Глава 11
В этот раз Гермионе не удавалось выбраться аж до поздней ночи. Когда она уже решилась рискнуть выскользнуть из гостиной, Гарри и Рону приспичило сыграть в волшебные шахматы. Благодаря каникулам, в башне Гриффиндора кроме них сидели всего пара учеников, остальные давно ушли спать. В гостиной семикурсников осталось только трое, собственно говоря, она, Гарри и Рон. Так же там был один второкурсник с большими золотыми глазами и странным птичьим смехом. Его имя было Джеффрой, но все называли его Хутсом. Гермиона сидела с одной стороны широкого подоконника, а с другой сидела четверокурсница по имени Тия, сокращённо от Гипатия. Она была почти таким же книжным червём, как и Гермиона, и полностью уходила в себя, когда дело касалось учёбы. Гермиона осталась в гостиной под предлогом выполнения дополнительного задания (её «Беседы о Лингам-Йони» были зачарованы как учебник Трансфигурации), но мальчишки продолжали играть, даже когда Хутс и Тия, зевая, разошлись по спальням. «Ура, наконец-то!» ― Рон выиграл в четырёх партиях из семи. Долговязый младший сын семейства Уизли встал, собрав свою половину фигур с доски. Огромный зевок перекосил его рот, казалось, что парень вот-вот сломает себе челюсть. Затем он почесал живот сквозь футболку и, посмотрев на Гермиону и на Гарри, заканчивающего складывать фигуры в коробку, сказал: ― Я готов спать. Идёшь, Гарри? ― Чуть позже. Я хочу поговорить с Гермионой. Рон посмотрел на них, подозрительно прищурив глаза. Гермионе не нужна была Веритамория, чтобы прочитать проскочившую у него в голове мысль. Положив закладку в зачарованные «Беседы», она грозно посмотрела на друга. ― Даже не думай, Рон Уизли. Если я рассталась с тобой, потому что переживала, что это будет отвлекать нас от предстоящей битвы, с чего ты взял, что я позволю Гарри или себе отвлекаться друг на друга? Её прямой комментарий заставил Гарри покраснеть. Рон подобрал, отвалившуюся было, челюсть, затем попытался скрыть это, передёрнув плечами. ― Ну, я... Эмм... Не то, чтобы я был против. Это ж Гарри. Если у меня не получилось, пусть хотя бы мой лучший друг попробует. Но ты права, что это отвлекает... Гарри улыбнулся и покачал головой. ― Иди спать, Рон. Я скоро приду. Рыжеволосый парень направился к лестнице, ведущей в их спальню наверху башни, затем повернулся и нахмурился. ― А о чём вы будете говорить? ― Ни о чём, что тебя должно волновать. Ответ Гарри не совсем его удовлетворил, но Рон вздохнул и начал подниматься по лестнице, перешагивая своими длинными ногами через две, а то и три ступени. Как только он ушёл, Гарри поднялся из-за стола, постоял какое-то время, взъерошил свои вечно взлохмаченные волосы, а затем пересел на подоконник и внимательно посмотрел на свою давнишнюю подругу. ― Герми... что именно происходит у вас со Снейпом? ― Ничего! ― запротестовала Гермиона, прижимая к груди книгу и пряча зачарованную обложку. Ей было противно лгать другу, но она это сделала с самым искренним негодованием, на которое была способна. ― Честно, Гарри. Человек спас мне жизнь, а теперь вы с Роном придумываете тайные сговоры про нас. ― Сговоры? О чём ты? Гермиона нетерпеливо покачала головой. ― Ой, Рон видел, как в прошлую среду профессор Снейп взял мой «Костерост» прямо у меня из рук, вместо того, чтобы дать мне просто поставить его на стол. Он думает, что профессор Снейп становится слишком «дружелюбным» со мной только потому, что он прикоснулся ко мне. ― Но он действительно прикоснулся к тебе дважды. Хотя, я не назвал бы «дружелюбным» тот момент, когда он отчитывал тебя, ― признался Гарри. Вдруг его брови слились в одну хмурую линию, он вздохнул и облокотился на оконную раму. ― Герми, я не понимаю этого человека. Он ненавидит меня, но всё что я делаю – это хожу к нему на занятия. Если бы я не сдал свои С.О.В.ы с достаточно высокими баллами, он никогда бы не допустил меня до Продвинутых Зелий. Никогда в жизни. Слава Мерлину, что не он проверял тесты, иначе, уверен, он бы занизил мне оценки. Если бы я не так сильно хотел стать аврором, я бы никогда с этим не стал мириться. ― Ну, он не такой уж плохой, ― Гермиона почувствовала, что должна защитить профессора. ― В смысле, он очень хорошо учит Зельям. ― Гермиона, он – маньяк! ― запротестовал Гарри, косо глядя на неё. – Не думаю, что в школе есть хоть один ученик, не считая его любимчиков из Слизерина, которого он бы не терроризировал в течение всех семи лет учёбы! ― Он высокообразованный человек, удручённый тем, что ему не дают преподавать то, что он хочет: уроки по Защите. Вместо этого его заставляют тратить свой талант, обучая искусству Зелий учеников, которые в большинстве своём обладают средними интеллектуальными способностями, не в состоянии проявить хотя бы немного внимательности во время занятия, и вряд ли вообще в курсе, насколько Зелья сложный предмет. Большинство ингредиентов на занятиях просто-напросто опасны, ― заметила она. – Особенно, если с ними неправильно обращаться или неправильно применять. Большинство ужасных ошибок Невилла – яркий пример этой истины. ― Гермиона... он тебе нравится? – беспокойно спросил Гарри, начиная осознавать суть ситуации. ― Гарри, он просто отличный учитель. Конечно, он мне нравится! Как учитель, ― подчеркнула она, скрыв скрещённые пальцы в прижатой к груди книге. Закатив глаза, она сказала: ― Как мужчина, кому