========== 14. Рассвет над Черным озером ==========
Теодор Нотт впервые увидел фестралов в раннем детстве, когда они, впряженные в траурную повозку, везли гроб его матери к самому старому кладбищу графства Норфолк. Тот день он запомнил навсегда. Каждый раз, наблюдая за этими жуткими существами, юноша думал об одном и том же: ни многотысячные армии, ни сильнейшая магия, ни число ударов судьбы никогда не сместят непобедимых с намеченного пути. Сильных людей могут погубить только их любимые.
Миссис Нотт была красивейшей женщиной всей Англии по мнению её маленького сына. Её внешность отличалась от той, которой можно было бы охарактеризовать всех аристократок Соединенного Королевства. Мисс Хардвуд, попавшая в Хогвартс практически сразу после переезда из родины её матери — Греции, в Англию, отличалась слегка смуглой кожей и темным, полным таинственности, взглядом. Стесняясь своих вьющихся волос, мисс Хардвуд всегда собирала их в тугие высокие прически, создающие иллюзию идеального порядка, однако в семейном кругу её часто видели с распущенными локонами. Главнейшей чертой, которая ярко выделяла девушку на фоне всех остальных, являлась смелость, нередко граничащая с безумством. Окончив Хогвартс на факультете Когтевран, юная леди отправилась в Академию Высшей Магии, где и познакомилась с будущим мужем. Как и принято в высокопоставленных семьях, брак не заставил себя долго ждать, однако это все-таки была любовь. Безумная, всеобъемлющая, но все же менее сильная, чем идеи Темного Лорда. В тот год, когда почтенная леди ушла из жизни, Теодору исполнилось только шесть. В официальном заявлении было объявлено, что миссис Нотт скончалась из-за родового проклятья.
На маленькие плечи ребенка взвалилась непосильная ноша: одиночество. Он знал истинную причину гибели матери, а потому не мог верить больше ни одному человеку, входившему в их фамильное имение. Завести друзей ему не удалось и в Хогвартсе. Общественная жизнь на первых курсах как-то не заладилась, но юный Нотт имел далеко не посредственные способности и тягу к знаниям, а потому его существование в Школе Чародейства и Волшебства можно было назвать сносным. Один учебный год сменялся другим, заканчивались одни предметы и начинались другие, год совершал круг, но Теодор понимал, что буквально каменеет.
Это был первый день его пятого года обучения в Хогвартсе. Промозглая осень окутала вокзал, и все студенты отчаянно кутались в шарфы, весело переговариваясь. Уже знакомое предвкушение буквально пронизывало каждого из подростков. Все ждали начала нового учебного года, радостно встречали друзей и знакомых, по которым успели соскучиться за три месяца, обсуждали свежие новости и слишком часто и громко смеялись. Теодор не чувствовал ничего. Стоя поодаль от толпы, он спокойно наблюдал за бегом людей, вслушивался в робкий гомон первокурсников и ловил равнодушные взгляды слизеринцев. Нотт уже не замечал привычной тошноты от наскучившей обыденности.
Гермиона прочитала мысли юноши по его сбивчивому дыханию, и, повинуясь уже известной ей слабости, опустила ладонь на щеку Драко. Он прикрыл глаза и сжал губы, будто прикосновение дарило ему вовсе не трепетное наслаждение, а невыносимую муку. Грейнджер снова сводила с ума, не прибегая ни к одному из запретных заклятий.
— Я верю тебе.
Драко уже подался вперед, когда дверь отворилась. Они отскочили друг от друга так, словно кто-то бросил в них жалящее.
— Вот ты где… — Нотт оперся на дверь, медленно приводя дыхание в норму. — Уизли отправили в лазарет. Я настоял на полном анализе крови. Кто-то напоил его зельем ярости. Хочешь знать, против кого оно было направлено? — Теодор тяжело посмотрел на Драко. — Я же говорил, что Пожиратели не оставят тебя в покое.
Комментарий к 13. Верить
В общем-то, как и обещала. Ночью.
Сначала хотела оставить все на взрыве, но вы бы опять начали брюзжать, что Рон не мог так поступить, шо осс вырывается за рамки, и поэтому дописала до этого момента.
ШТОШ
Интрига сохраняется. Пишите в комментах, как вам понравилась глава. Не стоит ли сбавить обороты в отношениях гл.героев?
========== 14. Рассвет над Черным озером ==========
Теодор Нотт впервые увидел фестралов в раннем детстве, когда они, впряженные в траурную повозку, везли гроб его матери к самому старому кладбищу графства Норфолк. Тот день он запомнил навсегда. Каждый раз, наблюдая за этими жуткими существами, юноша думал об одном и том же: ни многотысячные армии, ни сильнейшая магия, ни число ударов судьбы никогда не сместят непобедимых с намеченного пути. Сильных людей могут погубить только их любимые.
Миссис Нотт была красивейшей женщиной всей Англии по мнению её маленького сына. Её внешность отличалась от той, которой можно было бы охарактеризовать всех аристократок Соединенного Королевства. Мисс Хардвуд, попавшая в Хогвартс практически сразу после переезда из родины её матери — Греции, в Англию, отличалась слегка смуглой кожей и темным, полным таинственности, взглядом. Стесняясь своих вьющихся волос, мисс Хардвуд всегда собирала их в тугие высокие прически, создающие иллюзию идеального порядка, однако в семейном кругу её часто видели с распущенными локонами. Главнейшей чертой, которая ярко выделяла девушку на фоне всех остальных, являлась смелость, нередко граничащая с безумством. Окончив Хогвартс на факультете Когтевран, юная леди отправилась в Академию Высшей Магии, где и познакомилась с будущим мужем. Как и принято в высокопоставленных семьях, брак не заставил себя долго ждать, однако это все-таки была любовь. Безумная, всеобъемлющая, но все же менее сильная, чем идеи Темного Лорда. В тот год, когда почтенная леди ушла из жизни, Теодору исполнилось только шесть. В официальном заявлении было объявлено, что миссис Нотт скончалась из-за родового проклятья.
На маленькие плечи ребенка взвалилась непосильная ноша: одиночество. Он знал истинную причину гибели матери, а потому не мог верить больше ни одному человеку, входившему в их фамильное имение. Завести друзей ему не удалось и в Хогвартсе. Общественная жизнь на первых курсах как-то не заладилась, но юный Нотт имел далеко не посредственные способности и тягу к знаниям, а потому его существование в Школе Чародейства и Волшебства можно было назвать сносным. Один учебный год сменялся другим, заканчивались одни предметы и начинались другие, год совершал круг, но Теодор понимал, что буквально каменеет.
