Глава 6
В жизни дело идёт о жизни, а не о ее каком-то результате.
Иоганн Вольфганг Гёте
За долю секунду силуэт Нарциссы сменился горящими глазами Драко.
А потом по телу Гермионы пробежала дрожь, и она ответила на внезапный поцелуй Малфоя. Пусть Гермиона понимала, почему он так поступил, пусть она сама, наверное, поступила бы так же, но ей было приятно. Как девушке. Она обняла Малфоя за шею, прижалась сильнее к его телу, чуть прикусила его язык. Драко целовал крепко, страстно, вжимая ее в колону, шаря по ее телу руками. Он сминал тонкие девичьи губы, кусал их, посасывал. И создавалось такое впечатление, что он хотел ее.
Грейнджер отвечала Малфою той же страстью, тем же напором, то выталкивая его язык из своего рта, то всасывая его с тихим стоном. Ей нравится умелый рот Драко. Но и она не была новичком в этом.
Первый ее поцелуй был с Виктором. Сначала он целовал ее целомудренно в щеку, в губы, но потом пришли поцелую в шею, а потом был «французский поцелуй», после которого у маленькой волшебницы снесло голову. Ей понравился язык Крама, который шарил у нее во рту, ей понравилось то чувство, которое разливалось по всему ее телу, ей понравилось, как внизу живота начинал стягиваться тугой ком. Были еще несколько поцелуев с Роном, но они были так невинны, что ни капли не будоражили волшебницу. Рон был для нее слишком мягок.
Гермиона нутром чувствовала, как она тянется вперед, чтобы теснее прижаться к Малфою. Его горячие поцелуи перешли с ее губ на щеку, а потом на шею. Он прикусывал бледную кожу, всасывал ее, а Гермиона порывисто вздыхала, сдерживая стоны. Горячее дыхание юноши обожгло ее ухо, и девушка сомкнула влажные припухшие губы.
— Она еще там? — спросил Драко и оставил поцелуй на скуле.
Гермиона скосила глаза на то место, где стояла Нарцисса, и прижалась теснее к Драко. Она коснулась губами его шеи, а потом прошептала:
— Нет. Но там кое-кто другой.
Малфой напрягся, провел носом по девичьей скуле и спросил:
— Кто?
— Минерва МакГонагалл, — прошептала волшебница на ухо слизериновцу и прикусила мочку его уха.
Драко дернулся от Гермионы как ошпаренный и начал смотреть по сторонам, как безумный. А девушка разошлась задорным смехом. Все напряжение, которое скапливалось в ней в течение этого неимоверно-длинного дня, вылилось из нее в этой невинной шуточке. Гермиона звонко смеялась, и ее смех эхом отражался от колон и высокого потолка. Малфой раздраженно фыркнул и зашагал прочь, что-то холодно бросив про завтрашний-второй день.
***
Второй и третий дни пара выдержала с трудом. Все на них смотрели и смотрели по-разному. Кто-то очень умный пустил правду-слух, в котором говорилось, что Лавгуд выиграла у Драко в колдокарты и загадала ему желание. За что мстила платиновому мальчику белобрысая когтевранка не знал никто, но факт того, что весь спектакль устроен из-за желания, многих успокоил. В основном, девушек.
Когда все закончилось и Малфою с Грейнджер больше не приходилось миловаться друг с другом, они разошлись по разным углам школы и никакого внимания друг на друга не обращали. Все стало как прежде, только обидного «грязнокровка» было все меньше и меньше. Малфой подтрунивал над Уизли, о чем-то не совсем приятном узнавал у Поттера, а на Гермиону не обращал толком никакого внимания.
Но обращал Блейз. Тот все врем норовил поговорить с волшебницей: будь то планы на ближайшие школьные мероприятия или очередной обход школы поздним вечером. Полумна тоже кружилась рядом с Золотой Троицей, чем очень волновала Тристана, который внезапно для всех стал проявлять признаки внимания к странной девушке. Однако совсем скоро Кухербекер оставил любые попытки привлечь внимание Лавгуд. Та его или не замечала, или говорила слишком странные для юноши вещи. Гарри, Рон и Гермиона посмеивались над бедным юношей, но сами ничего плохого не имели в виду. Такой взрослый, но совсем юный Тристан вызывал у них исключительно позитивные улыбки.
Время за подготовкой к ЖАБА бежало быстро, и вот приближалось тринадцатое декабря, последний день учебы в этом году. Студенты радовались совам, которые прилетали с письмами и подарками от родных. Однако, когда неизвестная черная сова принесла Гермионе два письма, девушка очень удивилась. Обычно родители не писали ей писем, а если и писали, то чаще всего передавали их через Артура Уизли, который время от времени наведывался в их город по делам.
