Глава 9. Finny-kitten
— Фина, у нас к тебе дело, — сказал Фред, когда она спустилась на завтрак. — Только не пугайся.
— Я отравлена, обманута, или вы хотите одолжить перо?
— Ни то, ни другое, — загадочно произнёс Джордж. — Мы сделали тебе подарок.
— Зачем мне бояться?
— Ну... — начал Фред.
— Иди за нами, — перебил Джордж.
Она пошла. Сдержанно. Подозрительно. Близнецы довели её до западной башни — где обычно было тихо.
На столе, посреди пустой комнаты, стоял... свиток. Чёрный, с золотой лентой.
— Что это?
— Просто открой, — сказал Джордж с невинным выражением лица.
Серафина вздохнула, потянулась к свитку...
...И внезапно над её головой хлопнул фейерверк. С золотыми буквами:
"СЕРАФИНА БЛЭК — ЛУЧШАЯ ЗАЩИТА ОТ ГЛУПОСТИ. ПРОВЕРЕНО УИЗЛИ."
Она застыла. Фред прыснул. Джордж выглядел гордым.
Фина медленно повернулась.
— Вы...
— Признание в любви, — пожал плечами Джордж. — По-нашему.
Она вздохнула... и вдруг улыбнулась. Широко. Слишком широко для Серафины Блэк.
— Вы идиоты.
— Но твои идиоты, — ответили они хором.
Она села на стол, рядом с ними. Свернула свиток, как сувенир.
— Спасибо.
И это было не в шутку.
Хогвартс постепенно просыпался — коридоры гудели от шагов, шепота и хохота, перья царапали пергамент в классах, а из кухни доносился аромат грядущего обеда. Серафина шла в сторону библиотеки — и, что удивительно, не одна. Подмышкой у неё была тонкая папка, где аккуратно сложены заметки для Гермионы (той срочно понадобились формулы чар отражения).
За поворотом она врезалась в кого-то плечом.
— Ой... — прозвучало с мягким французским акцентом.
Фина подняла глаза. Флёр Делакур. Как всегда — небрежно сияющая, с осанкой королевы, в мантии цвета тумана и с выражением лица «мне всё равно, но вежливо».
— Смотри куда... — начала Фина, но замолчала.
Флёр тоже остановилась. На секунду — напряжение. Потом француженка вдруг усмехнулась.
— Ты забавная. Как котёнок, который считает себя тигром.
Серафина прищурилась.
— А ты как лебедь, который ведёт себя так, будто он выше всех, хотя просто идёт по воде, чтобы грязь не зацепить.
Мгновение — тишина. Потом Флёр... засмеялась.
— Ты не такая, как все. Я сначала думала, что ты не любишь меня.
— Ты не ошиблась.
— Mais non, — покачала головой та. — Ты просто не любишь претензии. Даже если они изысканные.
Фина слегка кивнула. Это было ближе к правде, чем ей хотелось признать.
Флёр посмотрела на неё внимательно.
— Когда-нибудь... я сделаю тебя своей подружкой невесты.
Серафина едва не подавилась воздухом.
— Что?
— Tu verras. — Флёр подмигнула. — Я умею выбирать самых остроумных. Можешь не быть милой — это моя работа.
Она развернулась и пошла дальше, оставив после себя легкий аромат лаванды и ошарашенную Фину с заметками в руках.
— Чудесно, — пробормотала та. — Осталось только флеровский свадебный марш выучить.
Позже тем же вечером, в Гриффиндорской гостиной, Серафина вернулась после ЗОТИ и обнаружила, что Джордж сидит у окна с пером, длинным списком и хищной ухмылкой.
— Что ты опять затеял?
— Я выбираю тебе новое имя, — сказал он торжественно. — Мировая история уже была благосклонна к Александрам Великим, Екатеринам Великим и Гермионам-всёзнающим. Но теперь... настала эра твоего фирменного прозвища.
