юноша отступил на шаг. Проклятые чары!

— Все хорошо, просто в зале было слегка душно, — улыбнулась Гермиона, заранее зная,

что этому убитому голосу не поверил бы даже самый последний глупец.

— Ты не передумала насчет чар?

Нотт будто знал, куда бить. Гермиона подняла на него затравленный взгляд, а потом, порывисто закусив губу, отвернулась. Сердце билось с утроенной скоростью, а разум вопил: «Избавься от чар, идиотка! Хватит тешить себя иллюзиями!». Волшебница боялась этого внезапно пришедшего понимания, и отчаянно сопротивлялась панике, восставшей в её сердце.

— Волшебные узы не приносят счастья, — тихо продолжил Теодор. — Даже если сейчас тебе кажется, что все в порядке, когда они спадут, ты почувствуешь себя опустошенной и брошенной. Пока это не зашло слишком далеко, пожалуйста… — Нотт обошел девушку и заглянул в её глаза. — Позволь мне помочь тебе. Ты сильная волшебница, но эти чары могут сломать тебя окончательно. Неужели ты пережила мало боли? Прошу, сделай правильный выбор!

— Не дави на меня, — требовательно произнесла Гермиона, сквозь застывшие слезы взглянув на Нотта. — Мне уже больно и страшно, так что, будь добр, не делай еще хуже.

— Прости. Я только пытаюсь помочь.

Они замолчали. Холодный ветер метнул в обнаженную спину девушки холодные потоки, и она зябко поежилась. Теодор, заметив легкую дрожь волшебницы, быстро снял с себя пиджак и накинул на плечи Гермионы. Она благодарно улыбнулась. Стало тепло и уютно, в нос ударил мятный запах одеколона Теодора, и волшебница закрыла глаза. Вот бы всегда чувствовать такое спокойствие и умиротворение!

— Спасибо, что ты поддерживаешь меня. Не знаю, чем заслужила такую честь.

— Ты самая удивительная девушка из всех, что я знаю. Я очень давно наблюдаю за тобой и с каждым днем ты забираешь у меня все больше самообладания и терпения. Если бы ты не была связана чарами с другим, — Нотт искривил губы, и в его глазах блеснула боль. — Я бы уже давно заполучил твое сердце.

— Теодор… — Гермиона почувствовала возмущение, смешанное с диким смущением.

— Если бы ты только позволила, я бы носил тебя на руках и боготворил. Стоит тебе только сказать, Гермиона, и я сделаю всё, что ты пожелаешь. Ты веришь мне?

— Ты застал меня врасплох, — призналась девушка, смущенно улыбаясь.

— Понимаю, — кивнул Теодор. — Хочешь знать, что мне в тебе нравится больше всего?

Гермиона вопросительно вскинула брови.

— Здравомыслие, смелость и большое сердце, — услышав снисходительный смешок, Теодор продолжил:

— Ты очень похожа на мою мать. Она была такой же сильной, независимой и доброй. И, как и ты, она не одобряла идей Лорда, в то время как мой отец их яро поддерживал. Когда встал вопрос о его посвящении в Пожиратели, Волан де Морт поставил жестокое условие: мама тоже должна была принять метку. Выбор был невелик: жизнь в служении Лорду или смерть. Как думаешь, что она выбрала?

Гермиона опустила глаза, нервно поджав губы. Она не хотела провоцировать Теодора на печальные воспоминания.

— Отец убил её собственными руками, — обесцвеченным голосом продолжил Теодор. — Таковым было изощренное условие Лорда.

— Мне жаль, — произнесла Гермиона, чувствуя необходимость сказать хоть что-то.

— Я говорю это не для того, чтобы вызвать твою жалость. Сейчас Пожиратели разгуливают на свободе и уже проникли в Хогвартс. Я не хочу, чтобы ты пострадала так же, как и моя мать. Неизвестно, какой путь выберет Драко, и поэтому тебе стоит держаться подальше.

— Ты не знаешь его!

— Ты тоже, — спокойно заявил Нотт. — Я не утверждаю, что Малфой перекинется на сторону Пожирателей. Я только хочу убедить тебя в том, что ваша связь опасна для вас обоих. Для всех. Если секрет раскроется, Пожиратели завладеют самым опасным средством манипулирования и тебя, и Драко. Подумай сама, ты же умная ведьма!

— Но вдруг что-то пойдет не так? Это антизаклятье против совершенно других артефактов, и мы не знаем…

— Оно либо подействует, либо нет. Решайся, — Нотт выжидающе посмотрел на девушку. В его глазах полыхала невиданная решимость. Еще бы — он мог дотянуться до своей мечты рукой, и момент получения желаемого был неотвратимо близок.

Гермиона отвернулась, сильнее кутаясь в пиджак. Паника разбегалась по венам, вызывая навязчивое чувство тошноты. Мысли безрезультатно скакали от одного факта к другому, в голове вспыхнула сотня сцен. Вот она с Малфоем в его комнате, стоит и почти кожей ощущает изучающий взгляд. Его прикосновения осторожны и нежны, как никогда раньше. Он… господи! Драко Малфой её откровенно клеил! День назад на зельеварении слизеринец помог ей с приготовлением одного сложного зелья. Потом подсел в библиотеке и почти час читал рядом в тишине, пока бедная гриффиндорка от волнения не могла разобрать ни слова.