Это был первый день его пятого года обучения в Хогвартсе. Промозглая осень окутала вокзал, и все студенты отчаянно кутались в шарфы, весело переговариваясь. Уже знакомое предвкушение буквально пронизывало каждого из подростков. Все ждали начала нового учебного года, радостно встречали друзей и знакомых, по которым успели соскучиться за три месяца, обсуждали свежие новости и слишком часто и громко смеялись. Теодор не чувствовал ничего. Стоя поодаль от толпы, он спокойно наблюдал за бегом людей, вслушивался в робкий гомон первокурсников и ловил равнодушные взгляды слизеринцев. Нотт уже не замечал привычной тошноты от наскучившей обыденности.
«А я говорю, что тебе не помешало бы прочитать хоть одну книгу из рекомендованных нам на лето! Рональд! Ты меня слышишь?!»
Громкий голос почему-то перекрыл смешанный шум перрона. Нотт поднял взгляд, и в глаза ему ударила теплота образа худощавой гриффиндорки, так ярко выделяющейся на фоне серости непогоды. Она ослепила, словно яркий солнечный луч, пробившийся сквозь плотные тяжелые занавески в безысходной темноте комнаты. Каштановые волосы, из-за влаги вовсе пришедшие в хаос, плавно вздымались на ветру, и легкое чувство ностальгии охватило сердце слизеринца. Недовольно нахмуренные брови делали её взгляд почти черным, но в тот момент, когда Грейнджер вдруг посмотрела на юношу, глаза распахнулись и налились теплым ореховым цветом. Теодор долго думал над тем, как можно было бы описать то, что произошло перед посадкой на Хогвартс Экспресс, однако пришел только к одному: Гермиона опалила все его существо одним лишь взмахом ресниц. По венам побежал огонь, все события вдруг закрутились в один узел и раскрутились, раскидывая мысли в хаотичном порядке. Долгими бессонными ночами он жалел о том, что не ответил на тот короткий кивок, что был ему подарен в роковой день.
Он видел Гермиону Грейнджер раньше и даже как-то перебрасывался с ней парой фраз, связанных с учебой, однако никогда ранее сердце Нотта при этом не билось в бешеных конвульсиях. Только когда черты лица смелой гриффиндорки заострились, волосы налились более насыщенным цветом, а фигура округлилась, Теодор понял, насколько Гермиона похожа на его покойную мать. А дальше все покатилось по наклонной. Нотт начал наблюдать за отважной подружкой Поттера, замечать все больше похожего, тем самым питая растущие внутри чувства.
Ему было известно, что Грейнджер хороша почти во всем, однако с зельеварением, а в особенности с профессором Снеггом, у неё откровенно не складывалось. Нотт с улыбкой вспоминал те несколько раз, когда он тайно помогал ей с зельями. Профессор, разумеется, это заметил, и снял с обоих факультетов по десять баллов. Причины зельевар не назвал. Все удивились штрафным очкам, а Теодору стало стыдно. Были еще ночные прогулки под невидимыми чарами, долгие часы в библиотеке за неловким подглядыванием, и еще много всего, о чем слизеринцу было бы стыдно говорить.
Нотт упустил Гермиону трижды. Сначала он не предпринимал попыток сближения из-за собственной неопытности и застенчивости, а потом наступили темные времена. У Нотта возникла еще одна причина ненавидеть Волан-де-Морта и его идеи. За то время, что Гермиона отсутствовала в Хогвартсе, проводя время в опасных приключениях, Теодор заметно осунулся и практически перестал спать. Он первым хватался за Ежедневный Пророк, чтобы узнать хоть что-то, однако почти всегда откидывал его с отрешенным выражением лица. О Гермионе за время сопротивления было известно ничтожно мало. Никто не знал и о том, что в финальной битве великую Гермиону Грейнджер могли убить. В общей суматохе ни один человек не успел заметить, как в спину девушке летит зеленый магический луч, заряженный смертельным проклятьем. Теодор помнил только собственный крик, луч света, а потом его губы прошептали непростительное первый и последний раз в жизни. Пожиратель, поднявший палочку на подругу Гарри Поттера, умер, даже не успев осознать того, что пал от заклятья сына своего сотоварища.
Когда же все мало-помалу улеглось и Гермиона вернулась в Хогвартс заметно подавленной, но все же полной энергии, выяснилось, что место в её сердце уже занял Уизли. Теодор помнил, как раздосадованно саданул кулаками по столу в общей гостиной Слизерина, когда какие-то девчонки начали болтать про отношения Героев Войны. Он опять не успел. Снова допустил непростительную ошибку, однако вмешиваться в эту любовь не хотел. Потому что понимал: он не имеет права. Теодор обещал себе, что он не будет таким же, как его отец, и ни за что не причинит вред женщине, которую боготворит.
Но судьба выдала ему еще один — последний — шанс. Малфой. Он был ключом к победе и самой большой помехой. Когда Теодор узнал, что Гермиона наконец-таки порвала с Уизли, все те чувства, закованные в глубинах его сердца, вдруг взорвались и заполнили голову и сердце. Он больше не боялся проигрыша, потому что осознавал ценность возникших возможностей. Гермиона словно спустилась с пантеона. В определенный момент ему даже показалось, будто она несмело протянула к нему руку.
Но сейчас, стоя в кабинете директора уже который раз за день, Теодор с леденящим душу ужасом думал о том, что теряет Гермиону в третий, самый последний раз.
— Он не виноват! — яростно доказывала гриффиндорка. — Малфой был на пределе из-за возмутительных высказываний Рона, но взрыв произошел не из-за стихийного выброса магии.
— Это так? — Минерва напряженно посмотрела на Драко, чья сгорбленная фигура в неопределенности застыла у стеллажа с книгами.
— Да, — глухо отозвался слизеринец. — Теодору удалось выяснить, что Уизли напоили зельем ярости. Очевидно, его направленность была рассчитана на меня.
— Мистер Нотт? — директор поправила очки, задумчиво переводя взгляд на старосту школы.
— Что? — очнувшись от глубоких размышлений, Теодор сперва не понял, о чем его хотят спросить, но потом, столкнувшись взглядом с умоляющими глазами Гермионы, собрался.
— Да, в крови Рона обнаружено упомянутое зелье.
— Как же оно попало к мистеру Уизли?
— Он еще не очнулся. Как только это произойдет, мы опросим его. Зелье могло попасть в организм через еду или напиток, — отстранённо пробормотал Теодор. — Во время обеда?
— Невозможно, — отрезала Макгонагалл. — Никто не имеет доступа к кухне, кроме эльфов. К тому же вся пища проходит проверку на безопасность. Иначе она просто не попадает на столы студентов.
— Подождите, — встрепенулась Гермиона. — За обедом Рон уронил свой стакан, а потом он снова наполнился. Возможно ли, что кто-то подмешал зелье в новый напиток?
— Ученик не смог бы такого сделать. Чтобы незаметно переместить зелье в жидкость, да ещё и на расстоянии, нужно обладать очень большими способностями. Для этого требуются годы тренировок.
— Значит, подмешавший зелье — не студент? — Нотт напряженно выдохнул, обменявшись встревоженным взглядом с Малфоем.
