Глава 8
Приземистый мужчина по фамилии Смит, наивно предполагая (как, впрочем, и все приезжающие из-за границы в страну с суровым климатом), что жуткие холода в непроходимой сибирской тайге осенью — сказки для маленьких детей, уже давно пожалел о своих глупых размышлениях. Если уж такие морозы — чистая правда, то иностранец начинал побаиваться громадных бурых медведей, обитавших в этих краях, если судить по легендам, звучащим из уст знакомых. Вдруг один из косолапых монстров прямо сейчас выпрыгнет из кустов и с рёвом бросится на незваного гостя? Острыми зубами-кинжалами разорвёт плоть, а сам иностранный волшебник ничтожным куском мяса упадёт на землю?
Мужчина накинул на плечи изношенный кожаный плащ с длинным рядком медных пуговиц и крючков на широких рукавах, а шею туго обмотал пёстрым шарфом, что больше походил на яркое украшение. Да и весь этот наряд вовсе не спасал бразильца, не привыкшего к стуже этих обширных земель. Может быть, для местных жителей такая низкая температура являлась совершенно нормальным явлением, даже не самым худшим вариантом. Но точно не для волшебника, который привык к жаркому солнцу на ясном небе.
Смит периодически чертыхался, увязая в огромной куче мокрых разноцветных листьев, точно в вязком болоте. Бразилец совершенно не обращал внимание на здешние виды, обычно поражающие всех новоприбывших своей красотой: покрывающие землю целые красочные полотна из нелюбимых иностранцем листиков, также необычные сплетения изогнутых веток и свежайший воздух, а его уж точно никогда не будет среди серых зданий и городской суеты.
Волшебник же вдобавок нервничал перед предстоящей встречей. Он теребил толстыми пальцами тонкий шарф, дрожал как осиновый лист (то ли от зверского холода, то ли от того же нарастающего со временем волнения). Трансгрессировать к нужному месту не решался: слишком всё здесь выглядело опасным и незнакомым. Закутавшись в плащ, человек издал тяжкий вздох и ускорил шаг, буравя взглядом белый ствол одного из деревьев, что был покрыт узором из редких чёрных пятен. Хоть Смит никогда и не видел таких высоких берёз (на вряд ли он их даже хотя бы мельком раньше видел), относился ко всей окружающей обстановке совершенно равнодушной. Холода — это единственное, что сильно волновало неподготовленного волшебника здесь.
В глубоком кармане плаща покоилась небольшая записка, сложенная как можно аккуратнее. Казалось бы: чего сложного в том, чтобы начеркать пару строк невидимыми чернилами, всплывающие лиловыми красками только перед тем, кому и была послана сама запись? Какие трудности могли возникнуть при прикосновениях к желтоватому пергаменту? Но всё было совершено не так просто. Такое письмо обычный человек написал бы за полминуты (если, конечно, не меньше). А вот загадочный иностранец работал над ним целый день. Красивым ли почерком он написал? Нет ли хоть мельчайшей вмятины на поверхности пергамента? Вдруг чернила оказались слишком густые, и ему нужно всё-таки взять другие? Да и учитывая тот факт, какому человеку предназначалось данная короткая записка, всё должно было быть просто идеально.
К письму прилагалась небольшая книжка в твёрдом переплёте цвета морской волны. На обложке отливала золотом крупная надпись: «Предсказания Тихо Додонуса». Хоть книгу время и потрепало (потому она годилась только для свалки мусора), Смит обязан был доставить её любой ценой. Лишь бы она оказалась в руках нужного человека.
Вскоре совсем близко показался мрачный дом, построенный очень криво и неустойчиво, потому складывалось впечатление, что он в любой момент готов с грохотом развалиться, подняв с земли огромные клубы пыли. Древний домик даже в чём-то имел небольшую схожесть со старухой-ведьмой: крыша напоминала растрёпанную шевелюру, под которой свили гнёзда птицы, к тому же из дома частенько доносились глухие скрипы мебели, напоминающие протяжные завывания одиноких призраков.
Неуклюже поднявшись по крутому склону холма, волшебник, затаив дыхание, совсем близко подошёл к назначенному месту. Да, можно было выбрать место и приятнее для такого важно собрания, но на первом месте стояла скрытность. Если же сам Смит пользовался репутацией в Министерстве магии Бразилии, то тех участников предстоящей встречи власти разыскивают уже давно. Конечно, жизнь совсем не становится легче, если тебя подозревают в сотрудничестве с Геллертом Грин-де-Вальдом.