вообще может понравиться саркастичный, противный и гадкий человек, которого он так удачно в себе взрастил? ― Ты права, ― вздохнул Гарри и помотал головой. На мгновение под чёлкой показался шрам в виде молнии. ― Гарри, сейчас ты должен думать только о том, как победить Волдеморта и сдать экзамены. Или скорее думать о том, чтобы научиться всему достаточно хорошо, чтобы защитить себя и выжить в битве с Волдемортом. Он посмотрел на свои ладони и нахмурился: ―Кстати, об этом... Теперь настал черёд Гермионы гадать, что с ним происходило. Она сделала максимально сочувствующее выражение лица и приготовилась слушать: ― Ты хочешь о чём-то поговорить, Гарри? Он с неохотой покачал головой: ― Ты всё равно не сможешь мне помочь... Похоже, что-то серьёзное. Пусть у неё и не было связи Веритамории с Гарри, но она была его лучшей подругой и научилась распознавать его настроение за последние шесть с лишним лет. ― Может, нет, а может и да. В любом случае, Гарри, ты же знаешь, поговорив об этом, ты почувствуешь себя лучше, и справиться с проблемой станет легче. В чём дело? Он скривился и посмотрел в темноту ночи из окна гостиной. Одной рукой он подтянул джинсы на колене – когда он не носил форму, он надевал всё те же старые вещи своего двоюродного брата – а другой рукой потёр живот, а затем коснулся шрама. Гермиона уже и не надеялась, что он заговорит, но он всё же решился: ― Всё сводится к одному – либо он, либо я, понимаешь? Один из нас должен убить другого, ― тихо признался он. Его рука вяло упала на колено. Он продолжал внимательно смотреть на улицу, не замечая отражающуюся в окнах гостиную. – Это единственный способ положить всему конец. Я... я должен убить его, Гермиона... Но я не знаю, смогу ли. Я не знаю, есть ли во мне силы кого-то убить. Гермиона оказалась права, это действительно было серьёзно. Она не знала, говорил ли он образно или конкретно, или это было что-то большее. Она пыталась найти какие-то слова, чтобы помочь ему. Почему-то ей казалось сказать, что он не обязан лично убивать Волдеморта, было не совсем уместным. В конце концов, он пытался убить Гарри. В этом и состоял её совет. ― Гарри, он хочет убить тебя. Он уже пытался много раз, и нет никаких признаков того, что он когда-нибудь остановится, ― напомнила она ему. – Ты должен защитить себя. Ты также должен понимать, что он не остановиться пока кто-нибудь из вас не умрёт. Ему все равно кого убивать. Тебе не все равно, кто гибнет. Он попытается использовать это как оружие против тебя – он постарается ранить или убить твоих друзей, просто чтобы ранить тебя и сделать слабым. Но помни, что в этом кроется твоя сила. Мы – твоя сила и причина, зачем тебе надо бороться с ним. И этого вполне достаточно, чтобы сделать то, что тебе предстоит. ― Не знаю... Это же убийство, Гермиона, ― невесело напомнил он ей. – Как бы ты не украсила правду. ― Это самозащита, Гарри, ― возразила она. ― И даже не только себя, но и других. Закон весьма чётко об этом говорит. Если злоумышленник врывается в дом и хочет убить ребёнка, и мать убивает его выстрелом в спину, когда тот наклонился с ножом в руках над кроваткой, мать не обвиняют в убийстве. Ясно, что она защищала своего ребёнка, потому что его жизнь была в опасности. И это не убийство, а самозащита, или защита другого человека. Если Волдеморт придёт за тобой, он выставит нож в любого, кто станет на его пути, Гарри. Ты должен его остановить. Ты должен прекратить этот шквал жестокости. Защитить нужно не только себя, но и всех тех невинных людей, которые пострадают, дай ему возможность. Если бы он приставил нож к моему горлу, ты же выстрелил бы? ― спросила она его, и когда Гарри с неохотой кивнул, она уверенно кивнула в ответ. ― И будешь прав. Вот что я тебе скажу: даже если он разрежет моё горло до того, как пуля долетит до него, даже если тебе лишь покажется, что он собирается поранить меня, я хотела бы, чтобы ты стрелял в него, пока не убил, с какими бы последствиями это для меня не кончилось. А потом, я хочу, чтобы ты разрезал его тело на маленькие кусочки, сжёг их, окропил прах святой водой, и развеял бы над семью морями, чтобы быть абсолютно уверенным, что он не вернётся снова, ― сказала она своему лучшему другу, нарочно иронизируя, чтобы облегчить его настроение. ― И если в какой-то момент захочешь отбить чечётку на его останках, надеюсь, ты купишь себе туфли и станцуешь от души, и в память обо мне выпьешь пинту-две. А затем перекинешь его мокрый и затоптанный прах за границу на маленькой лодочке, качающейся на волнах близ портов Амира, Мумбаи, Гонконга, Сан-Диего, Нью-Йорка, Киото и Стокгольма. Гарри слабо рассмеялся, услышав её безумную фантазию. ― Гермиона, большинство этих городов стоят на берегах океанов, а не морей! И я совсем не хочу остаться с парой туфлей для чечётки, испачканной останками «Лорда» Волдеморта. Гермиона улыбнулась в ответ. ― По крайней мере, ты знаешь, что я думаю по этому поводу. Его нужно остановить, любой ценой. Есть вещи и пострашнее, чем убить его, Гарри. И это может случиться с тобой или любым из нас. И эти страшные вещи нужно будет сделать тебе или любому из нас, и довести их до конца, чтоб добро победило. А возможно, на самом деле, всё не так уж и плохо, как кажется. Делай то, что должно, Гарри, ― порекомендовала ему Гермиона. По-прежнему прижимая к себе