Глава 7
Все, за что мы беремся, оказывает сопротивление, ибо все имеет свою собственную волю, которую надлежит преодолеть. История, изображая жизнь народов, только и рассказывает нам про войны да возмущения: мирные годы проскользают кое-когда только как краткие паузы, как антракты. Точно так же и жизнь каждого отдельного человека есть непрестанная борьба, и не только в переносном смысле – с нуждою или со скукою, но и в прямом – с другими людьми. Он повсюду встречает супостатов, проводит жизнь в непрерывной борьбе и умирает с оружием в руках.
Артур Шопенгауэр
По прибытии в Малфой-Мэнор, молодых господ встретила старая эльфийка в довольно чистой наволочке, подпоясанной голубой лентой. Она поклонилась Малфою и Грейнджер, поприветствовала их и повела по мащенной камнем тропе. Вещи молодых студентов были отдельно отнесены в комнату. Когда Грейнджер переступила порог ненавистного всеми фибрами души дома, она не почувствовала бывшей неприязни к этому месту.
Здесь уже не было холода, пронизывающего тела.
В усадьбе Малфоев было светло, тепло и даже уютно, как сказала бы гриффиндорка. Она отчетливо понимала, что сейчас, когда семья Малфоев «восстает из пепла», все улучшения — дело рук Нациссы Малфой, урожденной Блэк.
В полном молчании Гемиона и Драко прошли в гостиную, где, сидя около камина с книгой в руках, их ждала женщина. Облаченная в необычно-светлое платье, с собранными в узел волосами, Нарцисса задумчиво-томно смотрела на огонь в камине, пока Малфой не поздоровался с матерью. Встрепенувшись, женщина расслабленно улыбнулась, будто при виде студентов она очень успокоилась.
— Драко, ты покажешь Гермионе все здесь? — спросила мать.
— Сначала я бы хотел зайти в кабинет отца, — отрицательно ответил юноша и, как-то слишком эмоционально сжав руку гиффиндорки, удалился прочь.
Девушки проводили платинового мальчика взглядом. Гермиона скривила красивые губы в усмешке, а Нарцисса по-матерински нежно улыбнулась.
— Он скучает по нему. Не смотря на все то, что между ними происходило. Люциус иногда проводил с ним долгие вечера, тогда они становились настоящими отцом и сыном, — женщина встрепенулась и вновь улыбнулась волшебнице. — Тогда я проведу тебе небольшую экскурсию, заодно познакомлю с некоторыми родственниками.
«Которые уж точно не рады грязнокровке в своем доме», — подумала студентка львиного факультета и вежливо поблагодарила Малфой.
Женщина увлеченно рассказывала об истории этой усадьбы до времен Темного Лорда, в более светлые времена. Проходя мимо портретов с красивыми статными аристократами, Нарцисса знакомила их с Гермионой, а ее — со знатью прошлых веков.
Многие из женщин-урожденных-Блэков смотрели на девушку чуть ли не с благоволением. Они как будто чувствовали тот страх и то отчаяние, которое окутывало юную девушку долгое время, прежде чем она пошла на такой отчаянный и рискованный шаг. Сестра Нациссы, Андромеда, и их бабушка Ирма Крэбб больше всех приглянулись Гермионе. Из мужчин-Блэков лучше и приятнее всех остальных к девушке отнесся Сириус I, Септимус Уизли и Карлус Поттер (о расположении двух мужчин она догадалась сразу, не скрыв при этом доброй широкой улыбки).
Нарцисса вела девушку по всяческим коридорам, закаулочкам, рассказывала истории, выводила в вечно зеленый и солнечный сад, за территорией основного здания, а в конце Нарцисса с большим удовольствием показала Гермиона их богатую библиотеку.
И как же приятно было женщине смотреть на светящуюся от счастья и восторга девушку, пархавшую между стеллажей, умелым взглядом цепляющую все названия с корешков книг. В точных движениях девичьих рук Блэк узнавала свои и улыбалась шире. Когда-то давно она, вот такая же юная как Гермиона, была впущена в библиотеку Люциусом. Влюбленный юноша смотрел на нее своими вроде-холодными глазами и был счастлив. Нарцисса бегала мимо многочисленных полок с книгами и, вдоволь насмотревшись корешками Великой Библиотеки, кинулась на шею юному Люциусу, не скрывая улыбки. Молодой Малфой знал, как его невеста любила книги. Нарцисса целовала Люциуса в знак благодарности, а он, влюбленный мальчишка, прижимал ее ближе к себе, зарывался пятерней в ворохе ее растрепавшихся волос. Несколько позже, в окружении этих книг был зачат Драко, который сейчас, заперевшись в кабинете отца, предавался воспоминаниям.
