Побег и смерть
Поставьте пожалуйста ⭐️🌟
В темноте камеры стояла тишина. Леви, Ханджи и Эрвин сидели рядом, только слабые проблески света проникали через небольшое окно, отбрасывая длинные тени. Леви молча опирался на стену, стиснув зубы. Ханджи нервно постукивала пальцами по каменной поверхности, а Эрвин держал руку на подбородке, погруженный в раздумья.
—Она нас предала,— первой нарушила тишину Ханджи, глядя в темноту. —Как мы могли этого не заметить? Мы доверяли ей. Она была одной из нас...
Эрвин кивнул, его лицо было напряжено:
—Мэй — шпионка. И она передала все наши планы своему дяде. Всё, что мы делали, было под наблюдением. Каждый шаг, каждая вылазка. И теперь мы здесь.
Ханджи вздохнула, её голос был полон разочарования:
—А я думала, что могу на неё положиться. Она казалась такой... непоколебимой, сильной. Как она могла так хладнокровно предать нас?
Леви молчал, сжимая кулаки. Слова Ханджи били по нему, но он не мог их принять. Он смотрел в пол, его мысли были поглощены воспоминаниями о времени, проведённом с Мэй. Он не мог поверить в это предательство.
—Леви?" — Ханджи посмотрела на него с обеспокоенностью. —Ты ведь тоже не можешь это игнорировать. Она предала нас всех.
—Она...— Леви не договорил, чувствуя, как в горле застревают слова. —Она не могла так поступить. Не могла.
Эрвин бросил на него суровый взгляд.
—Ты не хочешь этого признавать, Леви, потому что она была близка тебе. Но факты говорят сами за себя.
—Она была рядом с нами слишком долго,— продолжала Ханджи. —Знала все наши тайны, планы. Она использовала нас.
Леви, чувствуя, как его терпение подходит к концу, резко повернулся к ним.
—Я не верю в это, пока не услышу её самой. Мэй... она другая. Есть причина, почему она сделала это.
Эрвин посмотрел на Леви с холодным спокойствием.
—Причина или нет, Леви, она предала нас. Это не меняет фактов.
Леви сжал зубы, пытаясь подавить чувство, которое переполняло его — гнев, смешанный с болью и обидой. Внутри него бушевала борьба между разумом и сердцем, между доверием и предательством.
***
Прошла уже неделя с тех пор, как разведкорпус отправился отвоёвывать стену Мария. От них не поступало ни одного письма, ни одной весточки. Мэй всё сильнее переживала, стараясь не показывать это на людях, но каждый день её тревога только росла. Она пыталась отвлечь себя работой и тренировками, но мысли о Леви, Эрвине, Ханджи и остальных не покидали её. Наконец, в один из дней она не выдержала. Решив, что прогулка поможет очистить голову, Мэй отправилась в город пешком.
Она шла долго — шаг за шагом, без остановки. Город был далеко, и путь занял около семи часов. Мэй не чувствовала усталости, её мысли были сосредоточены только на одном: что могло случиться с разведкорпусом? Почему нет новостей?
Когда Мэй добралась до городского рынка, она решила немного передохнуть и присела на лавку неподалёку от шумного людского потока. Она слышала разговоры торговцев, покупателей, обычных горожан — все обсуждали последние новости. Мэй уже собиралась встать и пойти дальше, когда вдруг краем уха уловила что-то, что её буквально ошеломило.
—Говорят, что разведка попала в тюрьму... Их схватили во время миссии за стеной,— проговорил кто-то неподалёку.
Слова ударили её как гром среди ясного неба. Она остановилась, пытаясь осознать услышанное. Разведкорпус... в тюрьме? Леви, Эрвин, Ханджи — все они захвачены?
Секунда прошла, и Мэй уже знала, что она должна делать. Не раздумывая, она решительно встала и отправилась к тому месту, где могли быть её товарищи. Вся её сущность кипела от мыслей, но она уже знала одно — она не оставит их там. Мэй решила любой ценой помочь им выбраться.
