12.
Февральское утро застряло в промозглой серости, как окурок в талом снегу. Студенты выползали из гостиных с одинаково мученическими лицами: кто-то тащился, держась за голову, явно расплачиваясь за вчерашние глупости, кто-то тупо пялился в пустоту, мысленно продолжая обнимать подушку. Но всех объединяло одно: вид, будто этой ночью их коллективно отправили в загробный мир, а под утро по какой-то административной ошибке вернули обратно — прямиком на пары, без права оспорить решение.
Очередной понедельник. Очередная попытка начать жизнь заново — если, конечно, не считать хроническое недосыпание, похмельный привкус на языке и ощущение, что всё это дерьмо уже давно замкнулось в бесконечный круг. Первым уроком в расписании значилась Гербология. И для большинства перспектива с рассвета возиться в земле казалась изощрённой пыткой — классический профессорский садизм, доведённый до совершенства. Но Кэтрин, напротив, была в неприлично хорошем настроении: растения, в отличие от людей, не несли чушь с утра пораньше.
Коридоры были забиты. Кислород гудел от приглушённых разговоров, недовольных вздохов и утреннего раздражения, которое в Хогвартсе было таким же стабильным, как просроченные эссе и вечные претензии преподавателей. Но стоило переступить порог теплицы, как всё вокруг переменилось. Здесь не было ни затхлости подземелий, ни перегара утренних коридоров — только насыщенный аромат сырой земли, свежесрезанных стеблей и чего-то терпко-зелёного, въедающегося в лёгкие и создающего ощущение плотной завесы. Тепло окутывало изнутри, смешиваясь с чуть уловимой горечью удобрений и пряной тяжестью перегнивающей листвы. Просторная оранжерея утопала в рассеянном свете, пробивающемся сквозь запотевшие стёкла и тонкую ажурную паутину стеклянной крыши. Магические лампы сплетались с извивающимися под сводом лианами, хрустальные капли конденсата, мерцая в этом свете, изредка срывались вниз, прохладными росчерками падая на макушки и плечи тех, кто оказывался под ними.
— Проходите, не стесняйтесь, — профессор Спраут, невысокая и округлая, возилась у стола с рассадой редких растений. Её потёртый, пропитанный перегноем фартук явно пережил не одно поколение учеников, но ей было всё равно. Она цвела среди всех этих растений, не замечая, что на неё смотрят как на одержимую фанатичку.
Студенты встретили её бодрость недружелюбным молчанием.
— Итак, сегодня пересадка ядовитой кружевницы! — бодро объявила женщина. — Будьте крайне осторожны: малейший порез — и сок впитается в кровь мгновенно. Если повезёт, доползёте до Больничного крыла сами.
Групповое уныние окатило Спраут волной потухших, страдальческих взглядов, но её это, похоже, только забавляло. Энтузиазм бил ключом, будто профессор не только не замечала всеобщего мучения, но и получала от этого искреннее наслаждение.
— Разделяемся по группам! — громко распорядилась она. — Лаванда, Дин и... и Кэтрин. Да, да, ты тоже к ним.
Прекрасно! Просто ёбаный подарок судьбы. «Чёрт бы тебя побрал, Гербология, если бы не эти двое, ты была бы идеальной», — мрачно пронеслось у неё в голове, когда Лаванда Браун уже начала тарахтеть, наигранно улыбаясь, а Дин Томас вежливо кивал, будто пытался наладить контакт после инцидента в Большом зале. Она сжала губы, натянула перчатки и направилась к своему «отряду самоубийц».
Пробежав взглядом по теплице, Кэтрин наткнулась на тёмные глаза Блейза. Тот склонил голову, приподнял бровь с едва заметной насмешкой, а потом, будто невзначай, подмигнул: «держись, дорогая». Он уже занял место рядом с Дафной Гринграсс, которая, небрежно откинув волосы назад, вполголоса что-то говорила пареньку в гриффиндорской форме. Кажется, его звали Джастин и выглядел он так, будто готов был сбежать в любую секунду. Особенно, когда Дафна поворачивалась к нему, прищурив глаза. Кэтрин коротко кивнула: «жить буду».
Лаванда Браун фонтанировала приторной болтливостью. Её голос звучал громче, чем требовалось, а маниакальный интерес ко всему, что касалось сплетен и романтических интриг, только усиливал раздражение. Дин Томас был... ну, вроде нормальным парнем. Разумный, уравновешенный. В другой жизни они могли бы даже поладить, но в этой их пути вряд ли пересеклись бы, если бы не эта чёртова групповая работа.
— Ой, ты ведь та самая новенькая! Как интересно! Почему именно Слизерин? Я столько о тебе слышала! Правда, никто ничего толком не знает... Может, расскажешь нам что-нибудь о себе? — Лаванда тараторила с таким энтузиазмом, будто наткнулась на единственного в Хогвартсе живого демигейза.
Кэтрин медленно подняла глаза, из которых, она могла поклясться, вот-вот полетят молнии. Давно она не ощущала подобных взглядов. Но ответила максимально сухо:
— Вряд ли.
