Глава 8
Гермиона вошла в Большой зал Хогвартса, где уже царила привычная суета обеденного времени. Воздух наполнял аромат жареного мяса и свежеиспечённого хлеба, смешиваясь с тихим звоном столовых приборов и негромким гулом голосов. Она медленно прошла к столу Гриффиндора, чувствуя, что её мысли всё ещё немного затуманены после вчерашнего вечера. Её жутко мучило похмелье.
Не успела она сесть, как рядом раздался тихий, но встревоженный голос: — Гермиона, можно присесть?
Гермиона увидела Джинни Уизли, которая стояла перед ней с обеспокоенным выражением лица. Она кивнула, и Джинни села рядом, нервно перебирая пальцами складки юбки.
— Гермиона, — начала Джинни, её голос дрожал, как осенний лист на ветру. — Мне нужно поговорить с тобой.
Гермиона подняла взгляд, её брови сдвинулись в лёгком удивлении. — Всё в порядке, Джинни? Ты выглядишь... взволнованной.
Джинни опустила глаза, её пальцы нервно крутили край юбки. — Это о том поцелуе, — прошептала она. — Я не должна была... я просто... я боюсь, что всё испортила.
Гермиона замерла на мгновение, её мозг начал прокручивать события прошлой ночи. Тот поцелуй... неожиданный, импульсивный, но... не лишённый чего-то, что она не могла назвать. Она заметила, как дыхание Джинни участилось, её грудь поднималась и опускалась, как волны на озере.
— Джинни, — произнесла Гермиона мягко, её голос был тёплым, как солнечный свет. — Ты не испортила ничего. Мы друзья. И... — она на мгновение замолчала, её губы слегка дрогнули, — ...это было... не так уж плохо.
Джинни посмотрела на неё, её глаза расширились, как будто она не ожидала такого ответа. — Ты действительно так думаешь? — пробормотала она, её щёки покраснели, как рассвет.
Гермиона улыбнулась, её рука непроизвольно потянулась к Джинни, касаясь её ладони. — Да, думаю. Не волнуйся об этом. Всё будет в порядке.
Их взгляды встретились, и в воздухе повисло напряжение, словно невидимая нить, которая связывала их всё ближе. Джинни слегка наклонилась вперёд, её губы слегка приоткрылись, словно она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле.
Гермиона почувствовала, как сердце забилось чаще, её дыхание стало глубже. Она медленно приблизилась, её губы едва коснулись щеки Джинни, оставляя после себя едва уловимый след тепла.
— Я не хочу тебя потерять, — прошептала Джинни, её голос был едва слышен, как шёпот ветра.
— Ты не потеряешь меня, — ответила Гермиона, её рука сжала ладонь Джинни чуть сильнее. — Мы будем разбираться в этом вместе.
Гермиона и Джинни сидели за столом в Большом зале, и их разговор постепенно становился всё более лёгким и непринуждённым. Они смеялись, вспоминая забавные моменты из прошлого, и атмосфера между ними становилась всё теплее. Джинни, казалось, наконец, расслабилась, её дыхание стало ровным, а глаза заблестели с новой силой.
Внезапно их внимание привлекла приближающаяся высокая фигура. Драко Малфой шёл к их столу, и его обычно надменное выражение лица стало более мягким и неуверенным. Он остановился перед Гермионой.
— Грейнджер, Уизли, — начал он тихим и сдержанным голосом, — Могу к вам присоединиться?
Гермиона подняла глаза, в её взгляде читались удивление. — Ты головой ударился? — Джинни шокировано окинула его взглядом. Гермиона толкнула подругу и кивнула Драко, приглашая за стол. Парень сел рядом с ними, опустив глаза.
— Я хотел извиниться, — продолжил он, лицо его было непроницаемым. — За урок зельеварения и за те слова, которые я сказал. Я не должен был говорить подобное.
Гермиона почувствовала, как сжалось её сердце. Она помнила тот момент, тот неприятный инцидент, который застал её врасплох. Но она не ожидала, что Малфой когда-нибудь извинится за своё поведение.
— Малфой, — мягко произнесла она, и её голос был тёплым и спокойным, — я ценю твои извинения. Но это жутко странно.
Драко поднял глаза, и в них мелькнуло облегчение, но тут же снова появилась тревога.
— Я не хочу, чтобы это испортило нашу... — он запнулся, подбирая правильные слова, — нашу способность уживаться вместе. Ты заслуживаешь уважения, и я хотел бы начать с чистого листа.