— Боюсь, что так. Если, конечно, мистер Уизли не употребил зелье иным образом, — развела руками Минерва.
— Но зачем кому-то не из студентов меня подставлять? — Драко повел плечами. — Тем более, если этот волшебник как-то относится к Пожирателям. Насколько мне известно, они хотели бы привлечь меня на свою сторону.
— Хогвартс — одно из самых защищенных мест Магического Мира. Тот, кто подмешал зелье, добивался вашего исключения. Вне стен школы добраться до вас будет значительно проще, — нервно отбарабанив по столу пальцами, Минерва закусила губу. — Если это и правда дело рук оставшихся Пожирателей, нам всем стоит быть более внимательными. Они среди нас.
В кабинете заледенело молчание. Все переосмысливали сказанное директором, отказываясь верить в происходящее. От войны устал каждый.
— Откуда мне знать, что это не кто-то из вас? — Драко неопределенно хмыкнул, останавливая взгляд на Нотте. — Для того, чтобы приготовить зелье, необходим доступ к личным вещам человека, против которого оно направлено. Со мной в комнате живут только двое, но Блейз не причастен к Пожирателям и вряд ли стал бы подписываться на что-то подобное. Ко всему прочему, подмешавший зелье был одним человеком, а тот, кто учинил взрыв — другим. И это был определенно студент.
— Если бы я был связан с теми, о ком ты говоришь, то не допустил бы проверки крови Рона Уизли на подозрительные элементы! — сдерживая гнев, процедил Теодор и взглянул на Гермиону, ища поддержки. Но гриффиндорка и сама была настолько растеряна, что сумела только перевести диалог в другое русло:
— И правда! Почему тот, кто подмешал зелье, не подумал об этом? Вряд ли Пожиратели такие уж глупцы. Они не могли упустить из вида того, что Рона могут проверить!
— Но упустили, — Макгонагалл отвела глаза. — Вероятно, они посчитали, что в случае мистера Малфоя особенных разбирательств не будет.
— Не думал, что моя поганая репутация когда-нибудь послужит спасению от отчисления, — горько усмехнулся Драко и снова оперся спиной на книжный шкаф. Он до сих пор пребывал в некотором шоке от произошедшего, а еще в груди юноши отчетливо копошился страх. Он знал, кто такие Пожиратели, даже лучше, чем Грейнджер, и оттого чувствовал себя куда более уязвимым.
— Что ж, самое ужасное в том, что все произошло на глазах мистера Волнера. Мне еще предстоит долгий и сложный разговор с профессором. Надеюсь, получится убедить его в вашей непричастности, — Минерва задумчиво покачала головой. — Я наведаюсь в кабинет нумерологии и попытаюсь определить причину разрушения. Магия оставляет особые следы, так что у меня, вероятно, получится определить её характер. А теперь идите. Вам всем нужно отдохнуть и набраться сил. И помните, о чем я сказала: будьте крайне осторожны и внимательны.
Когда все они покинули кабинет директора, уже приближался вечер. Гермиона чувствовала себя полностью вымотанной этим днем и мечтала поскорее добраться до кровати. Ей было не до решения сложных загадок. Из-за усталости гриффиндорка даже не замечала те убийственные взгляды, которыми обменивались Нотт и Малфой.
— Грейнджер, — позвал Драко, бесцеремонно вклиниваясь между ней и Теодором. — Я подумал, что стоит быть осторожнее с некоторыми людьми. Мы же не знаем, кто они на самом деле, — по язвительному тону нельзя было не догадаться, о ком именно идет речь. — Я согласен.
— На что? — безэмоционально отозвалась девушка.
— Быть твоим партнером на репетициях.
— Правда? — Гермиона постаралась спрятать торжественную улыбку, однако Малфой все равно её увидел. В груди слизеринца разлилось подозрительное тепло.
— В этом нет необходимости! — Нотт остановился, внимательно вглядываясь в лицо гриффиндорки. Он надеялся увидеть обреченность, неудовольствие и страх, но волшебница отчего-то была вполне счастлива. Это снова наталкивало на мысль о том, что он теряет её окончательно.
— Есть идеи получше? — язвительно усмехнулся Драко, приподнимая бровь.
— Я найду обратное заклятье совсем скоро.
— Так уверен в себе? Его не существует.
— Заклятье есть. Стоит только поискать, — настойчиво продолжил Нотт, слегка наступая на Драко.
— Это только наше с Грейнджер дело. Не вмешивайся, будь добр!
— Прекратите! — Гермиона удержалась от того, чтобы зажать уши руками. — Вы еще не устали от ругани? Теодор, — обратилась девушка к слизеринцу, понадеявшись на его адекватность. — В любом случае, мы должны репетировать. Ждать нет смысла. Если ты найдешь антизаклятье — прекрасно. Если нет — мы просто продолжим репетировать по моему плану.
— Сегодня ты говоришь на удивление правильные вещи, — усмехнулся из-за её спины Малфой, и Нотт гневно посмотрел на него.
— О, ты тоже! — Гермиона резко повернулась к нему, почти хлестнув своими волосами кожу щек Драко. — Просто заткнись! Я уже устала от этих препираний! Хватит ругани, лучше найдите партнершу для Теодора! И позаботьтесь о том, чтобы она не разболтала лишнего про чары.
Малфой хотел ответить что-то дерзкое, но, увидев полные утомления глаза гриффиндорки, решил пожалеть её нервы и благоразумно замолчал.
— Я ухожу, — тихо заявила Гермиона и, еще раз строго взглянув на парней, уверенной походкой направилась прочь. Именно в этот момент ей почему-то вспомнились дни её приключений, когда скука не могла даже сниться, потому что Гермиона почти не спала. Кое-что с этих времен все же изменилось. Новые приключения отдавали тяжестью серьезной ответственности, а друзьями по несчастью были уже не родные и добрые мальчики, а два надменных слизеринца, которые постоянно сталкивались друг с другом. Как гром и молния, они не уставали терзать её безоблачное небо мира, и девушка с ужасом понимала, что ей это нравится.
Ни у одного человека нет слуха, зрения и интуиции лучше, чем у ревнующей женщины. Пэнси Паркинсон, страдающая самой большой из болезней человечества — неразделенными чувствами, считывала каждый взгляд, брошенный Драко на того или иного человека. Проницательная слизеринка не могла не заметить того, что между её экс-бойфрендом и Грейнджер что-то происходит. Когда она, окутанная дымом, услышала голос ненавистной гриффиндорки, зовущий Малфоя по имени, все внутри перемешалось. Гарь разрухи и чувство ненависти смешались воедино, усиливая ревность в сто крат. Пэнси так и не удалось найти Драко во всем этом бардаке, а когда дымовая завеса рассеялась, она обнаружила, что оба исчезли.