«Твои родители могут пострадать, если Пожиратели узнают про связь»

«Все закончится, когда чары спадут. Ты будешь одинока и брошена»

«Мистер Волнер подозревает тебя. Что будешь делать, если он узнает про связывающее заклятье? Малфоям конец»

«Помолвка с Пэнси, чувства Теодора…»

«А как же твои чувства, Гермиона?»

— Хорошо, — тихо произнесла волшебница, но тут же понадеялась на то, что Нотт не услышал этого позорного согласия, равноценного предательству и бегству.

— Мы не можем сделать это при всех. Тебе нужно будет увести Драко туда, где нас никто не увидит. Я последую за вами. Останется только взять его за руку, и тогда все будет кончено.

«Все будет кончено»

Гермионе тут же захотелось убежать, найти Драко и попросить его решить за неё эту проблему, однако твердость духа вдруг воспряла, и волшебница серьезно посмотрела на Нотта.

— Ты уверен в том, что не будет последствий?

— Все будет хорошо, — кивнул Теодор и едва сдержался, чтобы не улыбнуться. — Готова?

— Да.

— Что вы тут делаете? — прогремел голос за спиной Нотта, и слизеринец раздраженно закатил глаза. Малфой выглядел взъерошенным и запыхавшимся.

— Ничего, — Гермиона решительно оттолкнулась от перил и покачала головой. Сняв пиджак, она отдала его Теодору. — Можешь показать мне парк за домом? Я очень хочу увидеть его.

— Идем, — Малфой приподнял бровь, внимательно смотря на Нотта. Драко показалось, будто в глазах однокурсника плескалась едва различимая усмешка.

Не привлекая внимания они покинули дом, выйдя через задние двери. Миновав большую застекленную террасу, уставленную различными цветами, молодые люди вышли на мощеную камнем тропинку, ведущую вглубь сада.

— О чем вы разговаривали с Ноттом?

— Он рассказывал мне о своей матери, — Гермиона была готова к этому вопросу, поэтому ответила почти сразу. — Печальная история.

— Да, — выдохнул Драко. — И глупая.

— Ты считаешь смерть безвинного человека глупостью? — возмущенно вскинула брови девушка.

— Это была ненужная смерть. Миссис Нотт просто позволила себя убить, глубоко оскорбленная предательством мужа. Она хотела проверить его любовь на прочность, но к чему это привело? Она покинула Теодора и его отца, оставив после себя только красивую легенду о романтической смерти для своего сына. Отец говорил, мистер Нотт сошел с ума после этого дня, поэтому стал так привержен Темному Лорду.

— Хочешь сказать, миссис Нотт сама виновата в собственной смерти?

— За любовь должны бороться двое. В то время бытовало мнение, что мужчина — почти бог, который видит и знает абсолютно все, а женщина должна молча следовать за ним и соглашаться. Но оступиться может каждый, — Драко коротко посмотрел на Гермиону.

— Мы одинаковы, только женщины больше склонны к драме. Миссис Нотт просто приняла тот выбор, который ей предоставился, и согласилась на смерть из покорности мужу.

— Ты не знаешь всего, так как можешь говорить… — Гермиона почти пылала от ярости.

— Я знаю лишь, что ты привлекаешь Нотта из-за того, что безумно похожа на его покойную мать. Он думает, ты такая же самоотверженная и безбашенная, но ошибается, — Драко улыбнулся, снисходительно смотря на гнев гриффиндорки.

— Неужели? — язвительно фыркнула она, складывая руки на груди.

— Насколько бы ты ни любила, насколько бы ни была преданна — если бы тебе предоставился выбор между смертью и приверженностью Темному Лорду… - Драко прищурился, оценивающе смотря на волшебницу. - Ты бы боролась.

Гермиона захлопнула рот, хотя уже приготовила комментарий, обвиняющий Драко в бездушии и цинизме. Малфой вопросительно смотрел на неё, понимая, что уже победил в этом споре. Засунув руки в карманы, юноша продолжил путь, безразлично осматривая ровно подстриженные деревья и кустарники. Только сейчас девушка заметила, что они зашли глубоко в сад, и свет особняка уже не дотягивается до них, путаясь в молодой листве деревьев. Стрекот сверчков не заглушал биение её сердца, и на секунду Гермиона приложила руку к груди.

— Хочешь увидеть озеро? — предложил Драко, чтобы развеять напряженную тишину.

— Конечно…

В тишине они прошли еще около нескольких минут, в течение которых Гермиона почти умерла от противоречивых мыслей и желаний. Смотря на высокую фигуру слизеринца, она теряла по капле ту уверенность, которую в неё вселил Нотт, но пути назад уже не было.

