Ненаписанное будущее

Зеленое сияние захлестнуло ее, уши прострелила боль. В мозг словно электрический провод воткнули, мышцы разом отказались повиноваться, и она обмякла. Когда боль утихла, Гермиона осознала, что ее шея вывернута под опасным углом, не давая нормально дышать.

Она не могла ни двигаться, ни моргать, ни даже пальцем пошевелить, но все это были мелочи по сравнению с одним-единственным фактом.

Она была жива.

Смертельное проклятье попало ей прямо в лоб, как же так?..

Словно наяву, ей послышался голос Северуса — почему-то звучал он гораздо моложе, чем на самом деле: "Я был бесполезен, все знали, что возиться со мной — только напрасно тратить время... Я даже крысу Авадой не способен убить".

Ей хотелось кричать и смеяться над тем, как ловко он обвел всех вокруг пальца. Она ведь знала, что у Северуса была причина вызваться добровольцем, но совсем забыла, что он не умеет убивать...

Однако если дело только в этом, то заклинание бы вообще никак не подействовало. Почему же тогда она не может пошевелиться? И почему было так больно?

Над ней нависла тень, и все вопросы мгновенно вымело из головы. В поле зрения появился мрачный Северус. Он приложил к ее шее два пальца, проверяя пульс, и мимоходом толкнул ее. Гермиона со стуком упала на пол, ушиблась, но хотя бы выпрямила шею.

— Она мертва, милорд, — сказал он, поднялся и кинул на пол ее волшебную палочку. Лежа у стены, она видела только его ноги до колен. Его парадная бархатная мантия закрывала от взгляда почти всю комнату.

— Слишком долго ты возился, — злобно процедила Беллатрикс. — Позволил ей трепать своим поганым языком.

— Это всего лишь слова, Белла. Ни ее ложь, ни ее ущербное мировоззрение не способны повредить милорду, — ответил Северус.

— Хорошо сказано, — произнес Волдеморт. Гермиона услышала звуки шагов, и Лорд продолжил: — Однако остался еще один вопрос, который мы не успели обсудить. Твое предательство, Северус.

— Предательство, милорд? Неужели вы думаете...

— Не тебе решать, о чем мне думать.

Северус рухнул на колени — Гермиона почувствовала, как дрогнул пол.

— Милорд, мой разум открыт для вас! Клянусь, я ничего не знал! Я решил, что она достойна, только потому, что о ней высоко отзывалась Белла!

— Как это низко — перекладывать свою вину на других, — прошипел Волдеморт.

— В его защиту, милорд, — произнес Люциус, — здесь он говорит правду. Его первое впечатление о грязнокровке не было благоприятным.

— Намеренно или нет, но именно он привел ее к нам.

— Я не знал!

— А надо было знать! Вам всем следовало догадаться! Вы умудрились пустить в свой круг подобную мерзость! Я с первого взгляда почувствовал, что с ней что-то не так. Почему же вы ничего не заметили?

Гермиона напрягла глаза, пытаясь пошевелить зрачками и хоть немного расширить себе обзор. Бесполезно. Видно было только спину Северуса, стоящего на коленях посреди лужицы черной ткани, и тыльную сторону его вытянутых рук. В тонких пальцах покачивалась палочка. Все молчали; наконец Северус сказал:

— Я могу искупить свою вину! Позвольте мне отправиться за мальчишкой, милорд.

Когда Волдеморт ответил, его голос вновь был спокоен:

— Нет. Я не стану предпринимать никаких действий, пока не составлю план. А выполнять его будут люди, которым я доверяю. Тебе, Северус, я не доверяю. Ты склонен к пагубной неосмотрительности в некоторых вопросах. Я тобой недоволен, — Волдеморт прошествовал к двери, и в поле зрения Гермионы попала его мантия. — Наказание вашего брата я оставляю на ваше усмотрение, но не причиняйте ему непоправимого вреда. Мне еще нужен шпион.

— Шпионка Дамблдора мертва, — заметил Рабастан. — А значит, Снейп скомпрометирован.