книгу, она пересела к нему поближе. ― А мы будем делать то, что предназначено нам, чтобы выиграть. Мы ввязаны в войну. А первое правило войны ― придумать, как тебе выжить, а врагу нет. По крайней мере, чтобы он не смог потом навредить. Его улыбка была кривой, но всё же была. ― Спасибо, Миона. И как ты всегда знаешь, что сказать? ― Потому что я супер умная, ― подзадорила она друга. Поднявшись, он протянул руку и потянул её за локон волос, и его улыбка стала более естественной. ― Нет. Это потому что ты супер-классная-подруга. Идёшь спать? ― Ты иди, а мне надо ещё кое-что сделать, ― подогнала его Гермиона. Гарри подозрительно прищурился: ― Ты уж слишком часто делаешь это «кое-что» по ночам. Парвати сказала, что не видела, как ты сложилась спать в понедельник, и как ты проснулась во вторник. Чем ты занималась? ― Домашним заданием. Много работы, ― уверенно заявила она, закрывая тему. ― Спокойной ночи, Гарри. Увидимся утром. Он внимательно посмотрел на неё, и когда она не пошевелилась, он сдался и направился к лестнице, ведущей в спальню мальчиков. В последний раз взглянув на неё, он скрылся за поворотом лестницы, и Гермиона осталась одна. Наконец-то. Собрав все свои вещи, она ещё раз убедилась, что на винтовой лестнице никого не было, и поднялась в свою спальню, чтобы оставить сумку. Затем она спустилась обратно в гостиную, осторожно проскользнула через портрет и поспешила по тёмные коридорам замка. В связи с тем, что большинство учеников покинуло школу на время каникул, коридоры казались особенно пустыми и зловещими. Гермиона сильно торопилась, освещая свой путь зажжённой Люмусом палочкой, понимая, что уже очень поздно, и переживая, что Северус может решить лечь спать. Час был настолько поздний, что когда она повернула на лестницу в подземелья и перепрыгнула одну из многих ступеней-ловушек, пропадающую, если забывший о ней ученик, особенно первокурсник, наступал на неё, Гермиона услышала, как большие часы над входом пробили один раз. Она почти решила повернуть обратно. Было очень поздно. Несколько минут она стояла вот так, в нерешительности, но наконец, пошла вперёд, торопясь в кабинет Зелий. Войдя в помещение, она прикрыла дверь и пересекла класс, направляясь к кладовой. Она не ожидала, что дверь будет закрыта. Ручка никак не хотела поворачиваться... но вдруг металл под рукой завибрировал, и ручка внезапно свободно провернулась с тихим щелчком. Он наложил на замок какое-то заклятие, чтобы тот пропустил её, как только идентифицирует её прикосновение. «Весьма разумно», ― подумала Гермиона. ― «Мне не обязательно знать пароль, чтобы я не смогла рассказать его своим двум лучшим друзьям, если они захотят проникнуть сюда позже и украсть ингредиенты для какого-нибудь зелья. И в то же время кладовая закрыта для всех остальных, кроме меня...» Что ж, она всегда считала его умным, а теперь к этому качеству ещё прибавилась и крайняя предупредительность. Войдя в кладовую, Гермиона не потрудилась закрыть дверь на случай, если она была зачарована открыться всего лишь один раз. В конце концов, вдруг изнутри её можно открыть только когда зазвенит тревога. Оглянувшись вокруг, девушка заметила зелье возле раковины. В этот раз оно было в зелёном керамическом пузырьке. Вместо ожидаемой ложки, рядом стояла стопка с мерными линиями на стенке. Стопка стояла на маленьком кусочке пергамента, на котором было написано «40 мл, действует 2 нед., распознай ингред. для доп. задания» его подчерком, который всегда напоминал ей аккуратное плетение паутины. «Мерзко аккуратный», как говорит Рон. Кто бы говорил, у самого-то подчерк, словно курица накарябала, преследуя пьяного паука. На пузырьке не было никакой бирки. Откупорив его, Гермиона посмотрела на грязновато-оливковую жижу и деликатно понюхала её. Аромат был явно мятный с чем-то ещё. Взяв ложку из ящика, Гермиона налила в стопку нужную порцию и осторожно отпила зелье. На вкус оно было такое же странное, как и на вид. Мятный привкус соединялся с марципановыми миндальными нотками. Горчичное жжение в конце прочистило её нос. Она глотнула второй раз, затем третий, пытаясь разложить зелье на ингредиенты, как и требовалось. На полке рядом лежал карандаш, и, перевернув записку, она стала записывать на обратной стороне свои наблюдения. Не опознав самый сложный ингредиент, Гермиона сдалась и стала искать его на полке по запаху. Это оказался порошок галангового корня. Включив его в список, она подложила пергамент под пузырёк и удостоверилась, что плотно закупорила его. Опрокинув в последний раз стопку, она постучала пальцем по дну, чтобы остатки жижи скатились в её горло, затем вытерла губы с отвращением на лице, когда горчица обожгла пищевод, и неприятно защипало в носу. На мгновение глаза наполнились слезами. Но к тому времени как она помыла ложку и стопку, высушила их и поставила на место, она снова смогла спокойно дышать. Довольная Гермиона проследовала к полке с табличкой «Л», нащупала в глубине голубую миску и взяла щепотку летучего пороха. ― Пора, ― прошептала она себе, надеясь, что она не совсем опоздала, хотя, скорее всего, так и было. Держа в кулачке зелёный порошок, она вышла из кладовой и закрыла дверь, проверив, чтобы та была хорошо заперта. Пламя в большом камине потухло, и сейчас там тлели угли. Чтобы использовать летучий порох, совсем не обязательно было