Леви...а как ты относишься к предательству?
В столовой было шумно — солдаты оживлённо беседовали, обсуждая свои дела и предстоящие задачи. Леви, Мэй и Ханджи сидели за одним столом, слегка обособленно от остальной компании. Ханджи весело что-то рассказывала, активно жестикулируя, как обычно, но Леви едва обращал внимание на её слова, украдкой поглядывая на Мэй. Она была сосредоточена на своей еде, но тоже иногда бросала короткие взгляды на Леви, словно пытаясь понять, как им дальше вести себя после прошлой ночи.
— Так вот, Леви, — Ханджи прервала свои размышления. — Ты вообще слушаешь, что я говорю? Я только что придумала гениальный план по улучшению тренировок. Ну же, тебе же не безразлично будущее нашего отряда?
Леви, не отрывая глаз от своей чашки, спокойно ответил:
— Как бы тебе сказать... Если это очередная безумная идея, то я скорее за солдат беспокоюсь. — Он бросил на Ханджи короткий взгляд и снова вернулся к своей еде.
— Эй! — возмутилась Ханджи, улыбнувшись. — Мэй, скажи же ему, что мои идеи не такие уж и безумные, правда?
Мэй посмотрела на Ханджи и слегка кивнула, подавив улыбку:
— Они точно... оригинальные. Но если честно, тебе иногда не помешало бы больше думать о безопасности.
— Вот видишь! — Леви кивнул в сторону Мэй, довольный её ответом. — Даже она согласна.
Ханджи, ухмыльнувшись, закатила глаза:
— Да уж, вы вдвоём просто идеально сработались. Но, Леви, я всё равно воплощу этот план, хочешь ты этого или нет! — Она весело хлопнула по столу и продолжила есть.
Мэй только тихо улыбнулась, понимая, что Ханджи так просто не сдастся. Леви же бросил на неё очередной задумчивый взгляд. Она казалась спокойной, но он знал, что внутри неё наверняка бушуют мысли. За столом они сидели втроём, но в воздухе висело что-то большее, неуловимое, что связывало их взгляды и короткие диалоги.
Мэй стояла на тренировочной площадке, её взгляд был холодным и сосредоточенным. Солнечные лучи падали на её лицо, но она, как всегда, не придавала этому значения. Солдаты выстроились в линию, готовые к очередной тренировке. Леви стоял неподалёку, наблюдая за её действиями. Он знал, что она жестка, но именно это делало её методику эффективной.
— Сегодня вы снова будете сталкиваться с собственными пределами, — начала Мэй, её голос звучал строго и бескомпромиссно. — И это хорошо. Каждый раз, когда вы думаете, что достигли своего предела, вы ошибаетесь. Есть только один способ стать сильнее — перестать жалеть себя.
Солдаты стояли молча, зная, что сопротивляться бесполезно. Многие из них уже привыкли к её стилю тренировки, но это не делало процесс легче. Мэй начала показывать новую серию упражнений на ловкость и силу, быстро переключаясь от одного задания к другому.
— Если вы не готовы отдать всё, вы никогда не достигнете ничего. В битве против Титанов ошибок не прощают. Либо вы боретесь до последнего, либо погибаете, — продолжала она, не снижая темпа.
Леви наблюдал за её словами и действиями, иногда вмешиваясь, чтобы подкорректировать солдат или дать свои советы. Но даже он был мягче в сравнении с Мэй. Она не давала ни секунды на передышку, её подход был предельно требовательным.
— Помните, — сказала она в момент короткой паузы, когда солдаты уже тяжело дышали, но ещё не могли расслабиться. — Ваша сила не в оружии и не в снаряжении. Она здесь, — Мэй приложила руку к груди. — И здесь. — Она коснулась головы. — Ум и сердце — ваши главные союзники. Без них вы никто.
Леви слегка приподнял бровь, слушая её. Её слова были жёсткими, но имели смысл. Он понимал, что её жестокость скрывала глубокую заботу о подопечных. Она заставляла их становиться сильнее, зная, что другого пути выжить в этом мире просто нет.
— Вперёд! — приказала Мэй, не давая солдатам времени на восстановление.
