Фамилия Рейнхард
Мэй осталась в замке одна, когда все отправились на вылазку. Она стояла у окна, наблюдая, как отряд постепенно исчезает вдали. Её лицо было непроницаемым, как всегда, но внутри ощущалось лёгкое раздражение. Ей поручили следить за Сашей, которая осталась из-за болезни, и это явно не входило в её планы.
В первый день она сразу взялась за тренировку, отгоняя любые мысли о том, что должна заниматься чем-то столь обыденным, как присмотр за больной солдаткой. С утра до вечера она проводила время в зале для тренировок, отрабатывая удары и движения, проверяя свою скорость и силу.
Закончив с тренировкой, Мэй направилась к Саше, которая выглядела намного лучше, но всё ещё была слабой после болезни. Мэй сурово осмотрела её с головы до ног, будто решала, стоит ли вообще уделять ей внимание.
— Вставай, — холодно приказала она. — Ты недостаточно больна, чтобы валяться без дела.
Саша, всё ещё уставшая, попыталась возразить:
— Я думала, мне нужен отдых...
Мэй, не выслушивая, подошла ближе и слегка постучала пальцами по столу, привлекая её внимание.
— Если ты можешь стоять, значит, ты можешь тренироваться. Начнём с лёгкого.
Не давая Саше шанса пожаловаться, Мэй велела ей начать с простых упражнений: растяжка, лёгкие наклоны, дыхательные практики. Саша, хоть и с трудом, подчинилась, но было видно, что ей всё ещё тяжело.
На второй день, не давая Саше расслабиться, Мэй добавила новые элементы в тренировку. Она заставила её отжиматься, приседать, и с каждым разом увеличивала количество повторений.
— Ты не можешь всё время прятаться за свою слабость, — резко сказала Мэй, когда Саша уже была на грани истощения. — На поле боя никто не спросит, чувствуешь ли ты себя хорошо.
Саша, хоть и злилась на Мэй за её жёсткость, понимала, что это была правда. Она неуклюже продолжала тренироваться, пытаясь соответствовать суровым требованиям своей наставницы.
Мэй также не забывала поддерживать порядок в замке. Она по очереди заходила в комнаты, проверяя чистоту и убирая то, что посчитала нужным. Для неё это было чем-то вроде дополнительной дисциплины — даже в одиночестве она не позволяла себе расслабиться.
На третий день Мэй решила устроить для Саши более сложную тренировку. Теперь они работали над координацией движений и ловкостью. Мэй сделала для этого небольшие импровизированные препятствия в зале, где Саша должна была проходить через узкие коридоры и перепрыгивать барьеры, тренируя реакцию и скорость.
— Быстрее, — требовательно говорила Мэй, наблюдая за тем, как Саша старается изо всех сил, несмотря на усталость. — Если ты не научишься двигаться быстро, ты станешь лёгкой жертвой.
Всё это время Мэй ни разу не сменила своего сурового тона, ни разу не проявила жалость или сострадание. Для неё дисциплина была превыше всего, и она ожидала того же от других.
Когда вылазка подошла к концу, и отряд вернулся в замок, Мэй встретила их так же, как и всегда — с непроницаемым лицом и без малейшего проявления эмоций. Она выполнила свою задачу, и теперь снова была готова к работе в привычном ритме, без лишних отвлечений.
Саша, хоть и вымотанная, чувствовала, что стала сильнее после этих трёх дней.
Ханджи, едва успев вернуться с вылазки, заметила Мэй и тут же подскочила к ней с сияющей улыбкой на лице. Она схватила её за руку с такой энергией, что Мэй даже не успела сопротивляться.
— Мэй! Ты просто обязана это увидеть! — с восторгом сказала Ханджи, таща её куда-то за собой. — Мы захватили парочку титанов, и я собираюсь поставить над ними пару экспериментов. Это будет невероятно!
Мэй шла молча, её лицо, как обычно, оставалось бесстрастным, но внутри у неё закипало раздражение. Ханджи болтала без остановки, рассказывая в своей манере обо всём, что случилось за время вылазки.
— Мы потеряли несколько людей, — продолжала Ханджи, её тон на секунду стал серьёзным, но затем она снова оживилась. — Но ты не представляешь, как интересно было их изучать вблизи! И хотя это ужасно, я получила много данных... А вот с титанами повезло ещё больше — мы смогли захватить сразу двух. Теперь-то я узнаю больше о том, что они из себя представляют!
