5 глава
Гермиона проснулась от ярких солнечных лучей, без разрешения разгуливающих по ее лицу. Зажмурившись, она нащупала палочку на прикроватной тумбочке, и, взмахнув ей, зашторила окна. Ужасно хотелось пить, поэтому, потянувшись, она встала с постели и побрела на кухню. Лето близилось к концу, но жаркое солнце будто и думать ничего не хотело об этом.
Каждое утро девушки начиналось одинаково. Зелье, проверка запасов, проверка ингредиентов. И только после этого мог начаться ее день. Когда ей исполнилось шестьдесят, она отчётливо почувствовала перемены в организме. Запертая в своём теле, стареть она не могла, потому сердце, легкие, кости, суставы - все проблемы физического характера пожилых людей были ей чужды. Она была все так же молода. Всегда была молода. Но память...
Память начала ее подводить. Она забывала все больше имён и незначительных событий. Забывала, куда положила палочку или книгу, которую читала буквально десять минут назад. Ей пришлось пройти заочный курс колдомедицины, чтобы разработать зелье под себя. По ингредиентам оно напоминало зелье для укрепления памяти, но все же эффект был другим. Зелье помогало ей помнить все то, что происходило с ней каждый год ее жизни. Помогало не теряться в годах, людях и событиях. И при этом не влияло губительно на ее молодой организм.
Выпив склянку зелья, Гермиона заварила себе кофе и взяла в руки дневник, который вела в годы последней учебы в Хогвартсе. Она не позволяла себе его перечитывать после того, как ушла в последний раз. Потому что... проще так и не стало.
А в последний месяц она начала вспомнить о нем каждый день. Он и ее друзья начали ей сниться. И какая-никакая спокойная, умеренная жизнь канула в бездну. Гермиона не могла найти себе места. Ничего не могла с собой поделать. Ее душа летела в Лондон, летела к Джинни, Рону, к воспоминаниям о Гарри. Летела к Драко...
Всю жизнь она запрещала себе привязываться к людям. Запрещала себе любить. Но дважды допустила промах. И последний раз был не просто ошибкой, а чертовым концом света. Гермиона не понимала, как в таком возрасте можно быть настолько наивной и беспечной. Но время назад вернуть было нельзя, и ей оставалось только смириться. Смириться и жить дальше. Как придётся.
Она листала собственный дневник, где-то нежно улыбаясь, где-то хмурясь, а где-то и вовсе стирая с глаз слёзы. Она вспомнила, как, заметив Малфоя впервые, поняла, что судьба свяжет их тонкой ниточкой. На время, конечно. «Всегда» в отношении ее было злой шуткой. Страшным проклятьем. Вечным одиночеством.
Но судьба действительно связала их. Кое-как, непонятно зачем, но связала. Гермиона чувствовала, что должна помочь ему стать счастливее. Натолкнуть на нужный путь. И непонятно, как сама влюбилась. Впервые в жизни позволив себе ощутить это.
Любовь к нему была обжигающим льдом. Самым удивительным, что с ней случалось в жизни. Но она любила. Искренне и глубоко.
И у них получилось построить отношения. Такие, о каких она мечтала. Когда-то давно, когда была ещё юной и счастливой, когда проклятье ещё не дало о себе знать.
Несмотря на то что с ее первой смерти прошло больше ста лет, она так и не смогла узнать, что с ней произошло. Кто ее проклял или каким неведомым существом она была.
Она долгие годы, не одно десятилетие пыталась найти ответ на свой вопрос. Перебрала множество книг, пообщалась не с одним целителем, но ничто не давало результатов.
И ее последняя надежда умерла вместе с Дамблдором.
Летом перед пятым курсом Гарри, Гермиона пришла к директору для того, чтобы лично с ним поговорить. И она рассказала ему все, с самого начала:
- Да, профессор, вы правильно меня поняли. - она усмехнулась, поднимая глаза к потолку. - Мне уже сто пятнадцать лет. Я, скорее всего, даже старше вас.
