Глава 37. black panther
Комната была уже почти погружена в темноту. Мягкий свет с улицы пробивался через занавешенное окно, рисуя расплывчатые тени на стенах. Свадьба давно закончилась, гости разъехались.
Фина лежала рядом с Анджелиной, прижимая к себе подругу, как будто хотела защитить её от всего, что могло причинить боль. Её рука мягко скользила по кудрявым волосам Джонсон, а подбородок уткнулся ей в макушку. Обе молчали какое-то время, просто дышали в унисон. Тишина была тёплой, обволакивающей, почти лечебной.
— Я даже не знаю, как оценить эту свадьбу, — наконец пробормотала Анджелина, её голос звучал устало, но с улыбкой. — Но, знаешь... она была лучшей. Благодаря Фреду. И тебе. В конце концов, какая свадьба без происшествий?
Фина закрыла глаза.
— Это всё моя вина, Андж.
— Нет, нет, Фина. — Джонсон тут же поднялась на локтях, глядя ей в лицо. — За что ты винишь себя?
— Джордж... — Блэк сжала зубы. — Он сделал ей предложение прямо на твоей свадьбе. Это испортило тебе вечер. И он сделал это только потому, что я... я всё ещё рядом. Потому что я не исчезаю из его жизни, потому что он думает, что я...
— Прости, — перебила её Анджелина, — но он — придурок.
— Может быть. — Фина улыбнулась, но грустно. — Но сделал же он это из-за меня.
— Я и говорю - придурок, — твёрдо сказала Анджелина. — Ты даже повода не давала. Ты даже не оскорбляла его, ты вообще ни разу не позволила себе ничего, что он бы мог использовать как оправдание. В чём его, чёрт возьми, проблема?
— Я думаю, он просто... — Фина вздохнула. — Сломался. Где-то между тем, как потерял нас, и тем, как попытался склеить осколки чем попало.
— Не смей искать оправдания его поступкам, — строго проговорила Анджелина. — Ты не обязана быть сильной, чтобы кто-то другой мог быть слабым.
Фина посмотрела на неё с благодарностью и прижалась лбом к её плечу.
— Спасибо.
— За что?
— За то, что всегда возвращаешь меня на землю, когда я уже почти улетела к чертям.
— Ну, для этого и нужны подруги. — Анджелина вздохнула и снова опустилась рядом. — Хоть кто-то должен был держать тебя на месте. А то Фред говорил, ты слишком часто думаешь, будто должна не чувствовать. Что тебе нельзя быть уязвимой.
— Он говорил это?
— Ммм. Где-то между тем, как я красила губы и он терял пуговицы от рубашки.
Фина засмеялась, смех был тихим, но настоящим.
— Мне повезло с тобой, Андж.
— Нет, мне повезло с тобой, — мягко ответила она. — Если бы не ты... я бы не пережила эту свадьбу. Не справилась бы.
— Мы обе справились, — шепнула Фина и снова обняла её. — А завтра ты проснёшься женой Уизли. Не верится?
— Пока ещё нет. — голос Анджелины стал чуть дрожащим. — Но знаешь, я рада, что всё произошло именно так. Со всеми этими ошибками, с этой болью, с этим цирком. Потому что ты была рядом.
Они ещё немного полежали в тишине, прежде чем сон начал медленно накрывать их, как пушистое покрывало.
***
Декабрьский вечер окутал Косой переулок туманом и дрожью. Воздух был тяжелым, будто сам знал — приближается что-то неестественное. Фина возвращалась домой после позднего разговора с Анджелиной. Улицы почти опустели, тусклый свет фонарей вытягивал тени. Её шаги глухо отдавались по мостовой, когда вдруг...
Холод. Резкий, обжигающий, нереальный. Мир выцвел.
Серафина замерла, схватившись за край здания, дыхание сбилось. Воздух сгустился. Сквозь туман она увидела... силуэты. Высокие, парящие, с гнилыми рваными капюшонами. Один. Два. Три. Четыре.