Они быстро подошли к небольшой огороженной площадке, где два титана находились в клетках, скованные цепями. Титаны бездумно тянулись к людям, издавая глухие звуки, но цепи крепко удерживали их на месте.
— Та-дам! — Ханджи торжественно показала на них. — Вот они! Мои новые испытуемые! С ними столько всего можно сделать! Я собираюсь понять, что заставляет их двигаться, реагировать, как у них работают регенерация и вообще всё остальное.
Мэй с каменным лицом смотрела на титанов, её глаза бегло осматривали их, но в выражении лица не было ни страха, ни интереса.
— И что ты собираешься с ними делать? — холодно спросила она, когда Ханджи, всё ещё радостная, остановилась перед клетками.
— О! Мы будем проверять их реакцию на разные раздражители, поймём, как работают их мышцы и что происходит, когда им отрубают конечности. О, и ещё... — Ханджи увлеклась очередным потоком теорий, мечтая о том, как дальше пойдёт её исследование.
Мэй лишь коротко кивнула, наблюдая за Ханджи, которая буквально светилась от восторга.
Ханджи, погружённая в свои мысли о титанах, вдруг заметила, что Мэй как-то слишком холодна и отстранена. Это не было неожиданностью, но сейчас её раздражение стало заметнее. Ханджи, остановившись на мгновение, с любопытством посмотрела на неё.
— Знаешь, Мэй, — сказала она, задумчиво потирая подбородок, — ты всегда такая... хм, напряжённая и раздражённая. Может, тебе стоит немного расслабиться? Как насчёт того, чтобы сесть и просто поговорить? Без титанов и боёв. Я могу предложить чай, если хочешь!
Мэй взглянула на Ханджи, словно оценивая её предложение. Сначала она хотела отказаться, но быстро поняла, что это могло бы отвлечь её от рутины. Она кивнула, всё так же безэмоционально.
— Ладно. Можем поговорить, — спокойно ответила она.
— Отлично! — воскликнула Ханджи, оживившись, будто её предложение уже стало началом интересного эксперимента. — Пойдём, я знаю одно место, где никто нам не помешает.
Они направились к одной из небольших комнат внутри замка. Это был уютный уголок с деревянным столом и стульями. Ханджи ловко разлила чай по кружкам и поставила одну перед Мэй.
— Так... — начала она, усаживаясь напротив, — что тебя беспокоит? Ты ведь не всегда была такой раздражённой, правда? Или это просто такой стиль?
Мэй, сидя напротив, аккуратно взяла кружку в руки, но не спешила отвечать. Она задумалась на мгновение, прежде чем заговорить.
— Меня не раздражает всё это, — начала она спокойно, чуть прищурив глаза. — Просто слишком много всего бесполезного происходит вокруг. Слишком много слов, слишком мало действий. А ещё эти правила, традиции... всё это кажется мне пустым.
Ханджи слегка улыбнулась, склонив голову набок, как будто поняла что-то новое о своей собеседнице.
— Ты предпочитаешь прямоту и эффективность, верно? — спросила она, слегка кивнув. — Неудивительно, что тебя всё это раздражает.
—Слушай,чокнутая,я хочу тебе сказать,что я меняться не буду,—уже чуть эмоциональней сказала Мэй.
Ханджи слушала Мэй с неподдельным интересом, когда дверь вдруг тихо приоткрылась, и в комнату вошёл Леви. Его всегда невозмутимое лицо не выражало удивления, хотя можно было заметить лёгкое недовольство.
— Вы что, болтаете в рабочее время? — без лишних эмоций бросил он, скрестив руки на груди. Его голос был ровным, но под ним чувствовалась лёгкая язвительность.
Мэй мельком взглянула на него, не выказывая особого интереса к его приходу.
— Просто отдыхаем, — сухо ответила она. — Разве это запрещено?
Леви прищурился, с явным недоверием посмотрев на Мэй, затем перевёл взгляд на Ханджи.
— Ты действительно думаешь, что у нас сейчас есть время на разговоры? — обратился он к ней. — Особенно после последней вылазки. Потери были серьёзными.
— Леви, мы как раз обсуждали это, — радостно вставила Ханджи, пытаясь смягчить его холодное замечание. — И потом, людям иногда нужно отвлекаться. Даже тебе бы не помешало расслабиться хоть раз.
Леви тихо вздохнул, но вместо ответа просто сел рядом с ними, словно принял решение остаться. Он смотрел на Мэй с тем же выражением недовольства, как будто пытался понять, что она за человек.
Мэй слегка ухмыльнулась, увидев его взгляд.