— Мерлин, какая красота! — восхищенно прошептала девушка, когда перед её глазами блеснула темная вода идеально круглого водоема. Вокруг берегов, словно стена, выстраивались волшебные ивы. Гермиона прекрасно знала, что во всем волшебном мире их осталось всего несколько, однако даже не подозревала, что в Мэноре она встретит столько редких деревьев. Едва двое подошли совсем близко к водоему, ветви ив зашевелились, на листьях загорелись светлячки. Озеро осветил нежный карамельный оттенок, и Гермиона распахнула глаза, будто так могла видеть больше и ярче. — А как попасть туда? — махнув рукой, гриффиндорка нахмурилась. Вырастая словно из воды, в середине озера возвышалась мраморная беседка, украшенная фигурами плачущих банши и увитая плющом.

Драко мягко усмехнулся и щелкнул пальцами. Рядом с берегом послышался тихий шелест воды, а потом к паре плавно подплыла большая белая лодка, украшенная резьбой и позолотой. Смело шагнув в неё, Малфой протянул руку, помогая Гермионе тоже забраться внутрь. Повинуясь волшебству, лодка тронулась с места и медленно поплыла по направлению к беседке. В это же время шелест ветвей волшебных ив начал понемногу преображаться в тихую музыку и пение. Гермиона не уставала вертеть головой, чтобы полюбоваться окружающей обстановкой, а Драко не уставал любоваться волшебницей. В полутьме она казалась еще более таинственной и чарующей; казалось, за тихой загадочностью он может обнаружить неистовство чувств.

— Ты пренебрегла танцем со мной, — рассмеялся Малфой, шагая из лодки в беседку и помогая девушке выбраться.

— Ты меня не приглашал, — в ответ фыркнула она, боязливо оглядываясь. Нотт был где-то неподалеку. Может, он не сможет попасть в них заклятьем на таком расстоянии, и все благополучно закончится?

— Потому что сначала ты куда-то исчезла, а потом я обнаружил тебя в обществе Нотта.

— А мне стоило дожидаться твое величество в одиночестве?

— Речь была прекрасная, — прервал её ерничества Малфой, и Гермиона удивилась, потому что в этот вечер они, казалось, поменялись ролями. Она дерзила, а он пытался разговаривать нормально. Волшебница наивно считала, что подобным тоном ей будет легче выносить вежливость и обходительность Драко, но ошиблась. Теперь она чувствовала вину за грубость.

— Спасибо, — неловко закусив губу, Гермиона прошлась вдоль беседки, однако уже потеряла к ней интерес.

— Потанцуем сейчас?

— А ты не боишься? — Гермиона спрашивала это, когда на её талии уже лежала широкая горячая ладонь, а рука оказалась в плену тонких цепких пальцев. — Прикасаться ко мне…

— Кажется, ответ очевиден, — придвинув её до неприличия близко, тихо ответил Драко, а потом, уловив ритм заведенной ивами песни, плавно шагнул вперед.

— Кто знает… — нервно хихикнула Гермиона, пытаясь совладать с собственным плавящимся сердцем. Глаза Малфоя смотрели на неё убедительно и мягко, поэтому девушке стало стыдно. — Может, из-за танца со мной тебя постигнет страшное проклятье, а потом на белокурой голове твоего безупречного наследника появится темный кудрявый волос. Не страшно?

— Нисколько, — рассмеялся Драко, снисходительно принимая попытки Гермионы его раззадорить. — Мне будет все равно, даже если его волосы будут точной копией твоего кудрявого бедствия, — когда Малфой понял, как это прозвучало, он замолчал и смущенно отвел глаза. Нужно было пошло пошутить. Срочно. — И, к слову, дети появляются не из-за совместного танца. Если захочешь узнать подробности, дай мне знать, и я…

— Я поняла! — почти закричала Гермиона, чувствуя жар собственных щек. Черт возьми, лучше бы она вообще ничего не говорила!

Они танцевали в абсолютном молчании некоторое время.

— Не думаешь, что все это… неправильно? — наконец подала голос девушка, и Драко понял, что это был именно тот вопрос, который мучал её очаровательную головку все время, пока они прогуливались.

— Разве не ты сказала, что прошлое стоит оставить в прошлом? Оно не имеет значения.

— Тогда что вообще имеет значение?

— То, что происходит здесь и сейчас. Внутри нас. Прошлое важно, но его стоит забыть, если оно мешает развитию настоящего. К тому же, наша жизнь слишком коротка и слишком непредсказуема, чтобы тратить её на опасения и предостережения, — Драко замолчал, крепче прижимая к себе дрожащую девушку. — Думай о настоящем, чтобы в будущем не жалеть о прошлом.

Луч света пронзил полумрак закрытого от внешнего мира островка. Ивы замолкли, погасли светлячки. Гермиона не успела даже опомниться, а потом сердце сковало болью.

Когда девушка пришла в себя, то лежала в одной из комнат Мэнора, и первым, что она услышала, был крик Малфоя и резкие ответы Нотта. Все это смешивалось в один пронзительный шум, но Гермионе уже было не до собственных ощущений. Она подняла руку с кольцом и дрожащими пальцами потянулась к нему, чтобы попытаться снять. Металл с легкостью заскользил по коже, и девушка испуганно вскрикнула, привлекая внимание присутствующих.