Встревоженно оглядевшись, будто волшебник искал взглядом рыскающих в поиске жертв тварей из Министерства, иностранец тихо постучал костяшками пальцев по дубовой двери, выглядевшей не такой уж и хлипкой (если, конечно, сравнивать с самим домом). На деревянной поверхности поблёскивали в свете солнца (которое то и дело скрывалось под густой пеленой серых облаков) медные замки, защёлки и другие странные приспособления для защиты. Почему же бразилец так боялся внезапно увидеть мракоборца рядом с собой? Хоть он и был уважаем среди многих людей, всё-таки поговаривают, что работники Министерства магии Советского Союза самые серьёзные и безжалостные блюстители длинной колонки бесполезных правил. С таким-то бойким характером русских никакие отговорки и подавно не пройдут.
Скрип. Короткие щелчки, скрежеты и металлические постукивания изнутри. Дверь наконец бесшумно открылась, впуская в помещение гостя, словно немногословный хозяин, приглашающий кого-нибудь зайти к нему на пару чашек горячего чая. Только вот в этом домике Смиту на вряд ли любезно могли поднести фарфоровую чашку, до краёв наполненную жидкостью из целебных трав, причём вместе с салфеткой, конфетами в красивых фантиках и вычурным подносом. Как только потёртый ботинок волшебника осторожно, с опаской коснулся ворса ковра, мужчина сразу понял, что в этом месте он никогда в жизни не будет чувствовать себя как дома. Особенно не нравились ему высокие бревенчатые стены: почему-то они сильно нагнетали атмосферу и выделяли какую-то отрицательную энергию. В самом угле зала располагался камин. Небольшая кучка людей, собравшаяся вокруг него, молча наблюдала за красивыми переливами тлеющих углей. Ещё два человека уселись за квадратный стол, стоявший в другом конце прохладного помещения. Они довольно резко шлёпали игральными картами по засаленной поверхности маленького столика. Похоже, партия была в самом разгаре.
Один из участников увлекательной игры, только завидев внезапно явившегося к ним гостя, отложил собранный веер из карт, натянуто улыбнулся и пошёл навстречу иностранному волшебнику. Казалось, только он заметил робко осматривающего дом озябшего Смита. Прибывший мужчина мог издавать только обрывистые звуки, его губы посинели и тряслись, а толстые пальцы одеревенели от холода и, очевидно, даже не слушались своего хозяина.
Заметив это, вышедший поздороваться маг грубо толкнул Смита в сторону камина. Тот воспринял это не очень дружелюбное приветствие самым лучшим подарком за весь этот чёртов день. Что может быть лучше тихого потрескивания огня, который так славно согревает путников?
Почти обескровленные губы человека, что толкнул иностранного мага, скривились в странной ухмылке; это вызывало немало подозрений у новоприбывшего. Человек решил наконец нарушить сгущающиеся молчание:
– Вы на прошлой неделе сказали, что явитесь сюда с некой информацией. И, по вашему мнению, она окажется очень даже полезной для нашего скромного общества. Смит, мы слушаем вас очень внимательно.
Волшебники, до какого-то момента окружавшие кольцом согревающий камин, резко повернули головы в сторону чужака, точно заводные куклы с совершенно безразличными лицами и стеклянными глазами. Стараясь не обращать на эти глупости внимания, бразилец достал из кармана хорошенько сложенное письмо и сохранившуюся с незапамятных времён книгу в ветхом переплёте. Затем осторожно передал вещи единственному разговорчивому мужчине в этом помещении. Иностранец слегка поморщился, наблюдая, как небрежно обращался волшебник с такими важными источниками познаний.
– И это всё? Это то, ради чего мы вас долгое время ожидали, а вы целую вечность тащились сюда? Маленькое письмо и старая книжка с ненормальными предсказаниями окончательно слетевшего с катушек Тихо Додонуса? Я разачарован в вас, честно говоря.