— Прекрати, — отрезала Фина, но с интересом заглянула в его пергамент.
Он зачитал, не обращая внимания на её фырканье:
1. Финозавр — потому что когда ты сердишься, ты звучишь как магический тираннозавр.
2. Леди Чёрная Лукавость — официально для переписки.
3. Кошка с Когтями — самоочевидно.
4. Финаминка — как витаминка, но с побочными эффектами.
5. ГрозоФинка — ты приносишь бури, но всё равно остаёшься солнцем.
6. Сырцафина — потому что однажды ты случайно села на кусок сыра в гостиной, а потом проходила с ним весь день на юбке. Все помнят.
7. Мисс Нет — потому что ты говоришь "нет" с грацией, будто это смертный приговор.
8. Чайная Буря — всё всегда начинается с чашки чая... и заканчивается криком.
9. Шип-Фина — как роза. Красива, но попробуй тронь.
10. Умничка с Укусом — как бы мило ни звучало — укус реальный.
— Удали пункт шесть. Сожги его. Вычеркни. Выбей из памяти, — сказала Серафина, заливаясь краской.
— Ага. Значит, он останется.
Она стукнула его по плечу, а потом, скривившись, села рядом.
— Ладно. Пятый сойдёт.
— «ГрозоФинка»?
— В нём... стиль.
— И немного страха, — усмехнулся он.
— Так и должно быть.
Они оба улыбнулись.
— Все же, я придумал ещё 11. — Джордж приобнял её за плечи. — Финурёнок.
Серафина замерла и выдохнула.
— Не смей.
— Или ШипиФина, все время шипишь, но я думаю это от любви. — продолжает дальше.
— Джордж, ещё одно слово...
— Финотёнок!
— Я убью тебя! — Серафина начинает гнаться за парнем, в гостиной поднимается смех. — Джордж Фабиан Уизли!
— Фина, оставь меня в живых, я нужен этому замку!
— Попадись мне на глаза, придурок, я тебя урою!
Из дальнего угла комнаты, стояла Алиссия Спиннет и наблюдала за ними.
— Они точно не любят друг друга? — шепчет девушка.
— Точно, Ал. Они же всегда так. — закатывает глаза Кэти. — Это Уизли и Блэк, им никогда не быть парой.
***
Серафина Блэк сидела на своём привычном месте за гриффиндорским столом, между Фредом и Джорджем, отломив краешек круассана и задумчиво помешивая чай. Солнце, пробиваясь сквозь зачарованный потолок, мягко освещало её волосы, заплетённые наспех в высокую косу. Она молчала — но это было привычное для них молчание: острое, колкое, почти как предвкушение.
Погода становилась всё мягче, солнечные лучи ложились на каменные стены так, словно пытались разбудить их от тяжёлого сна. Совы лениво кружили над башнями, а под окнами разрослись цветущие кусты, которых никто, кажется, и не сажал. Воздух был напоён цветами и тревогой.
Потому что финал приближался. И все это знали.
— Ничего себе. Впервые за всё время я слышу, как Малфой не орёт с утра, — хмыкнула Серафина, откусывая тост.
— Может, его кто-то вчера уронил в озеро? — предположил Фред с таким видом, будто он к этому приложил руку.
— А может, он просто боится, — добавил Джордж. — Финал всё-таки. Даже у трусов, кажется, есть внутренний гоблин, который начинает орать «вдруг и меня потащат на третье испытание!»
Серафина хмыкнула, допивая чай. Она сидела между близнецами, как и всегда в последние недели. Всё стало гораздо спокойнее, как только исчезла любовная неразбериха. Джордж и Фред по-прежнему были её опорой, её хаосом и её голосом разума одновременно — пусть и с противоположной стороны.
— Думаете, они уже выбрали, как будет выглядеть последнее испытание? — спросила Джинни, появляясь рядом и втискиваясь на лавку, прижимая к себе книгу.