На мгновение возникла пауза — Лаванда, кажется, даже не сразу сообразила, что её попытку завести «светскую» беседу только что жестоко похоронили. Блейз по-прежнему лениво наблюдал за Кэтрин, небрежно перекинув руку через спинку стула Дафны. Ухмылка на его лице читалась как смесь лёгкого злорадства и искреннего развлечения. Когда их взгляды снова встретились, он едва заметно приподнял бровь, будто говоря: «живи с этим». Кэтрин дёрнула уголком губ, но тут же вернула внимание обратно на Браун, которая, будто не заметив её ледяного тона, уже переключилась на следующее.
— Поможешь найти правильный инструмент? Я не понимаю, какой нож лучше, а этот... ну, слишком острый, разве нет?
Кэтрин моргнула, не сразу осознав, что это не шутка. Слишком острый... Бог ты мой, мы же не лоботомию тебе делаем, а всего лишь пересаживаем ядовитое растение... Рядом стоявший Дин, скрестил руки, молчаливо наблюдая за происходящим. По выражению его лица было видно, что он тоже не понимает, в чём, собственно, проблема.
— Острый нож лучше, — отрезала она, начиная терять терпение.
— Ой, правда? А как тогда быть? — Лаванда наклонилась ближе, её голос был настолько искренне заинтересованным, что Кэтрин на секунду потеряла дар речи.
Где-то в стороне Блейз прикрыл глаза, но весь его вид будто кричал: «Салазар, спаси её от убийственного искушения». Кэтрин глубоко вдохнула и, склонив голову, сжала нож в руке. Не сейчас. Не стоит. Ты выше этого. Она медленно выдохнула и ответила ровным тоном:
— Дать мне поработать. И слушать. Это поможет.
Лаванда, кажется, не заметила её раздражения и бодро закивала. Дин коротко хмыкнул и взял другой нож.
— Может, попробуем не убить друг друга, а просто пересадим это... растение? — предложил он, всё ещё пытаясь сгладить возможный конфликт.
Кэтрин снова выдохнула, опуская взгляд на ядовитую кружевницу. Обычный понедельник в Хогвартсе... Но тут беда пришла, откуда не ждали. Дин, до этого спокойно занимавшийся своим делом и не подававший признаков интереса к разговору, вдруг решил поделиться невероятно ценными умозаключениями:
— Похоже, ты быстро адаптировалась.
Кэтрин мельком взглянула на него, затем наклонилась к растению, обрывая ненужный корешок.
— К людям, которые предпочитают действовать, а не забивать эфир пустой болтовнёй? Да, вполне.
Лаванда резко вскинулась, будто уловила что-то провокационное:
— Но ты всё равно не похожа на слизеринку! Даже Гарри сказал, что ты проще них. Не такая... ну, высокомерная.
Кэтрин хмыкнула, борясь с желанием закатить глаза. «Диагностическая неопределённость в тяжёлой стадии».
— Я серьёзно, — добавила Лаванда, решительно разрезая стебель.
— Вот именно это и пугает, — ответила Кэтрин, не поднимая глаз.
Лаванда моргнула.
— Что?
— Что ты серьёзно это сказала. Значит, я нарушаю ваши ожидания? Мне даже жаль.
— Скорее, ломаешь привычные стереотипы. Обычно от «змеек» ждёшь надменного презрения, — усмехнулся Дин, перехватывая нож поудобнее.
Кэтрин наконец подняла голову, встречаясь с ним взглядом. Губы тронула лёгкая усмешка.
— Слизеринцы такие, какими они хотят, чтобы их видели.
Дин слегка нахмурился, словно размышляя над её словами.
— Ну нам ведь тоже надо как-то оправдать свою неосведомлённость, — ответил он с улыбкой.
— Это вам не поможет, — хмыкнула Кэтрин, вновь сосредоточившись на кружевнице. Она накрыла корни ладонями, и растение замерло, словно даже оно понимало, кто здесь главный. Но Лаванда явно не собиралась затыкаться.
— Ну конечно, — воскликнула она, усмехнувшись так, будто наконец-то разгадала великую тайну мироздания. — Ты так легко влилась, потому что с первого дня под покровительством Забини!
Широко распахнув глаза, Кэтрин посмотрела на девушку. Она даже не моргнула, только уголки губ дрогнули в опасной полуулыбке, а пальцы на ножике чуть сжались — не угроза, просто факт. Сквозь лианы Кэтрин успела заметить, как Блейз взглянул на неё, приподняв бровь — «всё нормально?». Она кивнула — «прорвёмся». Но Лаванда, подмечая немой диалог, продолжала с каким-то нервным восторгом:
— Ну или ты уже с Малфоем? Нет, я не любопытная, просто вы всё время вместе ходите!
Покосившись на Кэтрин, Дин заметно напрягся. Как человек, предчувствующий взрыв, но ещё не уверенный, насколько сильным он будет. Она глубоко вдохнула, прикусила язык, и перехватила нож так, будто мысленно оценивала вероятность отправиться в Азкабан за одно-единственное непростительное заклинание. Так себе перспектива... Он решительно прочистил горло, готовый вмешаться, но тут, к счастью, подоспела профессор Спраут.
— Так, так, посмотрим, как у вас обстоят дела... — бодро объявила она.
Лаванда, наконец, замолчала, отвлекаясь на преподавателя, а Кэтрин... просто перевела взгляд на кружевницу, мысленно внося Браун в чёрный список. Профессор прищурилась, оценивая работу, и кивнула с удовлетворением.