***
Леви сидел на холодном полу карцера, обхватив голову руками. Его отправили сюда после стычки с одним из заключённых, в тюрьме не терпели агрессии, даже со стороны таких опасных пленников, как он. В карцере было холодно и темно, только слабый свет проникал сквозь щель в двери. Время растянулось, минуты казались вечностью. Он чувствовал злость, напряжение и бессилие. Мысли путались, пока внезапно его разум не вернулся к Мэй.
Она предала их — предала его. Но почему он не мог избавиться от образа её лица? Воспоминания о ней не покидали его, несмотря на боль и обиду.
И вдруг... она появилась. Стояла прямо перед ним, словно выросла из тьмы. Мэй, её привычное спокойствие и непроницаемое выражение лица. Леви смотрел на неё, не веря своим глазам. Его сердце билось быстрее от неожиданности.
— Зачем ты пришла? — резко и грубо спросил он, сжав кулаки.
Мэй посмотрела на него с мягкой полуулыбкой, её голос был тихим, но отчётливым:
— Я не пришла, Леви. Я всего лишь плод твоего воображения. Ты видишь меня, потому что я — та, кого ты хочешь видеть. Но я не здесь.
Её слова резанули его. Леви резко поднялся на ноги, его гнев вспыхнул с новой силой.
— Я не хочу больше тебя знать! — выкрикнул он, схватив что-то с пола и бросив в её сторону. Но прежде чем предмет долетел, её образ растворился в воздухе, как призрачный туман.
Он остался один в карцере, тяжело дыша и стиснув зубы. Это была не она, но её присутствие, даже если всего лишь в его воображении, причиняло ему боль, напоминая о том, что он потерял.
***
Мэй знала, что путь до тюрьмы будет долгим и тяжёлым. Лошади не было, и ей предстояло пройти весь этот путь пешком. Сначала она думала, что справится быстро, но дорога оказалась куда более изнурительной, чем она могла представить. Однако мысль о Леви и других солдатах, которые оказались в плену, не позволяла ей остановиться.
Она шла часами, медленно продвигаясь через деревни и поля. Лёгкий ветер обдувал её лицо, но этого было недостаточно, чтобы снять усталость. Её ноги начинали ныть, но она упорно двигалась вперёд, шаг за шагом. Мэй периодически останавливалась, присаживалась на камень или дерево, чтобы хотя бы ненадолго передохнуть. Она закрывала глаза, давая телу немного восстановиться, но ум её оставался напряжённым.
Иногда она поднимала голову к небу, наблюдая за тем, как солнце постепенно сползает к горизонту, сменяясь звёздами. В голове крутились мысли о том, что она могла бы сделать иначе, как могла бы предупредить их. Но эти раздумья лишь замедляли её, и она снова вставала, продолжая путь.
Её обувь была пропитана грязью и пылью. Ступни болели с каждым шагом, и каждый камень под ногами казался острым, как лезвие. Мэй почти не обращала внимания на боль. Она всегда была стойкой, привыкшей игнорировать телесные страдания, и сейчас ей это особенно пригодилось.
Когда ночь опустилась окончательно, темнота окружила её со всех сторон, но она не остановилась. Она знала дорогу, даже без света. Это был её путь, её наказание и её решение. Иногда она останавливалась у небольших ручьёв, чтобы набрать воды или омыть лицо, чувствуя, как холодная вода возвращает ей немного сил.
На второй день её тело начало протестовать сильнее. Мышцы ныли, а ноги предательски дрожали при каждом шаге. Она остановилась у одной из старых избушек на окраине леса, ненадолго присела и позволила себе короткий отдых. С каждым вздохом она вспоминала о тех, кто сейчас был в заточении, о том, что ей нужно сделать.
Когда она продолжила идти, ночь вновь сменилась рассветом, но её силы были уже на исходе. Боль стала постоянной, но Мэй стиснула зубы и продолжала двигаться вперёд. На третий день её мысли стали путаться от усталости, но она знала: осталось немного. Тюрьма была уже близко, и она была готова сделать всё возможное, чтобы вытащить их.