разжигать огонь, а тем, кто ещё не отработал свои анти-ожоговые чары, которые они изучали на шестом курсе у Флитвика, даже рекомендовалось специально не зажигать огонь. Гермиона гордились своими магическими талантами, и совсем не беспокоясь о пламени, вошла в камин и кинула щепотку порошка на тлеющие угли под ногами. ― Санктум Северум. Пламя загорелось зелёным. Крутнувшись на месте пару раз, она выскочила на другом конце камина. Пламя разгорелось ярче, осветив гостиную ярко-зелёным светом, затем вовсе исчезло, оставив лишь угли. Это в очередной раз натолкнуло Гермиону, что она слишком долго откладывала визит в подземелья. В другом камине огонь догорал, и вместе с подсвечником на кофейном столике слабо освещал комнату. В этом полумраке Гермиона разглядела длинную и расслабленную фигуру мастера Зелий. Он лежал на том же месте и точно так же, как и она в прошлый понедельник. Его ноги лежали на одном подлокотнике, а голова на другом. Аккуратно сложенная мантия лежала в стороне вместе с туфлями. На нём остался простой чёрный шерстяной пиджак, расстёгнутый на шее, где виднелся ворот белой льняной рубашки, на ногах ― чёрные носки. Раскрытая книга покоилась на его животе. «Прямо как я», ― подумала Гермиона. Подойдя тихонько, на цыпочках, к своему преподавателю, она собиралась взять книгу и разгладить странички, когда внезапно одна его рука сжала её кисть, а вторая, схватив неизвестно где палочку, молниеносным движением направила её на Гермиону. Девушка зажмурилась, ожидая, что в неё полетит проклятие, но Снейп открыл глаза, прежде чем атаковать свою жертву. [Ты можешь очень сильно пострадать, подкрадываясь так ко мне], ― предупредил он её, когда они оба живописно замерли, олицетворяя собой осторожность и подозрительность. Его лицо смягчилось, и кончик палочки исчез, хотя он так и не отпустил её запястье. ― [Я гадал, придёшь ли ты вообще]. {Мальчики играли в шахматы до полуночи. Я чуть не передумала}, ― честно добавила она. В последнее время между ними всё было честно. ― {Я не могла тайком выбраться, пока они не ушли спать}. [И как поживают Поттер и Уизли?] ― протянул он. Свободной рукой он убрал палочку и, поднявшись, закрыл книгу и убрал ноги с дивана. {...Знаешь, мне всё равно, каким тоном ты произносишь их имена}, ― заявила Гермиона, положив книгу на кофейный столик. В течение секунды он внимательно изучал её, мысли в его подсознании были не совсем лестными, затем он пожал плечами. [Полагаю, это взаимно. Временами, мне вообще на них наплевать]. {Лжец}. Северус приподнялся бровь. [Ты сомневаешься?] {Я слышала твои мысли в подсознании}, ― упрекнула она его. ― {Ты можешь не любить их за то, что они постоянно куда-то вляпываются, и за то, что Гарри родился не в той семье. Но ты знаешь, что они могут быть приличными учениками, когда потрудятся включить свою голову. И даже не пытайся это отрицать}, ― резко добавила она, когда Северус уже вздохнул, чтобы ответить, даже если бы ответ был беззвучный. ― {Нет таких секретов, которые бы Веритамория не затронула. Тем более, когда ты так настойчиво размышляешь, как в этот раз.} [Напомни мне, чтобы я эксгумировал, превратил в камень, разбил, а потом сжёг труп тёти Эвмении], ― пробормотал он, убирая со лба спутанные чёрные пряди пальцами свободной руки. Гермиона не сразу поняла, что он имеет в виду свою двоюродную тётку, ту, которая оставила ему пузырёк Веритамории. Когда до неё всё же дошло, она подавилась смехом. Он строго посмотрел на неё, пытаясь за взрывом смеха услышать мысли в её подсознании, и грустно улыбнулся. Отпустив её руку, он поднялся, потянулся, почесал спину, а затем тяжело вздохнул. ― Ладно, пойдём. Нам ещё нужно разгадать наше таинственное зелье. ― Мы вернёмся обратно в класс? ― спросила Гермиона. ― Нет, ― повернулся он к ней и покачал головой. ― Пойдём в мою личную лабораторию. Она не такая просторная как класс, но в ней больше полок. Думаю, раньше там была оружейная хозяина этих комнат. Давным-давно, когда им ещё нужны были оружейные в замке. ― Северус... раньше эти апартаменты принадлежали Годрику Гриффиндору? ― спросила Гермиона, следуя за ним к выходу слева. Он обернулся и посмотрел на неё. На его лице не было никаких эмоций, поэтому она добавила: ― Просто, когда я была здесь в первый раз, я заметила выгравированный на стене его знак. Я не уверена, но... ― Да, это были одни из его личных комнат. У Слизерина была Тайная комната, ― согласился Северус, ведя её по коридору мимо арки, сквозь которую была видна довольно современная кухня, в заставленную лабораторию, располагавшуюся в следующей комнате, ― а у Гриффиндора была Комната отражений. Большинство, кроме директоров из Гриффиндора, забыли о ней. Тайная комната имела более интригующее название и поражающую умы репутацию, поэтому вся школа и сохранила о ней слухи. Щелчок палочкой по нескольким медным горшкам, развешанным по комнате, и масло в светильниках зажглось, мгновенно освещая всю комнату. Свет слегка подрагивал, но пламя было довольно сильным, чтобы осветить сотни бутылочек, кувшинов, коробочек, ящиков, корзин, ваз и фиал, не говоря уже о бесчисленных кипах и связок трав на разных этапах сушки, морения, вымачивания и другого вида обработки. ― Как ты о нём узнал? ― спросила Гермиона, когда он подвёл её к лабораторному столу, половина которого была занята перегонным