— Лабиринт, — ответила Гермиона с противоположной стороны стола. — Я слышала, как профессор Стебель говорила мадам Пинс, что они уже начали выращивать особые растения. Значит, будет что-то магически ботаническое.
— Ура. — Рон выглядел так, будто его уже запустили туда и забыли выпустить. — Опять это «выбери правильную лозу, а не умри от неё».
— А тебе бы всё дуэль на палочках, — усмехнулась Гермиона.
— Я бы хотела... чего-то логичного, — вмешалась Блэк, размахивая ножом. — Например: «Вот загадка. Решишь — выйдешь живым. Не решишь — умрёшь. Всё просто».
Джордж схватил её за руку, в которой был нож и медленно опустил.
— Ты пугаешь, Фин, — вздохнул Джордж. — Даже я не думал про смерть до кофе.
— Ну ты и не думаешь после, — добавил Фред.
Фина улыбнулась уголком губ. Всё, что происходило последние дни, было похоже на затишье перед бурей. Даже чемпионы — Гарри, Седрик, Виктор Крам и Флёр — стали немного другими. Тише. Сосредоточеннее.
Особенно Гарри.
Он почти не улыбался. Говорил коротко, по делу. Иногда — как будто отстранённо. Словно его внимание держалось в трёх измерениях сразу: здесь, в настоящем, — в прошлом, где они уже сражались с драконами и спасали друзей из озера, — и в будущем, которое обещало непредсказуемую боль.
После уроков библиотека была почти пуста — и именно это стало причиной, почему туда зашли Фред, Джордж и Серафина. Они решили, что идеальное место для обсуждения новых "вредилок" — то самое, где их теоретически могут поймать.
— Ну вот, — Фред вытащил свернутый пергамент, — это формула новой жвачки. Ты её жуешь, и потом у тебя голос превращается в хриплый хор троллей.
— Отлично. — Фина скрестила руки. — А если проглотить?
— Тогда ты начинаешь рычать. Почти как наша Гермиона, когда её кто-то перебивает.
— Очень мило, — буркнула Гермиона, проходя мимо со стопкой книг.
Фина только усмехнулась. Она чувствовала, как уходит напряжение — в этих диалогах, в шуточках, в том, как Джордж, не думая, положил голову ей на плечо, а потом сразу отодвинулся, будто вспомнив что-то.
Она не спросила. Он не объяснял. Им было достаточно молчания.
— Кстати, — протянула она, — я вас обоих убью, если вы ещё раз оставите шоколадные яйца в моей постели.
— Это был подарок! — возмутился Фред.
— Это был капкан. — Блэк подняла бровь. — Я чуть не уснула с половиной кролика на шее.
— Ну, теперь ты знаешь, каково быть на Пасху, — вмешался Джордж. — Эмпатия и всё такое.
Она шлёпнула его по плечу. Он, не моргнув, стащил с её тарелки кусочек мармелада.
***
На следующий день произошла одна из тех сцен, что остаются в памяти. Не из-за величия, а из-за яда, влитого в каждое слово.
Фина шла по коридору — одна, для разнообразия — когда услышала позади голос Малфоя:
— Смотрите, смотрите, кто идёт. Наследница убийцы.
Она остановилась. Повернулась медленно.
— Говори громче, Малфой. Я тебя не сразу поняла, слишком шепеляво для оскорблений.
— Разве ты не привыкла к тому, что тебя шепотом называют позором фамилии?
— А ты? Привык к тому, что твоя фамилия - шутка?
Его лицо перекосилось. Серафина подошла ближе, медленно и очень спокойно.
— Я не выбирала, чьей дочерью быть. Как, впрочем, и ты. Но разница в том, что я не прячусь за папиной мантьей. Я - это я. А ты? Только тень своего папаши.
Он хотел что-то ответить — но промолчал. Потому что в коридоре уже собирались люди. А Серафина не боялась говорить вслух.
— Ах да, передай тете Нарциссе, что потерять фамилию Блэк и взять... — она насмешливо засмеялась. — и взять фамилию Малфой - было её величайшей ошибкой.