Дементоры.
Словно сама тьма выбралась наружу. Серафина стиснула зубы, отступая. Они приближались. Медленно, неотвратимо. Голоса в её голове затрещали — голос Джорджа, голос матери, отца, крики из воспоминаний, смех, слёзы. Сильнее. Холоднее. Сердце билось всё реже.
— Нет... — выдохнула она, хватаясь за палочку. — Нет, только не так.
Один из дементоров оказался прямо перед ней. Его гнилой рот раскрылся в беззвучном вопле.
Фина закричала. И подняла палочку.
— Экспекто Патронум!
И вдруг... вспышка. Но не серебристая, как раньше. Не лёгкий белый волк, как раньше.
Из её палочки вырвался глухой, почти чернильный поток света. И с рёвом вперёд метнулась пантера. Блестящая, гладкая, быстрая. Её глаза светились лунным серебром. Она рванулась к дементорам, отбросив одного. Второй попытался уйти в тень — пантера ударила лапой, и он исчез в вихре тьмы.
Серафина стояла, ошеломлённая. Дрожащая. Пантера вернулась к ней, обернулась, будто встречаясь взглядом — и исчезла в искрах света.
Тишина.
И только её дыхание. Судорожное. Нерванное.
— Что... — прошептала она, глядя на дрожащую палочку в своей руке. — Что это было?..
Но в глубине души она уже знала.
Её Патронус изменился. Белый волк, символ защиты, стаи, преданности — исчез. Теперь это была пантера. Одиночка. Сильная. Молчаливая. Теневая.
Фина влетела в дом, захлопнув за собой дверь. Грудь тяжело вздымалась, пальцы дрожали, и всё внутри сжималось в комок. Она сбросила пальто, едва не запнувшись об него, и поднялась по лестнице. Дверь в комнату хлопнула, как пульс в висках. Она рухнула на кровать лицом вниз, пряча в подушке то, что не могла больше удерживать — страх, дрожь, тяжесть.
Прошло меньше минуты, как дверь тихо скрипнула.
— Фина? — голос Шарлотты был осторожен, почти шёпот. — Я видела тебя из окна. Что случилось?
Серафина поднялась, лицо было мокрым, губы прикусаны до крови. Она молчала. Только смотрела. Долго. Потом сорвалась:
— Дементоры. На Гринготтс-стрит. Я... я колдовала Патронуса — и он был другой, мама. Не волк. Это была пантера. Чёрная пантера.
Шарлотта моргнула, зашла ближе и села рядом на край кровати.
— Пантера? Но... почему? Что ты чувствовала?
— Я не знаю. — Фина с силой выдохнула. — Злость. Холод. Пустоту. Но когда она появилась, я... я не испугалась. Я знала, что это я. Просто другая.
Шарлотта молчала пару секунд. Потом, почти невесомо, сказала:
— Это... из-за смерти Сириуса.
Фина резко повернулась к ней.
— Нет. — покачала головой. — Я уже пережила это. Я приняла. Это что-то другое.
— Ты уверена? — Шарлотта говорила мягко, но в каждом слове было железо. — Потому что, Фина... если ты пережила, тогда почему ты...
Она замолчала.
— Что? — резко спросила Блэк. — Договаривай.
Шарлотта опустила взгляд, потом всё же подняла глаза и сказала:
— Тогда почему ты всё ещё каждый день пишешь ему письма, Фина?
Серафина застыла.
— Зная, что он не ответит. Зная, что он ушёл. Ты всё равно каждое утро садишься за стол и пишешь, как прошёл твой день. Письма, которые никто не читает. Ты откладываешь их в коробку и продолжаешь жить, как будто он просто в отъезде. Но он не вернётся.
Молчание.
Фина вскинула руки к лицу, будто хотела удержать боль внутри, но не смогла. Сломалась. Прямо на глазах у Шарлотты. Её губы задрожали, и сдавленный всхлип вырвался, разрезав тишину.