Если бы Паркинсон спросили, что она ненавидит больше всего, слизеринка дала бы довольно четкий и краткий ответ: бессилие и Грейнджер. Девушка металась меж коридоров замка очень долго, но так и не смогла обнаружить сбежавших вместе студентов. Подсознательно Пэнси признавала, что нашла бы их, если бы не боялась увидеть то, что могло разбить её сердце окончательно. В расстроенных чувствах она вернулась в подземелья. Взрыв в кабинете нисколько не волновал её. Разве что хотелось бросить в Уизли парочку проклятий, чтобы он больше не смел распускать свой поганый язык. Неудивительно, что у Драко произошел стихийный выброс магии. Пэнси прекрасно понимала, как трудно сдержать гнев в определенных ситуациях.
Но когда Малфой вдруг подсел к ней на трансфигурации, Паркинсон горячо поблагодарила Мерлина за подобное благословение. Губы волшебницы, не улыбавшиеся вот уже целую вечность, тут же покрылись мелкими трещинками.
«Пэнси, я могу на тебя рассчитывать? Есть очень важное дело», — доверительно прошептал тогда юноша, подвигаясь ближе. Драко мог и не спрашивать. Слизеринка повиновалась бы любому его приказу. Однако то, о чем он попросил, застало врасплох. Паркинсон даже не успела отказаться — настолько опешила.
«Ты не должна никому ничего рассказывать, это останется тайной между нами», — делая акцент на два последних слова, прошептал Драко и улыбнулся ей той самой сражающей наповал улыбкой. То есть, дерзкой и властной.
«Что я получу взамен?»
«Ну, скажем, выгодную пару на выпускной»
«Я согласна»
«Я так и думал»
Уже стоя в зале для репетиций, она мысленно самоуничтожалась и пронзала Грейнджер яростным взглядом. Та словно не замечала этого, нервно теребя в руках край собственной бордовой кофты. Девушка постоянно озиралась по сторонам. Слизеринцы опаздывали.
***
Ни у одного человека нет слуха, зрения и интуиции лучше, чем у ревнующей женщины. Пэнси Паркинсон, страдающая самой большой из болезней человечества — неразделенными чувствами, считывала каждый взгляд, брошенный Драко на того или иного человека. Проницательная слизеринка не могла не заметить того, что между её экс-бойфрендом и Грейнджер что-то происходит. Когда она, окутанная дымом, услышала голос ненавистной гриффиндорки, зовущий Малфоя по имени, все внутри перемешалось. Гарь разрухи и чувство ненависти смешались воедино, усиливая ревность в сто крат. Пэнси так и не удалось найти Драко во всем этом бардаке, а когда дымовая завеса рассеялась, она обнаружила, что оба исчезли.
Если бы Паркинсон спросили, что она ненавидит больше всего, слизеринка дала бы довольно четкий и краткий ответ: бессилие и Грейнджер. Девушка металась меж коридоров замка очень долго, но так и не смогла обнаружить сбежавших вместе студентов. Подсознательно Пэнси признавала, что нашла бы их, если бы не боялась увидеть то, что могло разбить её сердце окончательно. В расстроенных чувствах она вернулась в подземелья. Взрыв в кабинете нисколько не волновал её. Разве что хотелось бросить в Уизли парочку проклятий, чтобы он больше не смел распускать свой поганый язык. Неудивительно, что у Драко произошел стихийный выброс магии. Пэнси прекрасно понимала, как трудно сдержать гнев в определенных ситуациях.
Но когда Малфой вдруг подсел к ней на трансфигурации, Паркинсон горячо поблагодарила Мерлина за подобное благословение. Губы волшебницы, не улыбавшиеся вот уже целую вечность, тут же покрылись мелкими трещинками.
«Пэнси, я могу на тебя рассчитывать? Есть очень важное дело», — доверительно прошептал тогда юноша, подвигаясь ближе. Драко мог и не спрашивать. Слизеринка повиновалась бы любому его приказу. Однако то, о чем он попросил, застало врасплох. Паркинсон даже не успела отказаться — настолько опешила.
«Ты не должна никому ничего рассказывать, это останется тайной между нами», — делая акцент на два последних слова, прошептал Драко и улыбнулся ей той самой сражающей наповал улыбкой. То есть, дерзкой и властной.
«Что я получу взамен?»
«Ну, скажем, выгодную пару на выпускной»
«Я согласна»
«Я так и думал»
Уже стоя в зале для репетиций, она мысленно самоуничтожалась и пронзала Грейнджер яростным взглядом. Та словно не замечала этого, нервно теребя в руках край собственной бордовой кофты. Девушка постоянно озиралась по сторонам. Слизеринцы опаздывали.
Гермиона считала свой план удачным вплоть до этого момента. Когда же волшебница наконец открыла глаза на все его нюансы, то просто пришла в ужас. Она была вынуждена прикасаться — обнимать, прижиматься — к Малфою. К человеку, с которым была связана извращенскими чарами его предков. К человеку, с которым каждый физический контакт перерастал в похоть и бездумную страсть. Да, Гермиона явно не рассчитала чего-то очень важного, и ревнивые взгляды Пэнси были тому подтверждением.
— Девушки? — двери в зал распахнулись, к ним легкой походкой направился мистер Нью, учитель по танцам, специально прибывший в Хогвартс ради репетиций со старостами. Обладая весьма худощавой фигурой и достаточно преклонным возрастом, мужчина был похож на ветвь высохшего дерева. Его маленькие темные глаза в противовес прыти движений перемещались от предмета к предмету очень плавно и медленно. Короткие черные усы как-то смешно гармонировали с кудрявыми волосами и красными подтяжками. Гермиона старалась вспомнить, на какого из героев комических маггловских сериалов был похож мистер Нью, но додуматься так и не смогла. Выражение лица преподавателя отражало некоторое замешательство, и девушка собралась с духом. Следовало объяснить учителю присутствие на занятиях других студентов. — Это будет весьма сложно, но мы обязательно справимся!
Гермиона и Пэнси изумленно переглянулись. Казалось, мистер Нью совершенно не удивлен. Но размышлять над поведением преподавателя слишком долго не получилось. Вслед за ним в зал зашли Нотт и Малфой. Оба они выглядели достаточно раскованно, однако на лице Драко сияла особая самодовольная усмешка, а это значило, что он отличился какой-то гадостью совсем недавно. Гермиона с замиранием сердца наблюдала, как Малфой подходит все ближе, оценивая её внешний вид пристальным взглядом. Сам слизеринец выглядел дорого и изящно. Черная рубашка, заправленная в брюки, плотно облегала его фигуру и широкие плечи. Рукава были закатаны по локоть так же, как и у Теодора, однако даже эти детали не делали слизеринцев похожими хоть немного.