— Нарцисса, — как попросила девушку называть себя Малфой, — здесь так прекрасно! Это просто невозможно великолепно!
— Знала, что тебе понравится, — проговорила женщина и улыбнулась. — Нам нужно спускаться к обеду. Идем.
***
Уже после обеда двое студентов шли по пятам за ведущей их вперед Нарциссой. Та была несколько взволнованна и воодушевлена. Драко, видя эти неподдельные чувства матери и слыша одобрительные разговоры с портретов, внутренне успокаивался. Путь только на этот год, но его мать и его семья будут наконец-то счастливы. Пусть он множество раз переступит через себя, но он будет улыбаться избранной матерью невесте.
Его же готовили к этому, в конце концов.
— А это ваша комната, — поговорила Нарцисса и распахнула темную дверь.
Студенты в некоторой нерешительности вошли в комнату вслед за женщиной и застыли в изумлении. Комната была в серебристо-золотых тонах, будто разделенная пополам, а в середине цвета сходились, и был цветовой взрыв на границе.
«И сошлись два факультета» — промелькнуло в голове гриффиндоки фраза одного из профессоров, который говорил о начавшихся отношениях одного слизеринца с пуффендуйкой с пятого курса.
Девушка осматривала золотую часть комнаты: трюмо с зеркалом, на нем всякие принадлежности, рядом с ним небольшая тумба, а за ней плательный шкаф и дверь — видимо в ванную комнату. В серебряной части комнаты было то же самое, в зеркальном отражении и в серых цветах. И ровно посередине на песочно-белом мягком ковре стояла двуспальная кровать с резным изголовьем и такими же ножками. На ней было покрывало всё в тех же серебряно-золотых тонах с черно-белыми бон-бонами на уголках, и две подушки — серебряная и золотая.
«Да это не кровать. Это гимн сексу», — пронеслось в голове Драко прежде, чем он осознал.
«Мы будем жить в одной комнате?!» — пронеслась идентичная мысль в голове обоих студентов.
Они бросили взгляд на улыбающуюся женщину. Та, явно довольная, оставила молодых одних, плотно прикрыв за собой дверь.
— В таком дерьме я еще не оказывалась, — пробормотала гриффиндорка себе под нос.
Малфой опять кривил свои отвратительные губы.
— Трансгрессия запрещена, камина нет, и эльфы наверняка докладывают о наших перемещениях матери, — горько проговорил Малфой и фыркнул, отойдя на несколько шагов от невесты. — Мне действительно придется терпеть в своей кровати тебя, Грейнджер.
Девушка на это лишь фыркнула и подошла к своему шкафу. Распахнув его, она совсем не удивилась: ее одежда была аккуратно разложена-развешана в правой части, а в левой красовались прекраснейшие платья, подобранные Нарциссой для Гермионы в честь ее приезда в Мэнор. В конце концов, гриффиндорка проведет в усадьбе не просто месяц, а будет праздновать с семьей Малфоев-Блэков Новый Год и Рождество.
Хотя студентка львиного факультета не теряла надежду провести эти праздники в «Норе».
Малфой не смотрел в сторону Грейнджер в плоть до тех пор, пока старая эльфийка Пенелопа не позвала их к ужину.
***
Гермиона признавала — она не могла уснуть. Просто мириться с той мыслью, что в метре от тебя, на той же самой кровати, лежит мужчина было сложно. Но еще сложнее было от того, что этот мужчина — Малфой.
Драко Малфой — который ее враг; враг Гарри и Рона; враг всего факультета.
— Хватит вертеться, Грейнджер, — недовольно заявил юноша, не смотря в сторону своей соседки.
Его тоже не прельщал факт такого рода сожительства с Гермионой.
-Да как на этой кровати вообще можно спать?! — возмутилась девушка, мгновенно сев на постели. — Она настолько мягкая, что еще чуть-чуть и она проглотит меня. Как ты умудряешься спать здесь?
Драко хмыкнул.
— Неужели гриффиндорской «принцессе» удобнее на родных продавленных матрасах, чем в нормальной постели? Ты всегда можешь лечь на полу.
— На твою радость? — усомнилась девушка. — Не дождешься!