— Разве ты не говорил, что не любишь тратить время на пустые разговоры? — спокойно спросила она.
— Так и есть, — коротко ответил Леви. — Но раз уж мы все тут собрались, могу посмотреть, что тебя так раздражает, раз Ханджи этим так заинтересовалась.
Мэй пожала плечами.
— Думаю, тебе это неинтересно. Мы просто говорим о том, как мало смысла во всей этой... «организации». Впрочем, как обычно, ничего нового, — сухо произнесла она, отпив чай.
Леви скривил губы в едва заметной усмешке.
— У тебя много слов, но мало действий, — бросил он. — Может, начнёшь с того, чтобы научиться уважать тех, кто здесь дольше тебя?
Мэй, не моргнув, посмотрела прямо на него.
— Уважение не заслуживают звания. Его заслуживают действия. А пока я не видела ничего, что могло бы это изменить.
На миг между ними повисла напряжённая тишина. Ханджи сидела между ними, наблюдая за происходящим с любопытством, будто изучала поведение животных в дикой природе.
— Ладно, ладно, — вставила Ханджи, пытаясь разрядить обстановку. — Не нужно превращать это в битву взглядов. Мы здесь, чтобы немного расслабиться. Леви, хочешь чая? Может, поможет хоть чуть-чуть снять напряжение?
Леви фыркнул, но всё-таки кивнул в знак согласия. Ханджи разлила чай, и в комнате вновь наступила относительная тишина.
Они втроём сидели за столом, пили чай, но разговора особо не получалось. Леви молчал, наблюдая за каждой деталью происходящего, его взгляд периодически скользил то на Мэй, то на Ханджи, которая как всегда была активной.
— Ты правда не чувствуешь себя комфортно среди солдат, Мэй? — спросила Ханджи, её голос был полон искреннего любопытства. Она подняла чашку с чаем, внимательно изучая лицо собеседницы.
Мэй ответила без особых эмоций, как будто это был простой факт.
— Здесь нет никого, с кем стоило бы сближаться. Война диктует свои правила. Сегодня ты с кем-то общаешься, а завтра его уже нет.
Ханджи отставила чашку на стол и вздохнула.
— Понимаю, ты хочешь держаться на расстоянии. Но знаешь, мы всё-таки здесь не просто так. Все мы сражаемся ради общей цели.
— Общая цель? — Мэй подняла бровь и посмотрела на Ханджи с лёгкой иронией. — Ваша "общая цель" слишком часто теряет людей. Это не цель, это просто борьба за выживание.
Леви, который всё это время сидел молча, наконец заговорил:
— Ты всё ещё не понимаешь, где находишься. Это не просто борьба за выживание. Это то, ради чего мы готовы отдать жизни.
Мэй встретилась с ним взглядом, не отводя глаз.
— Отдать жизни? Это не делает вас героями. Это делает вас расходным материалом, — сказала она холодно. — И, честно говоря, меня не интересуют чужие жертвы. Мне важно остаться живой. И пока что, это мне удаётся лучше, чем вам.
Леви прищурился, но ответил спокойно, хотя в его голосе чувствовалась напряжённость.
— Если ты так уверена в своей правоте, тогда почему всё ещё здесь? Почему не ушла? Никто не держит тебя.
Мэй задумалась на мгновение, потом усмехнулась.
— Потому что пока я здесь, я могу увидеть, как работает эта "система", и насколько она изломана. И, может быть, она даже поможет мне выжить в этом мире.
Ханджи, пытаясь сгладить напряжённость, встряла в разговор:
— Ну, раз у всех такие разные мнения, это хорошо! Разнообразие взглядов всегда полезно для дискуссий, верно? Но, Леви, знаешь, Мэй права в одном. Иногда мы действительно теряем из виду саму суть происходящего. Мы не только сражаемся, но и ищем ответы.
Леви молча сделал глоток чая, явно не желая продолжать спор. Мэй тоже не собиралась дальше втягиваться в обсуждение, но напряжённость между ними оставалась. Ханджи же, как всегда, не теряла оптимизма, несмотря на разные взгляды.
Разговор постепенно стал менее напряжённым. Ханджи рассказывала о своих недавних исследованиях, в основном в своей обычной манере, с увлечёнными и длинными объяснениями. Мэй слушала, кивая время от времени, но явно была погружена в свои мысли. Леви просто наблюдал за происходящим, всё ещё молча, но теперь его напряжение слегка утихло.
Так они продолжали сидеть за столом, пока день постепенно не стал угасать, оставляя ощущение того, что мирное общение — пусть и натянутое — всё же возможно.