— Неплохо, — заметила она, поправляя лист. — А я уж боялась, что кое-кто, — её взгляд скользнул к Лаванде, — снова ухитрится порезаться.
Лаванда насупилась, но промолчала.
— Корни целы, почва уплотнена правильно. Кэтрин, Дин, у вас хорошее понимание растений. Даже кружевница, похоже, вам доверяет.
Кэтрин усмехнулась, а Дин коротко кивнул.
— Лаванда, ты тоже старалась, — добавила профессор Спраут, но в голосе скользнула нотка осторожного ободрения. — Главное — не бояться. Растение чувствует нервозность.
Лаванда криво улыбнулась, но явно не разделяла этого подхода. Ещё бы — она ведь «чуть не погибла в неравной схватке с цветком».
— В целом, молодцы, — Спраут кивнула, переходя к следующему столу. — Не каждый год студенты заканчивают урок с тем же количеством пальцев.
Кэтрин отложила инструменты в коробку и вытерла перчатки о мешковину. На выходе ещё раз скользнула взглядом по Блейзу и Дафне — те тоже заканчивали. Гринграсс с привычным холодным прищуром отдавала распоряжения, а Джастин выглядел так, будто за этот урок пережил минимум три нервных срыва.
Воздух в коридорах, после пропаренного тепличного жара, казался более резким, почти холодным. В сводчатых проёмах гуляли сквозняки, разнося пахучую смесь старого камня, алхимических испарений и самодельных духов, которыми увлекались студенты. Где-то вдалеке ухнул призрак, кажется, истеричка Миртл пронеслась по коридору, что-то бормоча. Кэтрин даже не повела бровью, давно привыкнув к взбалмошности привидений. Её мысли петляли между ощущением сырой почвы на пальцах, тем, как кружевница будто тянулась к её магии, как корни легко поддавались под руками. Но поверх этого — чужие голоса. Любопытство этих двоих: Дин с его тихим, слишком внимательным наблюдением и Лаванда, несущая ахинею с уверенностью провидицы.
Блейз... Кэтрин скрипнула зубами. Конечно, этот болван только подливал масла в огонь: переглядывался с ней, ухмылялся, будто они и правда что-то скрывают. А Малфой? Вот уж кого она меньше всего хотела обсуждать. Лаванда, разумеется, знала ровно столько же, сколько и все — то есть нихрена, но, разумеется, поспешила додумать всякого. Вероятно, к утру, Вэберн уже запишут в элитный клуб слизеринских шлюх, и это будет единственная новость, в которой сойдутся и гриффиндорцы, и когтевранцы.
***
Перемены в Хогвартсе напоминали короткие передышки между боями. Коридоры гудели: одни с головой уходили в разговоры, другие зарывались в книги, а кто-то из Пуффендуя стремглав нëсся на кухню к домовикам, будто их держали на голодном пайке. Толпа двигалась сбивчиво — локти, плечи, шаги вразнобой. Живой, неорганизованный поток. Кэтрин шла в своём темпе — спокойно, ровно, будто никуда не спешила, но при этом обходя всех, кто мешался под ногами. Если уж начинать новую жизнь с понедельника, то стоит вернуться к тому, что она давно откладывала — обещанные занятия с Люпином.
Кабинет Защиты от тёмных искусств располагался на третьем этаже. Кэтрин добралась до нужной двери, в мыслях привычно проклиная упрямые лестницы за их своенравие, и, скрестив руки на груди, замерла перед входом. Заперто. Она пару раз моргнула и хмыкнула.
— Ну конечно. Стоило мне проявить инициативу, и Вселенная тут же решила, что этого слишком много, — пробормотала она, скептически глядя на тёмное дерево двери.
Дверь, разумеется, не ответила. А могла бы. Волшебный замок, всё-таки. Простояв так пару секунд, Кэтрин решила, что так просто не сдастся. Люпин мог быть где-то рядом. Или в учительской. Или, что более вероятно, внезапно испарился из Хогвартса, как любой уважающий себя человек, не желающий в понедельник утром вести уроки. Она уже собиралась развернуться, когда сзади послышалось лёгкое покашливание.
— Если бы я знал, что мой класс теперь входит в список самых посещаемых мест Хогвартса, то, возможно, держал бы его открытым чаще.
Кэтрин приподняла бровь, оборачиваясь. Римус Люпин стоял чуть поодаль, с традиционно усталым, но мягким выражением лица. Потрёпанная мантия, лёгкая полуулыбка — он выглядел так, будто уже давно привык к неожиданным визитам.
— Просто не смогла устоять перед его популярностью, — сдержанно отозвалась она, сложив руки на груди.
Люпин едва заметно качнул головой, усмехнувшись, и без лишних вопросов отпер дверь.
— Ну что ж, раз так, прошу, мисс Вэберн, — и он жестом пригласил её войти.
Здесь пахло старой бумагой, древесной пылью и едва уловимой смесью корицы с кофе — тёплый, слегка утративший силу аромат, но всё же впитавшийся в стены. Кэтрин скользнула взглядом по классной доске, где ещё виднелись блëклые следы мела после прошлого урока, затем без лишних церемоний опустилась за парту напротив преподавательской кафедры.
— Вы в порядке? — неожиданно спросил профессор, опускаясь за свой стол и внимательно наблюдая за ней.