Гермиона вновь опустила голову на подушку и замолчала. Она смотрела вверх на белый потолок и думала. О Гарри, о Роне. Она даже вспомнила о Краме, лишь бы не испытывать неловкость от собственного положения. Что думать можно было об этом? Она и Драко в одной постели — смешно! Благо никто из них не спешил идти на контакт. Проспать месяц в одной постели, раскатившись в разные стороны, — реально. Недаром она с Поттером и Уизли проводила долгие ночи в небольшой маггловской палатке. Тогда они спали бок о бок, и у нее не возникало никакого дискомфорта.
А сейчас между ней и Малфоем был целый метр, и она чувствовала себя до ужаса неловко.
«Странно», — губами прошептала волшебница, всматриваясь в потолок.
Малфой лежал все так же молча и также смотрел в потолок, иногда надолго закрывая глаза — видимо, в попытке уснуть. А когда вновь их открывал, то смотрел вверх безжизненным и опустевшим взглядом.
— Сейчас ты права, — столь же тихо произнес платиновый юноша.
Грейнджер повернула голову в его сторону. Значит, услышал. Значит, тоже думал об этом.
Внезапно слизериновец тоже повернул голову в ее сторону. В полутьме они смотрели друг на друга и молчали. Вот так просто, без прошедшего спора, ровно дыша и не испытывая ненависти, разве что неловкость.
— Давай спать. Завтра начинаются тяжелые дни, Гермиона, — сказал Драко и повернулся к гриффиндорке спиной.
Она сделала то же самое.
***
Не успело солнце взойти над горизонтом, как Гермиона подскочила с кровати, полная сил. Она абсолютно не знала, что заставило ее пробудиться так рано: то ли отсутствие Живоглота, который каникулы проводил у Аббот Ханы и ее кошки Жульетт, то ли спокойный сон, хоть и под боком Малфоя. Когда волшебница только проснулась, она мельком глянула на Драко. Тот спал спокойно и размеренно дышал, и выглядел, как всегда, безупречно.
«Как кукла», — даже подумала гриффиндорка и поспешила вниз.
Еще вчера, проявившая симпатию к молодой госпоже, Пенелопа разрешила Грейнджер прийти с утра на кухню и помочь с завтраком. Нарцисса с улыбкой пожала плечами. Блэк лишь сказала, что эльфы-домовики в праве сами решать.
На кухне, в пылу ароматов и запахов, Гермиона кружилась как на балу. Многие из эльфов новую хозяйку приняли с распростертыми руками, но был один эльф, который не одобрял человека. Торин, а именно так звали эльфа, ворчал и не желал показываться перед юной госпожой. Он все говорил Пенелопе: «Она чужая! Прогоните ее прочь оттуда!» —, но Пенелопа ничего не предпринимала, и Грейнджер продолжала готовить, паря по обширный кухне.
Эльфы-повара с удовольствием смотрели на то, как при помощи «маггловских хитростей» готовит юная госпожа. Иногда они помогали ей, но с куда большим удовольствием смотрели.
Юлий, один из самый старых эльфов-поваров, про себя с огромным удовольствием отметил, что эта картина отправляет его в прошлое, когда другая молодая госпожа в первые дни вот так же порхала по кухне, готовя завтраки, обеды и ужины.
— Это так вкусно! — восхищённо восклицала Пенелопа, пробуя грейнджеровский пирог. — Торин, попробуй!
Недовольный эльф не хотел пробовать стряпню магглорожденной госпожи. Но у него не осталось выбора, когда самоуверенная женщина-эльф запихала кусок пирога прямо ему в рот.
Перед его глазами фейерверком раскрылась гамма вкусов, и ему, старому верному эльфу, пришлось признать — Гермиона готовила очень вкусно.
Когда перед глазами смущенной студентки львиного факультета появился еще один эльф в испачканной наволочке, где-то упала поварёшка.
— Торин, — тихо зашушукались молодые эльфы за спиной студентки, — неужели он признал молодую госпожу?
Старый эльф-домовик посмотрел на волшебницу своими большими недовольными серыми глазами. Гермионе хотелось сдаться — такое милое существо смотрела на нее глазами Люциуса.
— На этой кухне не приветствуются люди. В особенности, женщины. Даже на банкетах повара-помощники — мужчины. Единственная женщина-эльф, которая допускается на кухню — Пенелопа. Она старшая. Тебе здесь не место, — грозно говорил эльф, указывая девушке длинным неказистым пальцем на дверь. — Тебе стоит уйти, молодая госпожа.