Тренировка продолжилась, и Мэй не снижала темп. Леви вмешивался только тогда, когда видел явные ошибки, но его подход был более техничным и деликатным, в то время как Мэй требовала от каждого максимума. Она знала, что солдаты могут больше, чем думают, и не собиралась позволять им сдаваться раньше времени.
После напряжённой дневной тренировки, Мэй и Леви отправились к реке, чтобы отдохнуть. Вода медленно текла, создавая мягкий шум, который гармонично дополнял тишину вокруг. Леви опёрся спиной на ствол дерева, скрестив руки на груди, в то время как Мэй устроилась на его коленях, расслабленно лёжа, закрыв глаза. Тёплый ветерок играл с её волосами, а солнце уже клонилось к закату.
— О чём ты мечтаешь? — вдруг спросил Леви, нарушив тишину, его голос был спокоен, но интерес в глазах читался отчётливо.
Мэй ненадолго задумалась, не открывая глаз, прежде чем ответить:
— Не знаю, Леви... Честно говоря, я никогда не думала об этом. Мечты... я всегда жила сегодняшним днём, потому что завтра может и не наступить. — Она слегка пожала плечами, чувствуя его взгляд.
Леви немного нахмурился, обдумывая её слова. Он понимал, что в их мире сложно мечтать, но ему казалось, что у каждого человека есть хотя бы маленькая надежда на будущее.
— А ты? — неожиданно спросила Мэй, приоткрыв глаза и взглянув на него снизу.
Леви замолчал на мгновение, затем тихо ответил:
— Мои мечты? Раньше я думал, что хотел бы просто жить в мире, где не нужно каждый день сражаться за выживание. Но теперь... не уверен, что такой мир вообще возможен. Может, мечтаю о простом, тихом дне. Где всё спокойно, где можно просто быть собой.
Мэй слушала его, слегка удивлённая тем, насколько простыми были его мечты. Но это была их реальность — мир, где даже простая тишина казалась недостижимой.
— Знаешь, — вдруг спросил Леви, прерывая её размышления, — ты всегда такая спокойная. Даже в самых тяжёлых ситуациях. Как тебе это удаётся?
Мэй задумалась, её взгляд был прикован к небесам, где лениво плыли облака.
— Рисование, — тихо ответила она, чуть улыбнувшись. — Когда я рисую, я могу забыть обо всём. Это как мой личный мир, где я могу остановить время, увидеть красоту даже в самых ужасных вещах.
Леви кивнул, его взгляд стал ещё более внимательным.
— Рисование, значит... — пробормотал он. — А покажешь мне что-нибудь из своих рисунков?
Мэй открыла глаза шире и взглянула на Леви с лёгкой улыбкой, не ожидая такого вопроса.
— Хм, может быть... — протянула она, слегка кокетливо. — Но только если ты обещаешь не смеяться.
Леви усмехнулся и наклонился ближе:
— Я никогда не смеюсь над искусством, — его голос был тихим, но тёплым.
Мэй улыбнулась шире, её сердце отозвалось теплом на его слова. Она знала, что Леви действительно оценит её работы, и эта мысль приносила ей спокойствие, которого она так часто лишалась.
—ты отличный боец,воин,ты хорошо танцуешь,а теперь оказывается,что и рисуешь. Какие еще таланты ты скрываешь?
—всему можно научится,что я и делала,но рисование..это то,что дается мне без учения. Боевому искусству и тому,как выжить меня учил боец,хозяйству меня учила бабушка,а рисовать не учил никто,но хочу заметить,что у меня не плохо получается.
—ты сказала о всех своих навыках,но не о танцах,почему? —спросил Леви,перебирая пряди волос Мэй.
—не хочу об этом вспоминать,не приятно просто.
—у всех есть свои тайны. Так что я не буду заставлять тебя говорить об этом. Скажешь тогда,когда будешь готова.
—у меня много тайн,из-за ошибок прошлого. Надеюсь,что я смогу их исправить.—сказала Мэй задумчиво,будто говоря не с Леви,а сама с собой.
Мэй и Леви решили уйти обратно в замок отдельно, не привлекая внимания. Леви ушёл первым, а спустя несколько минут за ним последовала Мэй. Она знала, что им не стоит появляться вместе на людях — это вызвало бы ненужные вопросы. Когда она дошла до главного двора, её внимание привлекла группа солдат, собравшихся в круг. Они оживлённо обсуждали что-то, а лица их сияли радостью.
