Глава 5
Если бы человеческий род переселить в ту благодатную страну, где в кисельных берегах текут медовые и молочные реки и где всякий тотчас же как пожелает встретить свою суженую и без труда ею овладеет, то люди частью перемерли бы со скуки или перевешались, частью воевали бы друг с другом и резали и душили бы друг друга, и причиняли бы себе гораздо больше страданий, чем теперь возлагает на них природа.
Артур Шопенгауэр
Им весь день приходилось миловаться. То Малфой подавал ей руку, то Грейнджер с улыбкой касалась его плеча. Это походило на дешевый спектакль, но кто его смотрел, тот ему верил. А сами актеры сгорали в только-им-известном огне.
Профессор МакГонагалл и другие ученики, не бывавшие на ночи страшилок в выручай-комнате, с огромным удивлением, непониманием и возмущением смотрели на то, как Малфой услужливо вел себя с Грейнджер. Он ждал ее после каждого урока, говорил с ней, называл не «грязнокровной», а «Гермионой». Особо наблюдательные студенты даже заметили, что парочка раздобыла для этого желания-испытания кольца.
И это было еще не все.
Скалл Юрэй, разозленный неловкими движениями Невилла, сорвался на Малфое, который опять сделал свою работу идеально. Когда профессор говорил Малфою гадости, за него, Драко, вступилась сама Гермиона, приведя аргументы некомпитентности профессора. Мужчина рвал и метал, но ничего не сказал на заявление Грейнджер. Только бросил озлобленное: «В связи с этим, заклинание...» — и продолжил рассказывать тему.
Блейза тоже как подменили. Он все возможное время находился в дали от Малфоя в обществе безумной Лавгуд. Они что-то обсуждали, иногда даже смеялись и спорили. Студентам все это очень напоминало дешевый спектакль, но за этим спектаклем им наблюдать было интересно.
Когда все уроки были закончены и все студенты роились во вдруг-тесных комнатушках, Гермиона с ужасом в глазах сидела на кровати в своей комнате в башне старост. В ушах у нее гудело, да и соображала волшебница на данный момент плохо. Первый день, когда они с Драко были «парочкой», еще не закончился, а она уже готова броситься под колеса Хогвартс-экспрессу. Вот только, Гермиона не отрицала, что ее пробивала дрожь, когда Драко касался ее ладоней, пальцев, плеч.
А сейчас, буквально-через-полчаса, начнется Хеллоуин-прием, на котором Бог-знает, что может произойти.
Ведь там будет Нарцисса.
Ведь там все будут наблюдать за ней с Драко, потому что они якобы-парочка.
Ведь там она не сможет положиться на Гарри, Рона или Полумну.
Гермиона начала в забытии расчесывать кучерявые волосы. Они становились все пушистие и пушистие, и Гермиона раздраженно бросила расческу на постель. Почему она вообще должна прихорашиваться? Она что, на свидание собралась?
Нет, просто на этом Хеллоуине будет ее возможно-свекровь.
На кровать запрыгнул Живоглот и потыкался носом в руку хозяйки. Гермиона посмотрела на него и улыбнулась. Живоглот был, пожалуй, единственным во всем мире мужчиной, с которым она была готова прожить всю свою жизнь. Даже Гарри и Рона она бы не вынесла всю жизнь, а вот Живоглота — пожалуйста.
Волшебница вдруг услышала стук о раму портрета: кто-то настойчиво напрашивался в гости. Живоглот протяжно зевнул и улегся на мантию хозяйки, а Гермиона поднялась с постели и начала спускаться с лестницы. Кого там нелегкая принесла? Блейз знает пароль, а кому еще могло понадобиться быть здесь? Поттеру? Уизли? Лавгуд? При мысли о последней, Грейнджер изогнула губы в легкой улыбке. Полумна ее невообразимо спасала.
Когда картина отъехала в сторону, рядом с ней стояла... Нарцисса.
— Гермиона, милая, — залепетала та, и Гермиона как-то машинально и неосознанно сдвинулась в сторону, пропуская Блэк в гостиную.
Двадцать минут в обществе воодушевленной волшебницы Гермиона провела как под обливейтом. Она не помнила ничего, что ей говорила Нарцисса, о чем спрашивала, что она отвечала ей, но после этих двадцати минут Гермиона с трудом узнала себя в зеркале.
Черное платье струилось по ее точеному телу и держалось за шею бело-черным ободом цветов. Подол еле касался острых коленей. На ногах у Гермионы были надеты туфли на целомудренно-толстом высоком каблуке. А на голове — Гермиона удивленно вздохнула — была аккуратная, почти не кучерявая прическа.
— Это кольцо мне досталось от Дореа. Она знала толк в камнях. Черный гагат прекрасно подходит тебе сейчас, Гермиона, — любовно произнесла Нарцисса и одела круглое большое кольцо с черным камнем на указательный палец девушки.