Спустя несколько минут молчания Ханджи вдруг заговорила, пытаясь сменить тему на что-то более лёгкое:
— Знаете, как бы ни была сложна наша работа, порой такие моменты, как этот, — просто сидеть, пить чай и говорить о всякой ерунде, — это то, чего иногда не хватает. Всё-таки хорошо иметь возможность просто... расслабиться.
Она широко улыбнулась, глядя то на Мэй, то на Леви.
Мэй, всё ещё сдержанная, кивнула:
— Да, но расслабляться долго не получится. В любой момент может произойти что-то непредвиденное.
— Ну, не будь такой пессимистичной, — Ханджи с лёгким смешком отмахнулась. — Всё-таки, несмотря на постоянную угрозу, стоит ценить те короткие передышки, которые у нас есть.
Леви, держа чашку с чаем в руках, наконец посмотрел на Мэй и спросил без привычной язвительности:
— Ты всегда так напряжена? Или это просто из-за нашего общества?
Мэй чуть пожала плечами, не отворачиваясь:
— Я не привыкла к компании. Для меня это лишнее. Но сейчас... может, это не самое худшее место, где я бывала.
— Видишь? Это уже прогресс, — Ханджи весело хихикнула, обрадованная тем, что их разговор стал менее напряжённым.
— Мы все здесь по одной причине — выживание, — добавила Мэй, её голос был более мягким, но всё равно серьёзным. — Просто у каждого свой путь.
Леви коротко кивнул:
— Пожалуй, с этим я соглашусь. У каждого из нас своё представление о том, как это сделать.
Ханджи решила добавить что-то оптимистичное:
— Но, знаете, иногда кажется, что мы все можем найти общие точки соприкосновения. Как сегодня, например. Тренировки — это одно, а вот такие моменты... Они тоже важны.
Мэй посмотрела на Ханджи и, чуть подумав, кивнула:
— Возможно. Хотя я не обещаю, что привыкну к такому сразу.
Леви на это слегка усмехнулся:
— Я тоже не в восторге от подобных "дружеских посиделок", но если это часть работы... придётся потерпеть.
— Леви, Леви, ну ты же знаешь, что на самом деле тебе это нравится, — Ханджи подмигнула ему. — Не притворяйся.
Леви фыркнул, но не стал возражать. Мэй заметила эту перемену в его настроении и впервые за долгое время позволила себе чуть расслабиться.
— Может быть, — тихо сказала она, опустив взгляд на чашку, — с вами не так уж плохо, как я думала.
— О, вот это я понимаю, — радостно воскликнула Ханджи. — Я ведь говорила, что рано или поздно мы найдём общий язык!
Леви молча посмотрел на Мэй, не говоря больше ничего, но в его взгляде было меньше напряжённости, чем раньше. Этот разговор, пусть и короткий, сблизил их на чуть более дружеском уровне, и хотя все всё ещё оставались сдержанными, атмосфера стала гораздо легче.
—Мэй,а расскажи о своем детстве,—мягко сказала Ханджи.
—мы с вами не друзья,чтобы я вам что то рассказывала,—немного грубо ответила Мэй.
—ну расскажи,ну пожалуйста,—стала уговаривать Ханджи. Леви же сидел и наблюдал за этим.
—да не о чем рассказывать. Если хотите услышать рассказ о моем плохом детстве,то вы его не услышите.
—но что то же сделало тебя такой..отчужденной,—внезапно выдвинул Леви.—вот очкастой и даже мне интересно что.
Мэй вздохнула, слегка опустив голову, как будто собираясь с мыслями. Её лицо было таким же спокойным, как обычно, но в глазах мелькнула тень какой-то неясной тяжести. Леви и Ханджи молча наблюдали за ней, ощущая, что она наконец решила открыть хоть часть того, что скрывалось за её холодной оболочкой.
— Ладно, — начала она тихо. — Думаю, вы все равно не отстанете, если я ничего не расскажу. Но предупреждаю — это не особо интересная история.
Мэй взяла чашку с чаем, сделала глоток и, на мгновение замолчав, продолжила:
— Мой отец всегда хотел сына. Но родилась я. Ему было сложно смириться с этим, и вместо того чтобы воспитывать меня как обычную девочку, он решил... что я буду его сыном. С детства он обучал меня всему, что считал важным для мужчины: сражениям, стратегии, выживанию. Это не было чем-то обычным для девочки, но у меня и не было выбора.