– Нет-нет-нет, постойте, подождите! — испуганно взвизгнул Смит, краем глаза заметив, что недовольно высказывающийся ему волшебник незаметно взмахнул палочкой, и в камине с новой силой всполыхнул огонь. Человек, очевидно, желал поскорее бросить книгу вместе с письмом в пылающие языке пламени. Они напоминали огненных неутолимых монстров, желающих чем-нибудь полакомиться. — Пожалуйста, не надо! Вас, вроде бы, зовут Стефан Леманн, судя по надписям на плакатах «Розыскивается опасный преступник»? Леманн, откройте двухсотую страницу, тогда уж вы точно найдёте ответы на вопросы!
Стефан Леманн громко фыркнул, но древнюю книжонку всё-таки решил обследовать. Пробежался по обложке оценивающим взглядом, принялся с почти неслышным шорохом перелистывать хрупкие страницы, готовые выпасть и порваться абсолютно в любой момент. Но Леманна это совершенно не волновало, поэтому он, мягко говоря, неаккуратно ознакамливался с предоставленной информацией.
– «Названный именем маггла юнец, рождённый в ночь Нового Года, разорвёт душу невинную, так было тому мальчишке угодно. Когда революции тёмной настанет конец, получит юноша тот власти венец, но будет нести он цепи повинные: равный ему в этот мир придёт. Да только один из них умрёт!..», — прочитал вслух с нужной страницы Стефан. Он тут же с явными нотками угрозы выразился в сторону гостя: — Продолжайте читать эту чепуху дальше, Смит. Да, рекомендуйте своим дружкам, раздайте по экземпляру хоть даже этим уродливым магглам. Но только с одним маленьким условием: не суйте эту грязную клевету нам под нос. Додонус — псих, как, между прочем, и вы! Нужно быть безумцем, чтобы придумать эти несвязанные глупые стихи, но окончательно можно двинуться умом, поверив этому бреду. На этом всё, проваливайте отсюда и не отнимайте наше время, которое мы тратим исключительно ради всеобщего блага.
– Нет, но вы просто внимательнее вчитайтесь в эти, как вы не очень хорошо выразились, «глупые» строчки стихов Тихо Додонуса! — продолжал стоять на своём иностранный гость, не желая слушать чужие гневные изречения. — По слухам, этот мальчик из пророчества уже учится в том чёртовом Хогвартсе. Он в совсем юном возрасте разорвёт свою душу (а под этим, наверное, имеется в виду создание крестража), обретёт большие познания в тёмной области магии и будет представлять угрозу для мистера Грин-де-Вальда, пока не явится равный самому мальчишке. Просто задумайтесь над этим! Это может понести большой вред! Не стоит ли всё продумать, уже прямо сейчас начинать поиски этого мальчика (ведь пока он нам совсем неизвестен)? Чтобы не дать разрушиться прекрасному будущему?
– Значит так, — Леманн грозно хлопнул ладонью по столику, и ровно сложенная колода игральных карт рассыпалась по всей деревянной поверхности. — Мистер Геллерт Грин-де-Вальд построит наилучший мир для всех, вскоре никто не усомнится в этом. Так, позвольте спросить, какой совсем мелкий мальчонка захочет его свергнуть? Да ещё создать крестражи? Разве мистер Грин-де-Вальд не говорил много раз, что обряд раскалывания души — это подло и низко? Что на это скажете, а, Смит? Я уже посоветовал вам уходить, но не из моей ненависти к вам, нет. Это опять же ради нашего общего блага, чтобы не нарушались наши взаимоотношения, ведь между волшебниками, что борются за свободу, не должно быть никаких разногласий!
Бразилец думал возразить, но вовремя умолк. Не хотелось наживать лишних проблем. Да, идеи и действия Грин-де-Вальда казались мужчине правильным и он находил их весьма привлекательными, но люди, расположившиеся перед ним возле маленького стола и окружившие камин — поехавшие фанатики, а до такого вовсе не хотелось докатываться.
– Тогда я пойду, — прошептал Смит, незаметно проскользнув к дверному проёму, затем легонько толкнул старую дверь.
Судорожно вздохнув, мужчина получше закутался в плащ из твёрдой кожи, снова зашагал, но уже увереннее и в противоположную сторону от ненавистного дома.
В помещении поднялся шум, который бразилец уже не мог слышать. Начался спор, затронувший каждого присутствующего в просторной комнате.