Кэтрин слегка наклонила голову, уголки губ дрогнули в тени усмешки:
— Мне казалось, мы уже установили правило: такие вопросы требуют сопровождения в виде чая. Или хотя бы шоколада.
— Справедливое замечание, — Люпин негромко рассмеялся, качая головой. — В следующий раз подготовлюсь лучше.
Он на секунду задумалась, потом пожала плечами:
— В целом, да. Но есть ощущение, что на мне проводят эксперимент.
— В каком смысле? — ожидая продолжения приподнял бровь Люпин.
— В смысле «давайте посмотрим, насколько далеко можно зайти, прежде чем она кого-нибудь убьёт».
— Вам неуютно среди них? — он посмотрел на неё пристально, будто оценивая степень серьёзности сказанного.
— Скорее, меня слишком забавляет наблюдать за этим, чтобы возражать, — усмехнулась Кэтрин, но в глазах промелькнула тень усталости.
Профессор ничего не ответил, но его взгляд выражал больше, чем любые слова.
— Итак, в конечном итоге вы пришли из-за обещания подумать о дополнительных занятиях?
Кэтрин кивнула.
— Хотелось бы подтянуть навыки. Или хотя бы не сдохнуть, если снова окажусь не в том месте и не в то время.
— Великолепная мотивация.
— Я стараюсь.
Он выдержал короткую паузу, обдумывая что-то, потом кивнул:
— Как насчет... Четверг, после обеда, — Люпин на мгновение замешкался, прежде чем продолжить, — к слову, я параллельно продолжаю занятия с Поттером. Возможно, вам было бы полезно практиковаться вместе.
Кэтрин задумалась. Идея не казалась плохой, но...
— Пока начну одна.
— Разумный подход, — кивнул он. — Но если передумаете, дайте знать.
Она поднялась, скользнув взглядом по кабинету, и задержалась на старом шкафу в углу.
— Надеюсь, там больше никто не прячется? Мне уже хватило встреч с боггартами.
— На этот раз — никого, — усмехнулся Люпин.
Кэтрин слабо улыбнулась, в последний раз кивнув.
— Тогда до четверга, профессор.
Она вышла, оставляя за собой лёгкий аромат вишни и чего-то свежего, едва уловимого — как травяной чай, который ещё не успел остыть. Зельеварение ждало. Время поджимало, и Кэтрин ускорила шаг, направляясь к подземельям. Как там говорят магглы? «Новый понедельник — новая жизнь»? Она скептически фыркнула: «посмотрим, насколько эта хрень работает в магическом мире».
Подземелья Хогвартса всегда отдавали чем-то удушливо-прелым, как подвал старого бара, где когда-то разливали контрабандный самогон. Особенно если речь шла о лаборатории Зельеварения. Мрачные коридоры, тёмные факелы, сырость под ногами. Тусклый свет бликами распадался на мокром камне, и, подходя к дверям класса, Кэтрин чувствовала, как уже привычно сжимается нутро: тут всегда была своя, гнетущая атмосфера. Но сегодня казалось, что воздух заряжен иным напряжением. Здесь не было гриффиндорцев, а значит, и привычного шума. Только тишина, натянутая, как леска, и скользящие взгляды, в которых читалась не просто скука, а что-то более хищное, выверенное, давящее. Профессор Снейп стоял у кафедры, руки скрещены на груди, и смотрел на учеников с ледяной отстранённостью. Его взгляд был таким, что от него хотелось либо вжаться в пол, либо встретить его с таким же хладнокровием — если, конечно, хватало духу.
— Прекрасная победа, — наконец произнёс он, когда класс окончательно стих. В интонации проскользнула неприкрытая насмешка. — Гриффиндор, полагаю, всё ещё зализывает раны после субботнего позора.
Глухой ропот одобрения прокатился по рядам. Кто-то ухмыльнулся. Кто-то покачал головой, будто самоуверенно соглашаясь: да, мы лучшие. Снейп приподнял бровь, скользя взглядом по ученикам так, словно видел их насквозь.
— Однако не будем притворяться, будто большинство из вас не нашли способ отметить эту победу... должным образом, — голос был отточенным, пропитанным ядовитой сдержанностью. Однако в нём проскользнула лёгкая, почти мрачная тень удовлетворения.
Кэтрин уловила, как стоявший рядом одногруппник заметно напрягся. Она вернула взгляд на профессора осознавая: он знал. И он прикрыл их.
— Уверен, — Снейп медленно оглядел класс, взглядом вытягивая напряжение из каждого, — что большинство моих... коллег... также осведомлены о вашей «вечеринке», — он выдержал паузу, смакуя каждое слово. — Но я решил, что пусть это останется нашими внутренними делами. Слизерин умеет держать всё под контролем. Не так ли?
Кто-то зашептался, некоторые негромко выдохнули с облегчением, но Кэтрин чувствовала другое — необъяснимое чувство гордости. «Значит, вот как». Снейп не просто знал — он разрешал. Пока они не выходят за рамки и пока держат рот на замке. Эта мысль осела внутри тёплой уверенностью. Он, тем временем, вновь перекрестил руки, глядя на студентов с характерной смесью скуки и тонкого презрения.