— Ты прав. Но он еще может пригодиться, чтобы доставить послание. Выполняйте приказ, — сказал Волдеморт и вышел в коридор, откуда доносились веселая музыка и смех.

Двери закрылись, и вновь наступила тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием Северуса.

— Делайте свое дело, — выплюнул он.

Люциус прорычал: "Круцио!" — и Гермиона беззвучно закричала.

Северуса отбросило на пол, где она могла наблюдать за пыткой во всех подробностях. К ее ужасу и изумлению, крик вырвался у него только на третий раз. Ее ударила дернувшаяся в конвульсии рука, а потом в него попало проклятье Беллатрикс, он начал биться, и его голова с силой врезалась ей в живот. Гермиона чувствовала каждый удар, но была неспособна хоть как-то отреагировать. Лежала и не могла даже моргнуть, чтобы унять жгучую боль в глазах, которые отчаянно желали пролиться слезами.

Это длилось и длилось — целую вечность...

Когда они закончили, Северус остался лежать, свернувшись в подрагивающий клубок; его спина почти касалась ее лица. Без его криков комната казалась неестественно тихой.

— Достаточно, — сказал Рабастан. — А то перестараемся и превратим его мозги в кашу.

В поле зрения появилась мантия Люциуса с льдисто-голубой окантовкой, и Гермиона услышала, как он тихо произнес:

— Когда будешь в состоянии ходить, Снейп, прибери тут всё и не забудь выкинуть мусор. Ты же знаешь, как Цисси ненавидит испачканные ковры.

Дверь открылась, закрылась, и они с Северусом остались одни.

Ее крик метался где-то внутри черепа, неспособный вырваться наружу, безмолвно умоляя его пошевелиться, встать — выдать хоть какую-нибудь реакцию, помимо непроизвольных мышечных спазмов, чтобы она убедилась, что он цел и в своем уме.

Его плечи начали ритмично вздыматься, и Гермиона не сразу сообразила, что он рыдает, стараясь делать это как можно тише. Разбивая ей сердце, он начал медленно раскачиваться...

...а потом — так же медленно распрямляться.

Перевернулся на живот, приподнялся на локтях, и ей захотелось завопить от радости. Но когда его голова мотнулась из стороны в сторону и взгляд остановился на ней, радость мгновенно осыпалась пеплом. Его лицо было словно красная маска, всё в крови из носа и рассеченной губы. Северус зашарил по карманам мантии, трясущимися руками вытащил несколько флаконов. Вместо того чтобы попытаться выпить какое-нибудь зелье, он вложил флаконы в ее раскрытую ладонь, подался вперед и поцеловал ее в лоб.

— Мне жасн жаль, — прошептал он, с трудом выговаривая слова, — Я тбя пдвёл...

Он отстранился, оставив в воздухе медный запах крови. Погладил ее по щеке, вытащил из ее ушей подаренные сережки и сунул их в карман. Поднял с пола ее палочку и положил ей в свободную руку, зачем-то обернув вокруг нее непослушные пальцы Гермионы.

Собравшись с силами, Северус мучительно медленно пополз мимо нее, то и дело шипя и хватая ртом воздух. Она слышала, как он охает и стонет, как цепляется за шкафчик с последним спрятанным крестражем, чтобы вскарабкаться на ноги. Он что-то ронял, какая-то твердая штуковина даже свалилась ей на голову, однако его усилия были не напрасны. Издав булькающий смешок, он рухнул обратно на пол, и до нее донесся его тяжелый вздох.

Когда Северус вновь оказался в поле ее зрения, он полз, подволакивая ногу и толкая перед собой дневник Тома Риддла, пока не остановился прямо перед ней, спиной к выходу. Гермиона смотрела, как он двигается с достоинством и грацией пьяницы, и на ее застывшие глаза наворачивались слезы. Одна нога у него была поджата, другая вытянулась в сторону двери. Брюки задрались, обнажая полоску бледной кожи над носками. И один ботинок он тоже потерял, — со странным сочувствием отметила она.

Он несколько раз глубоко втянул воздух, поднял с ковра свою палочку и крикнул:

— Эспето Патонун! — изо рта брызнули капельки крови.