Распечатав первый конверт, Гермиона увидела родной кучерявый почерк отца. Он писал, что они с мамой очень соскучились и очень бы хотели провести и этот Новый Год и Рождество вместе, но не получится. Отец извинялся, распинался, просил понять. Им выделили путевки в Швейцарию, куда Джин хотела съездить давно. Это было связанно с обменом опыта, но и отдохнуть у них там будет большая возможность. Родители извинялись в очередной раз и вежливо, но настойчиво просили провести эти каникулы вместе с Нарциссой и Драко. На этом письмо заканчивалось.
Второе письмо, как уже догадалась волшебница, было от Малфой. Раскрыв его и быстро прочитав, Гермиона бросила холодный и недовольный взгляд на стол Слизерина, а потом убрала письма в карман юбки под мантией.
***
Малфой смял письмо и упал на кровать. Замечательно. Просто чудесно! Мало того, что из-за внезапного появления Нарциссы в ненужном месте в ненужное время ему, Драко, пришлось целоваться с грязнокровкой, так еще и эта самая зазнайка-Грейнджер проведет в его усадьбе все каникулы. А все потому, что ее родители с кое-чьей подачи едут во Швейцарию, а бедняжке-малышке негде провести Новый Год и Рождество. Только вот Драко знал, что ей есть где провести эти долбаные-праздники. В компании ее Уизли и Поттера. Эти двое всегда будут рады помочь подруге и провести время с ней, — это Малфой знал на все сто процентов.
Но кто мог остановить его счастливую мать? Никто.
Поэтому он просто смирился с тем, что в Малфой-Мэноре Грейнджер появится еще раз. Правда, уже в более приятном положении и времени. Невольно платиновому мальчику вспомнился весь тот ужас, который творился в Мэноре во время правления Темного Лорда. Из воспоминаний холод пробирался под кожу, мрак заползал в самые далекие уголки сознания, и Малфою хотелось бежать. Бежать, задыхаться от усталости. Юноша тряхнул головой и попытался успокоить свой разум.
Но разум не спал. Разум бушевал и подкидывал множество мыслей в усталую голову.
Тогда, в коридоре. Драко ведь вовсе не собирался целоваться с этой дурехой! Хотел просто оставить на ее губах целомудренный поцелуй, который бы оставил на устах матери блаженную улыбку, но что-то вышло из-под контроля. Когда он только коснулся сухих девичьих губ, Драко сорвался. Неведомо чем, но его приманило к губам Гермионы, и он не мог оторваться, не мог насытиться. Быть может, дело было в том, что Гермиона ему на поцелуй ответила. Быть может, дело было в том, что в его тыквенном соке было немного огневиски, услужливо подлитым Пэнси. Быть может, дело было в том, что Гермиона очень даже неплохо целовалась. Быть может, дело в том, что все смешалось воедино, и Драко просто не мог разграничить, где было «хорошо», а где «плохо».
Юноша закусил губу и раскрыл глаза. Ему так осточертел запах магглов, который Гермиона будто излучала, но этот запах сейчас стоял у него в носу и ему было приятно.
— И грустно, и смешно, Малфой, — фыркнул юноша и выдохнул.
Разум снова напомнил сцену с поцелуем. И Драко вновь явно ощутил прикосновения к Грейнджер своей кожей. Он гладил ее талию, сжимал ее бедра, чуть приподнимал подол легкого платья. Он целовал ее губы, ее шею и, кажется, он даже оставил на бледной коже засос. И все эти чувства ему нравились. Но не нравилось, что это была Грейнджер.
— Гребаная дура, — выругался Малфой и фыркнул.
Внезапное возбуждение окутало его с головой, но он это списал на то, что оно вызвано отменной работой Пэнси в туалете полчаса назад.
***
Кучерявые волосы разметались по подушке в полном хаусе. Гермиона то надолго закрывала глаза, то вновь распахивала их широко-широко. Она не могла уснуть. А если она засыпала, то ей начинался сниться маггловский Лондон, незнакомый дом, маленький ребенок, бегающий по полу босыми ножками. Когда она входила на порог дома, ребенок бежал к ней, оказывался у нее на руках и долго смотрел в ее глаза.
И когда девушка видела эти счастливые серые глаза, она просыпалась.
Было в них что-то знакомое, и это пугало. Переворачиваясь с одного бока на другой, Гермиона пыталась уснуть, но растормошенные нервы не давали ей уснуть. Она то вспоминала поцелуй Драко, то поцелуи Виктора, то ощущала опустошающую усталость из-за подготовки к ЖАБА, то возвращалась мыслями в войну и чувствовала, как ее бросало в холодный пот.
В голову Гермионы мысли лезли абсолютно со всех сторон.
Гермиона вбирала в себя холодный воздух, выдыхала его, ворочалась на кровати. Она отбрасывала одеяло, накрывалась им снова, взбивала подушки, переворачивала их, но ничего не помогало. От безысходности девушка спустилась в гостиную и с удивлением заметила там Блейза, который сидел над какими-то книгами.
— Над чем сидишь? — спросила волшебница и прошла до соседнего с диваном кресла, усевшись в него.