Нотт, в отличие от Малфоя, не старался произвести ни на кого впечатления, и всем видом показывал простоту и ненаигранность поведения. Да, он не хотел производить впечатления, но все-таки производил. Пэнси смотрела на подошедшего к ней партнера слегка удивленно. Раньше их с Ноттом пути пересекались крайне редко, и Пэнси особенно не обращала внимания на старосту мальчиков. До старших курсов он выглядел не слишком привлекательно и эффектно. Вечно опущенная голова, ссутуленные плечи и длинные несобранные волосы, мягко говоря, не делали его популярным у женской половины Слизерина. Все, что Пэнси было известно о Теодоре до сих пор, ограничивалось тремя вещами: он был богат, умен, и семья Ноттов состояла в числе Священных двадцати восьми. Кажется, этого было достаточно для того, чтобы общаться с ним ради выгоды и союза в перспективе, но к тому времени Пэнси уже повязла в своем обожании к Малфою и не собиралась сворачивать с намеченного пути. Позже Теодор все-таки возмужал. Начало шестого курса ознаменовалось шумихой среди девочек, потому что Нотт в новый учебный год вошел совершенно иным человеком. Он сменил прическу, отрезав длинные волосы и сделав удачную стрижку. Ещё, кажется, прибавил в плечах и привел мышцы в тонус, но нельзя было сказать однозначно, приложил он к этому усилия, или же так начало казаться из-за того, что слизеринец перестал носить мешковатую одежду. Говоря языком сплетниц, Теодор буквально «расцвел» на глазах. Преображение повлекло за собой взрыв интереса, однако Нотт от него легко избавился, используя молчаливость как главное оружие. Пэнси не интересовали парни кроме Драко в принципе, и потому Нотт оставался незамеченным ровно до этого момента. Они смотрели друг на друга будто оценивающе, и Теодор буквально читал по глазам Паркинсон о том, что она нисколько в нем не заинтересована. Нотт выдохнул с облегчением.
— Я осведомлен о вашей ситуации и все прекрасно понимаю, — Нью хлопнул в ладоши и растянулся в неловкой улыбке. — В этом году директор пожелала видеть что-то необычное и… чувственное. Кто же знал, что подобные запросы встретят столько сопротивления!
Все то время, пока учитель усердно выговаривал каждое слово, Малфой смотрел на Гермиону с легкой усмешкой предвкушения. Внешний вид девушки снова не удовлетворял его, но Драко в некотором смысле был доволен. Он не хотел, чтобы Грейнджер наряжалась в компании Нотта и напрашивалась тем самым на комплименты. Стоило мистеру Нью повернуться в сторону слизеринца и гриффиндорки, Драко тут же состроил до жути серьезное лицо и согласно кивнул. Это выглядело очень смешно, и потому Гермиона негромко хмыкнула, тем не менее завладев вниманием Теодора. Во взгляде Нотта было столько сожаления и боли, будто её сейчас будут пытать на электрическом стуле по его вине. Гермиона спешно отвела глаза, пытаясь собраться и подготовиться к занятию.
— Сегодня разберем несколько начальных движений и вальсовый шаг, с которым, я уверен, у вас проблем не возникнет.
— Грейнджер, готова? — насмешливо поинтересовался Малфой, делая еще один шаг по направлению к гриффиндорке.
— Разумеется, — бесстрашно вскинула подбородок она. — А ты готов?
— О да, — зловеще прошипел он, не скрывая злорадной улыбки. — Я весь в предвкушении.
— Только без фокусов, — пригрозила Гермиона, послушно приближаясь к слизеринцу.
— Ради Мерлина, Грейнджер! Я же волшебник, — притворно поморщился Драко.
— Итак, встаньте друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки. Сейчас мы начнем, — преподаватель еще раз хлопнул в ладоши и переключился на пару Нотта и Пэнси. Выражения их лиц оставались кислыми. Слизеринцы поглядывали друг на друга с осторожностью и некоторой неприязнью. Обоим не нравилось то, что происходит.
— Спасибо за то, что согласилась, — тем не менее тихо произнес Теодор для того, чтобы разрядить напряженность. Им предстояло репетировать вместе вплоть до выпускного, и стоило наладить хоть какие-то положительные отношения.
— Я сделала это не ради тебя или Грейнджер, — тут же резко ответила Пэнси, все же вставая напротив Теодора.
— Я знаю.
— Прекрасно. Тогда не будем играть в хороших приятелей. Мне не нужен очередной поклонник, Нотт.
Теодор хмыкнул, и на мгновение его лицо просияло искренним весельем. Самомнение Пэнси забавляло его. Девушка была похожа на маленькое сосредоточие недовольства и ерничества, и на контрасте с высоким и благодушным Теодором выглядела весьма забавно. Если по виду слизеринца нельзя было сказать, что он чем-то сильно недоволен, то вот Пэнси была открытой книгой. Теодор ценил чужую эмоциональность, поскольку на собственную был неспособен.
— Для начала, юноши, вы должны пригласить своих дам на танец и сделать это красиво и непринужденно. Подайте руку и выведите девушек в центр зала, — начал мистер Ньют. — Смотрите друг на друга и никуда более.
— Мисс, — манерно произнес Малфой, слегка наклоняясь и протягивая Гермионе раскрытую ладонь. — Разрешите пригласить вас на лучший танец в вашей скучной жизни.
— Для того, чтобы он был лучшим, моим партнером должен был быть не ты, — едва слышно процедила Гермиона, отвечая слизеринцу наигранной улыбкой. Когда её рука оказалась во власти Драко, он сжал её с такой силой, что волшебница неловко охнула. В глазах Малфоя мелькнул заметный только для опытного глаза гнев. Медленно Драко повел её ближе к центру и там остановился, круто развернув к себе. Гермиона неловко покачнулась и отвела глаза.
— Замечательно, мистер Малфой! Мисс Грейнджер, смотрите на партнера!
— Слышала? Смотри на меня, — довольно прошептал Драко и, не дожидаясь команды преподавателя, опустил ладонь на талию девушки, слегка придвигая её к себе. Гермиона подняла на него вымученный взгляд, и Драко не сдержал улыбки.
— Как вы объяснили мистеру Нью нашу ситуацию? — чтобы отвлечься от волнения, спросила Гермиона, осторожно опуская собственную ладонь на плечо Драко.
— Ну… — Малфой медленно проследил за тем, как её тонкие пальцы слегка сжали ткань рубашки. — Мистер Нью в юности перенес большое предательство на любовном фронте и поэтому охотно вошел в наше положение.
— И какое же у нас положение?
— Итак, встаньте друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки. Сейчас мы начнем, — преподаватель еще раз хлопнул в ладоши и переключился на пару Нотта и Пэнси. Выражения их лиц оставались кислыми. Слизеринцы поглядывали друг на друга с осторожностью и некоторой неприязнью. Обоим не нравилось то, что происходит.
— Спасибо за то, что согласилась, — тем не менее тихо произнес Теодор для того, чтобы разрядить напряженность. Им предстояло репетировать вместе вплоть до выпускного, и стоило наладить хоть какие-то положительные отношения.
