Серафина и семь шагов до весны

Последние дни перед Днём Святого Валентина в Хогвартсе всегда были наполнены розовым конфетным хаосом. Все, кроме Серафины Блэк, были в восторге.

— Просто розовые цветы в глазах! — бурчала она, проходя мимо очередной толпы визжащих третьекурсниц. — Подарки, сюрпризы, открытки... бред.

И всё бы ничего, но утро выдалось особенно хмурым. Они с Джорджем поссорились. Из-за какой-то ерунды — честно. Она опоздала к завтраку, он сделал колкость, она огрызнулась, он уколол в ответ, и всё, пошло по накатанной. Оба вспылили, и теперь Фина шла по коридору, сжав губы в тонкую линию. Раздражение кипело внутри.

— Ну и пусть. Пусть сам извиняется, — пробормотала она себе под нос.

Проходя мимо одной из пустующих классных комнат, Серафина замедлилась. Внутри, через приоткрытую дверь, она услышала знакомые голоса.

— ...да, я влюбился. Безнадёжно. Назад дороги нет. — Джордж. Его голос звучал устало, но при этом мягко.

Фина застыла, прижавшись к стене. Сердце сжалось.

— Серьёзно? — донёсся удивлённый голос Фреда.

— Ты бы видел, как она смеётся. Даже когда злится — особенно когда злится. Всё. Меня не спасти, Фред. Как думаешь, можно ли любить человека настолько сильно?

— Конечно можно, но...

— Давай не сейчас. Я не хочу портить себе настроение из за Сам-Знаешь-Кого. Пускай катится.

Фина чуть не уронила учебники.

«Пускай катится.»

Он... он влюбился. Не в неё. Это точно не про неё. Не сейчас. Они ведь ссорились. Он не мог так говорить о ней после их ссоры...

Она резко развернулась и почти бегом пошла прочь. Грудь сдавило, в горле — ком. Всё. Конец. Он нашёл другую.

***

На утро 14 февраля Серафина проснулась самой последней из соседок. Комната была полна утреннего света и лёгкого аромата цветов. Она потянулась — и остановилась, увидев на своей тумбочке свёрток, оформленный в простую белую бумагу.

Открытка с лаконичной надписью:

«Ты заслуживаешь самого доброго утра.
Пусть этот день начнётся с твоей улыбки.»

Полевые цветы — те самые, что она так любила. А ещё коробка её любимых конфет — с корицей и мёдом. Пальцы задрожали. Она получала такие подарки каждый год, но не знала, от кого. Только теперь — теперь она боялась знать.

Она аккуратно развернула ленту, прислонилась к подушке, и просто сидела. Молча.

— Можно? — тихий голос Джорджа раздался от двери.

Он стоял, держась за косяк, с тем самым выражением, которое она так любила — виноватое, но полное тепла. Комната была пуста. Анджелина, Алиссия и Кэти давно ушли на завтрак.

— Входи. — сухо сказала она, не глядя на него.

Джордж вошёл, сел на край её кровати.

— Я... хотел бы кое-что объяснить.

— Зачем? Уже поздно. — Она бросила взгляд в сторону открытки. — Поздравь ту, о которой говорил вчера Фреду. Я не держу зла.

Он приподнял бровь, а потом вдруг засмеялся. По-настоящему, громко, почти истерично.

— Серафина Блэк, ты... — Он не закончил. — Ты думала, я про кого говорил?

— Ты же сказал, что влюблён. Безнадёжно. Что назад дороги нет...и что... — она сглотнула и отвернулась. — Сказал мне катиться.

— Фина, я сказал катится Алиссие, которая снова приставала ко мне. — Он встал напротив неё, взял её ладони в свои. — Я говорил о тебе, что влюблен в тебя, дурочка. Всегда о тебе. Каждый год эти цветы, открытки — всё от меня.

Она застыла.

— Джордж, это был ты? — Серафина моргнула. — Каждый год с первого курса?

— Я люблю тебя. И хочу это говорить каждый день. А сейчас — прошу, пойдём со мной. — Он достал тёмную ленточку. — Только доверься.

— Ты сейчас собираешься меня убить?

— Нет. Это будет ужасно романтично.

Он аккуратно завязал ей глаза. Она, улыбаясь, встала и взяла его за руку.