Трудный и мучительный путь стал для неё настоящим испытанием на выносливость, но она не собиралась сдаваться. Каждый её шаг был полон решимости, несмотря на боль, сомнения и страх.
***
Леви сидел в холодной и тёмной камере, чувствуя, как ледяной воздух пропитывает каждую клетку его тела. Ему казалось, что стены камеры сжимаются, давят на него. Мысли о Мэй терзали его, снова и снова прокручивая предательство, её лицо, воспоминания о времени, проведённом вместе. Он упрямо пытался выбросить её из своей головы, но не мог. Её образ стоял перед глазами слишком чётко.
Он стиснул зубы, глядя в пол камеры. Усталость и боль слились в одно, но одно желание было сильнее — снова увидеть её. Ему нужна была правда, объяснение. Леви почувствовал, как внутри него всё дрожит от напряжения, от невозможности смириться. Впервые в жизни он почти умолял:
— Мэй... Вернись. Я должен знать... Почему?
Он произнёс это шёпотом, больше для себя, чем с ожиданием ответа. И вдруг, как призрак, она появилась перед ним. Мэй стояла на расстоянии, её лицо было спокойным, как всегда, с холодным, загадочным выражением.
— Почему ты предала нас? — голос Леви дрожал от подавленных эмоций, в нём звучала смесь боли, гнева и разочарования.
Мэй лишь взглянула на него, её глаза блеснули в свете слабого огонька, проникавшего через решётку камеры. Она ответила спокойно, тихо:
— Я скажу тебе не правду, а то, что ты хочешь услышать.
Леви нахмурился, разрываясь между гневом и желанием понять. Её ответ лишь усилил его смятение. Он не понимал, что она имела в виду, но, возможно, знал, что настоящей правды он никогда не услышит.
— Ты скажешь мне то, что я хочу услышать? — его голос звучал резко, но в нём больше было отчаяния, чем угрозы. — Что это значит, Мэй? Почему ты так поступила?
Она сделала несколько шагов вперёд, её лицо оставалось безэмоциональным, как будто всё происходящее для неё не имело значения. Леви хотел дёрнуться, прикоснуться к ней, но понимал, что это лишь плод его сознания, иллюзия, которую он сам вызвал.
— Спроси меня что-нибудь другое, Леви, — спокойно предложила она.
Он выдохнул тяжело, сдавленно. Не понимая, что ещё ему можно спросить, он задал:
— Что ты знаешь о тюрьме? Где мы находимся?
Мэй, или её проекция, ответила так же ровно:
— Это тюрьма в горных землях. Твоя команда находится не так далеко, но охрана крепкая, выбраться отсюда непросто. Эта тюрьма принадлежит моей семье... Дяде, точнее.
Леви внимательно вслушивался, и хотя знал, что она может искажать реальность, это звучало правдоподобно. Его глаза сузились от мыслей, отвращение и боль перемешивались в его душе.
— Почему ты сделала это? — он спросил снова, на этот раз почти шёпотом, но ответ был всё тем же молчанием, как будто она говорила всё, что он хотел бы услышать, но не всё, что ему нужно было знать.
Мэй посмотрела на Леви своим привычным спокойным взглядом, будто даже эта ситуация не могла пошатнуть её внутреннее равновесие. Она сделала паузу, словно подбирая слова, которые могут хоть как-то объяснить произошедшее. Но её ответ, как всегда, оказался туманным.
— Ты хочешь знать, почему я предала вас? — спросила она, не отводя взгляда. — Потому что это было неизбежно. Каждый из нас делает то, что должен, Леви. Иногда нам приходится жертвовать тем, что мы считаем важным. Ты защищаешь своих людей, своих друзей. А я... защищаю свою семью.
Она говорила мягко, словно объясняя что-то очевидное и непреложное. Но в её тоне чувствовалась доля боли и усталости.
— Я не хочу оправдываться, и не прошу прощения, — продолжала она. — Это был мой выбор. Как и твой — не прощать меня. Но ты знаешь правду, Леви. Она была с самого начала перед тобой.