– Если таково единое мнение... — устало протянул Леманн, вытирая тыльной стороной ладони лоб, на котором выступили еле заметные капельки пота. Приходилось чуть ли не срывать голос, так как такую громкую толпу перекричать было очень трудно. — Хорошо, хорошо! Так уж и быть. Я передам хозяину и слова, и письмо, и идиотскую книгу Смита. Знаете, сегодня полная дрянь, а не день, нам стоит отправляться куда подальше из Советского Союза. Австрия — самое подходящее место.
***
Над Гермионой Грейнджер нависала плотным бархатным пологом зловещая тьма. Нагоняющий ужас мрак окутывал всё вокруг; однако, иногда в темноте виднелись бледные мемуары. Слизеринка мельком видела искажённые гримасами ужаса детские лица, больше напоминавшие восковые бесчувственные маски. Девчонка видела их всё чётче и чётче, этих кукол, крутящихся в хороводе безумия вокруг неё. Дети слабо шевелили губами, будто что-то шёпотом напевали. Но Грейнджер не могла различить, что же это была за странная песня. Магглорождённой волшебницей овладевала паника, а дышать с каждой секундой становилось всё труднее. Грудь словно стискивали широкими кольцами железные обручи, в глазах плясали разноцветные точки. Гермиона успокаивала себя мыслью, что все эти пугающие страшилки — сон, просто устрашающая картинка в её голове. Это временно, хоть всё казалось как никогда реально.
Девочку затягивало в тёмный водоворот, казалось, сопровождаемый подобием целого передвижного кукольного театра. Магглорождённая поражалась: это насколько должно быть ненормально воображение слизеринки, чтобы ей снились эти плоды самых больных фантазий в мире? Неужели нужно переставать периодически погружаться в мир фантастики современной литературы? Нет уж, этого сюжета даже в таких книгах не напишешь! Нужно быть совсем сумасшедшим. Определённо, сновидения девчонки представлялись ей именно такими, оставляя не очень-то положительные эмоции после пробуждения. Никак не выходили эти страшные картины из головы Гермионы целыми днями. Первокурсница даже задавалась вопросом: ей когда-нибудь вообще снилось что-то приятное?
Из сна Грейнджер вывел взволнованный мальчишеский голосок, временами нарушаемый смачным храпом Хлои, доносящийся из другого конца комнаты.
– Гермиона, чёрт побери! — недовольно лепетал Том. — Проснись ты уже! Я такое тебе покажу!
– Что случилось? — пробурчала слизеринка, откидывая одеяло. — Ты своими выкриками наверняка всех разбудишь, тебя это не волнует?
– У тебя очень выносливые соседки. Не каждый бы заснул при таких звуках! — Реддл, вздёрнув нос, кинул презрительный взгляд в сторону кровати Гринграсс, будто там находилась грязная лужа, что совершенно не подходила изысканности и красоте спальни девочек, тем самым испортив всю изящную старинную обстановку. — Свинья у вас тут водится. Позорище, да ещё из рода чистокровных магов! Ей не помешает иногда...
– Знаешь, тебе не помешает иногда держать язык за зубами, — резко перебила Тома рассерженная Гермиона.
– Это моё право, — спокойно ответил слизеринец, с насмешкой разглядывая сердитую подругу, — хочу — придираюсь, не хочу — пальцем не трогаю.
– Советую тебе не докапываться до моих однокурсниц, — немного тише сказала девочка, с подозрением вглядываясь в лицо юного волшебника. Затем, немного помолчав, добавила: — Но можно до одной очень неприятной блондинки. Если ты будешь всячески пытаться загнать её в тупик, то я лично пожму тебе руку, сама сочиню целую речь, обниму... да хоть расцелую.
– Расцелуешь? — Слизеринец схватился за живот и согнулся от беззвучного смеха.
– Это я просто так сказала. Имела в виду, что буду, конечно, очень благодарна тебе, — уверила магглорождённая друга, хотя было видно, что она слегка смутилась. — Так что ты хотел мне такого интересного показать?