— Он... он был моим домом, мама. — прохрипела она, закрыв лицо ладонями. — Он был для меня всем. Когда он умер, я... я не почувствовала, как умираю вместе с ним. А теперь понимаю.
Шарлотта молча обняла её. Крепко. Без слов. Серафина рыдала, пряча лицо в её плече, как когда-то в детстве — в плече Андромеды, когда ей было шесть, и она боялась темноты. Всё вернулось. Всё.
— Я ненавижу декабрь, — шептала она, глухо. — Всё умирает. И он умер в декабре.
— Он умер в июне, — напомнила Шарлотта тихо.
— Не для меня.
Шарлотта закрыла глаза, обняв её крепче, позволяя Фине сломаться — хотя бы на один вечер. Позволяя ей быть просто девочкой. Без патронусов, без защиты, без стены из колкости.
Просто Финой. Девочкой, которая потеряла всё — и всё ещё держится. Только теперь она знала: держаться — не значит не чувствовать.
И впервые за полгода она действительно заплакала. Не от злости. Не от обиды.
От горя.
***
На следующей неделе в воздухе повисла тишина — влажная, январская, густая, будто город был накрыт серым пледом. Фина стояла у двери дома Фреда и Анджелины с термосом кофе в руках и коробкой с утренними пирожками, которые захватила по дороге. Она выдохнула — один раз, второй — и постучала.
Дверь открыл Фред. Он был в старой футболке и клетчатых штанах, волосы растрёпаны, на лице — недосып и слабая, но тёплая улыбка.
— О. А мы тебя не ждали, но это самая приятная неожиданность. Заходи.
— Я... мне нужно поговорить. С вами обоими.
Он не стал спрашивать ничего лишнего. Просто впустил её. В доме пахло апельсиновой цедрой, корицей и чем-то жареным — вероятно, Анджелина пыталась приготовить омлет.
— Фина? — позвала она из кухни. — Скажи, ты принесла нормальный кофе? А то этот идиот опять забыл купить зёрна!
— Не идиот, а многозадачный гений. — буркнул Фред, проходя следом.
Анджелина выглянула из кухни, заметив коробку и термос.
— Я тебя обожаю. — сказала она почти священным тоном. — Заходи.
Фина прошла внутрь, села за кухонный остров и, наконец, выдохнула.
— Я хочу вам рассказать кое-что. Про вчера.
— Мы слушаем. — Фред потянулся за двумя кружками.
Фина рассказала всё. Про дементоров. Про пантеру. Про то, как она прибежала домой и как впервые за полгода разревелась. Про письма, которые продолжала писать Сириусу. Про боль, которую не отпускала. Голос её дрожал в паре мест, но взгляд оставался ясным. И честным.
Когда она замолчала, в кухне повисла тишина. Фред потёр затылок и подошёл ближе, сев рядом и взяв её за плечи.
— Фина... — начал он.
— Ты всё ещё живёшь, — мягко перебила Анджелина, наклоняясь через стол. — Значит, у тебя всё ещё есть шанс. Не гони себя. Не вини. Ты — просто человек.
Фина кивнула, и уголки её губ чуть дрогнули.
— Спасибо. Вы единственные, кому я смогла это рассказать.
— И ты в любой момент можешь приходить. Хоть посреди ночи. Хоть в три утра с шоколадом и нытьём. Мы любим тебя, Финотёнок. — хмыкнул Фред, и она рассмеялась сквозь почти-слёзы.
Но в эту трогательную паузу внезапно послышался щелчок входной двери.
— Мы дома! — раздался голос Джорджа.
— Надеюсь, вы принесли апельсины. — крикнул Фред в сторону прихожей.
Фина напряглась. Уже через секунду в кухню вошли Джордж и... Алиссия. В белом пальто, с идеально уложенными локонами, и выражением на лице, будто она учуяла сырость.