— Какого черта, Грейнджер?! — тут же ледяной голос обрушился на неё тяжелым грузом. Волшебница зажмурилась от страха.

— Драко, успокойся, — миссис Малфой, хоть и сдерживала сына, была тоже недовольна.

— Это антизаклятье могло убить тебя! Как ты… Как ты согласилась применить его? — голос Малфоя дрожал, и Гермиона закусила губу, чтобы не расплакаться.

— Все получилось. Тебе не стоит обвинять её. Если хочешь что-то сказать — говори мне, — послышался голос Теодора.

— О, Грейнджер, да ты обзавелась секретарем? — язвительно выплюнул Драко, нервно вышагивая по комнате. — Заткнись, Нотт! Ты не имел права применять антизаклятье против моего согласия! Если бы эта магия не была запретной, я бы сделал все, чтобы Визенгамот растоптал тебя, как ничтожную букашку!

— Драко! — еще раз окликнула его миссис Малфой. — Что сделано, то сделано. Как ты себя чувствуешь?

— Все в порядке, — Гермиона села на постели и уткнулась взглядом в пол.

— Отдыхай. Мы оставим тебя. Юноши? — Нарцисса поднялась с места и направилась к выходу. Оба слизеринца нехотя направились за ней, метая друг в друга убийственные взгляды. Последним в комнате остался Малфой. Тяжело посмотрев на девушку и обреченно хмыкнув, он произнес:

— Ты сказала, что веришь мне. Я думал, гриффиндорцы не лгут.

Дверь за ним захлопнулась, и Гермиона, закрыв глаза руками, разрыдалась.

***

— Может, ты расскажешь, что случилось? — Джинни обеспокоенно посмотрела на подругу, опрокинувшую в себя уже четвертый бокал шампанского. — Гермиона!

— Я в порядке, — хрипло ответила она, расфокусированным взглядом скользя по залу. Малфой не показывался, и так, наверное, было лучше для всех.

— И именно поэтому напиваешься, как самая несчастная женщина в мире!

— Если и да… — Гермиона медленно повернула голову к подруге. — Что тогда? Ты поможешь мне? Решишь все проблемы? Вернешь все на круги своя? Джин, пожалуйста, просто оставь меня в покое!

Гермиона схватила с подноса еще один бокал, а потом не слишком твердой походкой направилась вперед. Она не знала, куда идет, задумчиво рассматривая обращенные к ней лица.

Гриффиндорка подумала, что после того, как чары спадут, она ощутит легкость и освобождение. Ни черта. Девушка чувствовала, как отчаяние пропитывает каждую клеточку её тела, а мысли, еще более тяжелые, чем раньше, буквально разламывают черепную коробку. Она обидела Драко. Она так сильно обидела его! Сломила гордость этого невыносимого Малфоя, у которого упертость в венах текла вместо крови! Теперь он её ненавидел, как и раньше, но почему же тогда было так больно и так странно? Она будто лишилась важной части, будто потеряла нечто, приобретенное долгим и упорным трудом. Где слизеринец околачивался сейчас? Может, напивался до потери пульса, а, может, утешался в объятиях Паркинсон? Подумав об этом, Гермиона зажмурилась и чуть не вскрикнула. Комнату потрясла легкая вибрация, и девушка тут же почувствовала слабость. Мэнор успешно поглотил её ничтожный, подлый выброс магии.

— Гермиона…

— Оставь меня в покое, Теодор, ради всего святого! Хотя бы сейчас! — на её крик обернулось несколько человек, и Нотт пораженно отступил.

— Ты пьяна, — констатировал он.

— А еще разбита и уничтожена. И что? — она хмыкнула, с поразительной ловкостью обогнув юношу. — Мы обязательно поговорим, Теодор. Позже. Сейчас я развлекаюсь.

— Гермиона…

— Яблочко! — веселый голос Блейза раздался совсем близко, и Гермиона с легкой улыбкой повернулась к слизеринцу. — У-у-у… Наша отличница познакомилась с алкоголем? Как тебе мир в ярких красках?

— Я не настолько занудна, — вскинула брови Гермиона. — Может, по мне так и не скажешь, но я иногда балуюсь… ммм… маггловским вином.

— Какие откровения! — растянулся в улыбке Блейз, но бросил тревожный взгляд в сторону Нотта. Тот медленно покачал головой, поджав губы. — Не хочешь прогуляться?

— О, ты тоже попытаешься увести меня спать? — Гермиона сделала один большой глоток, а потом закашлялась.

— Ни в коем случае, дорогая, — осторожно взяв её под локоть, Блейз приблизился и убрал с лица девушки мешающую прядь. — Всего-то уведу тебя подальше от любопытных глаз.

— Хорошая идея, — кивнула Гермиона, и Блейз про себя облегченно выдохнул. Он заметил, что некоторые люди уже начали обращать на них внимание.

Медленно они пошли вдоль стены, чтобы не попадаться на глаза слишком любопытным до зрелищ людям. Гермиона все время тяжко вздыхала и с каждой минутой больше обмякала в руках Блейза. Силы постепенно покидали её. Переживания смешались с алкоголем, преобразовавшись в убийственную усталость. Укол в сердце заставил её открыть глаза и непонимающе нахмуриться. Когда Гермиона снова расслабилась и закрыла глаза, укол повторился, а рука Блейза, лежащая на её плече, вдруг начала неприятно жечь кожу.