— Смотри, как запел, — фыркнула Джинни.
Он достал из кармана небольшой свёрток, аккуратно развернул его и положил перед Гермионой и Джинни. Внутри оказались три маленьких пирожных, украшенных замысловатой глазурью.
— Я принёс эти пирожные из «Сладкого Королевства», — сказал Драко, и его голос стал немного увереннее. — Надеюсь, вам понравится.
Гермиона улыбнулась и взяла одно из пирожных. Её рука непроизвольно потянулась к Джинни, словно в поисках поддержки. Джинни, в свою очередь, с подозрением посмотрела на пирожные. Её глаза сузились, словно она пыталась разгадать загадку.
— Спасибо, Драко, –ответила Гермиона. — Я с удовольствием попробую.
Джинни покачала головой, её взгляд был полон сомнений.
— Я, пожалуй, воздержусь, — сказала она твёрдым и решительным голосом.
Драко кивнул, и в его глазах мелькнуло облегчение, как будто с его сердца упал тяжёлый камень, но в глубине его взгляда можно было разглядеть тень хитрости, которую он тщательно скрывал.
Гермиона откусила кусочек пирожного, и её глаза засияли от удовольствия.
— Очень вкусно, — сказала она, улыбаясь Драко.
Драко хитро улыбнулся в ответ, не сводя глаз с Гермионы, как будто знал что-то, чего не знали другие.
— Рад, что тебе понравилось, — ответил он мягким и тёплым голосом.
Они продолжили разговор, и атмосфера между ними стала ещё более непринуждённой. Они смеялись и болтали, как будто ничего не произошло, но в глубине души Гермиона чувствовала лёгкое беспокойство, которое не могла объяснить.
После обеда в Большом зале Гермиона Грейнджер, как обычно, устроилась в углу библиотеки, окружённая стопками книг. Она собиралась закончить эссе по Зельеварению, но вдруг почувствовала странное тепло, разливающееся по телу. Сердце забилось чаще, ладони стали влажными, а мысли путались, будто кто-то влил в её разум туман.
Она попыталась сосредоточиться на пергаменте, но перед глазами стоял только один образ — Беллатрикс Блэк. Её пронзительный взгляд, высокомерная улыбка, властный голос... Гермиона сжала кулаки, чувствуя, как её охватывает нестерпимое желание.
«Нет, этого не может быть...» — пронеслось в голове, но чем больше она сопротивлялась, тем сильнее становилась тяга. Внезапно её осенило: «Я всегда её любила!»
Сердце бешено колотилось. Она должна признаться. Сейчас же.
Гермиона вскочила, чуть не опрокинув чернильницу, и стремительно выбежала из библиотеки. Она знала, где найти Беллатрикс — в подземелье, в кабинете Зельеварения.
Когда она ворвалась в класс, профессор Блэк холодно подняла взгляд.
— Мисс Грейнджер? — её голос звучал как лезвие.
Гермиона, тяжело дыша, шагнула вперёд.
— Профессор... я... я должна вам сказать... — её голос дрожал.
Беллатрикс приподняла бровь, изучая ученицу с явным недоумением.
— Говорите, если вам так уж необходимо.
— Я... я люблю вас! — вырвалось у Гермионы, и она сама испугалась своих слов, но остановиться не могла. — Я всегда вас любила! Я не могу больше это скрывать!
В глазах Беллатрикс мелькнуло понимание. Она медленно обошла стол, приближаясь к Гермионе, и вдруг резко схватила её за подбородок.
— Кто-то подлил тебе любовный напиток, малышка, — прошипела она. — И если я узнаю, кто это сделал...
Гермиона, не в силах сопротивляться зелью, резко шагнула вперёд и прижалась к Беллатрикс, схватив её за платье. Прежде чем профессор успела оттолкнуть её, губы Гермионы слились с её губами в горячем, стремительном поцелуе.
Беллатрикс застыла в шоке. Её пальцы судорожно сжали волшебную палочку, но она не оттолкнула девушку сразу — возможно, из чистого изумления.
Через секунду её холодный разум взял верх. Она резко отстранилась, схватив Гермиону за плечи.
— Что за идиотский поступок, Грейнджер?! — прошипела она, но в её глазах мелькнуло не только раздражение, но и расчёт.
Гермиона тяжело дышала, щёки пылали, а взгляд был мутным.
— Я... я не могу... — прошептала она.