Леви хотел возразить, но слова застряли в горле. Он уже не знал, что из этого реальность, а что — плод его воображения. Мэй или её тень, перед ним, говорила то, что он не хотел признать, но уже знал на уровне инстинктов.
—но знай,это может быть не правдой. Я говорю то,что хочешь слышать ты.—все так же мягко сказала она. И как не странно,Леви стало легче.
***
Леви сидел на холодном полу карцера, облокотившись на стену. Мысленно он уже сдался, смирился с тем, что их миссия провалилась, что выхода нет. Но «Мэй» снова появилась перед ним, стоя в тёмном углу, как будто поджидая момент, когда он окончательно сдастся.
— Ты снова здесь? — пробормотал он, почти безразлично, хотя в голосе слышалась тоска.
— Ты не можешь сдаваться, Леви, — сказала она. Её голос был тихим, но твёрдым.
Леви вздохнул, устало закрыв глаза. — Сдаваться? А что ещё остаётся? Мы здесь заперты. Дни идут, нас никто не спасёт.
— Ты всегда был сильным, всегда искал выход даже в безнадежных ситуациях. Почему ты сдаешься сейчас?
Он с раздражением бросил взгляд на её иллюзорную фигуру. — Потому что я не знаю, как выбраться отсюда, черт возьми! — крикнул он, вскидывая руки. — Все планы рухнули, мы проиграли, и я бессилен.
Мэй подошла ближе, её образ будто мерцал в тени. — Ты не можешь позволить себе сломаться. Ты слишком нужен людям. Ты знаешь это.
— И что? Это ничего не изменит, — отрезал он. — Я не знаю, как выбраться. Никто не знает.
Мэй скрестила руки на груди. — Ты всегда умел найти путь. Почему ты перестал верить в себя? Даже если ситуация кажется безвыходной, ты должен бороться до конца.
Леви отвернулся, его раздражение усиливалось. — Ты говоришь так, будто это легко, но ты не понимаешь. Мы в тюрьме, на грани смерти, и ты хочешь, чтобы я нашёл какой-то чудесный выход? Как ты можешь быть такой наивной?
Мэй нахмурилась, но её голос остался спокойным. — Я не прошу тебя совершить чудо, Леви. Я прошу тебя просто не сдаваться. Ты ведь не такой человек. Ты не тот, кто бросает своих людей.
— Чёрт! — Леви сжал кулаки, ударив ими о холодный пол. — А что ты предлагаешь? Ты говоришь мне продолжать бороться, но сама ничего не делаешь!
Мэй сделала шаг назад, её голос стал чуть тише, но увереннее. — Я здесь, чтобы подсказать тебе, что делать. Но это будет твоё решение. Ты должен сам принять его.
Леви стиснул зубы, на миг закрыв глаза. Он чувствовал, что эта «Мэй» — лишь его воображение, но, как бы странно это ни звучало, её слова попадали в точку. В глубине души он знал, что должен продолжать бороться, что у него есть шанс выжить. Но эта мысль разрывала его изнутри. Он не хотел снова и снова чувствовать боль утрат.
— Ладно, — наконец ответил Леви, устало выдохнув. — Но ты мне поможешь. Я не могу сделать это один.
Мэй кивнула. — Я подскажу тебе, что делать. Даже если меня здесь нет, я помогу тебе найти выход.
Леви посмотрел на неё, его лицо было мрачным, но взгляд стал твёрже. — Тогда говори. Что я должен делать?
—сначала скажи охранникам,что ты все усвоил и тебя выпустят. Затем тебе нужно продумать план.
—позови охранника,—требовательно сказал Леви.
—меня здесь нет,—снова повторила Мэй. —только ты можешь это сделать.
Он подождал несколько минут, прежде чем позвать охранника. Его голос был ровным и спокойным, как будто всё отчаяние, которое он ощущал ранее, растворилось в тени решительности.
— Эй, охрана! — крикнул он. — Мне нужно поговорить.