— Какого черта… — пробормотала Гермиона, обращая взгляд к кольцу. Ей показалось, или оно снова сверкнуло?

— Что, Яблочко, тошнит? — подбадривающе рассмеялся Блейз, не замечая никаких странностей.

— Блейз, — Теодор подскочил к ним с невиданной прытью. — Немедленно уводи её туда, где никого нет. Живо!

— Что? — Забини рассеянно посмотрел на Гермиону, но в эту секунду она отдернулась от него, словно от огня, болезненно вскрикнув.

— Черт, черт, черт! — Нотт схватился за голову. Они находились в нескольких метрах от выхода, зал был полон гостей, а фамильный перстень Малфоев, который девушка почему-то так и не сняла, засиял ослепляющим светом. Когда Блейз попытался снова подхватить вырвавшуюся девушку, она зашипела, а потом согнулась пополам. В животе внезапно начало разрастаться тепло, нагреваясь и будоража. Гермиона с ужасом наблюдала за сиянием кольца, прекрасно понимая, что за чувство испытывает.

Возбуждение.

Драко стоял на выходе из зала, слегка склонившись из-за разрастающегося внутри желания. Он ринулся на поиски Грейнджер, как только кольцо, брошенное им на стол, снова опасно сверкнуло. Малфой был раздражен, потому что перед очередным дерьмом даже не успел напиться. Он был слишком занят мыслями о глупости Грейнджер и пустоте внутри. Паника от потери чего-то дорогого и единственного в своем роде пронзала сердце. Все это время Драко колотила яростная дрожь. Он презирал Грейнджер. Но лишь за то, что она поступила так, не посоветовавшись с ним. Только это заставляло его сидеть на месте, хотя внутри назойливо толкалось желание найти гриффиндорку и очень, очень серьезно с ней поговорить. Возможно, не совсем словами. Слов эта взбалмошная девчонка не понимала. Драко был убежден, что в горизонтальном положении девушки соображают намного лучше.

Когда чары вдруг оповестили о своем скором — даже слишком — возвращении, Малфой сорвался с места, словно ему для этого нужна была всего одна причина. Портрет прадеда подсказал, что Драко следует немедленно вернуть кольцо на прежнее место, если он не желает умереть от разрыва сердца. Драко повиновался, а потом, словно неожиданный удар, его поразило возбуждение. Из теплого, почти ненавязчивого чувства оно превращалось в жгучую неудовлетворенность, и, когда Малфой обнаружил Грейнджер в таком же состоянии, он почти рычал от злости и бессильного желания.

Он смутно помнил, как добрался до Гермионы, как грубо схватил её за руку и потащил к выходу. Она не вырывалась и не кричала, поэтому чужого внимания удалось избежать. В крайнем случае, это могло выглядеть, как обычная любовная ссора. Но Малфой мало задумывался о том, что происходило вокруг. Ему нужно было найти место, где их бы никто не потревожил. Комната леди Элафии почти сразу вспыхнула в воспаленном сознании Драко, и он, превозмогая боль, устремился вверх по лестнице, проклиная состояние Грейнджер и её неуклюжесть. Уже на подходе к третьему этажу девушка остановилась, и, скорчившись от боли, осела на пол. Что-то злобно крикнув, Драко подхватил волшебницу на руки и из последних сил устремился к покоям Элафии.

Малфой влетел в комнату, словно самый страшный смерч. Вопреки злости осторожно опустив девушку на софу, он быстрым шагом вернулся к двери и запер её коротким заклинанием.

— Я говорил тебе, Грейнджер! — прогремел Драко, рывком стягивая пиджак и яростно отбрасывая его в сторону. Пальцы рванули воротник рубашки, и несколько пуговиц отлетело, облегчив юному лорду дыхание. — Я сто раз предупреждал о том, чтобы ты не смела трогать чары! Черт! — приступ навязчивого возбуждения вдруг прервался острой болью в животе. — Теперь эта магия отыграется на нас за то, что мы попытались её разрушить раньше времени!

— Больно, — простонала Гермиона, съежившись на софе и изо всех сил поджав ноги к себе. Острая горячая пульсация внизу живота с бешеной скоростью обращалась в жгучую резь. — Пожалуйста, Драко, сделай что-нибудь… Я не могу к себе прикасаться.

— Я убью тебя! Просто убью, если все-таки найду в себе силы не трахнуть прямо тут! Ты хоть понимаешь, чего требуют чары? Глупая девчонка! Просто идиотка!

Гневную тираду прервал её громкий крик. Боль, которую Драко почувствовал, ощутив страдания Гермионы, заглушила ту, что происходила от чар. Тут же забыв свое негодование, Малфой рванулся к свернувшейся на софе волшебнице. По её щекам, не переставая, катились слезы. Гермиона неосознанно отметила, что эти ощущения были очень похожи на пытку круциатусом. Драко смотрел на скорчившуюся от боли девушку с паническим бессилием. Чувство жалости и отчаяния почти заглушили его собственную боль.