— А теперь к делу. Сегодня вы будете варить «Разящий настой». Не путать с «Разящей отравой». Хотя, если кто-то ошибётся, возможно, это даже сыграет нам на руку.
Где-то в глубине класса парочка студентов нервно сглотнули.
— В идеале это зелье должно усиливать чувствительность к магическим потокам. В реальности же... большинство из вас, конечно, справится максимум на уровень банального отвара от насморка, — он сделал паузу, наслаждаясь моментом. — Но мне было бы скучно, если бы все справились идеально. Так что... посмотрим, кто из вас не потеряет голову.
Снейп указал на список ингредиентов на доске. Затем обернулся назад, мантия взлетела чёрной тенью.
— Выбирайте напарников. Сейчас.
Аудитория на секунду застыла, а потом пришла в движение: шёпот, скрип стульев, быстрые взгляды — все начали распределяться по парам. Кэтрин обвела взглядом класс, стараясь выцепить Блейза. Уже привычка. Работать с ним было бы проще: они понимали друг друга без слов. Но стоило ей сделать шаг в его сторону, как рядом возникла Дафна. Тихо, бесшумно, словно тень.
— Вэберн, ты со мной, — раздалось справа, и Гринграсс села за соседний стол, даже не взглянув на неё. Будто это уже было предрешено.
Кэтрин медленно перевела взгляд на Блейза. Тот коротко усмехнулся, качнув головой, но не возражал.
— Прекрасно, — пробормотала она, разворачиваясь к Дафне. — А можно узнать, с чего вдруг такая честь?
Девушка спокойно разложила ингредиенты перед собой.
— Дело не в тебе, Вэберн. Дело в том, что я хочу, чтобы зелье получилось идеальным.
— А никто другой, значит, тебе не подходит?
— Ты вроде не глупая, а я терпеть не могу исправлять чужие ошибки, — спокойно бросила она, наконец поднимая взгляд.
— То есть ты буквально вырвала меня у Забини, чтобы получить идеального напарника?
— Именно, — кивнула Дафна, не моргнув.
Из-за соседнего стола раздался тихий смешок Блейза. Кэтрин скосила на него взгляд.
— Наслаждайся, дорогая, — бросил он с ухмылкой и перевёл взгляд на стоявшего рядом Драко. — Малфой, составишь компанию?
Кэтрин вздохнула и снова посмотрела на Дафну.
— Если ты испортишь мне зелье, я сделаю так, что ты сама его выпьешь.
— Взаимно, Вэберн, — спокойно ответила она, беря нож для измельчения ингредиентов.
— Надеюсь, вы уже закончили с выбором напарников? — Снейп без интереса оглядел класс, сделав короткую паузу, будто ожидал какой-нибудь выходки. — Или мне помочь?
Ответом ему стала тишина.
— Отлично. Тогда за работу.
— Интересное зелье, — вполголоса бросила Дафна. — Требует точности в пропорциях.
— Неудивительно, что ты так рвёшься его варить, — кивнула Кэтрин, внимательно изучая рецепт. — Контроль твоя сильная сторона, не так ли?
— А ты предпочитаешь импровизацию? — Дафна не подняла глаз, сосредоточенно отмеряя нужное количество сушёных листьев.
Кэтрин усмехнулась, чуть покачав головой.
— Я предпочитаю результат.
И на удивление, они работали в идеальном ритме: без суеты, без лишних движений, точно выверяя каждое действие. Кэтрин нарезала корень асфоделя ровно и чётко, пока Дафна методично растирала в ступке сушёную белладонну, двигаясь с отточенной размеренностью.
— Держи, — Гринграсс передала ей измельчённые листья и скользнула взглядом по ровным срезам асфоделя, коротко кивнув, будто подтверждая свои мысли. — Не так безнадёжно.
Кэтрин медленно подняла бровь.
— Очаровательный комплимент. Ты всегда такая любезная, или это только мне выпала честь?
Дафна усмехнулась, но не ответила, продолжая поэтапно добавлять ингредиенты в котёл. Тонкий аромат трав и резкая горечь толчёных зёрен наполняли воздух. Осторожные движения ложек по краям котла, приглушённые всполохи магической реакции. Их работа шла почти без слов — не потому, что сказать было нечего, скорее... просто не требовалось. Она убрала волосы за ухо и кивнула на пузырёк с эссенцией мандрагоры:
— Шесть капель. Не больше.
Кэтрин поддела пробку ногтем, склонилась ближе, тонкой струйкой вливая жидкость в зелье. Оно мягко засветилось — идеально. Гринграсс вновь кивнула, уже второй раз за урок выражая одобрение.
— Значит, ты действительно умеешь слушать.
— Только если комментарии стоящие, — сдержанно ответила Кэтрин, отставляя склянку.
Напряжение между ними не исчезло, но приобрело другой оттенок. Теперь это было скорее любопытство, чем противостояние. За соседним столом раздался приглушённый хмык Блейза, и Кэтрин боковым зрением заметила, как он что-то шепчет Малфою. Драко, похоже, был не в восторге.
— Интересно, — негромко протянула Дафна.
Кэтрин подняла глаза:
— Что?
— Просто наблюдаю, — лукаво усмехнулась Гринграсс.
Кэтрин не стала выяснять, что именно та разглядела. Фокус внимания был на зелье.