кубом, разными склянками и знакомым серебристым стеклянным фиалом. ― Этот кабинет... у тебя невероятная коллекция ингредиентов здесь. Наверное, даже больше, чем в кладовой наверху. ― Это действительно так. Я занимаюсь здесь более сложными приготовлениями: например, зелья для Поппи от тех травм, которые получают нерадивые ученики. Большинство опасных ингредиентов также хранятся здесь. Я приношу их в класс только в маленьких количествах, только если они действительно нужны для занятий. А про это место мне рассказал Альбус и разрешил обустроить его как захочу. И я решил сделать здесь лабораторию. У меня не было возможности начать изучать это зелье, ― сказал он, облокотившись на стол и посмотрев в фиал, сменив тему разговора. Жидкость по-прежнему светилась неестественно-красноватым оттенком, гораздо ярче, чем её освещали лампы. ― Раз мы не знаем что это, я не стал оставлять это наверху, где кто-нибудь достаточно глупый может найти и попробовать, не зная о его предназначении. ― Я даже рада, что Фред и Джордж ушли из школы на моём пятом курсе, ― пробормотала Гермиона. ― Они бы откупорили фиал, и выпили бы всё до дна, не успел бы ты сказать «Канареечная помадка». Северус вздрогнул. ― Не напоминай мне об этих мерзких штуках. Эта изменница, Гиацинт Хуч, подложила мне одну конфетку на одном из педсоветов в тот год, когда они ушли. Если бы я так сильно не уважал Альбуса и если бы он не наложил на меня Петрификус, Поппи до сих пор пыталась бы достать последнюю школьную метлу из задницы Хуч. Гермиона чуть не задохнулась от смеха. На мгновение показалось, что по комнате пробежало странное эхо, но всего лишь на секунду. Прокашлявшись, она прочистила горло, вытерла слёзы и сказала дрожащим голосом: ― Эх, я никогда не подозревала, что на педсоветах так весело. Пойми меня правильно, но я была бы не против увидеть тебя в образе гигантской жёлтой канарейки. Хотя, не думаю, что ты захочешь продемонстрировать это мне сейчас. ― Ты можешь задержать дыхание и, когда ты упадёшь в обморок, я положу тебе одну такую конфетку в рот. Она снова рассмеялась. Но Северус так серьёзно на неё посмотрел, что Гермиона прикрыла рот рукой, стараясь справиться с ухмылкой. Это было довольно сложно, но она справилась. Ровно до той секунды, пока он не сложил губы дудочкой и прощебетал дважды как маленький птенец. А точнее, как гигантская канарейка. Его тёмные глаза озорно блестели, как бы приглашая её вместе посмеяться над шуткой. Она не смогла бы прекратить хохотать, если бы даже сам Волдеморт послал бы Аваду в её сторону. Северус довольно смотрел, как она буквально задыхается от смеха, не думая обижаться и сердиться. Улыбка, как поняла Гермиона потихоньку успокаиваясь, снимала с его лица тяжесть последней дюжины лет. Он даже протянул ей носовой платок, чтобы утереть слёзы, пока она пыталась взять себя в руки. Улыбка покинула его лицо, оставив за собой тепло в глазах и едва заметно приподнятые уголки губ. ― Ты готова продолжить? Утерев глаза в последний раз, Гермиона кивнула в сторону полки с алхимическими и магическими инструментами. Пришло время вернуться к работе. ― Да. Я возьму спектролинзы с вон той полки. Они достаточно прозрачны, но не пропускают блеск, и мы сможем измерить степень отражения и преломления. ― А так же измеритель вязкости, вон тот, на три полки ниже. А я возьму весы и термометр. ― Ты действительно думаешь, что у него есть своя температура, помимо внешней? ― спросила Гермиона. ― Я не заметила необычной теплоты или холода субстанции во вторник утром. Его губы слегка скривились в ухмылке, хотя общее выражение лица вернулось к обычному закрытому напряжению. ― Тогда мы оба были сильно разгорячены, поэтому всё, что я могу сказать с уверенностью, это то, что оно не было слишком холодным, чтобы заметить. Но опять же, мы были слишком возбуждены. Гермиона покраснела и пошла за инструментами. Они сняли все необходимые измерения: объём, вес, вязкость, спектральный анализ, рефракционные свойства, цвет, запах – всё, что можно было измерить, пока субстанция была в фиале. Полученные данные они записали на доске и начали проводить «мозговые атаки» над своими наблюдениями. Затем, Северус взял пипетку из своих запасов и погрузил её в зелье. Смазав зельем предметное стёклышко, он поднёс его к микроскопу и стал настраивать фокус. ― Второе зелье, Vigo, в фиале, вон на той полке, ― пробормотал он, указывая куда-то налево не отрываясь от микроскопа. – Не могла бы ты принести его и подготовить чистое предметное стекло для сравнения? Кивнув, Гермиона направилась к полкам. Раз это Aqua Vigo, то оно должно было быть в разделе «А». Каждая полка была аккуратно подписана, так же, как и наверху в классе. На фиале с янтарной жидкостью висела бирка, исписанная его аккуратным подчерком. ― Я так понимаю, когда в субботу я ушла, ты подыскал фиал для этого? ― Добби принёс. Ты ушла, и мне пришлось позаботиться об этом самому. Не думаю, что было бы правильно оставить его в кубке, раз уж это один из твоих научных экспериментов. И тогда я решил запастись пустыми фиалами во всех комнатах, ― добавил он, настраивая фокус во второй раз. Используя чистую пипетку, Гермиона капнула немного зелья на второе стёклышко и подала его Северусу. Он сменил стёклышко с медной субстанцией на стёклышко с золотой и несколько секунд внимательно рассматривал