4 глава
После встречи с Драко и Блейзом, Джинни не могла прийти в себя целую неделю. Все вокруг казалось другим. Неправильным. Привычные действия, такие, как принятие душа или готовка ужина, перестали быть нормальными. Джинни могла на час застрять под горячими струями, задумавшись о Гермионе. Когда Джинни обжаривала шампиньоны или запекала курицу, в голову пробирались мысли о том, кем же всё-таки была ее подруга. И ничего не могло повлиять на туманное состояние Джинни.
В конечном итоге поняв, что продолжаться дальше так не может, девушка все же решила предпринять хотя бы какие-то действия. Вначале ей очень захотелось навестить Невилла, но уже через пару минут, сжав губы, она отогнала от себя эти мысли. Нельзя. Не после того, что они узнали. И в Хогвартс нельзя. Джинни знала, что директор не оставит ее в покое, задавая вопросы, на которые она не сможет дать ответа.
Свой двадцать третий день рождения Джинни провела в съемном номере отеля, в гордом одиночестве поедая шоколадное мороженое. Ей нисколько не хотелось получать поздравления от старых знакомых, семьи, бывшей команды и других людей. Позже. Однозначно позже. Она заставляла себя не думать о таком дурацком понятии, как «годы». У неё теперь было совершенно неправильное представление о времени. Да и о людях тоже.
Вернувшись домой, Джинни перебрала полученные письма и, взяв в руки всего два конверта, забралась в кресло, с интересом глядя на имя отправителя. Они оба были от Блейза. Сердце забилось быстрее, и девушка закусила губу, поднимая взгляд в потолок.
Открыть письмо хотелось ужасно.
Но Джинни всегда старалась отвечать на письма сразу. Тем более на письма важных для неё людей. Забини не то, чтобы стал важным человеком. Он стал отдельным от всего человечества. Без причин. Ей просто хотелось нравиться ему и оттого появилось это далекое и забытое чувство.
И она могла бы нацарапать ему ответ прямо сейчас, но знала, что ее тоска по Гарри и запредельное чувство вины возьмут над ней верх, и ответ получится пустым и безэмоциональным, а ей этого не хотелось. Поэтому, аккуратно положив оба конверта на стол, отдельно от стопки тех, что читать она не собиралась, Джинни прошла на кухню и налила себе бокал вина. Для смелости. Чинно обойдя весь дом несколько раз, отпивая небольшие глотки, она наконец-то почувствовала легкое ощущение тепла внутри себя. Задержав дыхание, она вернулась в гостиную и, с ожесточением кусая губы, наконец-то открыла первый конверт, датированный одиннадцатым августа:
«Привет, Джин.
Никогда не думал, что буду поздравлять тебя с днём рождения. Надеюсь, что сейчас ты уже отлично проводишь время с семьей или друзьями. Лучше и с теми, и другими! Честно говоря, я не знаю, когда Малфой придёт в себя, и мы сможем продолжить наше расследование, чтобы я мог увидеть тебя и поздравить лично. Не знаю, сможем ли мы вообще продолжать расследование… Тем не менее, я хотел бы пожелать тебе успехов во всем, что бы ты ни начинала. Хочу видеть тебя счастливой и сверкающей на обложках всех журналов магического мира! Я очень надеюсь, что ты сможешь отпустить прошлое и войти в будущее, мне обещали, что оно будет счастливым. Не знаю, будет ли в твоём будущем место такому другу, как я, но мне бы того очень хотелось, и потому моя скромная персона очень хочет пригласить тебя на ужин. Я знаю одно неплохое местечко, где подают невероятную пепперони и отличное гранатовое вино.
Навеки твой, надеющийся на скорейший ответ, тайный поклонник.»
Джинни задержала дыхание, читая письмо. Негромко рассмеявшись в ответ на последнюю фразу, она прижала пергамент к груди и слегка подпрыгнула на месте, наслаждаясь этим ощущением приятного и неизведанного. После чего перечитала послание ещё дважды. Прежде, чем открывать второй конверт, девушка, с неспадающей улыбкой добежала до кухни, чтобы обновить себе бокал. Ответ на такое письмо требовал от неё максимальной отдачи.
Отпив несколько глотков и сделав глубокий вздох, Джинни чуть вспотевшими руками открыла второе письмо. Оно было ощутимо короче предыдущего, что немного расстроило девушку:
«Привет, Джин.
Это снова я, твой неугомонный слуга. Не получив ответа вчера, я решил на всякий случай узнать, все ли у тебя в порядке? Понимаю, конечно, что вчера был праздник и оттого чувствую себя глупо, но вдруг тебе нужна помощь?
Твой спасатель и рыцарь на белом коне, единственный и неповторимый Блейз Забини.»