— Сядь, — наконец собранно произнес он, сжав ладони в кулаки. — Пожалуйста, Гермиона! Сядь и расслабь ноги! — отчаянно закричал он, помогая почти не соображающей волшебнице подняться и опереться на спинку дивана. Откинув голову, девушка слегка притихла, когда обе ладони Драко легли на её колени. Не медля, юноша задрал платье и спешно прошелся пальцами по внутренней стороне бедра, осторожно касаясь намокшей ткани. Гермиона судорожно всхлипнула и попыталась сжать колени, однако Малфой, вклинившись между ними, не позволил этого сделать. — Тише, все хорошо, — успокаивающе прошептал он, поднимаясь с колен и наклоняясь для того, чтобы девушка смогла обхватить его шею руками. Подхватив Гермиону под бедра, слизеринец выпрямился и прижал её к себе, чтобы, не дай Мерлин, не уронить во время перемещения. Путь до кровати оказался очень сложным. Запутавшись в занавесках арки и невербально прокляв каждую вещь в этой комнате, Драко все же добрался до пункта назначения и практически скинул обессилевшую волшебницу на постель.

— Иди сюда, скорее… — часто зашептала охмелевшая от возбуждения Гермиона. Она чувствовала, что если не получит новую порцию прикосновений прямо сейчас, то боль незамедлительно вернется.

Решив поддаться секундной слабости, Малфой подался вперед, опрокидывая гриффиндорку на постель и вклиниваясь коленом между её ног. Прическа девушки рассыпалась, и локоны причудливым ореолом окружили её голову. Драко смотрел на её приоткрытые из-за тяжелого дыхания губы и пытался уговорить себя не нырять в омут с головой. Из них двоих хоть у кого-то должен был оставаться рассудок.

— Я попытаюсь сделать кое-что, — собранно начал он, пальцами оглаживая лицо разомлевшей гриффиндорки. Боль отступила, и девушка почувствовала такое блаженство, будто все её тело окружала мягкость и ласка. Гладкое покрывало приятно холодило кожу, и Гермиона поерзала, подчиняясь несколько детскому желанию ощутить приятное трение. — Только расслабься, — Драко медленно осмотрел её тело, и, замерев, ладонью скользнул на бедро. Платье задралось, и Гермиона призывно выгнулась в пояснице, провоцируя юношу на тихое ругательство. Она словно специально испытывала его самообладание на прочность. Решив, что лучше уж он не будет смотреть на неё вовсе, Драко отвернулся, продолжая действовать наощупь. Его пальцы опалили горячую кожу внутренней стороны бедра, а потом, на несколько секунд застыв в нерешительности, ладонь слизеринца легла поверх трусиков Гермионы. Девушка распахнула глаза и затуманенным взглядом посмотрела на профиль Малфоя. Он отчаянно сопротивлялся желанию еще раз взглянуть на хрупкое тело, раскинувшееся под ним, но мужественно крепился, закусывая губу.

— Боль прошла? — шепотом спросил Малфой, осторожно поглаживая девушку сквозь тонкую ткань.

— Да, утихла, — выдохнула Гермиона, откидывая голову. — Только не останавливайся.

— О, просто замолчи! — Драко мученически закатил глаза и, наконец посмотрев на волшебницу, нервно выдохнул. Она казалась такой маленькой, такой хрупкой посреди этих белоснежных простыней. С зажмуренными глазами и сжатыми в кулаках руками она была пугливой девочкой, трепещущей от одного лишь упоминания о близости с мужчиной, но не Героиней войны, не девушкой со стальной выдержкой. — Грейнджер, ты такая красивая… — слизеринец резко склонился и припал губами к шее волшебницы. Мокрые, сбивчивые поцелуи клеймили кожу с высыпавшими на ней мурашками, Гермиона дышала все громче, пока наконец не издала слабый стон. Пальцы Малфоя скользнули под белье, тут же погружаясь между влажных складок. Гермиона вскинула руки и порывисто обхватила ими шею Драко, прижимая к себе еще ближе. Её тонкие пальцы быстро скользнули в светлые волосы и слегка оттянули их. Когда девушка, пересилив себя, открыла глаза, ей пришлось столкнуться с потемневшим от возбуждения взглядом. Губы Малфоя манили влажным блеском, и Гермиона потянулась вперед, чтобы утолить возникшее желание.

— Нет, не сейчас, — Драко опередил её, оставляя быстрый поцелуй под мочкой уха. — Ты пьяна и совершенно не соображаешь.

Девушка обиженно нахмурилась, однако уже через секунду забыла обо всем. Пальцы Малфоя скользнули к самой чувствительной точке и слегка надавили на неё. Гермиона вскрикнула, словно её ударило током, а потом до боли закусила губу.

— Мерлин, как соблазнительно ты стонешь! Если бы только представляла, Грейнджер, как сводишь меня с ума… — ладонью Драко скользнул под платье девушки, с трудом пробираясь к её груди. — Можешь… — его пронзила сладкая судорога, когда девушка чувственно выдохнула, ощущая настойчивое прикосновение к собственной груди. — Можешь прикоснуться ко мне?

