12. Точка кипения.
Октябрь , 1994 год
Первый учебный месяц пролетел незаметно, но оказался насыщенным. После событий начала сентября всё изменилось: Оливия стала по-настоящему близка с Серебряным квартетом и Мэри Смит. То, что возникло между ними, уже не назовёшь обычной дружбой — это было крепкое, выстраданное единство, основанное на доверии и взаимной поддержке. Теперь они держались друг за друга, и каждый знал: если случится беда — рядом будет тот, кто не предаст.
Кроме того, Оливия начала иногда перекидываться парой фраз с Гермионой — по вечерам, когда обе оказывались на своём любимом месте. Флоренц даже пыталась сдерживать Драко от колких комментариев в адрес Золотого Трио — и, к удивлению, у неё это довольно неплохо получалось.
Темноволосая всё так же находила время для семьи. Всё чаще рассказывала родным о своих друзьях, не забывая интересоваться и новостями из дома. Она по-прежнему волновалась за своего питомца, но в одном из писем мать успокоила её — написала, что Грут стал спокойнее и даже повеселел. У брата тоже всё шло хорошо: он учился на хорошие оценки, заводил новых друзей и даже обещал познакомить сестру со своим лучшим другом, который был на год старше него.
За этот месяц было как немало хорошего, так и несколько тревожных моментов. Трое парней с львиного факультета продолжали донимать Мэри. Это не на шутку злило Оливию. Она прекрасно знала: как только её нет рядом, те трое не упускают случая унизить рыжеволосую.
Но однажды случилось то, что изменило правила игры.
Это был вечер, они с Мэри шли по коридору — ничего не предвещало беды. И вдруг, из-за поворота, появились эти трое. С самодовольными ухмылками, они двинулись навстречу, и один из них уже приоткрыл рот, чтобы бросить очередную гадость.
Оливия резко остановилась, вытянула руку, приказывая Мэри не вмешиваться, и сделала шаг вперёд. В её глазах что-то полыхнуло — ледяной, безжалостный огонь.
— Что, снова решили потешить своё убогое самолюбие за счёт слабых? — произнесла она холодно, глядя на одного из них так, будто тот был насекомым.
Парни замерли, но один всё-таки усмехнулся. — Ну и что ты сделаешь, принцесса Змеиного логова?
— Я? — голос Оливии опустился на опасно спокойный тон. — Сниму с тебя кожу словами — а потом выжгу остатки твоего достоинства заклинаниями.
С этими словами она бросила:
— Depulso!
Парня отбросило на несколько метров, он врезался в стену.
— Silencio! — второму, перекрывая ему рот до того, как он начал смеяться.
— Petrificus Totalus! — третьему, мгновенно обездвижив его.
Она медленно подошла ближе, обвела их презрительным взглядом.
— Вы — позор Гриффиндора. Жалкие, самовлюблённые трусы, гордо носящие льва на груди, но при этом ведущие себя как подлые шакалы. У вас даже хватки нет — вы просто... жалкие тени тех, кем хотите казаться.
Один из них с трудом поднялся, пытаясь что-то сказать — но взгляд Оливии остановил его.
— В следующий раз я не ограничусь заклинаниями. И поверь, мне хватит ума сделать это так, что тебе никто не поможет. Даже твоя драгоценная деканша.
Она подошла к Мэри, аккуратно взяла её за запястье и повела прочь, не оборачиваясь.
С того дня троица больше не смела даже смотреть в их сторону.
Оливия не планировала устраивать сцену. Просто не сдержалась. Иногда, чтобы защитить, нужно говорить не уговорами, а действиями.
С тех пор Оливия старалась чаще находиться рядом с Мэри. Издевательства со стороны львиного трио заметно сократились, а состояние Смит немного улучшилось — что не могло не радовать. Конечно, плохих моментов было меньше, чем хороших.
Темноволосая ведьма завела ещё пару полезных знакомств — эта привычка шла с детства. Её учили находить подход к людям, выстраивать связи, извлекать выгоду. И хотя сама Оливия не была расчетливой до костей, она время от времени занималась «помощью» — выручала, подсказывала, покрывала. Но ведь "спасибо" в карман не положишь.
Зато получала в ответ:
— «Я в долгу не останусь»,
— «Если нужна будет помощь — обращайся»,
— «Спасибо. В будущем можешь рассчитывать на поддержку».
Каждый, кому она помогала, говорил что-то подобное. И это приятно грело душу Флоренц.
Тео начал больше обращать внимание на Оливию: был особенно внимателен, прикрывал, когда это требовалось, делился домашними заданиями. Даже дал ей прозвище — la mia stella (моя звезда). А в ответ она прозвала его la mia felicità (моё счастье).