его, а потом хмыкнул. ― На вид они одинаковы. Вот, посмотри сама, ― встав со стула, он помог ей разместиться перед микроскопом и показал, как подобрать фокус под её зрение, хотя, в итоге, она справилась сама. При таком увеличении блестящая жидкость выглядела немного странно. Но через несколько секунд Гермиона поняла, что блеск жидкости придавали частички в виде сперматозоидов. Конечно, это уже была не сперма, маленькие половые клеточки стали чем-то другим, но их извивающиеся и трепещущие хвостики остались. ― О! Теперь понятно, почему казалось, что блестящие частички двигаются. Они действительно двигаются, да? ― Обрати внимание на форму головок и активность хвостиков, ― пробормотал Северус, и поменял для неё стёклышки. ― Можешь сама убедиться, что эти два образца одинаковы, не считая цвета. ― Основной оттенок жидкости одинаковый, ― ответила Гермиона. ― А вот блестящая составляющая разная. Тем не менее, кроме цвета, они как один похожи друг на друга: форма, извивание, движение. Вроде, всё остальное одинаковое. ― Следуя твоей логике можно предположить, что и свойства у них одинаковые. Но меня смущает другой цвет. ― Должно быть что-то ещё, что не совпадает, ― заметила Гермиона, подняв голову от микроскопа. ― Иначе в инструкции не было бы предупреждения о вмешательстве крови в процесс создания зелья. Северус задумался, обняв себя одной рукой, а кулаком другой руки подпёр подбородок. Большим пальцем он постучал губам и сказал: ― Наверное, стоит попробовать адимерсферу... ― Что-что? – заинтересованно переспросила Гермиона. ― Один прибор, который я захватил с собой из отпуска в Италии. Он очень старинный, но очень мощный... по-своему. Достав раскладывающуюся лесенку, Северус направился к одной из полок с инвентарём, разложил лесенку, и поднялся на последнюю ступеньку. Дотянувшись до самой высокой полки, он осторожно достал пыльный, покрытый паутиной сундучок. Спустившись с лесенки, он поднёс его к лабораторному столу, где по-прежнему стоял серебристый фиал. Гермиона подошла поближе, оставив предметные стёклышки рядом с микроскопом. ― Эльфы делают всё возможное, но, кажется, они не могут добраться до самых высоких полок, ― пробормотал Северус, поворачивая кодовый замок, который выглядел как набор планет, выгравированных на бронзовых кольцах, врезанных по бокам и сверху сундучка. – Скажу по правде, он стали отлынивать от уборки в этом помещении после того, как однажды выкинули лепестки лиликорна на сумму в сто галлеонов, разложенные на полке для просушки. Я так разозлился, что приказал им пойти и засунуть свои глупые головы в Чёрное Озеро, пока Гигантский Кальмар не откусит им уши. Пришлось вмешаться Альбусу, так как бедное существо не любит кушать эльфов. Но я все равно проследил, чтобы двое виноватых не покидали озеро до тех пор, пока Кальмар хорошенько не напугал их своими присосками. Ты не представляешь, как трудно мне было достать эти цветы... ― Я догадываюсь. Кстати о редких вещах, ― добавила Гермиона, когда замки наконец-то клацнули, позволяя открыть крышку. ― «Гримуар» доставили уже в Хогвартс? ― Пока нет. Если его доставляют из-за границы, то это займёт неделю-другую. Надеюсь, хотя бы до окончания каникул успеют... Не смотри в сундук – свет адимерсферы очень яркий, ― предупредил её Северус, поворачивая ручку внутри сундучка, большую часть которого занимала кристальная полусфера, окаймлённая золотыми чешуйками. Отвернувшись, Гермиона замерла в ожидании. Взрыв разноцветного света вырвался из коробки, и она моргнула. Даже отвернувшись от ярчайшего света, исходящего из сундучка, Гермиона не могла перестать щуриться. Она попробовала быстро поморгать, чтобы глаза привыкли к почти болезненному бриллиантовому сиянию. И вдруг краем глаза она заметила какое-то движение. Северус развернулся, направив палочку на фигуру причудливой формы, и послал в неё проклятье, попавшее в полку с двумя, слава Мерлину, пустыми кувшинами. Фигура поспешно кинулась под стол. Северус отчаянно зарычал от того что его цель исчезла слишком быстро, чтобы успеть оглушить её более точным ударом. Гермиона, схватив свою палочку, кинула заклинание на входную дверь. Скрючившаяся фигура бросилась в ту сторону, но дверь захлопнулась окончательно, щёлкнув замком. Второе заклинание из палочки профессора почти настигло странную искажённую фигуру, но попало в книжную полку и раскидало несколько книг. Фигура, спрятавшись под другим столом, закричала: ― ...Не стреляйте! Я не вооружён! Гермиона от удивления открыла рот. Она знала этот голос: ― ГАРРИ? Рядом с ней мужчина уже не рычал, а кричал. ― ... Я его убью! ― Нет! Я не хотел... ― Петрификус Тоталус! Тело рухнуло на пол. Из-за дальнего стола, сгорбленная, освещённая светом адимерсферы фигура дёрнулась, и любопытная голова Гарри появилась над складками мантии-невидимки. С ужасом на лице, он глядел на замершее тело на полу. ― Ты... зачаровала профессора Снейпа! ― Да, и теперь тебе, черт возьми, следовало бы постараться выиграть кубок квиддича с тысячью очками, Гарри, ― рассердилась Гермиона, набрасываясь на друга. ― Не думаю, что можно будет как-то по-другому заработать такое количество баллов, которое он снимет с нас, как только заклинание исчезнет. О чем ты вообще думал, когда последовал за мной? ― спросила она друга, схватив его за руку и помогая встать. Мантия-невидимка