— Я не уверена, что умею делать это правильно, — приподнимаясь на локтях, ответила девушка. Драко хмыкнул, потому что был удивлен. Несмотря на бешеное возбуждение и легкое опьянение, Грейнджер все же сумела внести сюда свой шарм книжного червя, которому необходимо все знать и уметь.

— Я тебя научу, — прошептал ей на ухо слизеринец, помогая подняться. Когда его ласковые пальцы ускользнули, Гермиона не сдержала разочарованного вздоха и заслужила тихий смех Малфоя. — Дай мне свою руку.

Гермиона несмело протянула ему ладонь, и Драко, мягко перехватив запястье девушки, прижал её руку к своей груди. Волшебница ощутила легкую дрожь, и, подняв вторую руку, осторожно взялась за воротник рубашки. Малфой внимательно наблюдал за действиями гриффиндорки, боясь пошевелиться или сказать что-то неправильно, чтобы не спугнуть её. Тем временем Гермиона, преодолевая дрожь в руках, расправлялась уже с четвертой пуговицей. Понемногу открывающийся вид на бледный торс юноши приводил её в волнительный трепет. Расстегнув последнюю пуговицу и распахнув рубашку, девушка жадным взглядом прошлась по рельефному животу и руками тут же повторила увиденное. Драко запрокинул голову и задержал дыхание, ощущая, как мучительно медленно её ладонь скользит от груди к животу. Пальцы очерчивали каждую впадинку, слегка щекоча. Слизеринцу было настолько приятно, что он на секунду задумался о том, откуда у Гермионы такие навыки в соблазнении. Имя Уизли вспыхнуло в голове неприятным пожаром, и Драко, внезапно разозлившись, грубо перехватил руку волшебницы и отвел её. Гриффиндорка испуганно замерла, лихорадочно размышляя о том, что сделала не так. С Роном у них никогда не было столь чувственных ласк. Уизли почти всегда сразу залезал к ней в трусы, не интересуясь тем, готова ли Гермиона к близости морально и физически. Наверное, именно поэтому между ними ничего так и не произошло.

— Что? — настороженно прошептала Гермиона. — Я сделала что-то не так? Я же говорила, у меня совершенно нет опыта, и… — заливаясь краской, сбивчиво объяснялась девушка, а Драко думал о том, какой он придурок. Было очевидно, что способности волшебницы казались ему невероятными совсем не из-за наличия опыта.

— Прости, — примирительно выдохнул он и медленно поцеловал её дрожащую ладонь. — Все превосходно.

Накрыв руку девушки своей, он снова прижал её к своему животу, а потом медленно повел ниже, пристально наблюдая за реакцией Гермионы. Она стыдливо отвела глаза, но руки так и не отдернула.

— Посмотри на меня, — требовательно произнес он, поворачивая лицо гриффиндорки к себе за подбородок. В этот же момент ладонь Гермионы легла на возбужденную плоть юноши. Оба они замерли. — Чувствуешь, как мне это нравится?

Девушка прикрыла глаза, медленно выдыхая, а потом снова открыла их. Её неловкие пальцы потянулись к ширинке, но Драко остановил волшебницу, самостоятельно расправляясь с застежкой. Одной рукой продолжая направлять девушку, другой он пододвинул её ближе и снова скользнул под белье. Гермиона всхлипнула, неосторожно сжав руку. Драко зашипел, предостерегающе цокнув языком, и волшебница виновато закусила губу.

— Если не хочешь, — зачем-то начал Драко, прекрасно понимая, что просто погибнет, если не получит разрядки. Он и сам не мог объяснить, почему испытывал такую неуверенность. Гермиона была не такой, как остальные девушки. Драко боялся прикасаться к ней — складывалось такое ощущение, что он обращал в прах величайшую ценность. Однако куда больше смелости оказалось в самой волшебнице. Резко выдохнув и отчаянно решившись на следующий шаг, Гермиона скользнула под резинку боксеров и прикоснулась к члену. По телу прошла дрожь, выступившая ярким румянцем на щеках. — О, Мерлин, да… — прошептал Драко почти в ухо девушке и уткнулся носом в изгиб её шеи. Пальцы юноши с новой силой заскользили между влажных половых губ, задевая самые чувствительные места. Поддавшись наслаждению, девушка почти забылась, уйдя в плен собственных ощущений, однако когда палец Драко попытался проникнуть внутрь, дернулась и словно очнулась.

— Нет, я еще не… — она заправила прядь за ухо, стыдливо пряча глаза.

— В чем дело? — мягко спросил он, легко целуя её шею и снова смотря в глаза.

— Не была близка… ни с кем.

— Правда? — Драко распахнул глаза, восхищенно наблюдая за тем, как отчаянно краснеет гриффиндорка.

— Рон пытался несколько раз, но… — повела плечами она, но Драко снова начал двигать пальцами.

— Не хочу ничего слышать про Уизли. Ты сейчас со мной, — он еще раз властно поцеловал её подбородок и, не сдержавшись, все-таки улыбнулся. Он часто думал о том, спала ли гриффиндорка с Рональдом или нет, и этот вопрос неприятно волновал Малфоя. Хотя он всегда отшучивался о том, что рыжий недоумок слишком туп и неуклюж, их отношения с Браун доказывали, что гриффиндорец все-таки имел яйца. — Давай, милая.