— Я сделала это не ради тебя или Грейнджер, — тут же резко ответила Пэнси, все же вставая напротив Теодора.
— Я знаю.
— Прекрасно. Тогда не будем играть в хороших приятелей. Мне не нужен очередной поклонник, Нотт.
Теодор хмыкнул, и на мгновение его лицо просияло искренним весельем. Самомнение Пэнси забавляло его. Девушка была похожа на маленькое сосредоточие недовольства и ерничества, и на контрасте с высоким и благодушным Теодором выглядела весьма забавно. Если по виду слизеринца нельзя было сказать, что он чем-то сильно недоволен, то вот Пэнси была открытой книгой. Теодор ценил чужую эмоциональность, поскольку на собственную был неспособен.
— Для начала, юноши, вы должны пригласить своих дам на танец и сделать это красиво и непринужденно. Подайте руку и выведите девушек в центр зала, — начал мистер Ньют. — Смотрите друг на друга и никуда более.
— Мисс, — манерно произнес Малфой, слегка наклоняясь и протягивая Гермионе раскрытую ладонь. — Разрешите пригласить вас на лучший танец в вашей скучной жизни.
— Для того, чтобы он был лучшим, моим партнером должен был быть не ты, — едва слышно процедила Гермиона, отвечая слизеринцу наигранной улыбкой. Когда её рука оказалась во власти Драко, он сжал её с такой силой, что волшебница неловко охнула. В глазах Малфоя мелькнул заметный только для опытного глаза гнев. Медленно Драко повел её ближе к центру и там остановился, круто развернув к себе. Гермиона неловко покачнулась и отвела глаза.
— Замечательно, мистер Малфой! Мисс Грейнджер, смотрите на партнера!
— Слышала? Смотри на меня, — довольно прошептал Драко и, не дожидаясь команды преподавателя, опустил ладонь на талию девушки, слегка придвигая её к себе. Гермиона подняла на него вымученный взгляд, и Драко не сдержал улыбки.
— Как вы объяснили мистеру Нью нашу ситуацию? — чтобы отвлечься от волнения, спросила Гермиона, осторожно опуская собственную ладонь на плечо Драко.
— Ну… — Малфой медленно проследил за тем, как её тонкие пальцы слегка сжали ткань рубашки. — Мистер Нью в юности перенес большое предательство на любовном фронте и поэтому охотно вошел в наше положение.
— И какое же у нас положение?
— Двух безумно влюбленных друг в друга людей, — беззаботно парировал Драко, слегка сжав руку девушки. Она моментально покраснела и опустила глаза. — Не обольщайся, Грейнджер. Под «нами» я подразумевал также Нотта и Пэнси. Сейчас они изображают жутко ревнивую парочку. Стоило мне рассказать душещипательную историю их любви, и Нью сразу проникся к бедолагам сочувствием.
— Теодор и Паркинсон? — позабыв о смущении, Гермиона удивленно приподняла брови.
В это время учитель по танцам объяснил первое движение. Гриффиндорка внимательно проследила за ним, а потом, собравшись, повторила. Её рука взлетела вверх, тыльной стороной ладони девушка почти провела по щеке слизеринца. Касаться его она боялась, потому что те странные ощущения, не подлежащие объяснению, снова могли возродиться из глубин её души. Малфой следил за объяснением с легкой непринужденностью, в то же время успевая наблюдать за эмоциями Гермионы. Он слегка разозлился из-за того, что девушка так и не коснулась его, и потому перехватил её руку немного жестче, чем следовало бы для танца. Следуя за наставлениями, Драко отвел руку гриффиндорки в сторону и застыл в правильной позиции.
— Думаешь, было бы лучше, если бы пару изображали мы? По школе может пойти слух, — Драко крепче сжал талию волшебницы. Он медленно шагнул вперед и назад, словно раскачиваясь, и Гермиона вторила ему, то и дело поглядывая на Нью. Тот умело танцевал с несуществующей партнершей, показывая движения то для девушек, то для парней.
— Слухи влекут за собой повышенный интерес, а он — разоблачение. Не думаю, что нам так уж необходимо делать связь между нами достоянием общественности. Это ведь она вынудила всех нас к маленькой лжи.
— Это абсурд! — Гермиона неуверенно рассмеялась, и Драко тут же почувствовал, что ему становится легче дышать. Взгляд Нотта позади перестал давить окончательно, а мысли о Пожирателях полностью испарились из головы.
Повторяя за учителем, Драко вскинул ладонь, соединяя её с ладонью гриффиндорки, и тут же опустил по вертикали, одновременно сцепляя их пальцы в замок. Волшебница затаила дыхание, тут же потеряв способность отводить глаза в порывах жгучего стыда. Прикосновение Драко принесло нежное тепло и спокойную уверенность. Медленным вальсовым шагом они двинулись по кругу, почти не слыша ритмичного счета преподавателя. Гермиона смотрела в глаза давнему врагу и не находила в них отвращения или глумливого превосходства. Взгляд слизеринца был похож на гладь Черного озера, когда над ним, туманным и сонным, восходило теплое солнце. Тогда таинственный водоем единственный раз в сутки не казался зловещим и враждебным. Воды отливали розоватой дымкой, напоминающей о тех далеких днях, когда они еще не были названы таким неприглядным названием. Уловить этот пейзаж было так же сложно, как и выражение мягкости в глазах Малфоя. Именно она сейчас терпеливо полыхала в его взгляде. Гермиона испугалась, ведь никогда до этого момента не чувствовала такой теплоты в их отношениях. Нет, нельзя было сказать о каком-то безумном влечении или желании содрать друг с друга одежду и бешено совокупляться. Гермиона четко различала то, как ушла былая вражда, уступая место теплому доверию и странному, секретному для всего мира уединению. Движения и взгляды Малфоя обволакивали, укрывая её от внешней обстановки. Вместе они танцевали в магическом коконе — непроницаемом, изолированном, но очень уютном. В его пределах не имела смысла её кровь, его прошлое, их проблемы. Была только эта минута, наполненная бесстрашной и обоюдной искренностью.
— Ты, может, и не поверила бы в эту выдумку, — очнувшись от созерцания живых карих глаз, Драко сдержанно хмыкнул. — Но вот мистер Нью совершенно иного мнения. Посмотри, как он обхаживает эту сладкую парочку.