— Если я споткнусь на лестнице, ты будешь виноват.

— Я героически поймаю тебя.

Уизли повел её из комнаты, а после и вовсе вышел из гостиной Гриффиндора. Фина слышала шепоты людей вокруг, закатывая глаза.

Когда он снял повязку, Серафина ахнула.

Они стояли в одной из старых классных комнат. Комната была освещена мягким светом, повсюду развешаны фонарики, гирлянды из лент и сухих цветов. На парте — накрытая скатертью коробка и плюшевая мягкая игрушка: белая лисичка с серебристыми ушами.

— Она напоминает мне тебя. — прошептал Джордж. — Умная, осторожная, с характером. И очень красивая.

Фина подошла ближе, подняла игрушку и прижала её к груди.

— Джордж...

— Не говори ничего. Просто будь моей, Серафина Блэк. Навсегда. — Джордж заправил ей прядь за ухо. — И я буду счастлив до конца своей жизни.

Он поцеловал её в висок, и они остались так на мгновение, окружённые светом, в тепле и тишине. За окнами медленно падал снег.

— Пойдём на завтрак? — улыбнулся он.

— Пойдём. Но я заберу лису с собой.

— Конечно. Будешь хвастаться там всем?

— Особенно хочется посмотреть на лицо Алиссии.

Они усмехнулись друг другу и пошли завтракать.

***

На трибунах было особенно ветрено, но Фине это казалось каким-то правильным ветром — настоящим. Её пальто трепал ветер, длинные волосы путались на щеке, а красно-золотой шарф обвивался вокруг шеи. Серафина сидела между Фредом и Джорджем, держа в ладонях теплую чашку любимого какао, обмотанную платком, чтобы не обжечься.

— Ты бы знала, как мучительно смотреть, — пробормотал Джордж, щурясь в сторону поля.

— Особенно, когда тебя заменяет...Слоупер, — угрюмо добавил Фред, сжав руки на коленях.

На поле Анджелина гоняла игроков так, что за ней едва поспевал ветер. Её голос доносился даже до трибун — чёткий, строгий, уверенный. Она размахивала метлой, указывая, куда лететь, куда бросать, кого прикрывать.

— Держу пари, она орёт: «Ты позоришь мои надежды!», — усмехнулся Джордж.

— Или: «Это моя седьмая попытка сделать из тебя загонщика, а не декоративного лосося!» — подхватил Фред, вызывая взрыв смеха у Фины.

Она улыбалась, наблюдая, как мокрые от снега и усталости игроки выполняют виражи. Метлы писали петли в небе, словно торопясь завершить задание, чтобы не попасть под гнев Джонсон.

— Ну, не так уж всё и плохо. Ты же видишь, она справляется. — Серафина положила ладонь на руку Джорджа. — Но без вас... это всё не то.

Он посмотрел на неё. На её глаза, в которых отражались снег и стадион, и вся та тоска по привычному, по полётам, по игре, которую он не мог скрыть.

— Нам даже не дали выбора, — глухо сказал он. — Забрали метлы, выгнали с поля. Это...

— ...нечестно, — закончила она за него. — Я знаю. Но, вы — загонщики в сердце. Это не отберут. Даже если ваши метлы под замком.

— Чёрт, ты умеешь это, — пробормотал он. — Поддерживать.

Фина усмехнулась, положив голову ему на плечо. Он слегка наклонился и поцеловал её в макушку.

— Всё равно грустно. — Фред потёр нос, притворяясь, будто ему в глаз что-то попало. — Даже не могу толком прикрикнуть на кого-то с трибун.

— Ну... можешь на Слизерин. — подсказала Фина, и все трое засмеялись.

Позже, в тишине тёплой Гриффиндорской гостиной, в комнате близнецов — той самой, где всё было завалено эскизами, коробками, перьями, смешными этикетками и безумными изобретениями, — царила особая атмосфера.

На кровати Фреда устроилась Анджелина, в его свитере, с кружкой горячего шоколада в руках. Он сидел рядом, перебирая её волосы и нашёптывая что-то на ухо. Серафина, закутавшись в плед, лежала между ног у Джорджа, прижавшись спиной к его груди и вытянув ноги на подушке. Они рассматривали вместе каталог новогодних шуток, изобретённых ещё летом.