За спиной снова зашушукались эльфы-домовики, а Гермионе внезапно захотелось засмеяться. У нее было до ужаса прекрасное настроение. И Сейчас устрашающий эльф Торин-Люциус очень сильно показался ей похожим на профессора Северус Снейпа. Холодный, строгий, но наверняка просто очень дисциплинированный.
***
После завтрака, который похвалил даже Драко, Гермиона убежала в библиотеку. Слизериновец этому не удивился, а даже обрадовался. Это было куда лучше, чем их совместные прогулки по «Вечному саду».
Когда платиновый мальчик шел в кабинет отца, проходя мимо приоткрытых дверей библиотеки, он заметил мать, стоящую в кресле рядом с гриффиндоркой и что-то обсуждающую с ней. Он фыркнул и пошел дальше.
Любовь своей матери к этой грязнокровке-зазнайке он не понимал.
Перебирая старые бумаги отца, юноша наткнулся на колдофото, которое было заложено в папку среди ненужных бумаг. С колдофотографии на него смотрели совсем еще юная девятнадцатилетняя мать и двадцатилетний отец. Он улыбался своей жене, а та смущенно отводила глаза. А потом целовала его в щеку и смеялась, скрывая лицо за веером. Драко не знал, что и думать. Всегда холодный отец, который проявлял заботу крайне редко, был такие нежным в свое время с его матерью. Быть может, он не так плох, как Малфой решил для себя. Драко обратно спрятал колдофото и убрал все бумаги обратно в ящики стола.
Он закрыл глаза, и в нос внезапно ударил запах маггловских духов.
«Воспоминание», — осекся Драко, мгновенно подняв глаза на дверь; та, как и прежде, была запрета.
Из кабинета отца он вышел почти во время обеда. Проходя мимо библиотеки, он заглянул туда. Нарциссы и Грейнджер там не было.
— Молодой хозяин Драко, — обратился к нему эльф-домовик Эрен, — миссисНарцисса и молодая госпожа Грейнджер ждут вас к обеду внизу.
Эльф поклонился и исчез.
«Молодая госпожа Грейнджер», — повторил про себя Драко и фыркнул.
«Хорошо, что не молодая леди Малфой», — поддакнул внутренний голос.
***
За неделю до Нового Года в имение Малфоев прибыл Забини. Впустив холодный воздух в здание, он с огромным удовольствием обнимал теплых друзей. Гермиона во всю уворачивалась от холодных мужских ладоней, но они ее достигли и заставили дрожать. Они были чуть ли не ледяными. Отпоив гостя горячим чаем в гостиной, Нарцисса начала справляться о здоровье родителей Блейза. Тот отвечал женщине доходчиво и задавал встречные вопросы.
Нарцисса заговаривалась и вела себя как самая настоящая женщина. Иногда в разговор вступал Драко, а иногда Гермиона, но они никогда не заговаривалась одновременно, — это Блейз заметил сразу, но не спешил что-либо предпринимать.
— Вчера прогуливался по Косому Переулку, и знаете, кого я там видел? — заискивающе спросил слизериновец, глядя на друзей. — Профессора Трелони вместе со Скаллом! И у них явно было свидание. Точно, говорю вам! Потому что Юрэй явно хотел мне двинуть, когда увидел, что я удивленно уставился на них. Видимо, с ЗОТИ у меня в следующем семестре будет не очень хорошо.
— Скалл Юрэй из Министерства? — уточнила женщина, пригубив чай из чашки.
Забини кивнул.
— Разве это не началось во время Хеллоуина? — обратила на себя внимание Гермиона. — Они танцевали. Думала, многие видели их.
Блейз удивленно переспросил: «Уже во время Хеллоуина?», —, а потом завел разговор с Драко. После ужина, о котором объявила Пенелопа, слизериновец упросил мисс Малфой разрешить ему пожить здесь пару дней. Нарцисса запрещать не стала, ведь было так чудесно принять друга ее сына!
А уже вечером в комнате, отведенной Забини, студенты играли в колдокарты. Вела счет Гермиона, а вот Блейз заметно отставал по очкам, чем его не забывал попрекнуть Малфой. Впрочем, тот факт, что его обходила в карты его магглорожденная невеста, его и без того грыз.
Факт того, что они уже почти две недели прожили бок о бок его ещё не угробил. Нарцисса с Гермионой сильно спелись — вот что коробило студента больше. Сколько бы он не замечал девушек в библиотеке, они все время разговаривали, причем долго и продуктивно.
— Ты опять проиграл, Блейз, — самодовольно заявил Малфой и сбросил последнюю карту.