— Вечеринка, — неожиданно сказала она, не отрываясь от ступки. — Зачем тебе всё это, если ты, по слухам, не слишком любишь толпу?
Кэтрин слегка напряглась, в памяти вспыхнули обрывки воспоминаний обо всей той грязи, магии и разврате. Слизерин-стайл, никак иначе.
— Тоже люблю наблюдать, — выдала она наконец. — А где, как не в толпе, видишь истинные лица?
Дафна мельком взглянула на неё, но выражение лица осталось непроницаемым.
— Интересный ответ, — заметила она, не меняя темпа движений. — Хотя ты явно этим не ограничилась.
Кэтрин чуть прищурилась, её пальцы замерли на склянке с эссенцией.
— Ты хочешь меня в чём-то обвинить, Гринграсс?
— Нет, — Дафна отставила ступку, разминая пальцы. — Просто пытаюсь понять, как далеко ты готова зайти, чтобы занять своё место.
Кэтрин почувствовала, как уголки губ дрогнули в улыбке.
— О, а может, я уже его заняла?
— Тогда смотри, чтобы тебя с него не столкнули, — кивнула Гринграсс, будто бы принимая этот ответ.
Кэтрин свела брови к переносице, решая, стоит ли отвечать. Но промолчала. Достаточно. Стоило увеличить огонь, и зелье забулькало слегка угрожающе. Запах напомнил прогорклый табак.
— Осторожнее, ещё парочку помешиваний, — вмешалась Дафна.
Кэтрин кивнула, сбавляя темп. Серый оттенок плавно уходил, зелье начинало алеть. Хороший знак. За соседним столом Пэнси чертыхалась, корчась от запаха своего «произведения». Миллисент тихонько смеялась, поддразнивая подругу. Но стоило Снейпу пройтись у них за спиной — и все смолкли.
— Ещё пять капель, — Дафна не теряла контроль.
Кэтрин тонким лезвием аккуратно надрезала мешочек со слизью новозеландской личинки и добавила ровно пять капель. Зелье зашипело, поднялся аромат — смесь горьковатых нот. Потом всё стихло.
— Идеально, — хмыкнула Гринграсс, зачерпнув половником жижу на пробу.
Они отнесли образец к Снейпу. Тот чуть приподнял бровь, опустил взгляд в колбу, сделал один ленивый вдох, словно сомелье, оценивающий букет выдержанного вина.
— Неплохо, мисс Вэберн, мисс Гринграсс. Возможно, у вас и правда есть мозги. Хоть какие-то, — протянул он с сухой усмешкой. — Но посмотрим, сумеете ли вы удержать этот уровень.
Кэтрин краем глаза заметила, как Дафна едва заметно напряглась — или это был оттенок удовлетворения? Снейп коротко кивнул, отпуская их без лишних слов. Когда урок закончился, Кэтрин быстро собрала вещи. Странное чувство осталось на кончиках пальцев — смесь лёгкого триумфа и скепсиса. Зелье получилось, работа с Гринграсс не оказалась катастрофой... даже наоборот. Кто бы мог подумать.
— Знаешь, мы иногда собираемся, — негромко произнесла Дафна, когда Кэтрин шагнула в коридор. — Так, посидеть, обсудить дела. Можешь к нам присоединиться... если не боишься, — последние слова прозвучали почти насмешливо.
— Я подумаю, — бросила Кэтрин. Губы тронула ироничная усмешка.
— Разумеется, — Дафна улыбнулась, но в этой улыбке не было ни капли тепла.
Она коротко кивнула и, не утруждая себя прощанием, свернула в ближайший коридор. Кэтрин только вздохнула, наблюдая, как та исчезает за поворотом. Теперь оставалось одно — найти Блейза, который, в очередной раз за день, испарился раньше, чем она успела это заметить. Нашёлся он в Северном крыле, у окна, глядя, как за стеклом моросит дождь. Но стоило ей приблизиться, как тот усмехнулся:
— Прости, дорогая, у меня свидание. Такая цыпочка... грех упускать.
Кэтрин закатила глаза в попытке подавить улыбку.
— Отвратительно.
— Вдохновляюще, — подмигнул Блейз. Он слегка наклонился, будто хотел сказать ещё что-то, потом передумал и просто двинулся прочь, бросая через плечо: — Увидимся позже, Вэберн.
Кэтрин осталась одна, провожая его взглядом и отчего-то разрываясь между смехом и раздражением.
— Сволочь, — пробормотала она, хотя улыбка всё ещё держалась на губах. Интересно, какую на этот раз он нашёл «цыпочку»... Она вздохнула, переводя взгляд на мокрый двор. Снейп доволен. Зелье вышло безукоризненным. Дафна, как ни странно, оказалась отличным напарником. Малфой... Кэтрин хмыкнула. Оставлять его мыслимое присутствие в этом дне было бы глупо. Он и так слишком часто оказывался там, где не следовало.
— Ладно, — пробормотала она, тряхнув головой. В конце концов, день ещё не закончился.
***
Зелёный полумрак обволакивал стены, серебристые отблески вспыхивали на лакированных спинках кресел, а камин монотонно переваривал угли. Все выглядело обманчиво умиротворённым — особенно если учесть, что ещё недавно Кэтрин ненавидела этот запах холодного камня смешанного с напыщенностью. Но теперь она поймала себя на том, что больше не ощущает того яростного отторжения. Сырость стен, остаточный аромат дорогой кожи и давних интриг — всё это стало почти привычным. Почти родным?