— Смотри, это наша дымовая зефирная бомба, — сказал Джордж, тыкая в один из рисунков.

— Которая, напомни, чуть не сожгла старую комнату моего дяди Регулуса? — подняла бровь Фина.

— Была не была, зато весело. — Он пожал плечами, а потом, с тёплой улыбкой, провёл пальцем по её щеке. — Всё-таки хорошо, что мы с тобой вместе.

— Иногда мне кажется, будто ты всегда был рядом, — прошептала она. — Только я раньше этого не замечала.

— А я — замечал. — Он мягко сжал её руку.

С другой стороны, Фред достал банку с карамельными конфетами и протянул одну Анджелине.

— Как думаешь, если я запущу в них подушку, она попадет в кружку Фины?

— Она убьет тебя. Сразу на месте. И кто тогда будет моим мужем?

— Ты уже планируешь нашу свадьбу?

— А что, боишься? — она ухмыльнулась. — Сделаю Фину своей подружкой невесты, а ты Джорджа шафером. Будем даже на свадьбе вместе...жуть.

— В этом я с тобой согласен, полная чушь. — с довольным видом сказал он и обнял её, прижимая к себе.

Фина улыбалась, смотря, как двое близких ей людей счастливы. Она чувствовала себя в кругу тех, кто знал её до костей — и всё равно любил. Кто знал, как она вздыхает, когда устала. Как закусывает губу, когда волнуется. Как мягко шутит, когда кто-то рядом загрустил.

— Ты знаешь, что это лучше любого пира? — спросила она, поглаживая пальцем запястье Джорджа.

— Лучше Хогсмида? — притворно удивился он.

— Лучше Хогсмида в снежную метель, в полную сумку сладостей.

Он поцеловал её ладонь и кивнул.

— Тогда пусть это будет наш способ праздновать, — сказал Джордж. — Только для нас.

— Обещаете, что каждое наше четырнадцатое февраля будет проходить так? — вздохнула Фина.

— Нет, пожалуйста. Я не выдержу с вами ещё одного года. — простонал Фред.

Они засмеялись, тихо, почти беззвучно, в то время как в коридорах где-то далеко шла зима, а в комнате царила своя теплая маленькая вечность.

— А если по правде, то я начинаю ценить такие моменты. — внезапно, он потянулся к тумбочке и достал оттуда свою камеру.

— Ты все еще хранишь эту камеру? Я думал, она сломалась ещё на третьем курсе. — приподнял бровь Джордж.

— Нет, я записывал все ваши постыдные моменты с первого курса. Тут наше всё. И компроматы на вас, и то как мы веселились, и даже то, как я подкатывал к Анджелине на пятом курсе. Мерлин, я добивался тебя с пятого курса...

— У тебя что была скрытная камера? — прищурилась Джонсон.

— Нет, это я снимала его. — смеялась Блэк. — Это, кстати, тоже то ещё зрелище позорное. Но, зараза, было мило. 

Фред лениво развалился на подушках, держа камеру в вытянутой руке, а лицо его озаряла до неприличия довольная ухмылка.

— Так, внимание, мы продолжаем хронику нашей великой, эпической, исторической семьи. — торжественно заявил он, обводя камерой комнату.

— Подожди, дай-ка я, — Джордж взял у него устройство и повернул объектив к себе и Серафине, которая уже с подозрением прищурилась. — Мы будем выглядеть круто. Нам нужна драма, загадочность, всполохи молний на фоне...

— Ага, особенно всполохи, когда я зашвырну в тебя метлой. — усмехнулась она, но всё равно устроилась поближе, положив голову ему на плечо.

— Внимание, дети! — продолжал Джордж с выражением напускного трагизма. — Если вы смотрите это видео, значит, вы уже достаточно взрослые, чтобы знать - ваша мать в юности была той ещё злюкой.

— Я тебя сейчас укушу.

— Именно. — Он с ухмылкой ткнул пальцем в камеру. — Так что не оставляйте её одну на родительских собраниях, она перегрызёт всех. А ещё...

— А ещё ваш отец вечно разбрасывал носки по спальне, пил сок прямо из бутылки и смотрел на вашу мать, будто она - целый мир. — добавила Фина, глядя в объектив, чуть мягче, чем раньше.