Через некоторое время дверь камеры открылась, и перед ним появился охранник, прищурившись. — Что тебе нужно?
Леви поднял руки, показывая свою покорность. — Я понял, что вёл себя неправильно. Сопротивление бессмысленно, я не хочу создавать больше проблем.
Охранник подозрительно оглядел его, но слова Леви прозвучали убедительно. За годы работы с заключёнными он научился распознавать тех, кто сломался. И Леви выглядел именно так — уставшим и готовым на всё ради спокойствия.
— Ладно, — сказал охранник. — Пойдём.
Леви не стал спорить, подчинился и позволил охраннику вывести его из карцера. Через несколько минут его завели в камеру, где уже находились Ханджи и Эрвин. Их лица были угрюмыми, но, увидев Леви, в глазах мелькнула искра надежды.
— Ну что, тебе весело было в карцере? — с сарказмом спросила Ханджи, но в её голосе звучала тревога.
Леви сел напротив них, облокотившись на стену. — Нам нужно выбираться отсюда, — сказал он, его голос был твёрдым. — Мы не можем больше ждать.
Эрвин кивнул. — Что ты предлагаешь?
— Я думал об этом. Тюрьма окружена кипящей водой, — начал Леви, его взгляд стал серьёзным. — Единственный способ выбраться — это попасть в одну из тех комнат, которые движутся на тросах. Их две. Одна ведёт сюда, другая — из тюрьмы. Нам нужно попасть в ту, что уходит отсюда.
Ханджи нахмурилась, осознавая сложность задачи. — Это значит, что нам нужно будет пройти через охрану и контролировать механизм. Но как мы собираемся сделать это незаметно?
Леви скрестил руки на груди. — У нас есть одно преимущество. Охранники верят, что мы сломлены. Они не будут ожидать, что мы попытаемся бежать. Но нам нужно всё сделать быстро и чётко.
Эрвин внимательно слушал. Он всегда был стратегом, и даже в этой ситуации его ум искал возможные решения. — Тебе удалось войти в доверие к охранникам. Это наш шанс. Нам нужно отвлечь их и заставить поверить, что нас не стоит опасаться.
— Верно, — ответил Леви. — Мы создадим отвлекающий манёвр. Может, начнём драку среди заключённых, чтобы привлечь внимание охраны к другому месту. В это время мы захватим одну из комнат и воспользуемся тросом.
Ханджи усмехнулась. — Драка? Это наш стиль, да?
Эрвин кивнул, соглашаясь. — Это рискованно, но у нас нет другого выхода. Мы либо пытаемся сейчас, либо ждём, пока станет слишком поздно.
— Мы не будем ждать, — отрезал Леви. — У нас есть план, и мы сделаем всё, чтобы выбраться.
***
Мэй осторожно скользнула по тёмным коридорам тюрьмы, её шаги были почти бесшумны. В этот момент она чувствовала, как её сердце бешено колотится в груди. Она знала, что времени у неё было мало, и если она не поторопится, то может всё сорваться. Комната дяди была в конце коридора, и, убедившись, что его нет поблизости, она толкнула дверь и вошла внутрь.
Зная, где находится сейф, Мэй быстро подошла к нему. Её руки были спокойны, хотя внутри всё дрожало. С лёгкостью открыв замок, она достала содержимое — несколько важных документов и маленькую коробочку. Денег внутри не было, но они её и не интересовали. Мэй быстро закрыла сейф, осмотрела комнату, убедившись, что не оставила следов, и тихо ушла.
Она знала, что пора идти за Леви, Ханджи Эрвином и остальными солдатами. Спрятав документы под одеждой, Мэй двинулась по тайным коридорам, избегая охраны. Каждый шаг был напряжённым, она прислушивалась к каждому звуку, боясь быть обнаруженной. Шум криков заставил её замереть на месте. Не раздумывая, она ускорила шаг, затем выбежала на улицу, ведомая шумом, и остановилась, когда перед ней открылась сцена хаоса.