Заклинание все-таки сработало, и он разрыдался от облегчения — Гермиона присоединилась бы к нему, если бы могла, когда выдра, вырвавшись из палочки, пронеслась к окну, просочилась там в щель и исчезла из виду.

Он вновь принялся шарить в карманах, капая кровью на расшитый узорами жилет. Из-за судорог и спазмов каждое движение давалось ему с трудом; ей казалось, Северус возился целую вечность, но в конце концов он нашел, что искал. Когда она увидела клык василиска в его руке, из глаз у нее покатились слезы, и Гермиона лишь через несколько мгновений заметила, что быстро-быстро моргает. Изумившись, она попыталась пошевелиться, но остальное тело по-прежнему не слушалось.

Его рука дернулась, и она увидела, как он с силой вонзил клык в дневник. По ушам резанул дикий вой, и из рваной дыры потоком хлынули чернила. Охваченный отвращением перед этим воплощенным злом, он отшвырнул крестраж прочь, тот отлетел под стул и остался там лежать. За стеной послышался приглушенный крик; Северус поспешно схватился за палочку и наставил ее на дверь.

Судорога скрутила ей пальцы, и ее палочка отлетела куда-то в сторону; оскалившись, Гермиона сжала вторую руку — ту, в которой держала лечебные зелья.

У Северуса вырвался стон боли и досады, через мгновение начались конвульсии, и Гермиона запаниковала. Она принялась забрасывать свое тело приказами, понуждая его двигаться, но в результате лишь перевалилась лицом вниз. От души выругавшись про себя, она сосредоточилась и сумела-таки повернуть шею, чтобы узнать, что происходит. Где-то глубоко внутри нее зародился низкий, утробный вой — и выплеснулся наружу, расцепив стиснутые зубы, когда у Северуса из пальцев выскользнула палочка. Он дернулся назад, упал навзничь и беспорядочно задергался в судорожном приступе.

Крики за стеной становились громче, и вскоре едва слышные обрывки музыки, доносящиеся до гостиной, совсем смолкли.

Орден Феникса пришел на зов.

Гермиона зашипела, несколько раз сглотнула и подвигала челюстью в качестве разминки для языка, одновременно пытаясь нашарить свою палочку на ковре.

Дверные створки распахнулись, внутрь ввалилась Алекто Кэрроу и в страхе попятилась внутрь комнаты, накладывая на дверь заклинания и чары. Северуса вновь скрутила судорога, он взмахнул рукой, хлопнув по ножке длинного стола, и Алекто резко развернулась на звук.

Гермиона только этого и ждала. Она успела приподняться на одной руке, в животной ярости стиснув палочку в другой, и когда раздался ее крик: "Сектумсемпра!" — Пожирательница успела лишь дернуться вниз, так что проклятие полоснуло ее по горлу. Кэрроу упала на пол и испустила свой последний вздох, булькая кровью.

Гермиона поползла, волоча за собой все еще бесполезные ноги, пока не оказалась рядом со своим Северусом. Кинула на него исцеляющие чары, потом еще одни; как смогла, залечила его израненный рот и сломанный нос. К тому времени, как двери распахнулись перед Беллатрикс, она уже влила в него зелья и следила, чтобы он не захлебнулся, склонясь над его слабо подрагивающим телом и держа руку у него на горле.

— Убирайся от него, мерзкая тварь! — завопила Беллатрикс.

Заклятие отшвырнуло Гермиону с такой силой, что она пролетела по воздуху, отскочила от стены, свалилась на стол и сползла по нему, оставшись лежать на полу сломанной куклой.

— Как ты умудрилась выжить? Я думала, нас предал Снейп, но это была ты! Ты позвала сюда предателей крови! Что это за магия такая?

Гермиона не стала и пытаться отвечать: в голове у нее шумело, воздуха отчаянно не хватало. Она даже не сумела поставить щит. Когда стол, прикрывающий ее от Беллатрикс, разлетелся на кусочки, ее нога от лодыжки до бедра оказалась утыкана щепками. Гермиона извернулась и послала в Беллатрикс Редукто — та впечаталась в стену, — и тут же принялась осыпать ее более слабыми заклинаниями, вынуждая защищаться. Ей требовалось несколько мгновений, чтобы передвинуть свои кровоточащие ноги в нужное положение.