Дамблдор не выглядел шокированным или напуганным, нет, он скорее походил на заинтригованного человека.
- Вы правы, мисс Грейнджер. Вы старше меня. - он тепло улыбнулся будущей ученице. - Вы можете рассказать, как поняли, что бессмертны?
- Меня убили, когда мне было восемнадцать. Мне кажется, мой убийца был уверен, что я - маггла. Он требовал отдать ему мою сумку, потом пытался применить насилие. Он был ужасно пьян, и, я почти уверена, совершенно не понимал, что делает. И из-за того, что я сопротивлялась, кинул в меня непростительное. Это был первый раз в жизни, когда я оставила палочку дома. Не знаю, что со мной тогда случилось. Я была молода и так наивна. - Гермиона потёрла лицо, заставляя себя немного прийти в себя. - В общем, больше я палочки не забывала. Очнулась на том же месте через пару часов. Живая и невредимая. Только вот больше я не старела. Ни на день. Во мне ничего не менялось.
- Как вы объяснили это своим родителям? Друзьям? - Дамблдор с интересом разглядывал сидящую перед ним девушку.
- Никак. Родителям просто рассказала то, что со мной случилось. Друзей особо не было, но со знакомыми я продолжила общаться, а потом, когда мои сокурсники начали жениться и выходить замуж, рожать детей и строить семью... Взрослеть, если быть краткой, я сбежала впервые. И делаю так вот уже почти сто лет. Сбегаю. Примерно каждые семь-восемь лет. Иногда больше, иногда меньше. Чтобы не было вопросов. На новом месте жизнь начинаю так, как будто мне пятнадцать и вот-вот должно исполниться шестнадцать.
- Правильная тактика. - Дамблдор встал со своего места и подошёл к окну, вглядываясь в горизонт. - Вы хотите, чтобы я нашёл решение Вашей проблемы, верно, мисс Грейнджер? Хотите снова быть смертной?
Гермиона задержала дыхание, глядя в спину профессора. Он был самым сильным волшебником из всех, ныне живущих. И он мог стать ее спасением.
- Это единственное мое желание. Я хочу прожить нормальную жизнь. Вы знаете, что со мной?
- Увы, лестные слухи обо мне не всегда правдивы. Я не всемогущ, к сожалению или к счастью. Но я сделаю все возможное, чтобы найти решение вашей проблемы. Только вы должны понимать, мисс Грейнджер, идёт война. И, возможно, поиски правды займут куда больше времени, чем вы надеетесь.
Гермиона нервно рассмеялась, прикрывая рот рукой:
- Профессор, даже если это займёт десять лет, это будет быстро. И я, как вы, наверное, можете понять, довольно терпелива.
Дамблдор отвернулся от окна, вновь глядя на девушку и мягко ей улыбнулся:
- Но я бы Вас попросил остаться в школе. Чтобы я мог наблюдать за вами, и вызывать к себе, если мне понадобиться дополнительная информация. Говорите, начинаете жизнь с пятнадцати лет? Не хотите поучиться на одном курсе с Гарри Поттером?
А потом Дамблдор умер.
Глядя на бездыханное тело директора, Гермиона плакала, понимая, что умер ее друг, к которому она успела привязаться, и вместе с ним умерла ее надежда.
И все, что ей оставалось, - жить дальше, как она это делала всегда.
Она помогла Гарри и Рону в поисках крестражей. Она помогла Драко в поисках самого себя. Она подарила себе несколько лет счастливой жизни.
А потом Гарри умер. И это было больнее, чем она ожидала, хоть и понимала, что он смог стать ее другом. Она все сильнее привязывалась к друзьям в этой «версии» ее жизни. После смерти Поттера она ещё сильнее привязалась к Драко и Джинни. И это, наверное, был край. Однажды утром она проснулась и поняла, что не хочет уходить. Совсем.