Солдаты разведкорпуса поднимались по тросу, стремясь выбраться из тюрьмы. Мэй поняла, что они выбрались по плану Леви. Но не все прошло гладко. Охранники тюрьмы заметили попытку побега и с громкими криками метнулись ко второму тросу. Их лица были искажены злобой, и, несмотря на неудачные попытки догнать беглецов, они принялись резать тросы.
Сердце Мэй замерло. Она видела, как солдаты поднимаются всё выше, но их спасение было под угрозой. Один неверный шаг или неудачный момент — и трос может оборваться, унося всех вниз в кипящую воду.
Мэй, не медля, побежала вперёд. Её разум лихорадочно искал способ остановить охранников, но ситуация становилась всё более отчаянной.
Мэй двигалась легко, словно тень, сливаясь с темнотой вокруг. Её длинное кимоно скрывало быстрые движения рук, из рукавов вырывались дротики и сюрикэны, летящие прямо в охранников. Каждый бросок был точен — никто не мог приблизиться к ней. Стены тюрьмы уже были усеяны телами охранников, пригвождёнными к каменным стенам её оружием.
Её спокойствие и хладнокровие контрастировали с паникой, охватившей охрану. Они привыкли видеть в ней госпожу, ту, кто всегда держала дистанцию, кто казалась недосягаемой. Теперь же они видели её в бою — грозную и опасную. Один из охранников, заметив её действия, подошёл ближе, пытаясь восстановить порядок, но даже он был подавлен её присутствием.
—Госпожа Мэй... — он осекся, его голос дрожал. — Что вы делаете? Вы понимаете, что, помогая этим людям, вы обрекаете себя на гибель? Ваш дядя не простит вам такого предательства!
Мэй, не отвлекаясь от своих действий, метнула в его сторону последний стилет, прикрепив его плащ к стене.
Она спокойно выпрямилась, её глаза холодно сверкали в свете факелов. Охранник, тяжело дыша, пытался вырваться, но безуспешно.
Мэй посмотрела на него с легкой насмешкой.
— Спасаю свою любовь, - её голос был тихим, но слышен всем, словно зловещее эхо. — Хотя, кажется, он теперь меня ненавидит.
Охранник попытался что-то ответить, но замер, осознав, что не в силах ничего сделать. Остальные солдаты пытались продолжить разрезать трос, ведущий к свободе, но Мэй стремительно кинулась к ним. Её кимоно развевалось за спиной, как тёмное облако, скрывающее её точные удары. Одним движением она вытянула несколько сюрикэнов и метнула их, пригвоздив ещё двоих к стенам. Солдаты, ошеломлённые её навыками и скоростью, даже не успели отреагировать. Один за другим они падали, не в силах сопротивляться.
В этот момент трос, наконец, снова двинулся, и повозка, в которой находились разведчики, продолжила свой путь к свободе. Внизу же Мэй стояла посреди побеждённых охранников, её кимоно было всё таким же безупречно чёрным, как и в начале боя, лишь редкие капли пота поблескивали на её лбу. Она подняла глаза, её взгляд холодно скользнул по тем, кто ещё пытался сопротивляться.
В этот момент Микаса, которая находилась в движущейся повозке, выглянула в окно. Её глаза расширились, когда она увидела фигуру, сражающуюся внизу. Она сразу узнала изящные и быстрые движения Мэй, её знакомое длинное кимоно. Знакомые белые волосы,которые виднелись из под накидки,и этот взгляд. Ее глаза светились кровавым и фиолетовым цветом,что навеивало страх.
- Кто-то помогает нам... — пробормотала Микаса, глядя вниз.
Леви, стоявший рядом, замер. Услышав её слова, он шагнул к окну, прищурился, пытаясь рассмотреть происходящее.
И когда он увидел её - тонкую фигуру в темном кимоно, стоящую среди поверженных охранников - его сердце сжалось. Он узнал её сразу. Это была Мэй. Она действительно здесь.
— Это... Мэй, - прошептал Леви, его голос дрожал от удивления и шока.
Он не мог поверить своим глазам.