— Чёрт. — Джордж усмехнулся, опустив камеру. — Теперь это останется на пленке. Ты хочешь, чтобы я прославился как сентиментальный идиот?

— Именно. — Фина кивнула.

— Отлично! Теперь наша очередь. — Анджелина выхватила камеру, ловко нацелила на себя и Фреда, который тут же состроил пафосное лицо. — Скажем честно, у нас будут лучшие дети.

— Ну, очевидно. Умные, спортивные, красивенные. — Фред кивнул. — Пожалуйста, пусть одного из них зовут Фредди Джуниор. Или хотя бы... Фредика.

— Фредика?! — Анджелина фыркнула. — Это имя или диагноз?

— Ага, тогда пусть будет Джелина. — подал голос Джордж.

— А если у нас будет девочка, я хочу имя с характером. — вмешалась Фина. — Что-то дерзкое. Типа... Никс. Или Тея.

— Или Злыдня II, в честь великой матери. — подмигнул Джордж.

— Продолжай, и ты возьмешь фамилию «Злыдня» навсегда. — усмехнулась она, но подтянулась ближе и поцеловала его в висок.

— Хорошо, хорошо, а если мальчик? — спросила Анджелина, обнимая Фреда за плечи.

— Назовём его... Маркус. Или... нет! Оуэн. — предложила Фина.

— Да чтоб ты знала, я мечтаю, чтобы у нас были двойняшки. — Джордж пожал плечами. — Как символ, знаешь ли. Узы.

— Узы, говоришь? — Фина притворно задумалась. — Двойняшки-близнецы от близнеца. Это будет просто праздник для профессор МаГонагалл.

— Ты уверена, что хочешь маленьких копий Фреда и Джорджа в Хогвартсе? — Анджелина рассмеялась. — С ума сойдёшь. Я не понимаю, как миссис Уизли справляется.

— Если они будут твоими детьми, у них хотя бы будет мозг. — сказала Фина, глядя на Джорджа, и тут же добавила: — Но, наверное, мы заранее начнём украшать им комнату в Азкабане.

— Нет, они будут самыми весёлыми детьми на свете. — Джордж положил голову ей на плечо. — И точно будут знать, что такое любовь. Мы это им покажем.

Наступила тишина, такая мягкая, как хлопья снега за окнами. Камера продолжала снимать, запечатлевая, как друзья лежат вповалку, прижавшись друг к другу, их шепотки, их улыбки, как Анджелина накрывает Фреда одеялом, как Джордж укачивает Фину, перебирая её волосы.

— Всё будет хорошо. — сказал Джордж в камеру, почти шёпотом. — Если вы это смотрите - значит, всё это было. Это тепло, этот смех. Это мы.

Фред тихо выключил камеру и положил её рядом, на тумбочку, как будто это был драгоценный артефакт. Комната наполнилась тишиной и тёплым светом, отблесками огня в камине. В окне медленно падал снег.

***

Пустая комната на восьмом этаже, с выбитыми стёклами и вечно сквозняками, едва освещалась слабым светом волшебных свечей, которые подвесила Гермиона. Именно здесь, в старой Классной Комнате Заклинаний, собрался Отряд Дамблдора, чтобы научиться защищаться — по-настоящему.

— Сегодня мы попробуем что-то посложнее, — произнёс Гарри, стоя посреди круга. — Патронус. Он прогоняет дементоров и питателей тьмы. Без сильного воспоминания — не вызовете.

Он обвёл взглядом группу. У кого-то дрожали руки, кто-то не до конца верил, что сможет. Фина стояла рядом с близнецами и Анджелиной, чуть позади Гарри, её взгляд был задумчивым.

— Ты справишься, — прошептал Джордж, едва коснувшись её локтя.

— Я знаю, — коротко кивнула Серафина.

Гарри дал короткий инструктаж, а затем первым вызвал своего патронуса — серебристого оленя, грациозного и уверенного, как и его хозяин. В комнате пронёсся шепот восхищения.

Затем подошла очередь остальных. Сначала Рон — у него патронус вышел на секунду, слабый, но настоящий. Гермиона, конечно, справилась — её выдра прыгнула через комнату. Затем был Фред — на секунду показалась неясная фигура, почти сорока.