Последнее заклинание Гермиона выпустила одновременно со своей противницей, уже откатываясь в сторону.

Смертельное проклятье Беллатрикс пролетело в нескольких дюймах над ее окровавленным бедром.

Кишкогонное проклятье Гермионы попало точно в цель.

Беллатрикс закричала, и Гермиона закрыла глаза, не желая глядеть, как из живота Пожирательницы вылезают внутренности.

Рыдая, Гермиона с трудом доползла по ковру до ближайшего стула и прислонилась к нему. Нога горела огнем от вонзившихся щепок, и даже малейшее движение отзывалось новыми волнами боли. За стеной все еще бушевала битва. Выкрики заклятий мешались с воплями раненых, и над всем этим звучали голоса Дамблдора и Волдеморта. Похоже, там шла настоящая мясорубка.

Понимая, что в теперешнем состоянии она ни на что не способна, Гермиона направила на себя палочку и крикнула:

— Акцио щепки! Черт! — она едва не потеряла сознание от боли, когда заклинание выдрало у нее из ноги застрявшие кусочки дерева.

— Экспеллиармус!

Палочка Гермионы вылетела у нее из руки; она подняла голову — в дверях стоял охваченный бешеной яростью Волдеморт. Он сломал ее палочку, откинул в сторону обломки — и, казалось, с этим простым действием к нему вернулось самообладание. Небрежным взмахом палочки наложив на дверь чары, он перешагнул через труп Алекто, подошел к Беллатрикс и пристально посмотрел на нее. На мгновение покосился туда, где, тихо подрагивая, лежал Северус, — и, наконец, остановил взгляд на ней.

— Как у тебя это вышло? — мягким голосом спросил он. — Я видел, ты была мертва, — он показал рукой на валяющиеся на полу тела. — И тем не менее, ты выжила, да еще и сразила троих моих Пожирателей. Это что-то противоестественное.

Он шагнул ближе, нацелив свою волшебную палочку ей в сердце.

— Ты ведь что-то скрыла от меня? Надо же, какая в тебе сила, и как бесполезно ты ее растратила. Все ваши усилия — и все люди, которые отдают там сейчас свои жизни — всё это не имеет никакого значения. Рано или поздно я одержу победу. Ведь я, как и ты, бессмертен. Никто не способен причинить мне вред — тем более, какой-то младенец.

Гермиона сунула руку под стул. То, что ей было нужно, лежало совсем рядом. Всего один легкий толчок...

— Уверен? — выдохнула она, когда на свет появился растерзанный дневник. — Этот был последним...

Волдеморт в шоке выпучил глаза и взвыл от ярости:

— Да кто ты такая?

Он начал надвигаться на нее с таким видом, словно собирался разорвать на части голыми руками, но, пройдя три шага, опомнился:

— Нет. Это не имеет значения. Мне безразлично, кто ты — в сущности, ты пустое место. Что до крестражей, я просто сделаю еще один. Или тысячу. Твоя смерть станет лишь первой из многих, — его перекосило от бешенства: — Я Лорд Волдеморт! Я не могу умереть!

— Авада Кедавра!

Гермиона широко распахнула глаза, когда Темного Лорда объяла вспышка ядовито-зеленого пламени. Ей казалось, он падает очень долго, точно в замедленной съемке, и так же медленно позади него проступала фигура стоящего на коленях Северуса с искаженным от ненависти и крови лицом.

Он опустил взгляд на своего мертвого Лорда и ощерился:

— Желание должно быть настоящим.

Двери с треском распахнулись, и он крутанулся на месте, вскидывая палочку. Гермиона вскрикнула: напротив Северуса, все еще стоящего на коленях и трясущегося от неконтролируемых спазмов, замерли в боевой стойке Джеймс Поттер, Ремус Люпин и Сириус Блэк.

Ее нервы, и без того натянутые как струна, окончательно сдали.