Она подняла глаза, встретив взгляд Леви. В её словах не было ни боли, ни сожаления — просто факт.
— Моей матери было всё равно. Она никогда не вмешивалась в то, что происходило. Отец был для меня всем — и учителем, и наказанием. Он не терпел слабости. За малейшую ошибку меня наказывали, и я быстро поняла, что лучше не спорить.
Ханджи слушала её с явным интересом, но без привычной весёлости. Она кивнула, сочувственно глядя на Мэй:
— Это... не похоже на счастливое детство.
Мэй пожала плечами:
— Счастье — это не то, о чём мы думали в нашем доме. Отец был доволен, когда я слушалась. Если не слушалась — были последствия. Он не жалел меня, и я не жалела себя. Так я и выросла. Всё, что я умею сейчас, — его заслуга. За это я ему благодарна. А остальное... не имеет значения.
Леви наблюдал за ней с тем же хмурым выражением лица, но его взгляд стал более задумчивым.
— И это всё? — спросил он, чувствуя, что она что-то не договаривает.
Мэй на мгновение прищурилась, словно решая, стоит ли продолжать. Но затем холодно улыбнулась и сказала:
— Это всё, что имеет значение. Остальное — не для вас.
Ханджи хотела что-то сказать, но осеклась, поняв, что Мэй не готова открыться дальше. Вместо этого она просто кивнула, признавая её право на уединение:
— Спасибо, что рассказала хоть это.
Мэй коротко кивнула в ответ, словно подтверждая, что разговор окончен.
—теперь вы рассказывайте.
После того, как Мэй закончила свой рассказ, в комнате на мгновение повисла тишина. Леви и Ханджи переглянулись, как будто решая, стоит ли продолжать разговор о прошлом. В конце концов, это была не самая лёгкая тема, особенно для тех, кто привык прятать свои чувства под масками хладнокровия и силы.
Ханджи, как обычно, первой нарушила молчание, вздохнув и натянуто улыбнувшись.
— Знаешь, Мэй, ты не одна с таким детством, — сказала она, откидываясь на спинку стула и сложив руки за головой. — Моё прошлое тоже не было особо радостным... но и не таким суровым, как у тебя. Когда я была моложе, мои родители погибли. Это, наверное, и стало тем моментом, когда я начала интересоваться титанами. Я потеряла всех близких и... наверное, пыталась понять, как работает этот мир, как работают титаны. С тех пор я решила, что смогу сделать что-то важное, что смогу раскрыть их тайну.
Её голос на мгновение дрогнул, но Ханджи быстро вернула себе свой обычный тон — живой и энергичный:
— В общем, всё это сделало меня тем, кто я есть. Немного чокнутой, но зато увлечённой. — Она ухмыльнулась, будто стараясь скрыть болезненные воспоминания за шуткой.
Мэй кивнула, принимая рассказ, но её взгляд оставался сосредоточенным на Леви, который до сих пор молчал.
Леви вздохнул, скрестив руки на груди. Видно было, что ему не хотелось говорить о прошлом, но, раз уж разговор начался, он не стал увиливать.
— Моё детство? Ничего хорошего там не было, — коротко ответил он. — Я вырос в подземном городе. Моя мать умерла, когда я был ещё ребёнком. Всё, что у меня было — это выживание. Воровство, драки, грязь. В то время мне не было до многого дела, главное было — как бы дожить до следующего дня.
Он бросил взгляд на Мэй, и в его глазах мелькнуло что-то вроде понимания.
— Ты говоришь, что твой отец учил тебя быть сильной. Я научился этому сам. В этом мире нет другого выбора.
Леви замолчал, и в комнате вновь повисла напряжённая тишина. Казалось, никто не знал, как реагировать на эти короткие, но такие значимые признания.
Ханджи, как всегда, первой попыталась разрядить обстановку, добавив с лёгкой улыбкой:
— Ну что ж, кажется, у нас тут собралась интересная компания. Каждый со своей тёмной историей, но все — в одной команде. Может, в этом и есть наша сила? Мы не сдаёмся, несмотря на всё дерьмо, через которое пришлось пройти.
Мэй лишь хмыкнула в ответ, но в её глазах не было ни раздражения, ни равнодушия — только понимание.
—знаешь,капитан недоделанный,я ведь тоже с подземного города,—почему то сказала Мэй.
—закройся,циркачка,—уже не так грубо,как раньше сказал Леви,а Ханджи смотрела на них с интересом.—я знал,что ты оттуда. Фамилию Рейнхард-грех не знать.