После этого Нарцисса удалилась, в дверях столкнувшись с Забини.
Гермиона приготовилась принять что угодно.
***
Драко вел танец уверенно, то и дело прижимая тонкое женское тело ближе к себе. Он улыбался как-то наверно-красиво, но Гермиона прикрывала глаза лишь из-за стыда.
Стыда, что разливался по ее телу вместе с кровью.
Она ни капли не спорила, что руки у Малфоя приятные и что пахнет от него так, как должно пахнуть от красивого мужчины. Она ни капли не спорила, что ей, как девушке, приятно просто плыть за партнером в танце.
Но она была с Малфоем.
И если хоть на долю секунды Гермиона могла представить на месте своего жениха кого-нибудь, вроде Гарри, Виктора, Рона, то в следующее мгновение ее иллюзия разбивалась на тысячи мельчайших осколков. Виктор не позволял себе дышать ей в шею; Рон не позволял себе так сильно прижиматься к ней; Гарри никогда не позволял себе пускать в ее адрес пошлые шуточки.
А Малфой делал все это.
— Ты больной ублюдок, Малфой, — говорила девушка на ухо платиновому мальчику и вздрагивала от его горячего дыхания на своей шее.
— Брось, Гермиона. Ты дрожишь, как осиновый лист. Неужели эти наши танцы тебя так возбуждают? — спрашивал Драко.
Чертов-Драко!
Грейнджер ловила на себе взгляды недовольных слизеринок, заинтересованных когтевранцев и восхищенных младшекурсников всех факультетов. Она, такая красивая сейчас Героиня Войны, сейчас кружилась в танце с принцем-Драко Малфоем.
— Зачем так близко? — возмущенно спросила волшебница.
— Затем, что здесь Нарцисса, — сказал платиновый мальчик и резво крутанул партнершу.
Гермиона молила всех небесных жителей, чтобы музыка вальса скорее закончилась. Она молила их до тех пор, пока не услышала сухие слова:
— Малфой.
— Поттер.
И вот она была уже в нежных руках друга. Гарри танцевал совершенно иначе, ежели Малфой. Он вел нежно, мягко, словно едва касаясь реального мира плавными движениями.
— О, Гарри! — вздохнула девушка, примкнув к дружеской груди.
— Так достал Малфой? — спросил юноша и улыбнулся. — Ты выглядела более чем счастливой.
— Гарри! — возмущенно выкрикнула девушка и глухо засмеялась. — Он говорил такие отвратные вещи. И, кажется, всю облапал. Это так мерзко!
— Было не заметно. Может, тебе показалось, Гермиона? Джинни сказала, что если бы не ее личное присутствие на ночи страшилок, то она бы решила, что вы действительно помолвлены.
— О, Гарри...
— Знаю. Понял, не дурак.
Грейнджер расслабленно засмеялась. Это был Гарри. Тот Гарри, который все понимает. Тот Гарри, который не Герой Войны и Мальчик-который-победил, а Гарри Поттер, ее лучший друг.
Они о чем-то смеялись, ловили косые неодобрительные взгляды и продолжали танцевать. Музыка лилась сквозь них. Гермиона полностью отдалась Гарри. Разумом, душой и телом.
Но всё хорошее имеет свойство заканчиваться.
— Как я понимаю, мне нужно подвести тебя к Малфою и передать из рук в руки? — через время послышалось от Поттера.
Гермионе осталось только кивнуть и отпустить мужественные плечи.
***
— Для меня огромная честь стоять сейчас среди Министров Магии в эту минуту здесь. Для меня, как для жены Пожирателя Смерти, это много значит. Многие знают, что я осмелилась пойти против крови, хотя наша семья является чистокровной уже долгие столетия. И я безумно рада, что мой сын пошел этой дорого вместе со мной. В этом зале есть девушка, его невеста, которая помогла сделать ему первый шаг. Дорогая, спасибо.
Зал взорвался аплодисментами, а Гермиона обмякла в руках Гарри. Тот, поддерживая подругу, так же облегченно выдохнул. Нарцисса ни пол-словом не намекнула на гриффиндорку.
Зал вновь запестрел яркими платьями и строгими смокингами. Поттер обвел взглядом зал в поисках Рона, но тот был в толпе танцующих с Падмой на шее. Гарри лишь посочувствовал другу. Потом, Поттер взглядом нашел Джинни. Та была в обществе Парвати, и юноша решил, что не стоит Уизли отвлекать от разговора. Его взгляд лениво пробежался по профессорам и в одно мгновение застыл. Его глаза были прикованы к странному событию.
Скалл Юрэй, который внушал ужас, приглашал на танец госпожу Трелони, которую увидеть здесь было уже удивительно.
Гарри сказал об этом Гермионе, и та тоже во все глаза уставилась на танцующих профессоров.
Это выглядело странно.