— Очевидно, — Беллатрикс сжала её руку и резко потянула за собой к дальним стеллажам с зельями. — Ты под воздействием любовного зелья, и если мы не дадим тебе противоядие в ближайшие минуты, ты начнёшь совершать ещё более глупые поступки.
— А может, я хочу? — Гермиона пыталась вырваться.
Женщина рывком открыла шкаф, быстро пробежалась взглядом по флаконам и схватила прозрачный пузырёк с синей жидкостью.
— Пей. Сейчас же.
Гермиона снова попыталась вырваться, её пальцы дрожали.
— Нет... я не хочу... я хочу только вас... Коснитесь меня, черт...
Беллатрикс закатила глаза.
— Мерлинова борода, — она резко прижала флакон к губам Гермионы и влила зелье ей в рот.
Гермиона закашлялась, её тело на мгновение напряглось, а затем... разум прояснился.
Она медленно подняла глаза на Беллатрикс.
— Профессор... — её голос дрожал от ужаса и стыда. — Что я... что я наделала?!
Беллатрикс скрестила руки на груди, её взгляд был ледяным.
— Ты стала жертвой чьего-то идиотского розыгрыша, Грейнджер. И теперь нам обоим предстоит выяснить, кто за этим стоит.
Гермиона почувствовала, как горят её щёки. Она готова была провалиться сквозь землю.
— Я... я приношу свои извинения, профессор...
Беллатрикс усмехнулась.
— Оставь извинения. Лучше готовься. Потому что когда я найду того, кто это сделал... — её пальцы сжали палочку так, что костяшки побелели.
Гермиона вздрогнула.
Ей стало страшно — но не за себя.
А за того неосторожного дурака, который посмел подлить ей зелье.
Потому что теперь за ним охотилась сама Беллатрикс Блэк.
Беллатрикс медленно провела взглядом по раскрасневшемуся лицу Гермионы, её губы тронула лёгкая, почти незаметная улыбка.
— Как интересно... — прошептала она, больше для себя, чем для дрожащей перед ней ученицы.
Гермиона не могла выдержать этот пронизывающий взгляд — он будто обжигал её кожу, заставляя сердце, бешено колотиться, даже несмотря на действие противоядия.
— П-профессор... — начала она, но Беллатрикс резко подняла руку, прерывая её.
— Не опаздывай на отработку, Грейнджер. — её голос звучал сладко-опасно, как лезвие, обёрнутое шёлком. — Я буду ждать тебя ровно в семь.
И прежде чем Гермиона успела что-то ответить, профессор развернулась и вышла, оставив за собой лишь лёгкий шлейф аромата чёрной орхидеи и чего-то запретно-горького.
Дверь захлопнулась с глухим щелчком, и Гермиона осталась одна — с путаницей в мыслях, жаром в щеках и странным чувством, что только что подписала себе какой-то неведомый приговор.
Что вообще будет на этой отработке?
Но больше всего её пугало не это.
А то, что в глубине души...
Она уже ждала семи часов.
Гермиона, всё ещё дрожащая от недавних событий, вышла в коридор и тут же услышала знакомый насмешливый голос.
— Ну что, Грейнджер, уже призналась в любви своему кумиру? — Малфой стоял, облокотившись на стену, с самодовольной ухмылкой. Рядом с ним хихикали Крэбб и Гойл.
В её голове мгновенно сложился пазл.
Пирожные.
Те самые, которыми он «великодушно» угостил её за завтраком.
Гермиона сжала кулаки, и её стыд моментально сменился яростью.
— Это ты подсунул мне зелье?! — её голос дрожал от гнева.
Малфой лишь рассмеялся, подняв руки будто сдаваясь.
— Конечно, я! — он засмеялся, но в его голосе не было прежней насмешливости — только гнев, обида, жажда мести. — Ты думала, я просто так это сделал? Ты унизила меня. На весь чёртов класс! А собственная тётка поддержала тебя!
Его голос дрожал, лицо исказилось в гримасе ярости.
— Я должен был отомстить. И я сделал это.
Гермиона почувствовала, как гнев закипает у неё в груди.
— Ты идиот, Малфой! Я ведь поверила тебе! — прошипела она. — Но ничего, Беллатрикс узнает. И она убьёт тебя.
Драко замер, и на секунду в его глазах мелькнул страх. Но потом он снова засмеялся — резко, нервно.
— Она ничего не узнает. Потому что ты не посмеешь ей рассказать.