***
Серафина сидела у окна в спальне. За стеклом неспешно накрапывал дождь, скатываясь прозрачными дорожками вниз. Остальные уже спустились на обед в Большой зал, а она осталась наверху, потому что сегодня пришли письма. Два. И оба — не от тех, от кого она надеялась их получить.
Первое письмо было написано аккуратным, немного угловатым почерком, с запахом лаванды и старых книг.
"Здравствуй, моя дорогая Фина,
Как ты, девочка моя? Не заболела ли? Надеюсь, ты не забыла про тёплые носки, ведь весна в Хогвартсе обманчива, и простуда цепляется к плечам, как мокрая трава. Если тебе нужно что-то — хоть письмо, хоть шарф — ты только скажи. Не молчи.
Мы все по тебе скучаем. Вчера заходила Нимфадора, но пробыла недолго — сказала, что «работа не ждёт» и исчезла, даже не поев. Тед, как всегда, до ушей в бумагах. Дом, кажется, всё чаще становится слишком тихим. Я так часто ловлю себя на мысли: вот сейчас ты войдёшь в комнату и громко скажешь что-то раздражённо-насмешливое, а потом бросишься читать у камина. Но тебя всё нет.
Ты воссоединилась с отцом. И я понимаю, это — большое. Может, даже важное. Только знай, что этот дом — всё ещё твой. Моя дверь всегда для тебя открыта. И моё сердце тоже.
Береги себя.
Твоя Андромеда."
Серафина провела пальцами по конверту, ещё раз перечитывая последние строки. «Моя дверь всегда для тебя открыта». Она ненавидела, как эти слова щемили, и ненавидела, что они были правдой. Потому что дом у Андромеды действительно был «домом». А дом Блэков — нет.
Она открыла второе письмо.
"Финни, привет.
Как ты? Я надеюсь, что ты хорошо проводишь время в Хогвартсе. Хотя «проводишь» — звучит глупо, да? Надеюсь, ты справляешься со всем. И, конечно, присматриваешь за Гарри. Я за него волнуюсь, особенно теперь, когда вся эта история с Турниром...
Если бы я мог быть рядом... но увы. Пока вынужден прятаться в квартире родителей. Иногда Римус забирает меня прогуляться — светлое пятно в моей обыденности.
Но если у тебя всё хорошо, Фин, то я спокоен.
Береги себя.
Твой отец, Сириус."
Письмо было коротким, как и всегда. Ни вопроса, ни упоминания, как у неё на самом деле дела. Только Гарри. Всегда Гарри.
Она медленно отложила бумагу в сторону, глубоко вдохнула и сжала челюсть. Письма лежали рядом: одно — с теплом, с домом, с местом, где её действительно ждали. Второе — от человека, ради которого она ушла. К которому бежала. Которому — как ей тогда казалось — она была нужна.
— Конечно, — пробормотала Серафина вслух, хрипло, горько. — Присматривай за Гарри. Присматривай, Финни. Гарри — у него смысл жизни. А я — просто напоминание, что он однажды в жизни с кем-то переспал.
Она сжала бумагу, но не порвала. Не потому что жалко — потому что всё ещё надеялась, что когда-нибудь он напишет что-то другое. Не про Гарри. Про неё. Не как наблюдатель за Поттером, а как отец.
Серафина резко встала с кровати, прошлась по комнате туда-сюда, как загнанное животное. Всё внутри сжималось, отвращение боролось с обидой, и всё это стучало в висках.
— Почему, — прошептала она, глядя в окно, — почему я для него всегда только «дочь», только кровь, только функция? А не просто я?
Дождь барабанил по стеклу. Мир не слышал.
Она медленно вернулась к письмам, сложила их аккуратно, засунула под матрас — туда, где хранились все её письма от Сириуса. Она их не выбрасывала. Хоть и хотела. Потому что всё равно надеялась. Несмотря на всё.