— Отойдите от него! — завопила она. — Только пальцем его троньте, и я вас всех поубиваю! Богом клянусь, если он опять из-за вас пострадает, вам не жить, поняли?!

Гермиона даже не осознавала, что стоит, пока не попыталась опереться на раненую ногу. Споткнувшись о труп Темного Лорда, она все-таки удержалась на ногах и поспешно шагнула между своим Северусом и ублюдками-Мародерами.

— Он герой! — по ее щекам вновь катились слезы. — Мой герой.

Она почувствовала, как Северус прижался сзади лбом к ее здоровой ноге, а его подрагивающая рука обхватила ее колено.

Сириус шумно вздохнул и опустил палочку, но промолчал. Заговорил Джеймс:

— Мы знаем, — мягко произнес он. — Мы просто застали друг друга врасплох, вот и всё, — Джеймс провел пальцами по голове — волосы у него встали дыбом. — Сириус увидел, что Волдеморт побежал сюда, и мы не знали, чего ожидать. Еле пробились через защитные чары.

— Что там сейчас происходит? — спросил Северус.

— Все кончено, — ответил ему другой голос.

Они повернулись и увидели входящего Дамблдора со Старшей палочкой в руке. Он оглядел разгромленную комнату, валяющиеся на полу тела.

— Аластор и остальные ловят тех, кто успел сбежать. Аппарировать здесь пока невозможно, так что мы надеемся, что далеко они не уйдут, — он посмотрел на Северуса и Гермиону. — К сожалению, это значит, что у нас не получится немедленно переправить вас в больничное крыло. Вам требуется срочная медицинская помощь?

— Займитесь ее ногой, — буркнул Северус. — Надо остановить кровь.

Ремус выругался и приподнял подол ее порванного и окровавленного платья. Он зашипел, увидев, насколько сильно ей досталось, и Гермиона почувствовала, как ее ногу омывает магия, успокаивая боль.

— Вот, так получше, но вообще-то этого недостаточно, — сказал он и убрал руку. — У кого-нибудь есть лечебные зелья?

— Нет, — недовольно отозвался Северус. — Она влила в меня все, что было. Идиотка.

— Ну же, Северус, — с улыбкой попенял ему Дамблдор. — На мой взгляд, мисс Грейнджер совершенно правильно расставила приоритеты.

— Я схожу, принесу еще, — сказал Ремус и выбежал из комнаты.

Дамблдор подошел туда, где, раскинув руки и ноги, лицом вниз лежал Волдеморт. Устремил на своего заклятого врага долгий, печальный взгляд и тихо произнес:

— Вот так всё и закончилось. Весь этот страх. Невежество. Какая исковерканная судьба.

Он повернулся к ним и сказал:

— Вы двое сотворили чудо. Мы все у вас в долгу, — еще раз обвел глазами лежащие тела и добавил: — Столько потерянных жизней...

Потом Дамблдор обратился к Джеймсу и Сириусу:

— Вам я поручаю охранять этих двоих. Вы отвечаете за их безопасность, пока мы не сумеем переправить их в больничное крыло. Не хотелось бы, чтобы какой-нибудь чрезмерно ревностный аврор попытался арестовать героев волшебного мира. А мне нужно разыскать министра и рассказать ему, что все закончилось.

При этих словах Гермиону охватила дрожь. Джеймс ободряюще обнял ее за плечи, а Сириус зашел сбоку и тихо спросил:

— Можешь встать, Снейп?

— Нет, — сдавленным голосом ответил тот, покачнувшись на коленях.

— Ничего, скоро мы заберем тебя отсюда. А пока дай-ка я помогу тебе лечь.

Гермиона обернулась и увидела, как Северус со словами "Отъебись, Блэк" сам неуклюже опустился на спину, несколько раз оттолкнулся от пола, добрался до стены и привалился к ней, с вызовом глядя на Сириуса.

Тот негодующе посмотрел на Джеймса:

— Ты это видел? Я тут стараюсь, весь из себя вежливый, а он? Вот же ж гад!

Джеймс хмыкнул и помог Гермионе сесть рядом с ее парнем.

— Терпенье и труд — помнишь, Бродяга?