— Маггловедение. Толстой этот мне никак не дается, — честно признался Забини и потер глаза. — А ты чего не спишь?
— Не могу уснуть. То странные сны снятся, то мысли в голову лезут, то о прошлом вспоминаю, — пояснила девушка и прикрыла глаза.
— Может тебе огневиски бокальчик? У меня есть.
— Я мало пью. А после выпивки меня тянет поговорить, а не поспать. Так что, спасибо за предложение, но нет.
Старосты замолчали. Забини вернул усталый взгляд в книгу и пытался вникнуть в суть произведения, а Гермиона закинула ноги на подлокотник и начала разглядывать горящие свечи на стенах.
— Ты едешь к Драко на каникулы? — спросил Блейз.
Гермиона качнула головой один раз, потом другой. Ей это совсем не нравилось, но это было так.
— Ты не переживай. Там у него есть парочка родственников в картинах, с ними действительно интересно! — успокоил Блейз и улыбнулся девушке.
— Там будет Нарцисса. А если она спросит меня что-то о Драко? Что ей ответить? «Ваш сын высокомерный хорек, дорогая миссисНарцисса»? Господи, я даже не знаю, что он любит... — фыркнула под конец волшебница и посмотрела на огонь в камине.
— Рассказать тебе о нем? Я его друг, твой друг. Помочь так и чешутся руки, — с улыбкой проговорил Забини.
Девушка от помощи отказываться не стала — она сначала внимательно слушала истории слизериновца, а потом позволяла себе смеяться, потому что истории, которые рассказывал Блейз, были довольно забавными.
Например, волшебница никогда бы не подумала, что Малфой не любит грецкие орехи и молочную пенку. Или, Гермиона никогда не могла себе представить сидящего на тумбочке с похмельем юношу, прикладывающего подсвечник к голове. Драко предпочитал брокколи обычные помидоры и морковь, но к обычному томатному соку относился холодно. Он любил слушать классику, иногда сам играл на фортепиано, когда рядом нет никого. Драко не любил серый цвет, но был без ума от черного, — этого волшебница не могла предположить ранее. Разговор о платиновом мальчике они закончили с рассветом, уснув на подушках у камина.
Оба студента пришли на уроки жутко не выспавшиеся.
***
В Большом Зале, как и всегда, горело множество свечей, а директор Минерва МагГонагалл стояла на помосте со строгим, но довольным видом.
— Все вы знаете, что в следующем году, в Дурмсранге, будут проходить соревнования по квиддичу среди старшекурсников. От нашей школы мы отправим сборную команду из всех четырех факультетов. Те, кто будет в команде, уже знают, что поедут. Но возможны изменения. А теперь, приятного аппетита, — сдержанно улыбнулась МакГонагалл и вернулась к учительскому столу.
Студенты зашумели, обсуждая кто новую новость, кто планы на каникулы. Рон наклонился к друзьям и с довольной улыбкой сообщил, что вчера к нему подошла Минерва в сопровождении мадам Трюк и сказала о том, что он, Рональд Уизли, будет вратарем в команде по квиддичу. Гарри тоже признался, что его звали ловцом, но он, как и Малфой, отказался в связи с семейными обстоятельствами.
— Какими такими обстоятельствами? — изумилась Гермиона.
— Я просто не хочу ехать, — признался Поттер. — Квиддич — это Рона, но не мое.
Гермиона только понимающе закивала. Она понимала Гарри. Еще поздней весной, когда послевоенные кошмары медленно отошли на второй план, она не хотела ничего, кроме единения в теской комнатушке на краю города.
***
— Ты уверена, что хочешь поехать? — обеспокоенно спрашивал Рон, скашивая глаза на темную колдокарету, которая скоро умчит Гермиону в Мэнор. — Может все-таки к нам в «Нору»? Тебе там всегда рады!
— Хватит, Рон, — осуждающе буркнула волшебница и поправила рукава свитера, выглядывающие из-под куртки. — Это всего лишь на каникулы.
— Но каникулы длятся целых двадцать семь дней! Что ты будешь делать там все это время?! — не унимался Уизли.
— И правда, Гермиона, — подал голос Гарри. — Приезжай на каникулах в «Нору». Хоть на неделю.
— Не могу ничего обещать, — проговорила волшебница и посмотрела на подходящего к колдокарете Малфоя. — Буду с удовольствием ждать ваших сов, ребята. Хорошо повеселитесь на этих каникулах! А мне уже пора.
Гермиона по дружески клюнула Поттера и Уизли в щеку и, подхватив сумку, направилась к колдотранспорту. Малфой по-джентльменски ждал ее около распахнутой двери.
— Дамы вперед, — лениво протянул он, а после добавил:
- А бобрихи и тех вперед.
Гермиона на это лишь фыркнула и запихнула сумку под сидение. Драко сделал тоже самое и сел на противоположное сидение. Гриффиндорка достала откуда-то книгу, Малфой уставился в окно.
Колдотранспорт тронулся.