сползла ещё ниже. ― Я хотел знать, куда ты пошла посреди ночи! ― защищаясь, закричал в ответ Гарри. ― И нашёл тебя в апартаментах Снейпа! И ты весьма дружелюбно общалась с ним, не смотря на ранние протесты. Это я должен тебя спрашивать, что здесь происходит! Гермионе хотелось рвать на себе волосы. Хотелось схватить палочку и заколдовать его, но она слишком хорошо его знала. Он опять пойдёт за ней, ещё раз и ещё, пока не удовлетворит своё любопытство. Вместо всего этого Гермиона прорычала: ― Я работаю над дополнительным проектом, Гарри! Или ты не заметил, что мы тут корпим над зельем? ― Втайне ото всех? ― допытывался Гарри. ― Держась за руки и обмениваясь шуточками!? Гермиона поняла, что Гарри напал на след, и сбить его будет не так просто. Все что она могла сделать ― это подкинуть ему пару косточек с обрезками мяса, и отвлечь его лишь частью правды. Закатив глаза, она резко произнесла. ― Если бы ты хорошо подумал, Гарри, ты бы понял, что материал, над которым мы работаем, как мы надеемся, поможет побороть Сам-Знаешь-Кого, а это значит, мы не могли никому говорить! Таким образом, сделав эту работу своим дополнительным проектом, я убиваю двух зайцев сразу. ― О! По крайней мере, ты могла сказать мне? ― возмутился он. ― У нас не должно быть секретов друг от друга, Гермиона. ― Я не рассказывала тебе про маховик времени, помнишь? ― возразила она. ― Но я всё равно о нём узнал! ― Только потому, что Дамблдор решил, что он поможет спасти жизни в ту ночь. И ты узнал о нём аж в конце учебного года, ― сухо напомнила ему Гермиона. Запустив пальцы в волосы, она подавила желание сорваться на друге. Вдохнув глубоко пару раз, и убедившись, что её голос не дрогнет, она твёрдо сказала: ― Гарри, больше никогда не иди за мной сюда. Это тебя не касается, и если до Волдеморта дойдёт хотя бы намёк на то, что здесь происходит, это очень плохо закончится для всех нас. Забудь, что ты видел. Забудь, что ты слышал. Забудь и просто возвращайся в башню. Ты не можешь помочь мне с проектом... и ты точно не сможешь помочь исправить то, что натворило твоё вторжение в личные комнаты профессора Снейпа без его разрешения. ― Я... Мне жаль, Гермиона, ― растерянно пробормотал он. ― Я не думал... что здесь... ― Правильно, не думал! ― Резко выдохнув, она подтолкнула друга в видимое плечо к выходу. Взмахнув кончиком палочки, она открыла дверь. ― Он ненавидит тебя. Как думаешь, после твоей выходки, как он будет к тебе относиться? ― Прости... просто с тех пор как тебя похитили из Хогсмида, ты постоянно куда-то исчезаешь, странно себя ведёшь и скрываешься от всех, ― заметил Гарри. ― Я переживал за тебя. Все что я мог подумать, это что Пожиратели промыли тебе мозги, и теперь ты тайком убегаешь из замка, чтобы докладывать всё о нас. Или ещё что-то в этом роде. Это было довольно близко к правде, кроме промывки мозгов и вывода, что она рассказывает Волдеморту и его идиотским последователям правду. Гермиона фыркнула, выставляя его за дверь лаборатории. ― Как будто Дамблдор позволил бы мне такое пережить! Он бы вылечил меня в туже секунду, как я вернулась. Я это знаю! Профессор Снейп спас меня до того, как что-то серьёзное действительно могло произойти. ― Ты вроде говорила, он заключил какую-то сделку, чтобы забрать тебя, ― напомнил ей Гарри. ― В чём там дело? ― Не могу сказать. Но именно поэтому мы вместе работаем, ― быстро добавила она, заметив, как Гарри уже сделал вздох, чтобы запротестовать, следуя за ней мимо кухни в гостиную. ― Не всё вертится вокруг тебя, Гарри. А об остальном тебе не обязательно знать. ― Всё равно это не объясняет, почему ты была такой любезной с ним! ― напомнил Гарри. Гермиона закатила глаза. ― Не хочу оскорблять тебя, Гарри, но кроме, наверное, Дамблдора, единственный, кто интеллектуально ближе ко мне, это профессор Снейп! У нас получилось подружиться, потому что мы оба достаточно умны, чтобы понимать друг друга с полуслова! А теперь уходи, и держись отсюда подальше, или я лично каждому в этом замке расскажу, что из-за тебя у нас забрали так много очков впервые с того времени как... с тех дней, когда этот ужас в виде Розовой жабы стала нашим преподавателем Защиты и, так называемой, директрисой на пятом курсе. И если я не смогу уменьшить его ярость, он снимет с тебя баллы сейчас, завтра и продолжит снимать их до конца этого чёртового года! ― Прости! – запротестовал Гарри. – Я всего лишь старался присмотреть за тобой! Меня не было рядом, когда тебя похитили, и я не мог им помешать забрать тебя, поэтому я должен был удостовериться, что они не шпионят за тобой. Я хотел узнать, что ты замышляешь и убедиться, что ты в порядке. Ведь так друзья и поступают! Гермиона немного остыла. ― Я знаю, Гарри... но ты должен прекратить следить за мной. И ты не можешь рассказать Рону о том, чем я тут занимаюсь... он воспримет это ещё хуже, вырвав ситуацию из контекста, если узнает, что я встречалась со Снейпом в такое время. Слава богу, что он не спустился сюда с тобой. ― Он уже спал, когда я решил проследить за тобой. А зачем тебе встречаться со Снейпом так поздно? – спросил её Гарри. ― Потому что наша работа – это секрет. Ты же помнишь, что это значит? Шастать по замку в позднее время? Иди спать, Гарри, ― приказала она ему. Когда парень стал натягивать мантию на голову, Гермиона схватила её за один конец. – Не надевай это когда пользуешься камином. ― И ещё. Если я ещё раз поймаю тебя, Гарри Джеймс Поттер, ― предупредила она его стальным голосом и жёстким взглядом светло-карих глаз, ― я сорву мантию с твоего бессознательного тела и отдам поиграться профессору Снейпу, после того как он снимет с Гриффиндора триста баллов, если они ещё останутся после сегодняшнего дня! Я ясно выразилась? ― ...