Очень странно.
Но всё-таки красиво. Если нужно было бы сравнить Юрэя с предметом, то он определенно бал бы скалой, а профессор Трелони — сухим листом дуба. Они кружились в танце уверено, не отставая друг от друга ни на шаг. Госпожа Трелони смотрела в глаза Скаллу, а он смотрел на ее лицо. Такое внезапно-молодое и восторженное.
Гермиона даже предполагала, о чем могли говорить эти двое. Но несмотря на их различность, они были прекрасны. Высокий и сильный Скалл так мощно смотрелся рядом с сухой и хрупкой Трелони.
— Они прекрасны, — прошептала девушка и, отведя взгляд, по-доброму усмехнулась. - Словно две мощные и такие различные Вселенные в вечном космосе.
Гермиона смотрела на них и восхищалась.
И с горькой улыбкой думала, что её никто никогда не увидит такой Вселенной.
***
Всучив Грейнджер в руки Поттеру, Драко надеялся, что ему выпадет шанс успокоить свои мысли и нервы. Устроенный ими спектакль выводил его из себя больше, чем вездесущее напоминание о Грейнджер. Малфой всё время ловил на себе взгляды, множество взглядов. Кто-то смотрел с восхищением, кто-то с жалостью, а кто-то с завистью. И от последних взглядом платиновому мальчику становилось еще хуже. Чему тут завидовать? Тому, что такая красивая-умная девушка, как Гермиона, кружится с ним в танце? Или тому, что она улыбается ему такой счастливой улыбкой, так прижимается к его груди, так вздрагивает, когда он дышит ей на оголенную кожу? Чему завидовать? Тут не было ничего, чему можно было завидовать. Но главное, что помимо молодых взглядов студентов и уставших взглядов профессоров были еще взгляды.
Взгляды матери.
Видя их, Драко хотелось спрятаться куда-нибудь. Мать смотрела на него с такой любовью и такой радостью, но непривычному к этим чувствам Драко хотелось избежать этого счастья и этой любви. Ведь он обманывал ее. Он и Гермиона, на пару, обманывали Нарциссу своей якобы-любовью, якобы-счастьем.
И даже сейчас Блэк смотрела на него через весь зал, а он разрывался между мыслями о матери и о Грейнджер.
«Грейнджер сводит с ума — и в прямом, и в переносном смысле. Как можно быть такой невыносимой?» — вопрошал Драко.
«Матушка, во что вы меня втянули? Неужели это единственный выход?» — хотел узнать Драко.
«Почему прикосновения к этой мерзкой грязнокровке с каждым разом мне менее и менее противны?» — недоумевал Драко.
«Мама, сколько можно следить за мной? Я же не маленький ребенок!» — Драко злился.
«И приятно, и противно — не знаю, какому чувству следовать. И все эта Грейнджер!» — Драко был вне себя.
Но отчего же?
***
Полумна отвела Блейза в сторону и попросила поговорить. Им, черт возьми, очень нужно поговорить. Они были в полном дерьме — это понимала даже Лавгуд.
— Зачем мы здесь? Собралась изнасиловать меня в коридоре, пока все в Большом Зале? — с насмешкой спросил Забини, но на этом его шутки кончились.
Они шли от главного зала по коридору с колоннами и обсуждали, как утихомирить ажиотаж, вызванный поведением Малфоя и Грейнджер сегодня. И пустить слух про проигрыш Малфоя, что было действительностью, стал единственным весомым решением. Заслышав спор, двое студентов остановились и прислушались. Голоса им были знакомы, и они почти-бесшумно прошли дальше, прячась за колонами.
— Да ты чертов больной! Зачем было делать все это! — голосил знакомый женский голос.
— Кто просил тебя соглашаться? — вторил мужской голос.
Голоса стихли, их будто внезапно обрубило на высокой ноте. Забини выглянул из-за колоны, а за ним Полумна. И они оба замерли в удивлении.
***
Гермиона смотрела по сторонам и стискивала зубы. Как же ее достал этот Малфой! Все было прекрасно, она отсиживалась в обществе Гарри, как этот чертов-Драко схватил ее за руку и потащил прочь из Большого Зала. Он тащил ее по коридору, переругивался с ней, а главное — Гермиона совершенно не находила причины злости платинового мальчика! Они остановились за какими-то многочисленными колонами и продолжали ругаться. На пустом месте! — Гермиона просто не могла понять.
Она прислушалась. Кажется, она слышала чьи-то шаги. Стук каблуков. Определенно, по коридору шла женщина. Грейнджер всматривалась в темноту коридора до тех пор, пока в поле ее зрения не появилась знакомая фигура. Этот волевой точеный силуэт сейчас Гермиона узнала бы из тысячи.
А потом Гермиона почувствовала губы. Губы Драко на своих губах, а его руки внезапно сильно и страстно прижали ее к колоне.