Мэй подошла ближе, и Саша с улыбкой сообщила ей:
— Почтальон приехал с письмами!
Мэй подняла бровь, удивлённая этой новостью. Она не ожидала писем — ей некому было писать, и она не ждала вестей. Но Микаса подошла к ней с двумя конвертами в руках.
— Это для тебя, — сказала Микаса, протягивая письма.
Мэй взяла их и направилась в свою комнату, чувствуя легкое волнение. Когда она закрыла за собой дверь, первым делом распечатала одно из писем. Это было от Агаты. Девочка написала тёплое и искреннее письмо, рассказывая, как у неё идут дела, как она скучает и как хочет скорее снова увидеть Мэй.
Мэй улыбнулась, вспоминая их прошлые встречи, и решила написать ответ. Она села за стол, взяла перо и написала короткое сообщение:
"Дорогая Агата,
Я получила твоё письмо и очень рада услышать, что у тебя всё хорошо. Я тоже скучаю по тебе и надеюсь, что скоро мы сможем встретиться. Уверена, что у тебя много новостей, и я с нетерпением жду, когда смогу услышать их все лично. Береги себя и не забывай учиться.
С теплотой,
Мэй."
Запечатав письмо, она вложила его в мешочек вместе с несколькими монетами — чтобы почтальон смог доставить ответ. Затем она взяла второе письмо, чувствуя лёгкое беспокойство. Развернув конверт, Мэй узнала знакомый почерк. Это было письмо от её дяди.
Он кратко и чётко изложил свои требования: Мэй должна сообщить о следующем ходе разведкорпуса. В противном случае, её дядя напомнил о том, что они готовы сделать то, что обещали, если она не выполнит условия. Глядя на холодные строки, Мэй почувствовала напряжение.
У неё не оставалось выбора. Она знала, что не может рисковать теми, кто ей дорог. Взяв чистый лист, Мэй начала писать ответ, излагая план следующей вылазки разведкорпуса — они собирались отправиться за стены и попытаться отвоевать стену Мария.
Когда она закончила, в комнате царила мёртвая тишина. Мэй запечатала письмо, осознавая, что её предательство снова повлияет на людей, которых она бы назвала друзьями.
Письмо для Агаты было наполнено теплотой, в отличие от холодного и формального сообщения её дяде. Она отнесла письма почтальону, чувствуя тяжесть в душе, и вернулась в замок.
Когда она дошла до комнаты Леви, на мгновение замерла перед дверью, глубоко вздохнула и, наконец, вошла. Леви сидел за столом, просматривая какие-то бумаги, но, заметив её, поднял взгляд. Мэй без слов подошла к креслу напротив и села.
— Ты выглядишь уставшей, — заметил Леви, внимательно глядя на неё.
— Много дел, — спокойно ответила Мэй, избегая взгляда.
Они начали разговаривать о простых вещах: о тренировках солдат, о том, как ведет себя каждый из новобранцев, обсуждали детали вылазок. Леви даже рассказал несколько историй о своих первых годах в разведкорпусе, когда его командиром был Эрвин. Мэй смеялась на удивление часто, что было необычным для неё, но с Леви она чувствовала себя немного легче.
Разговор продолжался, кажется, несколько часов. Время пролетело незаметно. Когда Мэй поняла, что уже поздно, она начала собираться уходить. Подойдя к двери, она остановилась, словно колеблясь, и внезапно спросила:
— Леви... а как ты относишься к предательству?
Леви, который до этого сидел спокойно, напрягся и на секунду задумался. Его взгляд стал более пристальным, он чувствовал в этом вопросе что-то большее, чем просто любопытство.
— Предательство... — повторил он, немного медля. — Сложная вещь. Оно бывает разным. Есть люди, которые предают, потому что они слабы. А есть те, кто делает это ради того, чтобы защитить кого-то или что-то важное. Но, как ни крути, каждый, кто предаёт, несёт за это ответственность. Предавший должен быть готов к последствиям.
—ну,а если говорить о том,как я отношусь к предателям,то тут все просто. Для меня они мертвы.