Учитель и правда уделял очень много внимания Теодору и Пэнси, в то время как они раз за разом бросали на него яростные взгляды, изо всех сил пытаясь отдавить друг другу ноги. Пэнси проклинала ту секунду, когда согласилась на просьбу Малфоя. Он объяснил ей ситуацию со связью весьма сбивчиво, но суть она уловила: Грейнджер и Драко не могли касаться кого-то кроме друг друга. Слизеринец назвал существование этого недоразумения чистой случайностью, но Пэнси все равно съедала ревность. Лучше бы он вообще ничего ей не говорил, ведь знание порой обременяет ненужными страданиями. Драко прекрасно понимал, у кого просил, и умело этим пользовался. Пэнси не разболтала бы его секрет ни за что на свете, ведь на кону стоял большой приз — его компания на выпускной вечер. Паркинсон просто не могла упустить такой шанс, и потому теперь была вынуждена делать вид, что вполне не против репетировать танец с Ноттом, который, к тому же, и двигаться-то толком не умел. Он постоянно вертелся к другой паре, и потому то и дело промахивался и оступался.
— Еще раз наступишь мне на ногу — я просто уйду, — прошипела Пэнси, сцепив зубы. Она послала наигранную улыбку в сторону прислушавшемуся к ним Нью, сильнее сжав плечо Теодора пальцами. Длинные ногти ощутимо впились в кожу. Слизеринец, наконец отвлекшись от рассматривания Грейнджер, нетерпеливо взглянул на Пэнси. — Что вы сказали этому ненормальному? Такое ощущение, что он следит только за нами.
— Что мы с тобой слишком влюблены, а ты — чрезвычайно ревнива, — с неприязнью отозвался он, и Пэнси распахнула глаза.
— Что?!
Нью тут же развернулся к ним, окидывая обеспокоенным взглядом.
— Мисс Паркинсон, что-то случилось? — проникновенно обратился он к распаленной гневом девушке, подходя ближе.
— Нет, сэр, — она еще раз кисло улыбнулась. — Просто мой дорогой Тео слегка неловкий. Так мило, не находите? И все же ему стоит больше практиковаться! — Паркинсон наигранно рассмеялась, окончательно разубеждая учителя в том, что случилось что-то неприятное. Теодор смерил её убийственным взглядом, тем не менее также выдавив кривую улыбку.
— О, разумеется! — поспешно кивнул добродушный мужчина. — Но, мистер Нотт, постарайтесь двигаться в такт с партнершей. Вам нужна индивидуальная помощь?
— Нет, мистер Нью, я справлюсь. Просто не могу перестать любоваться ей, и потому все движения совершенно вылетают из головы! — в порыве мести произнес Теодор, одаривая Паркинсон ответной сладкой улыбкой.
— Кхм… — Нью оглянулся на другую пару, но они продолжали репетировать движения, словно не замечая заминки. — Я понимаю, что вы молоды и в вас бурлят чувства, но, пожалуйста, дождитесь окончания занятия. Следующее движение!
Гермиона с замиранием сердца наблюдала за тем, как на примере пары Нотта и Паркинсон Нью объяснял следующее «па». Девушка, разомкнув руки с партнером, делала несколько шагов вправо, дважды оборачиваясь вокруг собственной оси, а потом, дотянувшись до руки юноши снова, заворачивалась обратно и прижималась спиной к его торсу.
— Ну же, Грейнджер, — протянул Драко, слегка склоняя голову. — Я не буду ждать вечно. Действуй.
— Это слишком странно, — отчаянно прошептала она, нервно поглядывая на то, с каким рвением и азартом повторяют движения Паркинсон и Нотт.
— Почему? — нетерпеливо разомкнув руки, Драко слегка подтолкнул её вправо, и волшебнице не осталось ничего, кроме как самозабвенно покружиться два раза, а потом протянуть дрожащую руку к Малфою. В отличие от своей партнерши, Драко обладал куда большим опытом в танцах, и потому действовал быстро и четко. Схватив ладонь волшебницы, он дернул её на себя, и Гермиона, с таким чувством, будто летит в обрыв, закрутилась обратно, с силой припечатавшись спиной к его груди.
— Замечательно. Только в следующий раз не делай это так, будто пытаешься меня убить, — хмыкнул Малфой, приближаясь к её уху. — Напористость — это прекрасно, но только не в ту минуту, когда ты в объятиях мужчины.
Гермиона судорожно выдохнула, а потом жадно хватанула воздух ртом. Тепло тела Малфоя практически обжигало спину, ей хотелось одновременно покинуть его и прижаться теснее.
— Прекрасно, мистер Малфой! Вы отлично ведете! — похлопал мистер Нью, снова приближаясь к их паре. — Теперь разворот, как я показывал, еще один вальсовый круг, и мы повторим все с начала.
Гермиона чувствовала себя ведомой, следуя за Драко в каждом движении. Он действительно был прекрасным танцором, и волшебница догадывалась, где он мог набраться подобного опыта.
— В Мэноре часто проходили балы? — старательно отводя глаза, поинтересовалась девушка. Она тут же пожалела о произнесенном. Малфою могло показаться, что она вторгается в личное, спрашивая о подобном. В конце концов, дом мог навевать на Драко плохие воспоминания.
— Даже чаще, чем нужно, — тем не менее нейтрально отозвался он, плавно ведя девушку в вальсе. — Ты думала о том, где я научился так восхитительно танцевать?
— Я бы хотела узнать, где ты научился так восхитительно расхваливать себя, — фыркнула девушка, закатив глаза. — Или Малфои уже рождаются с синдромом нарциссизма?
— И с сотней полезных талантов в придачу.
Гермиона бросила на него короткий взгляд и тут же улыбнулась, потому что Драко, очевидно, шутил. Слова, раньше прозвучавшие бы как надменное восхваление, теперь отдавали большой самоиронией.
— Ты права, Грейнджер. Балы в Мэноре значительно облегчили ту непосильную ношу, которая легла на мои плечи в эту секунду. Такой отвратительной партнерши по танцам у меня не было с детства.
— Очень смешно, — Гермиона, не приняв выпад на свой счет, скептически поджала губы. — Ты умел танцевать ребенком?
— Не путай свое детство и мое. Пока ты играла с глупыми маггловскими игрушками, я изучал талмуды по географии Магического Мира, вызубривал этикет и посещал уроки фехтования каждые три дня. И это далеко не самое полное описание очаровательных дней моей глубокой юности.
Драко усмехался, но на его лице покоилась тень отрешенного сожаления. Гермиона сочувственно кивнула и закусила губу. Она уже разговаривала с миссис Малфой про детство Драко, но то, что он вдруг заговорил об этом сам, выбило из колеи. Раньше Малфой не был склонен к такого рода откровениям, и гриффиндорка отчаянно боялась оборвать эту тонкую нить, соединяющую её с настоящим Драко.
— Я не играла с маггловскими игрушками, — улыбнувшись, покачала головой Гермиона, на периферии понимая, что вальсовый шаг удается ей лучше всего, и она почти не задумывается, следуя за Драко. — Я читала книги.
— Но ведь они тебе нравились? — насмешливо отозвался Драко, заглядывая ей в глаза.
— Я выбирала их сама.
— Цени это.
Они завершили круг и остановились. Мистер Нью что-то возбужденно объяснял Нотту и Паркинсон, усиленно жестикулируя руками. Те смотрели на него с львиной долей скепсиса.