— Серафина, — сказал Гарри. — Ты готова?

Девушка на мгновение закрыла глаза. Сердце бешено стучало, в висках звенело напряжение, но голос Гарри звучал спокойно, как якорь. Она глубоко вдохнула.

Вспомни.

Медленно, как будто листая страницы книги, она стала вспоминать.

...Первую шалость с близнецами, когда они втроём подменили все чернила Снегга на ярко-розовые и три дня скрывались в башне.

...Как трясущимися руками распечатывала письмо из Хогвартса, стоя у окна в доме Тонксов.

...Как впервые увидела отца. Он стоял перед ней, растрёпанный, напряжённый, но глаза его были добрые. Тогда она впервые по-настоящему поняла, что значит «семья».

...Как встретила мать. Как смотрела на женщину с её чертами лица, с её голосом, и в ней отзывалось что-то древнее, родное. Как они пили чай и говорили о глупостях, будто ничего не потеряли.

...И вечер в комнате близнецов, где было столько смеха, тепла и искренности. Где не было войны, боли или страха — только они, тесным кругом, с подушками и смешными историями.

Серафина открыла глаза.

— Экспекто Патронум!

Из кончика её палочки вырвался серебряный вихрь, мощный и чистый. Он вспыхнул — и вдруг из него вырвался белоснежный волк. Грациозный, дикий, сильный. Он пронёсся по комнате, пробежал мимо Фреда, прыгнул над Джорджем и замер рядом с хозяйкой, словно охранял её.

— Ух ты... — прошептала Джинни.

— Это... — Фред даже не договорил.

— Белый волк, — прошептал Джордж. — Под стать ей.

Фина улыбнулась сквозь лёгкую дрожь.

— Он... красивый, — сказала Гермиона. — Это символ верности и свободы.

— Да, — кивнула Фина, не сводя взгляда с патронуса. — Это он и есть.

Гарри подошёл ближе.

— Это был сильный патронус. Впечатляюще.

— Спасибо, — кивнула девушка.

Но на душе было непривычно легко. Этот волк был больше, чем заклинание. Это был голос её памяти, голос счастья, который остался в ней даже тогда, когда всё вокруг темнело. Волк был светом, который она сама сохранила.

Гарри старался почаще напоминать ребятам, что создать Патронуса посреди ярко освещённой классной комнаты гораздо проще, чем вызвать его при встрече, например, с тем же дементором.

— Да брось ты занудствовать! — весело воскликнула Чжоу, любуясь тем, как её Патронус, серебристый лебедь, парит под потолком Выручай-комнаты — дело было накануне Пасхи. — Они такие милашки!

— Важно не то, что они милашки, а то, что они способны защитить тебя, — терпеливо сказал Гарри. — Нам бы сюда боггарта или кого-нибудь вроде него: я сам впервые вызвал Патронуса, когда боггарт притворился дементором, и благодаря этому научился...

— Но это было бы страшно! — сказала Лаванда, палочка которой испускала клубы серебряного дыма. — И у меня... до сих пор... не получается! — сердито добавила она.

У Невилла тоже не всё ладилось. Он скривился от напряжения, но из кончика его палочки вылетали только слабые струйки серебристого пара.

— Ты должен думать о чём-нибудь очень хорошем, — напомнил ему Гарри.

— Я стараюсь, — несчастным голосом ответил Невилл; он и впрямь так старался, что его лицо блестело от пота.

— По-моему, у меня получилось, Гарри! — завопил Симус, которого Дин сегодня привёл на занятия по ОД в первый раз. — Смотри-ка... Ах ты, ушёл! Но это точно было что-то волосатое, Гарри!

Дверь Выручай-комнаты открылась и снова закрылась.

— Привет, Добби! — сказал Гарри. — Что ты здесь... что стряслось?

Глаза эльфа ещё больше выкатились от испуга, и он весь дрожал. Ребята, обступившие Гарри, молчали; вся комната следила за Добби. Несколько Патронусов, вызванных самыми удачливыми из них, растаяли серебристой дымкой, и в комнате стало гораздо темнее, чем раньше.