Он замолчал, ожидая её реакции, но Мэй не показала никаких эмоций. Она только кивнула, словно взвешивая его слова, и вышла, оставив Леви в тишине.
Когда она вернулась в свою комнату, слова Леви все еще звучали в её голове.
Прошло три дня с момента последнего разговора Леви и Мэй. В этот день разведкорпус собирался на важнейшую миссию — отвоевать стену Мария. Леви ощущал лёгкое беспокойство за Мэй. Она выглядела нездоровой, и было очевидно, что отправиться вместе с ними ей не по силам. Остальные солдаты, оставшиеся в замке по причине плохого самочувствия или других задач, также были освобождены от этой миссии.
Леви стоял у выхода из замка, натягивая перчатки, и в последний раз окинул взглядом солдат, собравшихся на вылазку. Взгляд его задержался на окне Мэй. Мысли о ней беспокоили его больше, чем он был готов признать, но он решил, что так будет правильно — её присутствие могло бы только усложнить ситуацию для всех.
Ханджи подошла к Леви, отвлекая его от раздумий.
— Думаешь, с ней всё будет в порядке? — спросила она, заметив его взгляд.
— Она справится, — коротко ответил Леви, натягивая поводья на своей лошади. — А если нет, то я узнаю.
— Хочешь сказать, что будешь отвлекаться на неё? — поддела Ханджи с лёгкой улыбкой.
— Я всегда сосредоточен, — ответил Леви хмуро, но едва заметно смягчился, чувствуя беспокойство, что прятал за суровым выражением лица.
Тем временем Эрвин собрал всех солдат и выдал последние инструкции. Леви внимательно слушал план, стараясь не позволить своим мыслям возвращаться к Мэй. Но чувство тяжести всё равно не отпускало его. Он понимал, что оставил её в сложной ситуации, и что бы он ни говорил себе, он всё равно чувствовал за неё ответственность.
Когда отряд покинул замок и отправился в путь, Леви сохранял хладнокровие, как всегда. Время шло, они углублялись за стены, приближаясь к стене Мария. Леви был сосредоточен на миссии, но мысли о Мэй всё ещё мелькали в его голове. "Правильно ли я поступил, оставив её там?" — спрашивал он себя, хотя понимал, что это не могло быть иначе.
Тяжёлое чувство ревности, сомнений и заботы смешивалось с готовностью к бою. Теперь всё зависело от них, и Леви знал, что впереди их ждёт только кровь, боль и титаны.
Разведкорпус ехал долго, дорога была трудной, но привычной для солдат, привыкших к вылазкам за стены. Миновав несколько разрушенных деревень, отряд углубился в глухие леса. Леви чувствовал напряжение в воздухе. Что-то было не так, как будто сама природа вокруг готовилась к грядущей буре.
Внезапно со всех сторон на них обрушились враги — опытные бойцы, хорошо подготовленные и быстрые. Леви, как всегда, действовал молниеносно, выхватывая мечи, но нападение было организованным. Солдаты разведкорпуса оказались окружены, и даже несмотря на их силу и сноровку, враг оказался слишком силён и многочислен. Это была не просто засада — это была охота, продуманная до мелочей.
Леви двигался быстро, уклоняясь от атак, разя противников своим непревзойдённым мастерством, но даже он понимал, что численное преимущество не на их стороне. Враг точно знал, как действовать, будто их движения были просчитаны заранее. Эрвин командовал своими людьми хладнокровно, но отряд терял контроль над ситуацией.
В какой-то момент Леви почувствовал удар в голову, затем — кромешную тьму.
Когда он очнулся, его глаза были завязаны, а руки скованы. Судя по тихим вздохам и приглушённым голосам рядом, другие солдаты тоже были захвачены. Разведкорпус был побеждён, и Леви мог лишь мысленно проклинать врагов за это.
Трое суток они ехали куда-то, без возможности видеть, что происходит вокруг. Они слышали только скрип колёс, редкие разговоры их охранников и гул далёких шагов. Леви сидел молча, напряжённо прислушиваясь к каждому звуку, пытаясь понять, куда их везут. Мысли о Мэй вновь нахлынули. Он не хотел, чтобы она оказалась на их месте, но тревога за неё не утихала.