Весь этот хаос, вся эта битва - всё ради того, чтобы спасти их. Несмотря на всё, что случилось между ними, несмотря на её предательство, она всё равно пришла сюда, рискуя своей жизнью. Леви смотрел на неё, не в силах отвести глаз. Она стояла там, грозная и безмолвная, сражаясь за них. Внезапно его уверенность в её предательстве начала рушиться под весом того, что он видел перед собой.
Мэй, мгновенно оценив обстановку, заметила, что охранники в другой повисшей на тросе комнате направлялись к Леви и его команде. Она понимала, что времени на обдумывание нет. Бесстрашно она сделала шаг вперед, а затем резко запрыгнула на тонкий трос, который соединял обе комнаты. Над кипящей водой, без страховки и всякого страха, она побежала, балансируя на тонкой нити, словно по натянутой жиле. Каждый её шаг был выверен и точен, словно она родилась для этого.
Зрелище, как она двигалась по тросу, завораживало. Солдаты, охранники и даже заключённые — все, кто мог её видеть, не могли оторвать взгляда. Мэй была словно тень, безупречная и хладнокровная. Не раздумывая, она запрыгнула на крышу комнаты, где находились Леви и остальные, но лишь на мгновение — через секунду она уже стремительно перепрыгивала на другую комнату, находящуюся в полутора метрах от неё.
Её прыжок был точен, и она приземлилась мягко, как кошка, прямо на крышу комнаты, где находились охранники. В одну секунду начался бой. Мэй двигалась молниеносно — её руки едва виднелись, когда она начала использовать парализующие приёмы. Это был запрещённый приём, известный только ей одной. Охранники падали один за другим, их тела немедленно теряли способность двигаться, как только она касалась их. Никто не успевал даже поднять руку, чтобы защититься.
Но вдруг она почувствовала сильный удар сбоку. Мэй пошатнулась, быстро обернувшись, готовая отразить новый удар. Её взгляд был холодным и яростным, когда она враждебно произнесла:
— Здравствуй, дорогой отец.
Эти слова, сказанные спокойно и с холодной насмешкой, прозвучали тихо,но Леви, Ханджи и Эрвин, всё ещё находясь в комнате, переглянулись, когда услышали это. Мэй встретилась с лицом, которое ей было до боли знакомо. С тем, кого она ненавидела и боялась больше всех.
Тишина затянулась на несколько секунд, когда все осознали, что перед ними стоит не просто союзница, а дочь одного из их самых опасных врагов.
Бой между Мэй и её отцом, которого звали Генрих, начался с молниеносной ярости. Оба двигались так быстро, что казалось, их тела просто растворяются в движении. Мэй, облачённая в своё тёмное кимоно, выпускала сюрикэны и стилетами отражала атаки, а её отец, вооружённый длинным кинжалом, отбивал её удары. В ходе боя Генрих с ухмылкой издевался над ней:
— Ты всегда была бездарностью, Мэй.
Ты предала свою семью, продала свою кровь за этих слабаков. Тебя нетрудно было купить, как простую игрушку.
Думаешь, сможешь победить меня?
- Лучше быть бездарностью, чем твоей марионеткой, - Мэй ответила, её голос был холодным и полным ненависти. — Я выбрала свою дорогу, и это уж точно не дорога твоей власти и контроля.
Они дрались яростно, прыгая с одного конца крыши на другой, балансируя на краю над кипящей водой. Каждый их шаг грозил падением в раскалённое озеро под ними. Мэй оказывала достойное сопротивление, её навыки превосходили даже его ожидания.
Но бой шёл слишком долго, они оба начали выдыхаться.
Генрих, сбивая Мэй с позиции, усмехнулся:
- Ты забыла один урок, глупая девчонка, — прошипел он. — Никогда не разговаривай в бою!
С этими словами он резко приблизился к ней и, улучив момент, вонзил шприц в её шею. Мэй вскрикнула от боли и инстинктивно ухватилась за ранение.
Внезапная слабость охватила её тело, ноги начали подкашиваться.