Когда друзья спрашивали, нравятся ли они друг другу, оба с уверенностью отвечали:
— Мы просто лучшие друзья.
Флоренц и вправду так считала. Она не рассматривала Тео как потенциального партнёра... или просто боялась начать думать в таком ключе. А вот сам Нотт был в замешательстве. Он не понимал, почему новоиспечённая подруга так прочно засела в его голове. Где-то в глубине сознания тлела мысль: «Кажется, она мне нравится» — но он упорно отгонял её.
Остальные из Серебряного квартета всё замечали. Они уже начали ставить ставки, когда эти двое наконец сойдутся. А сами "лучшие друзья" и не подозревали, что их уже вовсю «шипперят».
Утро третьего октября началось со спешки: все трое соседок проспали завтрак и теперь собирались с космической скоростью, лишь бы не опоздать на первый урок. Вырвавшись из гостиной, они бросились на трансфигурацию — не хотелось получать минус несколько очков от профессора Макгонагалл.
Как только девушки забежали в кабинет, прозвучал колокол, возвещающий начало занятия.
Первую половину урока Минерва Макгонагалл посвятила теории, а во второй перешла к практике. Она показала превращение в кошку, а затем дала задание: выбрать животное, в которое ученики хотели бы обратиться.
Десятки учеников принялись пробовать. Кто-то обращался лишь наполовину, кто-то — полностью, а кто-то не мог добиться даже малейшего результата. Не у всех получалось с первого или даже пятого раза.
Компания друзей справилась на удивление быстро — со второго. Только у Мэри получилось с третьего. Они оказались одними из лучших учеников в классе, завершив задание всего за тринадцать минут.
Профессор Макгонагалл добавила им двадцать очков, и каждый на Слизерине остался доволен. Пока ребята наблюдали за результатами других студентов, незаметно пролетел весь урок. Закончив собирать свои вещи, компания направилась на следующий предмет.
Обед прошёл спокойно. После него у подростков оставалось ещё полчаса свободного времени. Они выбрались во внутренний двор, устроились под деревом и принялись болтать, наблюдая за прохожими. Оливия, достав книгу из сумки, начала устраиваться поудобнее. Рядом сидел Тео, и после короткого раздумья она аккуратно опёрлась головой ему на плечо. Это оказалось куда уютнее, чем она ожидала. Оливия раскрыла книгу — исторический роман, один из любимых, — и принялась читать.
Библиотека в доме Флоренсов была огромной. Книги на все темы — от древней истории до темной магии — заполняли полки от пола до потолка. Всё, что можно было прочесть, уже было прочитано. Даже уголок с запрещёнными томами — десятки раз. Родители никогда не запрещали дочери интересоваться тёмными темами. Напротив, они поощряли её любознательность, считая, что знание — это лучшее оружие.
Повествование от Тео
Я слушал разговор, весело перебрасываясь фразами с Драко и Пэнси, когда вдруг почувствовал лёгкое прикосновение — что-то мягко улеглось мне на плечо. Оливия. Она ворочалась в поисках удобной позы, и, кажется, наконец её нашла.
По телу пробежал жар, мурашки встали вдоль позвоночника. Она была так близко. Её волосы слегка щекотали кожу, дыхание едва касалось шеи. Я будто замер, боясь пошевелиться, чтобы не нарушить этот невесомый контакт. Сердце стучало быстрее, чем обычно. Странно. Но при этом — приятно. Уютно. Спокойно.
Я мысленно усмехнулся себе: вот уж не думал, что её присутствие станет вызывать во мне такие реакции. Мысли плавали где-то далеко, но я всё ещё слушал разговор, стараясь не выдать себя.
— Ну всё, теперь ты официально стал подушкой, — пробормотал Блэйз рядом, ухмыляясь. — Осторожно, Тео, в следующий раз она на тебе спать останется. А потом жениться придётся.
— Уж лучше так, чем твоё ворчание каждое утро слушать, — парировал я, не отрывая взгляда от Оливии.
Блэйз засмеялся, кивнул и продолжил шутить с Пэнси, добавив пару ехидных комментариев про гриффиндорские "драм-кружки". Чёрный юмор — его язык любви, видимо.
Так прошли последние минуты перерыва. Когда она отстранилась, словно что-то внутри во мне опустело. Словно исчез кусочек тепла. Мне это не нравилось.
Но я ничего не мог с собой поделать.