— О. — протянула она, глядя на Фину, которая сидела с кружкой в руках. — А она что здесь делает?
— Она наша подруга, Ал. — холодно сказала Анджелина, даже не поднимая взгляда от чайника.
Фина не обернулась. Она просто сидела, спиной к двери, глядя в кружку, как будто чёрный чай там мог дать все ответы.
— Я... — Джордж хотел было что-то сказать, но осёкся.
Алиссия прошла к столу, села и закинула ногу на ногу.
— Мы с Джорджем, кстати, сегодня ходили выбирать ресторан. Один в центре. Там обслуживают прямо эльфы. Такая прелесть. — с искусственным восторгом протянула Алиссия, скрестив ноги и чуть склонив голову.
Фина медленно опустила кружку, не сводя глаз с чайных разводов. Она ничего не сказала.
— Надеюсь, ты не выпотрошила весь его кошелёк. — ровно заметила Анджелина, бросив на Спиннет оценивающий взгляд.
Фред хмыкнул. Джордж даже не шелохнулся. Он только мельком взглянул на Фину — и не мог оторваться. Её лицо было спокойным. Слишком спокойным. Как затишье перед бурей. Но в глазах... в глазах что-то дрогнуло.
Фина подняла взгляд и поймала его. Взгляд Джорджа. Он не отвёл глаза. Не моргнул. И всё зависло на короткое, вымученное мгновение. В нём была и вина. И сомнение. И... тоска?
— Ты всё-таки осталась. — негромко сказал он, не отводя взгляда.
— Конечно. — её голос прозвучал почти нежно. — Я обещала.
— И ты держишь слово. — чуть дрогнул угол его губ.
— Не то чтобы все вокруг могут этим похвастаться. — её тон был мягкий, но слова острые. Точно нож скользнул по стеклу.
Анджелина кашлянула.
— Не хотите ли попробовать пирог с ревенем, пока он ещё тёплый? — как бы невзначай произнесла она, разрезая первый кусок. — Он такой... терпкий.
— Почти как атмосфера за этим столом. — пробормотал Фред, отпивая чай и стараясь не рассмеяться.
— С радостью. — отозвалась Фина и, не отводя взгляда от Джорджа, потянулась за кусочком пирога. На секунду их пальцы коснулись друг друга. Он не отдёрнул руку. Она тоже нет.
— Осторожно, горячо. — сказал он, почти шепотом.
— Не боюсь обжечься. — так же тихо ответила она.
— И всё же, ты всегда держала дистанцию. — выдохнул он, будто случайно. Но она услышала. Всё.
— Не всегда. Просто тогда, когда боялась, что обожгусь навсегда. — её голос звучал как ледяной шелест.
Алиссия неловко переставила вилку с места на место, чувствуя, как воздух вокруг сгустился, стал плотным, как карамель, застывшим в миг перед тем, как треснуть.
— Ладно... — начала она, но её перебила Анджелина:
— Ой, Ал, а ты не хочешь сходить в гостиную и принести конфеты? Те, в стеклянной банке. Думаю, они идеально подойдут к чаю и кофе.
— Э... конечно. — Спиннет поднялась и вышла, постукивая каблуками по полу.
Молчание.
Джордж всё ещё смотрел на Фину. Она больше не отворачивалась. Но теперь её взгляд был спокойным, и даже... тёплым. На долю секунды.
— Это ты сейчас меня прикончишь взглядом или просто раздумываешь, насколько я идиот? — спросил он, чуть улыбаясь.
— И то, и другое. — ответила она и улыбнулась чуть шире.
— Справедливо. — тихо сказал Джордж.
— Просто будь с ней честен. — добавила она, почти шёпотом. — С ней... и с собой. Ты не обязан играть роль. Даже если она красивая.
Он хотел что-то сказать, но в этот момент вернулась Алиссия, держа стеклянную банку с шоколадными трюфелями. Вновь началась суета: чашки, тарелки, Фред жаловался, что Анджелина спрятала от него половину пирога. Фина смеялась с них.