— Что... — успела выдохнуть она, прежде чем её глаза закатились, и она потеряла сознание.
Отряд, наблюдавший за этой сценой с троса, замер. Леви, который всё это время смотрел на бой, переживал за Мэй, хотя знал, что она способна постоять за себя. Но когда Генрих вколол ей что-то в шею, у Леви сердце сжалось. Он на мгновение закрыл глаза, пытаясь не представлять худшее.
Но когда он открыл их, увидел, как
Мэй без сознания летит вниз, прямо в кипящую воду.
— Мэй! - выкрикнул Леви, его голос эхом разлетелся по пространству.
Мэй сорвалась с троса и, словно в замедленном движении, начала падать в кипящую воду. Леви застыл лишь на мгновение, но этого было достаточно, чтобы мир вокруг стал невыносимо тихим и замкнутым. Он моментально намотал верёвку на себя и бросил её конец в сторону отряда, практически не задумываясь. Прыгнув вслед за Мэй, он не услышал криков, не чувствовал боли от ошпаренной кожи. Всё, что имело значение, — это найти её.
Погружаясь в раскалённую воду, Леви ощутил резкое жжение, но боль его не касалась — он словно потерял способность её чувствовать. Всё, что сейчас существовало для него, это найти её. Вода была мутной, его тело становилось тяжелее с каждой секундой, но он плыл вслепую, вытягивая руки в надежде на касание. Сердце стучало глухо, отдаваясь в ушах. Несколько мучительных мгновений... и вот его пальцы касаются её тела.
Он нашёл её.
Леви крепко схватил Мэй, её безжизненное тело висело в воде, словно тряпичная кукла. Он потянул за верёвку, и их начали поднимать. Вода, обжигавшая его кожу, казалась ничтожной по сравнению с тем ужасом, что разливался в его сердце. Когда их подняли на платформу, Леви не отпускал Мэй. Он сжимал её так, как будто, если он разожмёт руки, её заберут у него навсегда.
Ханджи и Эрвин смотрели на него с сомнением, никто из них не приближался. Кто-то из солдат шептал, что она предательница, другие отводили взгляд, но Леви не слышал их. Он не видел их лиц, не чувствовал ничего, кроме холода, который исходил от её неподвижного тела. Ханджи робко сделала шаг вперёд, но остановилась, встретившись с его взглядом.
— Она ради нас... — пробормотал Леви, его голос был хриплым от напряжения. — Она пожертвовала собой.
Он начал делать всё, что мог. Его руки ритмично давили на её грудь, потом он наклонился и вдохнул в неё воздух. Губы Мэй были холодными, но всё ещё пахли вишней и шоколадом. Он отстранился, ничего не чувствуя, только страх — что она не вернётся. Повторил снова. Вода не выходила из её лёгких. Её тело оставалось неподвижным.
— Дыши, Мэй, чёрт тебя возьми, — Леви снова прижал свои губы к её. Вода капала с его волос, боль от ожогов начала просачиваться в сознание, но он игнорировал её. — Ты не можешь умереть вот так. Ты обещала, что вытащишь нас.
Мэй оставалась без сознания, и каждый новый вдох, который Леви пытался влить в её лёгкие, казался последним шансом.
Руки Леви опустились,он видел много смертей,и ему не было так больно от них,но смерть Мэй стала для него шоком,этот день самый страшный в его жизни. Он решил попробовать еще раз. В последний раз. Он прикоснулся губами к её губам,и случилось чудо. Она сделала вдох. Леви облегченно отстранился. Он посмотрел на всех устало,и к нему подошла ханджи.
—ты прав,она пожертвовала собой ради нас. Она не знала о планах своего дяди,—успокаивала Ханджи себя,убирая прядь волос с лица Мэй.—но мы не сможем ей доверять,не сейчас.
—мы поможем ей выжить,но после лазарета она будет находится в камере,в подвале. Мы узнаем,зачем она это сделала,—прозвучал голос Эрвина,который отрезвил Леви.
—я знаю,—тихо ответил Леви,прижимая Мэй к себе.