Забини выдохнул и устало прикрыл глаза. В карты ему сегодня определенно не везло! Что отцу он утром проиграл, что сейчас Гермионе и Драко — всё сплошное невезение.
Когда Забини посмотрел на волшебницу, он про себя отметил, что она похорошела. Похорошела в том смысле, что ее кучерявые волосы стали теперь прямыми и более аккуратными, что было исключительно заслугой масел, которые давала Грейнджер Малфой, и в том смысле, что сейчас она выглядела более взрослой и спокойной.
Не разбитой после войны — вот какой она была.
— Может, ты расскажешь пару страшилок о Забини-Мэноре? — спросила волшебница и откинула прядь волос за плечо. — Здешние страшилки мне уже рассказали. Поттер и Уизли были мне очень рады.
Малфой стиснул зубы.
— Но не думаю, что они рассказывали эту, — произнесла Нарцисса, стоящая в дверях.
Студенты подняли удивлённые взгляды на женщину, грустно-таинственно улыбаясь в свете свечей. Сев на пол возле Драко, она положила свою ладонь на его и чуть сжала.
— Это было осенью...
«Одна девушка, выращенная родителями в строгости и дали от чужих глаз, сбежала из дома, не в силах терпеть отсутствия свободы, но тут же потеряла эту самую свободу до конца своих дней — она встретила Его. Монстра с холодными глазами, навеки пленившего её сердце. Спустя какое-то время они, по наказу родителей, были обвенчаны, и по началу обоих это не устраивало — они питали самую настоящую неприязнь друг к другу. Но спустя какое-то время девушка стала замечать, что Монстр имеет сердце, и что его сердце не столь закрыто от неё, как он хочет это показать. Пройдя кучу испытаний вместе, они полюбили друг друга и осознали это, и наконец поженились. У них появился прекрасный ребёнок, у них была прекрасная семья, но всё сломалось в тот момент, когда в их жизнь ворвалось самое настоящее Зло, пленившее Монстра и, следовательно, всю его семью. Они боролись с этим — в тайне. Но борьба не обвенчалась успехом. Лишь в конце Великого Сражения, когда Зло было повержено, эта семья получила шанс жить счастливо, но...Монстр погиб. Погиб, возродившись в ребёнке, который по сей день ждёт, что кто-то заметит его истинное сердце и сможет это оценить. Задумайтесь, ведь этот Монстр мог возродиться в любом из вас.»
Нарцисса тяжело вздохнула и, улыбнувшись и пожелав спокойной ночи, удалилась.
Студенты с притаённым дыханием переглянулись.
***
вчера.
— Гермиона, ты очень часто смотришь в окно. О чем ты думаешь?
— Нарцисса? Не знала, что Вы пришли. Я Вас не услышала, — оправдывалась задумавшаяся волшебница. — Вы что-то спросили?
— О чем ты думала сейчас? — повторила свой вопрос Малфой.
— О друзьях. Обычно, если я не могла провести каникулы у себя дома, то я проводила их в «Норе». Мне всегда там рады. Там такая обстановка. Там всё дышит счастьем и жизнью. Мне этого не хватает здесь. Тоскливо без Гарри, без Рона.
— Ты так скучаешь по ним?
— Да. Скучаю. Вам, возможно, это покажется глупым, но я была бы сейчас рада даже учить их.
— Быть может, твои друзья смогут навестить тебя? Если у них есть возможность, пусть приезжают сюда, в Мэнор. Я не буду против, да и Драко, скорее всего, тоже.
— А можно? — с голосом, полным надежды, переспросила гриффиндорка.
— Конечно. Это же твои друзья, Гермиона.
***
Распахнув саморучно входную дверь, Гермиона впустили студеный воздух в здание, а вместе с ним ворох колючих снежинок, которые засеребрились в свете свечей.
— Гарри! Полумна! — радостно закричала гриффиндорка и бросилась по снегу к друзьям.
Она бежала по холодном снегу в туфлях-лодочках, иногда скользя по гололеду. Добежала девушка почти до ворот в простом легком платье, прежде чем броситься друзьям на шеи. Не чувствуя никакого холода, Грейнджер прижимались к друзьям, которые рискнули приехать в Мэнор, чтобы навестить ее.
— Совсем глупая? Замерзнешь, — причитал Драко, догоняя свою невесту и накидывая на ее плечи пальто. — Здравствуй Поттер, Лавгуд.
Кажется, жизнь Гермионы в Малфой-Мэноре продолжала бить ключом