— Зато я не бывала на балах, — пожала плечами Гермиона, пытаясь заглушить тоску, родившуюся в её сердце.
— Ничего веселого в них нет, когда тебе десять, и ты вынужден танцевать с сопливой кривой девчонкой, которая к тому же на четыре года младше тебя.
Гермиона от души рассмеялась, но тут же замолчала, увидев, как внимательно проследил за взрывом её веселья Драко. Недоверчиво посмотрев на неё, Малфой опустил голову и отвернулся. Грейнджер порождала в нем все больше странных эмоций.
— Итак, повторим все еще раз! — Нью снова хлопнул в ладоши, вырывая Драко и Гермиону из глубоких размышлений. Повернувшись друг к другу и неловко отведя глаза, слизеринец и гриффиндорка встали в исходную позицию.
Драко возвращался в подземелья в приподнятом расположении духа. Репетиция прошла благополучно, хотя Грейнджер постоянно зажималась и краснела, как первокурсница. Но это льстило Малфою. Стыд Гермионы обнаруживал её полную неопытность с мужчинами, а ещё явное небезразличие к персоне Драко. Последнее он додумал с долей фанатизма, не привлекая достоверных фактов, как в иных случаях. Малфои в своих суждениях вообще не часто обращались к интуитивным позывам, однако сейчас Драко чувствовал эмоциональную необходимость в размышлениях такого рода.
Зайдя в комнату, он бросил взгляд на кровать и обнаружил письмо. Внутри все похолодело. Это могло быть послание от Пожирателей. Медленно приблизившись к кровати, Драко рывком поднял свернутый пергамент и тут же облегченно выдохнул. Оно было от матери.
«Мой дорогой сын!
Благодаря выздоровлению у меня теперь более чем достаточно времени для того, чтобы поднимать с колен нашу семью. В связи со скорой годовщиной Победы в мою голову пришла замечательная мысль — устроить небольшой благотворительный аукцион в пользу людей, пострадавших от Второй Магической Войны. Я знаю, что любые действия с нашей стороны будут вызывать скепсис и подозрения, но мы не можем не делать совершенно ничего! Ко всему прочему, я чувствую моральную необходимость в том, что задумала. На аукцион будут приглашены многие состоятельные и влиятельные люди, но я также хотела бы, чтобы ты пригласил Гермиону Грейнджер и её друзей. Если они согласятся, будет просто восхитительно! Я разошлю приглашения, но надеюсь, ты поговоришь с Героиней войны лично, чтобы она смогла убедить других и убедиться сама в наших самых искренних намерениях.
Я планирую назначить дату приема на следующую неделю и уже отправила запрос на разрешение в Министерство.
С любовью,
Н.Малфой»
Драко сжал письмо в руке и усмехнулся. Ему представилась удачная возможность показать Грейнджер те самые «балы», присутствия на которых она была лишена в детстве. В душе загорелся азарт, и Малфой, повинуясь порыву, подошел к столу и достал пергамент и перо.
«Грейнджер!
Услышав твое нытье по поводу полного отсутствия светской жизни, Мерлин сжалился и послал тебе отличную возможность. Моя мать устраивает «небольшой благотворительный аукцион». Ты приглашена как Героиня войны. Никакого подвоха. Кроме того, конечно, что слово «небольшой» здесь явно лишнее.
Ты вправе отказаться и остаться отсыревать в своей башне Гриффиндора, но хорошенько подумай о тех возможностях, которые открываются перед тобой в противном случае. Я даже согласен великодушно сопровождать тебя в этот вечер.
Соглашайся.
Д.Л.Малфой»
***
— Ты выглядишь счастливым, — Нотт смерил Драко хитрым взглядом, едва вошел в собственную комнату. — Случилось что-то хорошее?
— Какая разница, — благодушно пожал плечами Малфой, снова прокручивая в голове тот эпизод, когда он прижал не ответившую на его письмо Грейнджер и выдавил из нее согласие. Кажется, для решительных действий ей всегда не хватало чьего-то влияния. — Причины не важны.
— Жаль, потому что я хотел бы поделиться с тобой прекрасной новостью, — Нотт будто бы сожалеюще вздохнул и проследовал к своей кровати.
— Ненавижу интриганов, — заявил Малфой, не слишком задумываясь. — Говори уже. Что там?
— Я нашел антизаклятье.
Драко пару раз непонимающе моргнул, а потом нахмурился. Расслабленность испарилась, что-то сильное сдавило грудь Малфоя. Его руки непроизвольно сжались в кулаки.
— Даже не смей предлагать Грейнджер использовать его! — резко поднявшись из кресла, Драко уверенным шагом подошел к Нотту и застыл перед ним, источая реальную угрозу.
— Она уже согласилась, — медленно выговорил Теодор, и его губы обнажили внутреннее ликование.
— Зато я согласия не дал, — глухо прорычал он, а потом с силой сжал зубы. Ярость плескалась в каждом движении. — Даже не думай еще раз приблизиться к ней! Будь уверен: я найду способ остановить тебя.
— Я не намерен снова начинать бессмысленный спор, — спокойно отозвался Теодор, явно чувствуя себя хозяином положения. — Гермиона должна избавиться от чар. Подумай сам: они и тебе мешают нормально существовать! Зачем ты её удерживаешь?
— Это не твое дело!
— Мое! — распаляясь, вскрикнул Нотт. — Если боишься, что она покинет тебя, едва чары исчезнут, то ты просто трус и неуверенный в себе мальчишка! Давай сражаться честно, Малфой, — уже честно добавил Теодор. — На равных.
— Хочешь сражаться? Прекрасно! — Драко рассмеялся, но взгляд его загорелся недобрым огнем. — Но ты совсем забыл, что Малфои всегда играют грязно. Кольцо на её пальце останется в покое.
— Посмотрим, — с вызовом выдохнул Нотт.
— Посмотрим, — с мрачной ухмылкой заявил Драко.
Комментарий к 14. Рассвет над Черным озером
Прошу прощения за задержку главы! Она вышла немного меньше, чем обычно, но это потому, что мои планы на распределение сюжета по главам полетели в тартарары. Уже в этой главе должен был быть полнейший огонь, но я решила, что мне просто не хватит сил и времени вместить столько эмоций в одну главу.
Хочу поделиться радостной новостью:
У ПТС появилась обложка!!! Просто невероятно красивая! Первый раз получаю обложки от читателей, хотя имею почти пятилетний опыт фикрайтерства. Обязательно зайдете в группу ВК и оцените (ссылка есть в шапке).
Еще раз сердечно благодарю за этот подарок чудесную KarinaBombina62
(господи, когда увидела на руке Гермионы фамильное кольцо, вообще пищала от счастья. Это же такая индивидуальность!)
В общем, чтобы не пребывать в неведении и не удивляться моему восторгу, просто зайдите и оцените!