Она сидела в кресле, закинув ноги на подлокотник, и лениво перелистывала какую-то маггловскую бульварщину — не читала, а скорее наблюдала за медленным движением строчек. Настоящая работа кипела у неё в голове: подсчёты, догадки, невысказанные предположения. Дафна, внезапно заявившая, что хочет работать вместе. Астория с её странными намёками. Блейз, упорно исчезавший весь день. Он наверняка что-то знал, но упрямо молчал. Случайность? В Хогвартсе случайности редко бывают по-настоящему случайными. Она перевернула очередную страницу, и треск камина на мгновение показался громче, чем должен был быть. А потом раздались шаги: уверенные, чуть растянутые, как у человека, привыкшего, что мир расступается перед ним. Кэтрин не пошевелилась, лишь заметила, как тени на стенах дрогнули при появлении новой фигуры. И сразу же услышала знакомый голос, слишком пропитанный тщеславием, чтобы не узнать его:
— Ну надо же, Вэберн, ты и книги. Я думал, ты предпочитаешь устраивать спектакли, а не читать о них.
Кэтрин медленно подняла взгляд, даже не утруждая себя тем, чтоб закрыть книгу. Их взгляды пересеклись на миг — у неё в глубине тлело легкое раздражение, у него сквозила надменная сосредоточенность, смешанная с притворной скукой. Словно он делал одолжение, вступая в диалог. Словно у него не было никакого скрытого умысла.
— Оу, Малфой, — её тон был холоден, как воды Чёрного озера. — Я-то думала, ты давно отбыл в добровольную ссылку, раз уж здешние «спектакли» так тебе наскучили.
Губы его дрогнули, глаза чуть прищурились, но вместо того чтобы оборвать разговор, он шагнул дальше и нагло устроился на диване рядом.
— Поздновато для чтения, — обронил он, кидая взгляд на книгу. — Неужели бессонница, Вэберн?
Кэтрин пожала плечами, демонстративно опуская взгляд обратно на страницу. Даже этот заурядный маггловский роман выглядел сейчас интереснее, чем диалог с Малфоем. По крайней мере, он не издавал самодовольных замечаний на каждый вдох:
— Разве я должна отчитываться?
Он ухмыльнулся и небрежно потёр подбородок.
— Вообще-то... да. Скажем так, я внимательно слежу за теми, кто ошивается в гостиной после полуночи.
Она вздохнула с преувеличенной усталостью:
— Так ты ещё и ночной дозорный. Благородно, Малфой, — и только теперь закрыла книгу, признавая, что он не собирается исчезать.
— Если ты решила взяться за классику, то, может, начнёшь с чего-то, что не выедает мозг до состояния пыли, — продолжил он, откинувшись на спинку дивана с видом человека, которому принадлежит весь этот грёбаный мир.
Кэтрин усмехнулась, спрятав улыбку в уголке губ:
— Странно слышать это от человека, чьи фамильные дифирамбы звучат чаще, чем здравые мысли.
Малфой хмыкнул, но серебристые глаза слегка потемнели. Очевидно, она задела его за живое.
— Знаешь, Вэберн, ты до смешного раздражающая, — голос вдруг стал более резким.
Кэтрин изогнула бровь — медленно, чуть провокационно:
— Взаимно, Малфой. Приятно осознавать, что ты разделяешь мои чувства.
На миг он замолчал, сжав челюсти. Потом резко поднялся, обошёл кресло и остановился позади неё, упершись руками в спинку. Она слышала его дыхание у себя над ухом, чуть сбивчивое — и ощутила, как её собственное сердце дало осечку.
— Ты появляешься тут, ведёшь себя так, будто всегда была частью Слизерина, а все должны это молча принять. Как данность, — произнёс он сквозь сжатые зубы.
Кэтрин не отводила взгляда от пламени в камине, но по телу волной прошëл холодок. Он стоял слишком близко. Слишком властно.
— А тебе не нравится, что они принимают? — голос прозвучал нарочито лениво, но в этой лености чувствовался вызов.
Драко сжал пальцы на спинке кресла — тихий скрип кожи прозвучал в тишине почти угрожающе. Напряжение исходило от него, натягивая воздух между ними, как тонкую, готовую лопнуть в любую секунду струну. Он злился. И эта мысль, до одури сладкая, пронзила её сознание. Он терял контроль. Он не мог переиграть её так же просто, как сотни раз проделывал это с другими. Сердце ёкнуло во второй раз, она привстала и резко обернулась, коленями утопая в мягкой обивке сиденья, но не рассчитав расстояние — практически уткнулась носом в его шею. Тепло его тела обожгло, дыхание коснулось её виска. Тонкий шлейф одеколона — древесный, терпкий, с лёгкой горечью цитруса — скользнул по её рецепторам, оседая где-то глубже, чем следовало. Она замерла, внезапно осознав, что дышит чуть тяжелее. Воздух между ними будто стал вязким, сдавливал грудную клетку, мешая сосредоточиться. Слишком ощутимо. Отстраниться было бы до смешного просто. Один резкий вдох, движение назад — и всё. Но, чёрт, отчего-то не хотелось. Малфой вздрогнул. Или ей показалось? Его пальцы чуть приподнялись над спинкой кресла, словно он побоялся случайно коснуться её руки — оказавшейся в непозволительной близости.