Сириус подошел к стене.

— Ох, Белла... Сегодня ты и впрямь вышла из себя, — протянул он.

Гермиона фыркнула и взяла Северуса за руку. Он крепко сжал пальцы и привалился к ней, глядя на нее затуманенными от боли глазами. Демонстративный отказ от помощи не обошелся для него без последствий, но только ей было позволено видеть, что он немного сожалеет о своей браваде.

— Уже скоро, любовь моя, — прошептала она. — Скоро ты будешь как новенький.

Он кивнул и поднес ее руку к своим губам, пятная ее засыхающей кровью.

— Выходи за меня, — прошептал он в ответ.

Гермионе показалось, что ее сердце сейчас разорвется от счастья; она одарила его ослепительной улыбкой и сказала:

— Нет.

Он насупился — вышло не слишком убедительно.

— В таких случаях положено говорить "Да". Я тебе, между прочим, жизнь спас.

Она засмеялась и покачала головой:

— Северус, мы и встречаемся-то чуть больше недели.

— Одиннадцать дней, и что с того? Сколько тебе еще нужно времени? После всего, что сегодня было, я уже не позволю тебе ускользнуть. Ты хоть представляешь, какое ты чудо?

— Что, правда, я была великолепна?

— Ты назвала Темного Лорда отродьем косоглазой шлюхи — прямо в лицо. За одно это я тебя обожаю.

Она засмеялась, несмотря на боль. Адреналин схлынул, и недолеченные травмы все больше давали о себе знать. Она вздохнула и сжала его руку.

— Один раз я уже поспешила с отношениями — мы начали встречаться, едва закончилась война, — и в результате все испортила. Как-то не хочется повторять свою ошибку. Я влюблена в тебя по уши, это правда, но мы только начинаем узнавать друг друга. Нам еще долго притираться; наверняка возникнут проблемы, которые нам сейчас и в голову не приходят. Например, поживешь со мной — и узнаешь, как я умею действовать на нервы. Я многих раздражаю.

Сжав зубы, Северус переждал очередной спазм, и только потом ответил:

— Я уже успел оценить твои способности. Не сказал бы, что это какой-то секрет.

Она булькнула смехом, охнув, осеклась и привалилась головой к его виску.

— А как же народная мудрость? Поспешишь — людей насмешишь?

— Ладно, — вздохнул он. Раз уж ты так заупрямилась, я подожду. А потом повторю свое предложение.

Она повернулась к нему лицом, поцеловала в щеку:

— На это я и рассчитываю.

Послышались чьи-то торопливые шаги; они оба напряглись и обернулись на звук. В комнату ворвалась испуганная, взбудораженная Лили и тут же кинулась к Джеймсу.

— Как ты? Мне показалось, тебя задело заклинание Малфоя, но я могла ошибиться, а потом было так много раненых, и я нашла наверху младенца, и нельзя же его бросить одного...

Джеймс притянул жену к груди и крепко обнял ее.

— Я в полном порядке, дорогая. Видишь? Малфой промазал, а Бродяга с ним разделался.

— Слава богу. Я до смерти перепугалась.

— Нашла младенца? — сказал Сириус. — Это наверняка Драко. А где Нарцисса?

Взгляд Лили посуровел:

— Мертва. Она убила Эммелину Вэнс. Я оглушила ее, но она упала с лестницы и сломала себе шею.

— Боже, значит, он теперь сирота. Кто с ним остался?

— Минерва.

У Гермионы заныло в груди от наплыва противоречивых эмоций. То, что теперь Драко, а не Гарри, суждено вырасти без родителей, казалось ей извращенной насмешкой судьбы.

— Андромеда, — сказала она. — Возможно, Андромеда согласится его взять.

Сириус кивнул:

— Я тоже о ней подумал. У нее доброе сердце, а Тонкс хороший человек, — он усмехнулся и добавил: — А младшая Тонкс — стихийное бедствие. Ей не помешает братик.

Лили развернулась в объятьях мужа; она явно только сейчас заметила, что в комнате еще кто-то есть. При виде Северуса, который, дрожа, сидел рядом с Гермионой, ее глаза расширились.