Драко надавил на её ладонь, заставив обхватить ствол пальцами. Нескольких секунд хватило, чтобы Гермиона успела сосредоточиться и понять, что от неё требуется. Сжав ладонь, она медленно провела ею вниз и вверх, искоса наблюдая за выражением лица Малфоя. Юноша прикрыл глаза, блаженно закусив нижнюю губу. Он и представить себе не мог, что мастурбация способна принести столько невероятных ощущений. Не забывая стимулировать пальцами чувствительные места Гермионы, Драко склонился над шеей волшебницы, и, слегка сжав горло пальцами, медленно приблизился к нежной коже и несильно прикусил её. Девушка тихо вскрикнула и выгнулась навстречу, одновременно ускоряя движения собственной руки.

— Сладкая… — выстонал Драко, языком обозначив место укуса. — Ты такая сладкая, Гермиона… — не удержавшись, он приник к коже и оставил на ней багровеющее пятнышко.

Никогда еще волшебница не чувствовала себя такой желанной и такой счастливой. Странным было все: и та ситуация, в которой она оказалась, и те мысли, которые почему-то витали в её голове. По-хорошему, происходящее должно было вызывать сопротивление в её душе, однако Гермиона вряд ли могла сказать, что чем-то недовольна. Ей нравилась уверенная властность Драко, нравились его прикосновения, его хриплый голос, ласкающий слух. Сбитое дыхание двух человек тревожило тишину душной комнаты, свечи мерцали приглушенным светом, дрожа и вспыхивая. Свободной рукой Гермиона скользнула по обнаженной груди и плечу Драко, а потом её пальцы впились куда-то в область его правой лопатки. Движения рук ускорялись, становились интенсивнее. Гермиона почти кончила, когда услышала тихий стон, сорвавшийся с губ Малфоя. Он был так красив, так привлекателен в своем наслаждении, что девушка не могла отвести от него взгляда.

— Драко! — простонала Гермиона, чувствуя, как внутри все сокращается бешеными темпами, и удовольствие — яркое и сильное — накрывает её с головой.

— Еще немного, — он положил руку поверх её застывшей ладони, помогая двигаться. Пару раз усиленно толкнувшись в её руку, Драко протяжно выдохнул и откинулся на спину, увлекая девушку за собой.

Тяжело дыша и смотря в потолок, оба думали о том, как прекрасно освобождение от кары чар, которое они только что пережили. Однако смотреть друг другу в глаза было тоже страшно. Драко сжимал ладонь волшебницы в своей и осторожно прислушивался к её дыханию. Тихий всхлип врезался в сознание слизеринца, неприятно сковывая сердце.

— Не нужно, — Драко, перевернувшись на бок, посмотрел на закрывшую лицо руками волшебницу. — Если тебе было так противно, просто считай, что это было жизненно необходимо. Если бы мы не…

— Нет, — прервала его Гермиона. — Можешь смеяться надо мной, но это было… прекрасно.

— Тогда почему ты плачешь? — осторожно убрав руки от её лица, Драко стер слезы костяшками пальцев.

— Я ненавижу себя. Так глупо согласилась устранить чары, а потом заставила страдать от последствий не только себя, но и тебя!

— Прекрати, — твердо сказал он, приподнимаясь на локте и нависая над девушкой.

— И тебе пришлось…

— Замолчи, Грейнджер, — раздраженно нахмурившись, Драко щелкнул девушку по лбу. — Если бы знал, насколько расплата будет… — Малфой растянулся в довольной улыбке, пальцами перебирая темные пряди, — впечатляющей, я бы даже не кричал на тебя. Мне стоит извиниться за несдержанность.

— И ты сделал то, что, возможно, было для тебя глубоко неприятно и…

Её слова потерялись в изгибах его теплых губ. Драко замер, удовлетворенно оценивая результат. Грейнджер наконец-то заткнулась. Распахнутые глаза дрогнули, а потом медленно закрылись. Следовало требовательное движение губ, и Малфой улыбнулся сквозь поцелуй. Коснувшись кончика носа девушки своим, Драко навис над ней и обнял за талию, прижимая ближе.

Когда настоящий, страстный и глубокий поцелуй обрушился на неё со всей своей силой и разрушительной мощью, Гермиона капитулировала перед собственными чувствами, и, порывисто обняв слизеринца за шею, ответила ему со всей искренностью, на которую только была способна.

Комментарий к 15. Расплата

Ребята, я буквально выжата морально и физически…

24 страницы

Первый раз за всю историю моего фикрайтерства я пишу настолько большую главу. Что ж, пусть это будет знаком профессиального роста.

Я жду от вас больших и интересных комментариев, потому что закинула в эту главу очень много интересных (и,надеюсь, глубоких) мыслей.

Пожалуйста, подарите мне немного своих ощущений и мыслей

Почти все свои я оставила в этой главе)

Спасибо за внимание, ожидание и преданность♥