Девушка довольно улыбнулась, в нетерпении ерзая на кресле. Мысли о Гермионе наконец-то отпустили ее, и она была полностью поглощена настоящим моментом. Призвав пергамент и перо, Джинни, скукожившись над журнальным столиком, начала писать ответ. После слов приветствия ее фантазия кончилась.
Закусив кончик пера, она начала думать о таком же оригинальном ответе, какими были письма Забини, но, поняв, что слишком взволнована, решила ответить совсем просто, но зато максимально искренне:
«Привет, Блейз!
Спасибо большое за поздравления, мне очень приятно! В данный момент я уже начинаю чувствовать голод, и почему-то мне ужасно захотелось пиццы… Если предложение ещё в силе, мне хотелось бы пойти с тобой на ужин сегодня, если ты свободен.
С нетерпением жду ответа, Джинни.»
Прикрепив послание к лапке совы, девушка мягко погладила птицу по голове и наказала не возвращаться без ответа. Конечно, это было до ужаса эгоистично, учитывая тот факт, что вчера она сама пропала с радаров никому ничего не сообщив, но…
Но вино внутри грело душу, голод действительно проснулся, и ей ужасно хотелось вылезти из одиночества и отчаяния прошедшей недели.
Да и глупо было обманывать саму себя. Она успела до чертиков по нему соскучиться.
Джинни встала с кресла и начала нервно ходить по гостиной, слишком часто поглядывая в окно. Бокал вина в правой руке нисколько не успокаивал и не придавал уверенности. Аккуратно поставив его на стол, она взяла палочку и оживила пару оригами, которые стояли на подоконнике. Те весело поднялись в воздухе и начали кружить, неуклюже врезаясь друг в друга. Девушке не успело наскучить зрелище, как в окно постучалась ее сова. Подскочив на месте, Джинни открыла окно и, нервно закусив губу, отцепила от лапки записку.
«Душа моей жизни!
Слава Салазару, ты мне ответила, я уже был готов выпрашивать у Драко твой адрес. Кстати, было бы неплохо его знать… Так, на всякий случай. Рад, что с тобой все хорошо и ты дала добро на мое предложение. Давай встретимся в Косом переулке у «Твилфитт и Таттинг» через час? Оттуда будет удобнее всего трансгрессировать.
Вечно твой, любитель пепперони и гранатового вина.»
Джинни рассмеялась сразу, прочитав только его приветствие. Взахлёб проглотив оставшиеся слова, она ринулась к своему столику, чтобы написать короткое «да» и привязать его к лапке совы. Нетерпеливое ожидание в момент захватило ее, и, схватив в одну руку остатки вина в бокале, а в другую палочку, Джинни рванула в свою комнату, чтобы навести марафет.
Вино действовало, и она наконец-то не чувствовала себя погано от своих же мыслей и желаний. Все было так, будто ей снова шестнадцать, и она бежит на свидание, не думая ни о чем.
Свидание?
Да, черт возьми. Это будет свидание.
Подбежав к зеркалу, Джинни посмотрела на своё чуть покрасневшее от алкоголя лицо и провела руками по щекам. Тёплые. Почему-то собственное волнение и внутреннее тепло ее воодушевляло. Она не планировала наряжаться в вечернее платье, но хотелось выглядеть действительно шикарно. Небрежно-шикарно.
Приняв решение первым делом принять душ и помыть голову, она для чего-то сделала эпиляцию всего тела с помощью своего когда-то любимого заклинания. Конечно, в этом действии не было никакого подтекста. Это было только для ее собственной уверенности. Она не была готова ни к чему большему, чем свидание. Во всяком случае, сейчас.
Выбравшись из душа и нанеся на свое лицо всевозможные уходовые средства, она взглянула на часы и ужаснулась тому, что у неё осталось всего сорок минут.
Сорок минут, а она мокрая и голая, с маской на лице смотрит в свое отражение и совершенно не представляет, успеет ли.
А что ждать от этого вечера?
А если он ее поцелует?
Джинни задержала дыхание и, с силой прикусив губу, мотнула головой. Глупые и лишние мысли. Все это неважно. Убрав маску взмахом палочки и вторым взмахом высушив волосы, девушка вернулась в спальню, чтобы выбрать подходящее платье. Желание вновь выбрать зеленый цвет, чтобы удивить и, наверное, обрадовать его, было слишком сильным. Поэтому она принципиально избегала все оттенки этого цвета в своём шкафу. Светлые платья казались неподходящим под ситуацию, яркие тем более. Поэтому ее выбор пал на самое обычное, но, тем не менее, довольно изящное, небольшое чёрное платье.
Следующими вещами в списке необходимого для свидания шли макияж и гламурные чары.
Свидания.
Она, закатив глаза от собственных мыслей, достала косметичку и аккуратно, не спеша, начала наносить макияж. Максимально натуральный. Нисколько вульгарности.
Заколов волосы и надев чёрные босоножки, Джинни в последний раз посмотрела на часы и, убедившись в своей сногсшибательной пунктуальности, трансгрессировала.