— Тебя так бесит, что я не боюсь? — выдохнула она, глядя на него снизу вверх: зрачки расширены, губы сжаты в тонкую линию. — Не падаю перед тобой ниц, как Паркинсон и все остальные?
Он смотрел на неё, и в глубине зрачков светилась смесь презрения и... чего-то ещё. Чего-то опасного, необузданного. Почти лихорадочная одержимость. Он напоминал человека, который сам не до конца осознаёт, что делать дальше, но знает одно — проиграть он не может.
— Меня бесит твоя самоуверенность, — ответ прозвучал резко, но она уловила дрожь в голосе, едва заметную.
Кэтрин скользнула взглядом по его лицу — напряжённые скулы, плотно сжатые губы. Он злился. Или пытался взять себя в руки. Но в любом случае — терял хватку. Это раздражало, потому что становилось очевидным: он пришёл проверить её, прощупать слабые места, как делали остальные. Только вот теперь игра, которую он так тщательно контролировал, выходила за рамки привычных сценариев. Она усмехнулась, понимая абсурдность происходящего:
— Давай будем честны, Малфой, — тон был мягким, но в этой мягкости таилась острая грань. Раздражение уже подходило к черте. — Ты просто не привык к людям, которые не шарахаются от твоей фамилии.
Драко не отступил. Напротив — он наклонился ближе, так, что между ними остался только горячий воздух их сбивчивых дыханий.
— Интересное дело, — голос низкий, окрашенный бархатной ленцой, но с холодным лезвием в подаче. — Все считают тебя невероятной интриганкой, а ты ведёшь себя так, будто просто хочешь вывести из себя детским протестом всему устоявшемуся.
Он чуть склонил голову, пальцы с нажимом впились в кожу обивки, словно он сдерживал желание окончательно загнать её в угол. Неосознанно или намеренно — неважно. Важен был посыл: он не собирался отступать. Кэтрин не шелохнулась. Только медленно выдохнула, позволяя себе насмешливо оглядеть его — с чуть приподнятой бровью, с лёгкой улыбкой, похожей на ту, что бросают проигравшим в карточной партии.
— Забавно слышать это от человека, который настолько отчаянно цепляется за собственное превосходство, что вваливается в чужое личное пространство посреди пустой гостиной. И после этого ты ещё пытаешься убедить меня, что твои правила — единственно верные?
Он не ответил сразу, лишь чуть сузил глаза, впиваясь их сталью в её, практически бесцветные, словно оценивая стойкость.
— Правила Слизерина не то чтобы «верные», — сказал он наконец, тихо, почти шёпотом. Будто уже порядком устал повторять очевидное. — Они просто работают.
Кэтрин фыркнула, скользнув взглядом по его лицу, будто пыталась найти подтверждение, верит ли он сам в сказанное.
— Для вас. Мне вписываться в вашу систему совсем не обязательно.
Драко наклонился ближе к её уху, настолько, что она, казалось, почувствовала, как тень от его ресниц скользнула по её щеке, а голос прозвучал чуть ниже, чем следовало:
— Вот поэтому ты меня и выводишь.
Он выдохнул, прикрывая веки. В этом звуке было больше эмоций, чем в словах — напряжение, злость, усталость, что-то ещё, что он сам пока не осознавал. Кэтрин ощутила на губах намёк на улыбку:
— Привыкай, — бросила она, отстраняясь и вновь опускаясь в кресло. Подняла книгу, лениво пролистнула страницу, делая вид, что её внезапно затянуло в текст. — Раз уж ты до сих пор здесь.
Тишина повисла густая, как тёмное озеро над сводами подземелий. Гулкая, насыщенная чем-то необъяснимым, от чего сердце стучало чуть быстрее.
— Не обольщайся, Вэберн, — наконец произнёс он, напрягая каждую мышцу, чтобы взять себя в руки.
— Даже не думала, — отозвалась она, не поднимая взгляда.
На несколько секунд он так и замер — всё ещё непозволительно близко, задержав дыхание, будто взвешивая что-то в голове. Но потом всё же отступил, неохотно, с долей раздражения, словно сделал окончательный выбор.
— Однажды ты поймёшь, что с некоторыми людьми лучше не играть, — бросил он, двигаясь к выходу.
Кэтрин скользнула взглядом по его спине:
— Я уже поняла, что некоторые не умеют проигрывать.
Он не ответил, лишь чуть задержался на пороге, словно раздумывая, стоит ли обернуться. Но в последний момент передумал, осознав всю бессмысленность этого жеста.
— Доброй ночи, Вэберн.
— Малфой, — кивнула она вслед.
Дверь за ним захлопнулась, и ощущение его присутствия растаяло в сумраке коридора. Но в воздухе остался привкус недосказанности и чего-то жгучего — как запах горелого пергамента или обугленной древесины. Кэтрин откинула голову на спинку кресла, слушая, как сердце стучит в груди слишком громко, слишком неровно. Она вновь уставилась в книгу, но буквы расплывались перед глазами. Чёртов Малфой. Редкостно красивая сволочь. И такой же непробиваемый, самодовольный кретин.