Поэтому, не спрашивая себя, она взяла палочку, сумку, и, выйдя из дома, перерезала себе вены. Ей нужно было инсценировать смерть, и не было ничего проще, чем умереть по-настоящему. Снова.
Но зная, что она пролежит в отключке не один час, нужно было успеть трансгрессировать куда-то, где ее не найдут, чтобы там умереть спокойно.
Поэтому она дала вылиться непозволительно большому количеству крови прежде, чем поняла, насколько холодно ей стало. Почувствовав ужасную слабость, пустоту в голове и предобморочное-предсмертное состояние, она, взяв себя в руки, трансгрессировала в лес, где смогла спокойно умереть.
Придя в себя и увидев совершенно целые и здоровые кисти рук, Гермиона хмыкнула и, убрав магией остатки крови с земли, где лежала последние несколько часов, направилась в свою очередную жизнь.
Почти всегда она начинала «новую» жизнь с путешествий. И эта была не исключением. Она сразу покинула Англию, зная, что Драко обнюхает каждый уголок этой страны. Самое болезненное заключалось в том, что она этого хотела. Хотела, чтобы он ее искал.
Куда хуже было то, что она хотела быть найденной.
Первый год после своего исчезновения она отдала путешествиям.
Порт-ключи она создавала сама. Нелегально. Но у вечной жизни были плюсы в виде огромного запаса знаний и навыков. Созданные ею порт-ключи не мог отследить никто. Даже самые опытные волшебники.
Для жизни ей нужно было немного, а зарабатывать она всегда умела. Да и Дамблдор ещё перед ее последней учебой в Хогвартсе дал ей немного денег. Как он говорил «на чёрный день».
И чёрный день случился. Растянулся на несколько месяцев, когда она сидела в деревушки Гренландии, обняв свои колени и рыдая навзрыд. День за днём.
Тогда Гермиона не могла работать. Черт, да даже из дома она выходила с огромным трудом. Она не могла найти в себе силы для того, чтобы жить дальше. Не один раз на неё волной обрушивался порыв собрать вещи и вернуться домой. Домой к Драко. Рассказать все, как есть. Вдруг он найдёт решение?
Но здравый рассудок раз за разом побеждал.
Дамблдор не смог ей помочь. Великий, могущественный волшебник. С самой сильной палочкой в мире. С огромными знаниями и возможности. Не смог. Не успел.
Драко тем более не поможет.
Она с лёгкостью могла представить шок на его лице. Его надежду на то, что они найдут средство от ее недуга. И ярость от осознания, что лекарства нет. И помощи ждать неоткуда.
Но больше всего она боялась видеть его старение. Видеть, как маленькие морщинки появляются в уголках глаз, а она остаётся такой же. Неизменно юной.
Видеть, как он с горечью смотрит на счастливые семьи с детьми, осознавая, что сам отцом никогда не станет. Потому что Гермиона не хотела растить детей, зная, что переживёт их. Не хотела брать на себя столько боли. Да и какое счастье состариться вместе, если ты не стареешь? Как можно давать советы своему повзрослевшему ребёнку, когда сама осталась восемнадцатилетней? И что потом? Чтобы не быть рассекреченной другими, ей придётся называть своего ребёнка мамой или папой? А потом бабушкой или дедушкой? Когда она, она сама будет родителем.
Нет, эта была история с поставленной точкой. Кровавой, болезненной, но, тем не менее, окончательной и бесповоротной.
Гермиона верила в Драко, верила, что он сможет это пережить. Сможет стать сильнее и жить дальше. Найти любовь, которую будет ценить ещё сильнее, чем саму Гермиону. Построить семью. И жить счастливо. Так, как она сама бы этого хотела.
И как бы больно ни было, она будет рада за него.
Гермиона обещала себе никогда больше не стучаться в его дверь.