— Гарри Поттер, сэр... — пропищал эльф, дрожа с головы до пят. — Гарри Поттер, сэр... Добби пришёл предупредить вас... но всем домовым эльфам велели молчать...

Он ринулся в стену головой вперёд. Гермиона и ещё несколько девочек вскрикнули от испуга и жалости. Фина расширила глаза, поближе придвинувшись к Джорджу.

— Что случилось, Добби? — спросил Гарри, хватая эльфа за крошечную ручку и удерживая его подальше от всего, с помощью чего он мог бы нанести себе увечье.

— Гарри Поттер... она... она...

Свободным кулачком Добби изо всех сил треснул себя по носу. Гарри схватил и его тоже.

— Кто «она», Добби?

Но он сразу всё понял: ведь только одна женщина могла повергнуть эльфа в такую панику. Добби взглянул на него чуть окосевшими глазами и беззвучно что-то пробормотал.

— Амбридж? — спросил Гарри, и внутри у него всё похолодело.

Добби кивнул и попытался размозжить себе голову о колени Гарри. Тот отодвинул его на расстояние вытянутой руки.

— И что она? Добби... неужели она узнала про это... про нас... про ОД?

Он прочёл ответ на искажённом от страха личике эльфа. Поскольку Гарри держал его за руки, он попытался лягнуть сам себя и упал на колени.

— Она идёт сюда? — тихо спросил Гарри.

— Да, Гарри Поттер! — взвыл Добби. — Она сейчас будет здесь!

Гарри распрямился и оглядел неподвижных, поражённых ужасом ребят, не сводивших взгляда с бьющегося у него в руках эльфа.

— ЧЕГО ВЫ ЖДЁТЕ? — заорал он. — БЕГИТЕ!

Они тут же бросились к выходу; у двери образовалась пробка, но потом кто-то первым выскочил наружу.

— Бежим, Гарри! — взвизгнула Гермиона из кучи народа у двери.

Он сгрёб в охапку Добби, который по-прежнему по-прежнему пытался нанести себе травму потяжелее, и пристроился в конец очереди на выход.

— Фина, сюда! — крик Джорджа прорвался сквозь хаос. Шум шагов, крики, яркие вспышки заклинаний — всё смешалось в один панический водоворот. Серафина обернулась, заметила, как Джордж тянет за собой Джинни, а где-то сбоку мелькнули силуэты Фреда и Анджелины.

Она уже рванулась было к ним, как чья-то рука резко схватила её за плечо и потянула назад.

— Попалась! — взвизгнула Пэнси Паркинсон, сжимая её вцепившиеся пальцы на её мантии. — Профессор Амбридж, я поймала одну!

Серафина резко обернулась, лицо её пылало от ярости и адреналина.

— Убери от меня свои лапы, Пэнси!

— Ага, теперь посмотрим, как тебя вышвырнут из школы, грязн...

Но она не договорила.

Фина выхватила палочку с поразительной скоростью и, не задумываясь, выкрикнула:

— Депулсо!

Взрывная волна отбросила Пэнси назад — та с визгом полетела через комнату, ударившись о стойку с магическими книгами. Что-то хрустнуло — то ли полка, то ли нос.

— Мерлин, мой нос! — заорала Паркинсон, прижимая ладони к окровавленному лицу.

Фина тяжело дышала. Волосы разметались, в глазах плескалась смесь страха и ярости. Несколько учеников уже выскочили из комнаты. Она услышала, как где-то позади кричит Амбридж:

— Хватайте их! Всех! Ни один не должен уйти!

— Нет уж. — прошептала Серафина.

Она рванула в сторону двери, перепрыгивая через поваленные стулья, разбросанные перья и обломки. Кто-то выстрелил в неё заклятием обездвиживания, но она пригнулась и, выскочив в коридор, практически на бегу выкрикнула:

— Апарекиум! — чтобы заметить заклинанием спрятанные ловушки.

Справа мелькнули знакомые рыжие волосы.

— Фина! — Растрепанный Джордж уже ждал её у лестницы.

— Я в порядке! — закричала она, подбегая. — Паркинсон больше не красавица!

— Как ты?..

— Позже! Бежим!

Они сорвались с места и исчезли в темноте коридоров, пока позади кричали и топали ученики Амбридж.