На уроке по уходу за магическими существами я, честно говоря, скучал. Живность — это точно не моё, но что поделать. Гриффиндорцы рядом усугубляли всё происходящее. Их самоуверенность, вера в свою исключительность, эта наигранная храбрость — просто раздражали. Я закатил глаза, когда Драко решил повыделываться перед всеми. Естественно, это плохо закончилось: Скоплохвост отбросил его в сторону, и теперь Малфой корчился на земле, держась за сломанную руку, выкрикивая угрозы и имя своего отца.
Хагрид поспешил к животному, пытаясь его успокоить. В это время Оливия, ни слова не говоря, подбежала к Драко. Я видел, как она что-то тихо шепчет ему на ухо. И вот — он начал дышать ровнее. Она взяла его за руку и... вправила её. Да так, что даже я почувствовал, как кость срослась. Шок был на лицах всех, кто наблюдал. Откуда у неё такие способности?
Пока я пытался осмыслить увиденное, Хагрид подхватил Драко на руки и понёс к мадам Помфри. Мы с Пэнси почти одновременно направились к Оливии — явно не только я хотел задать пару вопросов. Мы были в четырёх шагах от неё, когда, как назло, рот открыл этот мерзкий рыжий придурок.
— Как жаль, что он сломал всего одну руку, — усмехнулся Рон, и в его голосе зазвучала такая злоба, что мне захотелось наброситься на него первым.
— А кто это у нас тут? — Рон сделал шаг в сторону Оливии, скрестив руки. — Новенькая змейка, подружка Малфоя? Скользкая тварь, как и весь ваш факультет.
Я почувствовал, как кровь закипает. Пэнси рядом напряглась, готовая схватиться за палочку. Я перехватил её взгляд и едва кивнул — мол, держись. Но тогда заговорила Оливия.
— Ты понятия не имеешь, с кем разговариваешь, — сказала она ровно, почти шёпотом. Её голос был опасно спокоен.
— О, а теперь ты ещё и угрожаешь? — Рон ухмыльнулся. — Лучше бы такие, как ты, вообще не рождались. Мерзкие слизни!
Повествование окончено.
В следующий миг Оливия резко шагнула к нему и со всей силы влепила пощёчину. Рон качнулся, схватился за лицо — и тут же получил вторую.
— Чертов идиот! — выкрикнула слизнринка. — Как ты смеешь открывать свой гнилой рот в нашу сторону?! Думаешь, вы святые? Что вы лучше нас?!
— Очевидно! — рявкнул Рон. — Мы хотя бы не...
— Не избиваем слабых? — перебила Оливия. — Не ломаем души тех, кто и так едва держится? Интересно, Рон, а как насчёт троих ваших доблестных гриффиндорцев, которые избивают девочек за углом? Не слышал о них? А может, слышал, только молчишь? Вам удобно строить из себя героев, пока творите гадости за спиной.
Рон начал краснеть — от злости или стыда. Гарри и Гермиона нервно переминались, явно желая вмешаться, но не смели.
— Лучше бы ты держал язык за зубами. В следующий раз я не ограничусь пощёчиной. Я найду способ заставить тебя умолять меня о пощаде.
Оливия сделала шаг назад, развернулась — но в тот же момент сработало заклинание. Кто-то закричал:
— Оливия, берегись!
Слизеринка успела отпрянуть. Заклинание, выпущенное Роном, ударило в грудь слизеринки по имени Айрис — та вскрикнула и упала. Оливия повернулась к рыжему с ледяным лицом.
Чары иллюзии сработали мгновенно. Никто больше не видел, что произошло. Только они двое — в завесе её силы.
Её глаза потемнели, почти до черноты. Она шептала что-то тихо, жутко — а Рон вдруг застыл. Его лицо побледнело. Он начал тяжело дышать, хватаясь за горло. Потом упал на колени. Из носа пошла кровь. Он дрожал, глаза расширились от ужаса.
— Я тебя предупреждала, — прошептала Оливия. — Я выберу для тебя худшее из возможных последствий. И, клянусь, если ты хоть словом обмолвишься, кто стоял перед тобой сейчас — я вернусь. И тогда ты пожалеешь, что вообще родился.
Она вернула его в норму. Рон дрожал, но был жив. Оливия убрала чары и пошла прочь.
Урок подошёл к концу. Учащиеся поспешно разошлись. Никто не говорил вслух о случившемся, но все видели. Все почувствовали. Теперь стало очевидно: злить Оливию Флоренс — худшая идея из возможных.
Гарри и Гермиона помогли другу подняться. Он что-то бормотал, отворачиваясь, и в итоге убежал, не дождавшись конца их нравоучений. А остальные стояли в тишине. Молчали. Потому что в её словах была правда. И она заставила всех задуматься.
главааа, ура?
как вам моя писанина вообще?
ставьте звездочки и пишите коммы)
тгк: Сумасшедшие факультеты.