— Господи, Северус! — она вытащила палочку и бросилась к ним. — Мисс Грейнджер, как вы?

— Нас обоих слегка потрепали, — ответила Гермиона. — Хотелось бы уже покинуть это место, а то тут начинает пованивать.

Лили посмотрела на валяющиеся трупы, передернулась и поспешно отвернулась, прикрывая рукой рот.

— Боже, Северус. Узнаю твою манеру. Что ж ты так любишь всякие жуткие проклятья?

Гермиона почувствовала, как застыл под ее пальцами Северус.

— Ну а твоя манера — судить, не разобравшись, — выплюнул он. Дернул подбородком в сторону трупа Волдеморта. — Я убил вон того. С остальными расправилась Гермиона — при том, что она даже на ногах стоять не могла. И придираться к ее методам... как-то это мелочно, ты не находишь?

Брови у Лили взлетели вверх.

— Я не имела в виду...

К ним подошел Джеймс, наклонился и взял ее за рукав.

— Дорогая, сходи, пожалуйста, за Помфри, или Ремусу помоги — он ищет лечебные зелья. Этим двоим нужна медицинская помощь.

— Да. Конечно. Я сейчас, — голос Лили звучал смущенно и пристыженно. — Я рада, что вы в порядке, — прошептала она, уходя.

Джеймс сел перед ними на корточки, уперевшись локтями в колени.

— Не обращай внимания, Снейп. Лили от испуга что угодно может ляпнуть. Она ничего такого не хотела сказать.

Гермиона сжала пальцы, удерживая своего парня на месте, и ответила:

— А Северус психует и ругается, когда на него нападают, — она устремила на Джеймса требовательный, немигающий взгляд, надеясь, что он догадается, к чему она клонит.

Джеймс втянул воздух сквозь зубы и кивнул — раз, другой.

— Да, так оно и есть, — тихо сказал он. — Слушай, Снейп. Не уверен, что тебе вообще нужны мои извинения, но как бы то ни было — я прошу прощения за свои поступки. Я не боюсь признать, что был неправ.

Северус несколько раз перевел глаза с лица Джеймса на его руку, протянутую в знак дружбы, и наконец сказал:

— Ты мне не нравишься, Поттер. И я не думаю, что когда-нибудь это изменится. Но я согласен оставить прошлое в прошлом и тоже готов извиниться за те горести и страдания, которые тебе пришлось претерпеть из-за собственной дурости и спеси.

Гермиона поморщилась от такого абсурдного извинения и умоляюще посмотрела на Джеймса, опасаясь новой ссоры. К ее облегчению, тот только рассмеялся.

— Давай уже свою руку, гад ты героический. Всё уже закончилось. Всё наконец-то закончилось...

Северус вздохнул и поднял руку, которая еще подрагивала после пыток. Джеймс аккуратно взял ее в свою и улыбнулся:

— Ну вот, не умер ведь?

Северус фыркнул, ответил на рукопожатие, а потом с надменным видом пошевелил пальцами:

— Довольно. Всё закончилось, и ладно. Пора прекращать эти дружеские порывы, а то меня сейчас стошнит.

Сириус засмеялся; Джеймс развел руками.

— Терпенье и труд, да... — тихо проговорил он, пожал плечами и встал.

Все повернулись к двери: в комнату ворвался Ремус, таща за собой мадам Помфри. Медсестра огляделась вокруг и покачала головой.

— Матерь Божья, — вздохнула она и поспешила к ним со своим саквояжем, полным лечебных зелий. Джеймс отступил в сторону, давая ей дорогу. — Северус! Ох, дорогой ты мой мальчик, я так надеялась, что больше никогда не увижу тебя в больничной палате, — она обернулась через плечо и сердито посмотрела на Мародеров.

— Это не мы! — выпалил Сириус.

— Ну да, конечно, — буркнул Северус.

Помфри возвела глаза к потолку.

— Сейчас я подлечу вас двоих, чтобы без проблем добраться до Хогвартса, а уж там займусь вами всерьез. Боюсь, у меня намечается большая компания.