— Это, кстати, мама подарила вчера. — Анджелина показала картину. — Правда красивая?
— Да, очень. — пробормотал Джордж, глядя на Фину.
— Эм, Фина! — спохватилась Алиссия. — Мы хотели попросить тебя, не могла бы ты...помочь нам с организацией свадьбы?
— Мы собирались? — удивился Джордж.
— Конечно, мы же обсуждали это. Фина так замечательно справилась с организацией свадьбы Анджелины и Фреда, так может она поможет и нам?
На кухне воцарилась тишина.
— Ал... — хотел начать младший Уизли, но его перебили.
— Разумеется, за определённую плату. — Фина мило улыбнулась, отпивая глоток чая, а затем, не торопясь, поставила чашку на блюдце. — Или хотя бы за обещание не устраивать очередной фарс в ресторане на 40 человек. Кстати, сколько гостей рассчитываете позвать?
Анджелина тихо прыснула, прикрывая рот рукой. Фред вскинул брови.
— Мне уже нравится это обсуждение, — пробормотал он.
— Значит, ты согласна? — уточнила Алиссия, изо всех сил стараясь звучать дружелюбно.
— Почему нет? — Фина скрестила ноги, наклонив голову чуть вбок. — Не каждый день выпадает шанс организовать свадьбу друзей.
— Как мило с твоей стороны. — Спиннет скривилась, а Блэк только забавила такая реакция.
— Тогда, может, начнём с обсуждения цветов? — предложила она. — Я принесу образцы. У меня всё уже подготовлено.
Она прошла мимо Джорджа. Лёгкий шлейф запаха лаванды и черного чая тянулся за ней. И он, не поворачиваясь, почти неслышно выдохнул:
— Конечно, ты всё уже подготовила.
Фред фыркнул и толкнул Джорджа локтем:
— У тебя всё ещё глаза горят, братец. И ты всё ещё идиот.
— Спасибо, это многое объясняет. — Джордж прикрыл глаза, будто терпел что-то болезненное. — Но ведь ты видел, как она согласилась.
— Ага. И сделала это красиво. Как всегда.
Из кухни донесся голос Фины:
— Джонсон, тебе подойдёт бургундский или ты всё ещё хочешь классический бордо?
— Ты просто не даёшь людям передохнуть, Блэк. — отозвалась Анджелина, смеясь. — Бери оба.
Алиссия сжала губы и посмотрела на Джорджа, который всё ещё сидел с усталым, но смягчённым лицом. Он не заметил её взгляда. Он смотрел туда, куда ушла Фина. И ей стало не по себе.
Потому что, возможно, Джордж действительно собирался жениться.
Но кто-то другой продолжал жить в его сердце.
— Кстати, — вдруг сказала Анджелина, отпивая кофе и бросая взгляд на заснеженное окно. — А что если... мы все на недельку выберемся на зону отдыха?
— На море? — оживился Фред.
— Нет. Лыжи. Снег. Горячий шоколад. Большие каминные залы и тишина. Что скажете?
— Я за. — Фина первой улыбнулась. — Это может быть... хорошо. Даже очень.
— Только если там есть нормальные кровати. — проворчал Джордж, пряча улыбку.
— И камин. — вставила Алиссия.
— Тогда решено. — подытожила Анджелина. — Едем через три дня. А заодно обсудим свадьбу Джорджа.
— Погодите, — сказал Фред, кивая на брата. — Это ты так хочешь свадьбу обсуждать или просто хочешь посмотреть, как он снова весь вспотеет?
Анджелина хитро прищурилась. Джордж бросил на неё выразительный взгляд, а потом — на Фину. Та рассмеялась и просто подняла брови.
— Что, уже волнуешься, мистер Уизли?
Он прикусил губу, но ничего не ответил.
А в глазах Серафины — впервые за долгое время — блеснула настоящая искорка.