Он сделал шаг вперёд, его лицо исказилось в злобной усмешке. — Ты посмеёшься над этим. Через пару дней она забудет. А если нет... — он наклонился ближе, шёпотом, как яд. — Я расскажу всем, как ты бросилась на неё с поцелуями. Как умоляла её прикоснуться к тебе. Как...
Гермиона выхватила палочку.
— ЗАТКНИСЬ!
Он отпрыгнул, но продолжал ухмыляться.
– Ох, Грейнджер, ты такая предсказуемая...
В этот момент из-за угла раздались шаги. Малфой мгновенно замолчал, его улыбка исчезла. Гермиона обернулась — но это была не профессор Блэк. Просто пара первокурсников, которые, увидев их, тут же ускорили шаг.
Драко бросил на неё последний злобный взгляд и развернулся, уходя прочь.
Гермиона стояла, дрожа от ярости. Она не простит ему этого.
Гермиона нервно переминалась с ноги на ногу перед дверью кабинета зельеварения. Часы в коридоре только что пробили семь, когда она, наконец, решилась войти.
Оказавшись в заточении с двумя слизеринскими гадами, Гермиона отчаянно боролась с подступающей паникой. Она дала себе клятву быть храброй. Значит, будет.
Ни Гермионе, ни, что странно, Малфою не предложили стульев: они стояли перед рабочим столом Блэк, словно приговоренные перед эшафотом. В этот миг волна ненависти к хорьку захлестнула Гермиону с новой силой: его самодовольная ухмылка, казалось, вопила о том, что он ничуть не раскаивается в содеянном.
Блэк восседала за столом, в кресле, со скрещенными на груди руками и неподвижным, словно примороженным, взглядом, устремленным в пустоту. Малфой же, напротив, с нарочитой небрежностью покручивал в пальцах волшебную палочку, разглядывая полки, уставленные банками с заспиртованными уродцами. Собрав остатки мужества, Гермиона устремила взгляд прямо в лицо Беллатрикс.
Та встретила ее ледяным, пронизывающим взглядом и выдержала долгую, испытывающую паузу, словно проверяя, хватит ли у гриффиндорки смелости не обделаться от ужаса прямо на дорогой учительский ковёр. И хотя Гермиона едва не провалила эту проверку, отвести взгляд ей все же удалось.
— Мистер Малфой, — голос Беллатрикс был обманчиво мягок, но взгляд, прикованный к Гермионе, выдавал хищницу. Наконец, она медленно повернула голову к Драко. — Имеете ли вы какое-либо отношение к тому, что мисс Грейнджер накануне отведала зелье, затуманивающее рассудок?
— Нет, конечно, — с деланым презрением фыркнул Малфой, но тень нервозности скользнула по его лицу. — Да что мне до этой гриффиндорской выскочки! Не опущусь же я до таких низостей.
Гермиона чувствовала, как на виске запульсировала жилка. Гнев, словно адское пламя, разгорался внутри, и она едва сдерживалась, чтобы не вцепиться в эту идеально уложенную шевелюру лжеца. Присутствие Блэк служило сдерживающим фактором, но лишь отчасти.
— В таком случае, полагаю, вам не составит труда развеять все необоснованные подозрения, приняв ничтожную дозу Веритасерума и подтвердив свою непричастность? — Беллатрикс плавно поднялась из-за стола, приближаясь к Малфою словно пантера к добыче.
— Не собираюсь я это пить! — словно по щелчку пальцев, Малфой потерял остатки самообладания. Малиновый румянец залил его бледные щеки, а пальцы едва заметно задрожали. — У вас нет права насильно поить студентов сывороткой правды! Я же сказал, что не подливал Грейнджер никакое любовное зелье... она вечно...
— Один момент, — перебила Беллатрикс, приподняв тонкую бровь. — Я ничего не говорила о любовном зелье.
Где-то глубоко внутри Гермионы пара злобных демонов разразилась торжествующим хохотом. Каким жалким зрелищем были эти отчаянные попытки слизеринца ускользнуть от возмездия! Понимая, что попался в ловушку, Малфой бросил на Гермиону волчий взгляд, кривя губы в презрительной гримасе. — Да я понятия не имею, любовное не любовное! Какая разница! Или вы прекратите угрожать мне Веритасерумом, или я немедленно...