– Ты не представляешь! — Глаза юного мага горели энтузиазмом. — Я сам пролез в тот самый заброшенный кабинет, в котором так любит частенько бывать наш «любимый» профессор Альбус Дамблдор. Подошёл, значит, я к небезызвестному зеркалу. Но самое интересное, что в отражении увидел не себя, а странную женщину. Хоть та и была молодой, жилось ей наверняка не очень хорошо: волосы растрёпанные, одежда — сплошные лохмотья и древние тряпки, бледная кожа плотно обтягивала кости. Меня не очень интересовала эта (очевидно, бездомная, раз уж в таком ужасном виде) мадам, а маленький медальон изумрудного цвета с высеченной на нём серебряной змеёй, который висел на её шее. Мне даже показалось, что я где-то видела подобное украшение. Хотелось бы приобрести такую необычную штуковину.
– Становится всё интереснее, — промямлила девчушка. Её не взбудоражил рассказ слизеринца, просто очень хотелось увидеть хоть что-нибудь в том чёртовом зеркале.
Тысячи мыслей волновали мозг, но в первую очередь всплывало много сомнений: вдруг ничего хорошего в том отражении слизеринка не сможет увидеть? А если это будет что-то слишком прекрасное, не вызовет ли нездоровую зависимость, из-за которой девочка захочет приходить в загадочное место всё чаще и чаще? Не зря же Дамблдор заявляется в классную комнату чуть ли не каждый поздний вечер!
– Не думаю, что из этого выйдет что-то хорошее! — Тяжело вздохнула Гермиона, накидывая на плечи лёгкую мантию. — Но думаю, попробовать всё же стоит.
Друзья незамедлительно выскользнули в коридор. Путь не был коротким, потому, прокрадываясь на носочках мимо спящих картин, шёпотом обсуждали свои планы. В основном они состояли из вариантов быстрого спасения. Их легко могли заметить дежурившие учителя или старосты, потому осторожность — превыше всего.
– Мне сегодня такой странный сон приснился, — внезапно переменила тему тихого разговора магглорождённая, задумчиво подняв взгляд к потолку. — Вокруг меня плясали дети. Такие страшные, похожие на те ужасные игрушки из кукольного театра. Они шептали что-то неразборчивое, будто какую-то считалочку. Представляешь?
– У меня дела обстоят хуже. — Реддл как-то странно ухмыльнулся, и это слегка напугало Грейнджер. — Я оказался в незнакомой мне местности. Очевидно, это был лес. Затем я перешагнул порог старого разрушающегося дома, начал что-то говорить и показывать вещи группе подозрительных людей. Ни капельки не понял, что происходит.
– Я тоже ни капельки не понимаю, что вы здесь делаете в столь поздний час, мистер Реддл и мисс Грейнджер.
Друзья резко обернулись. Девочка от испуга наступила на подол собственной мантии и чуть не повалилась на пол, если бы её не схватил за руку высокий мужчина в строгом пиджаке.
– Будьте осторожнее, мисс, — тихо сказал невесть откуда взявшийся Альбус Дамблдор. — Так что вы здесь делаете?
– Ничего, — пискнула слизеринка, — просто мимо проходили.
Гермиона не сразу поняла, насколько это глупо было сказано.
– Позвольте, профессор... — уже было вмешался Том, дабы своим актёрским талантом исправить мелкий инцидент.
– Минус пятьдесят очков со Слизерина, — скороговоркой произнёс Альбус, перебив мальчишку. Так быстро, будто выучил эту фразу наизусть и разбрасывался ею везде. Оставалось только случайно не спутать: убавить очки Слизерину или прибавить Гриффиндору? — Тридцать за прогулки по коридорам ночью, двадцать — за пропуски моих занятий. Мисс Грейнджер была очень любезна, потому пропустила лишь один урок, а вот мистера Реддла я не видел в кабинете Трансфигурации давно.
Девчонке никогда не нравился этот твёрдый и спокойный взгляд небесно-голубых глаз. Будто Дамблдор смотрел прямо в душу.
– Этого больше не повторится, профессор, — вежливо произнёс Том, угрюмо уставившись в пол.
– Тогда, пожалуй, я провожу вас в ваши комнаты. А дальше отправлюсь по своим неотложным делам.
Ребятам оставалось лишь встревоженно переглянуться. «Неотложные дела» — это очередной поход к заветному зеркалу?
Альбус, мурлыкая себе под нос какие-то странные песенки, повёл учеников по коридору. Профессор периодически здоровался с разбуженными громкими шагами картинами, а затем снова уже немного тише пел, пританцовывая. Гермиона Грейнджер в очередной раз убедилась, что учитель Трансфигурации — тот ещё чудак.