Наконец, через три дня, повозка остановилась. Их развязали только тогда, когда повозка заскрипела над чем-то страшным — бурлящей водой. Леви с остальными оказались в повозке,над кипящей водой. Он понимал,что бежать некуда.
Это была тюрьма. Огромная, мрачная и угрожающая. Леви огляделся, мгновенно оценив ситуацию. Высокие стены возвышались над ними, а кипящая вода под ногами делала побег невозможным. Охрана, вооружённая до зубов, вела их вперёд, вглубь здания.
Они прошли через тяжёлые железные ворота, оказавшись в холодных, тёмных коридорах тюрьмы. Леви понимал, что им предстоит долгое заключение или что-то ещё хуже.
Леви, Ханджи и Эрвина завели в просторный, богато обставленный кабинет. Перед ними сидел мужчина — дядя Мэй. Его фигура была внушительной, взгляд — холодным, а манеры — безупречно спокойными. За его спиной на стене висела огромная картина с изображением взрослой Мэй: она стояла в изящном платье, сдержанная, серьёзная, красивая. На столе стояла рамка с фотографией маленькой Мэй — улыбчивой девочки, с наивным выражением лица.
Леви заметил картины первым и замер. За ним — Ханджи и Эрвин. Все трое смотрели на изображения с неописуемым удивлением. Дядя Мэй уловил их реакцию и, слегка ухмыльнувшись, заговорил:
— Вижу, вас удивила эта прекрасная дама на картинах, — его голос был спокойным, но в нём чувствовалась скрытая угроза. — Это моя любимая племянница. Полагаю, вы знакомы.
Слова дяди эхом разнеслись по комнате. Леви не мог поверить своим ушам. Это значит, что Мэй... шпионка? Что она предала их, сдав все их действия? Он сжал кулаки, его разум пытался осмыслить происходящее. Мэй, та, кого он любил, работала на их врага.
Ханджи и Эрвин, поняв смысл сказанного, обменялись быстрыми взглядами. Это открытие бросило тень сомнений на всё, что они знали о Мэй.
— Зачем мы здесь? — холодно спросил Эрвин, обратившись к дяде Мэй. Его голос был уверен и твёрд, несмотря на внутреннюю бурю, которая могла бушевать в его душе.
— А, капитан Эрвин Смит, — дядя Мэй сложил руки на столе и наклонился вперёд, с интересом разглядывая троицу. — Ваши сражения известны далеко за пределами стен. Я восхищаюсь вашим упорством, — затем он перешёл на более угрожающий тон. — Но пришло время, чтобы ваши сражения прекратились. Вы здесь потому, что я решил положить конец вашей борьбе.
Леви напряжённо слушал, каждое слово дяди Мэй вызывало всё большее отвращение.
— Вы все слишком опасны для моих планов. — продолжал он. — Ваши попытки отвоевать Стену Мария — просто бесполезные амбиции, которые я не могу позволить реализоваться. Это угрожает моему положению и стабильности за пределами стен.
Ханджи стиснула зубы, но сдержала слова. Эрвин, нахмурив брови, продолжал внимательно слушать, пытаясь понять, какие у него есть варианты.
— Мэй, конечно, помогла мне узнать о всех ваших планах. — дядя усмехнулся, бросив короткий взгляд на картину. — Она выполнила свой долг перед семьёй. Вам же этого не понять. И теперь, когда вы здесь, я планирую посадить вас в мою тюрьму навсегда. Без вас ваше «великое дело» развалится.
Леви нахмурился ещё сильнее, его сердце сжалось от боли и злости. Дядя Мэй продолжал, не оставляя им надежды:
— Это конец для вас. Ваши имена забудутся, и никто не вспомнит о вашем сопротивлении. Вы останетесь здесь до конца своих дней, и никто не придёт вас спасать.
Леви впился взглядом в него,пытаясь найти слабину в его словах, но правда была очевидна: они попали в ловушку, организованную тем, кому они доверяли — Мэй.
—я вижу,что вы разочарованы в моей племяннице,—заметил Айро-дядя Мэй. —но хочу заметить,что она не причастна к кому,что вы здесь. Она об этом не знает,пока что. Вы можете её ненавидеть,потому что ей будет все равно. Муж моей сестрицы воспитал её без чувственной. Так что относитесь как хотите.
После этих слов всех троих отвели в камеру.