— Что? Пожалуетесь отцу? Боюсь, его нынешнее местопребывание в Азкабане несколько затрудняет его вмешательство в мои методы преподавания. Выкладывайте правду. Или пейте. Немедленно! — Беллатрикс протянула Малфою кубок с тыквенным соком, в который несколькими мгновениями ранее добавила несколько капель прозрачной жидкости из тёмного пузырька. Неизвестно, простит ли слизеринец своему декану такое пренебрежение, но Гермиона прекрасно понимала Блэк — Малфой перешёл все границы. И к собственному изумлению, Гермиона всей душой одобряла методы ведения расследований Беллатрикс. Загнанный в угол, Малфой сдался, и с отвращением выплюнул: — Ладно, ладно! Это я подмешал Грейнджер приворотное зелье! И у меня были на то причины!
Задыхаясь от ярости, Гермиона хватает его за грудки и как следует, встряхивает: — Причины?! У тебя хоть капля совести есть?
Но секунду спустя, демонстрируя поразительную прыткость, Блэк за шиворот оттаскивает Гермиону от Малфоя, грубо отпихивает в сторону и сама нависает над блондином, словно живое воплощение Смерти.
— Озвучьте.
— Я не хотел задеть вас, профессор.
— Правду! — Блэк что есть мочи бьёт ладонью по столешнице, от чего Гермиона с Малфоем вздрагивают.
— Хорошо! Хорошо! Я выбрал вас, потому что вы унизили меня! Она унизила меня перед классом! Вы отняли баллы у собственного факультета за какую-то Грейнджер! НУ и что вы мне сделаете? Убьёте меня теперь?
— Я уже близка к воплощению этой идеи, мистер Малфой, — Блэк выпрямляется и смотрит на злого испуганного слизеринца сверху вниз.
— Посмели призвать волос с моей мантии для добавления в приворотное зелье?
Малфой, не проронив ни звука, кивает и хмуро уставляется на Гермиону.
Волос Гермионы, должно быть, добыл, когда подходил к ней за обедом.
— Три раза в неделю до самого Рождества — по понедельникам, средам и пятницам — после занятий вы будете веселиться. А именно — голыми руками драить грязные котлы, мыть пробирки и приводить в порядок рабочие места студентов. О квиддиче даже не заикайтесь — вы можете забыть об игре раз и навсегда.
Неужели справедливость восторжествовала? Не веря услышанному, Гермиона поднимает удивлённые глаза, на Блэк, которая садится обратно за свой стол, придвигая к себе какие-то бумаги и начинает спокойно их изучать. Гермиона с Драко обменивается взглядами, и девушка видит захлестнувшее его отчаяние.
— Так тебе и надо, вонючий хорек! — Подумала Гермиона.
В кои-то веки твой декан демонстрирует адекватность. Правильно ведь говорят, общий враг сближает.
Беллатрикс медленно обводит взглядом обоих учеников, её пальцы нервно постукивают по ручке кресла. Внезапно её лицо искажается в выражении холодного раздражения.
— Довольно.
Она резко встаёт, чёрные складки её мантии взметаются, как крылья разгневанной вороны.
— На сегодня с вас достаточно. Мисс Грейнджер, мистер Малфой — исчезните.
Её голос звучит не просто строго — в нём слышится что-то опасное, словно она едва сдерживается, чтобы не применить заклинание.
— У меня нет ни малейшего желания видеть ваши лица до завтра.
Малфой, всё ещё бледный, но уже снова пытающийся сохранить надменность, резко разворачивается к двери. Он бросает на девушку злобный взгляд, но не решается ничего сказать — Беллатрикс явно не в том настроении, чтобы терпеть его выходки.
Гермиона задержалась на секунду, не зная, стоит ли что-то добавить, но её взгляд — острый, как лезвие, тут же заставляет её передумать.
— Вон.
Это не приказ. Это последнее предупреждение.
Девушка быстро выходит вслед за Малфоем, дверь с громким щёлчком захлопывается за ними. Коридор кажется невероятно тихим после той гнетущей атмосферы кабинета. Малфой тут же ускоряет шаг, явно не желая оставаться рядом, но на полпути вдруг оборачивается.
— Это ещё не конец, Грейнджер.
Его голос дрожит от злости, но в нём уже нет прежней уверенности.
Гермиона не отвечает.
Потому что понимает: Беллатрикс сегодня его сломала.
И ей остаётся лишь гадать — что было страшнее для него?
Унижение перед Гермионой? Или тот холодный, безжалостный взгляд профессора, в котором не было ни капли снисхождения?