Яснее некуда. ― Хорошо, – Взяв на каминной полке щепотку летучего пороха, она кинула его на угли. – Класс Зелий! Взглянув на подругу так, словно собираясь спорить, Гарри всё же шагнул в пламя и, крутанувшись, исчез. Одно плечо и большая часть тела были прикрыты мантией-невидимкой, поэтому он был похож на палочку для помешивания коктейлей, вертящуюся в изумрудном огне. Будучи неуверенной, можно ли доверять ему, что удручало её, Гермиона наложила блокирующее заклинание на камин, отключая его действие до тех пор, пока она его не снимет. После этого она поспешила обратно в лабораторию. Там её настроение ухудшилось ещё сильнее, после того, как она увидела одеревеневшее в неестественной позе тело Снейпа, явно зачарованного в момент, когда он хотел нанести проклятье на её тупоголового друга. Склонившись над ним, она достала свою палочку, но, передумав, опустила её. ― Знаешь, пока ты в таком положении и заклинание ещё не сошло, я могу и тебе выговор сделать. Я знаю, что ты меня хорошо слышишь, ― присев на пол рядом с ним, Гермиона слегка наклонилась, чтобы видеть его глаза. ― Да, Гарри ― идиот. После случившегося, я с тобой совершенно согласна. Да, из-за своих вечных «благих» намерений он уже на полпути в ад. И да, он действительно переживал за меня. Не знаю, сможешь ли ты понять, но за последние шесть с половиной лет мы выросли вместе как брат и сестра. Мы друг другу семья, а о семье заботятся. Конечно мы с Роном для него лучшая семья, чем его кровные родственники! Одна из причин, почему мы пережили так много несчастий, Северус ― это потому, что мы заботились друг о друге. Он просто хотел присмотреть за мной, ― продолжала Гермиона, смотря ему в глаза, направленные в её сторону. ― И, на самом деле, он до многого додумался. Он думал, что мне под Империо промыли мозги, и теперь бегаю по ночам к какому-то пожирателю и сливаю ему всю информацию. Он хотел спасти меня. Он чувствовал себя виноватым за то, что его не было рядом, когда меня украли две недели назад, и это до сих пор его мучает. «Только подумать! Всё произошло только две недели назад, и с тех пор моя жизнь перевернулась с ног на голову», ― с ужасом подумала она. ― Откуда было Гарри знать, что он так близок к правде, и в то же время, так далёк? ― это был скорее риторический вопрос. Гермиона задумчиво окинула взглядом лабораторию. ― Он всего лишь хотел удовлетворить своё любопытство и удостовериться, что у меня нет таких проблем, с которыми я бы не справилась. Так друзья и поступают. Честно говоря, я на его месте сделала бы то же самое. И я бы так же поступила ради тебя... и ты сделал так же две недели назад, вызволив меня из той мерзкой ситуации. Поэтому не надо выходить из себя так, чтобы вся школа об этом узнала. И не смей снимать слишком много баллов с Гриффиндора, ― поспешно добавила Гермиона, заметив, как затуманились его глаза. Все станут донимать тебя расспросами. Не только тебя, всех нас. Никто не должен знать о наших встречах... Хотя иногда я пытаюсь понять, зачем Дамблдору что-то спрашивать у Гарри, Добби и других эльфов, ― пробормотала она хмуро. – Придирайся к нему сколько угодно за ошибки на занятиях. Лови его в коридорах после отбоя и назначай отработки. Можешь даже начать с сегодня. Но не наказывай его за помощь другу. Если бы вы оба не были такими упрямыми болванами, вы бы уже стали друзьями... И он бы пошёл искать тебя, спасать тебя, если бы думал, что ты в беде. ― Я никогда не стану «дружить» с этим заносчивым дерьмом! Петрификус исчез. Снейп (он сейчас не был Северусом, слишком много пугающей ярости, слишком много гнева в горящих тёмных глазах для этого имени) поднялся на четвереньки, глядя на Гермиону дьявольским взглядом. Что удивительно, гриффиндорка совсем не боялась. Она, не моргая, смотрела на своего преподавателя, слегка приподняв подбородок. ― Ты мой друг. А если уж у тебя получилось подружиться со мной, ты вполне преуспеешь подружиться и с Гарри. Как мог бы подружиться и с его отцом, если бы вы оба не были такими зацикленными на своих факультетах засранцами! Что-то треснуло и сломалось в этих глазах, чернеющих как ночь. Отвернувшись от неё, Северус сел на пол, и, вдруг взорвавшись, пнул ближайший стол, высвобождая стон боли и отчаянья. Такого Гермиона от него ещё не слышала. Он снова ударил, теперь кулаком, по другому столу с очередным стоном. Гриффиндорка моргнула, ожидая третьего удара, но Снейп только сжался в комок. Одним локтём он упёрся в колени и уткнулся лбом в ладонь. Другой рукой он обнял себя под рёбра. Гермиона опустилась на колени, не совсем понимая, что происходит. Во вспыхивающем и пульсирующем разноцветном свете адимерсферы, стоящей на столе, и в сиянии масляных светильников, его черные волосы казались ещё более сальными, а силуэт жёстче и строже. Какое-то время единственным движением в комнате был свет. Но вдруг по его телу пробежала дрожь, и сдавленный вздох нарушил тишину. Гермиона поняла что происходит. Он плакал.