Табун мурашек встретил ее раньше Блейза, который стоял с аккуратным букетом полевых цветов. Она выдохнула, пробежав глазами по нему и по букету, после чего радостно улыбнулась. Блейз был в темных брюках и легкой рубашке, расстёгнутой на одну пуговицу. Небрежно-шикарно.
Окинув ее взглядом, по которому ничего нельзя было прочитать (чертовы слизеринцы), он, улыбнувшись ей в ответ, подошёл ближе.
— Привет, Джин. — он мягко и совершенно невесомо коснулся ее щеки своими губами. — Ты, как всегда, потрясающе выглядишь.
— Спасибо, — она смущенно улыбнулась, глядя на него снизу вверх, — ты, как всегда, тоже.
Блейз сделал шутливый поклон и Джинни поняла, что это чем-то похоже на его визитную карточку. Он делал так часто, но это не надоедало. Каждый раз это вызывало тёплую улыбку.
Блейз аккуратно взял под руку девушку, и они трансгрессировали в какой-то маггловский переулок. Ни слова не говоря, Блейз, все так же придерживая девушку под руку, вывел ее на главную улицу, откуда уже была видна вывеска ресторана. Они молча за пару минут пересекли расстояние до заведения и вошли внутрь.
— Столик на двоих. На Блейза Забини, — он ухмыльнулся, глядя, как администратор удивленно распахнула рот, видимо впервые видя его вживую.
Пролепетав какие-то слова приветствия, она, сжав губы, проводила пару до нужного столика, в самом углу ресторана. Он был как будто спрятан от чужих глаз и Джинни задумалась, было ли это настоящей магией или магией этого места, созданной обычными магглами, знающими толк в дизайне интерьера.
Поблагодарив официантку и сразу заказав два бокала гранатового вина, Блейз пододвинул девушке одно из меню и без тени зазнайства проговорил:
— Этот ресторан принадлежит моей семье. Не хотел сразу тебе об этом писать, — он сделал виноватое лицо. — Но в любом случае тут правда самая лучшая пепперони и просто великолепное гранатовое вино. Ты же не против, что я заказал его и тебе? Я не спрашивал твоего мнения, но уверен, что ты влюбишься раз и навсегда в этот вкус.
— Я люблю вино. Честно говоря, гранатовое никогда не пробовала, да и вообще, я крайне редко балуюсь маггловскими алкогольными напитками. Обычно, если мне хочется выпить, я захожу только в магические заведения. Хотя и эльфийское, и гоблинское вино я люблю далеко не всё. У меня очень тонкий вкус… — Джинни улыбнулась, слегка наклоняя голову, без остановки глядя ему в глаза. Просто так, конечно. — Но я уверена в том, что это вино мне понравится. Я доверяю твоему вкусу.
— Слава Мерлину. Когда я первый раз привёл сюда Малфоя, он косился на все с таким лицом, будто я привёл его на помойку. Влияние Грейнджер, к сожалению, подействовало не сразу.
Джинни искренне рассмеялась, представляя Драко в такой же ситуации, как и она сейчас. На ее месте, напротив Блейза. И она снова даже не подумала о том, что ее подруге больше ста лет, и вообще-то это неправильно. И вообще-то, они все ещё не знают кто или что она такое. А также, понятия не имеют, где она и что с ней. Сейчас мозг Джинни фильтровал каждое слово и каждую эмоцию. Он настроился совсем на другую волну.
— Я очень рад, что ты согласилась встретиться со мной, — Блейз нисколько не выглядел смущенным, он говорил так, будто их встреча была далеко не первой. Будто они делали это уже тысячу раз. — Честно говоря, я понятия не имею любишь ли ты полевые цветы, но мне почему-то показалось, что до тебя это будет лучше роз, пионов и собранных флористами букетов. С подарком та же история. Я мог бы купить все, что угодно и только разочаровать таким подарком тебя. Поэтому я решил подарить нам, хотя, скорее всего, самому себе этот вечер, чтобы узнать тебя поближе и понять, какая ты. Что любишь, о чем мечтаешь и какой подарок бы хотела получить от меня, — он на минуту задумался, после чего добавил: — Надеюсь, что это было не слишком.
В этот момент Джинни поняла, почему люди говорят о том, что девушки любят ушами. Как можно было не любить? То, что он говорил, было невероятным. Слишком правильным конкретно для неё. Он говорил о том, что они мало знакомы и он совсем ее не знает. Но эти слова говорили об обратном. Эти слова пробили бронь в ее сердце. Нанесли непоправимый, но такой правильный и нужный урон.
— Лучший подарок ты уже сделал, Блейз, — она не успела договорить, так как их бокалы с вином уже принесли. Она подождала, когда официантка спросит, все ли в порядке, и, наконец, уйдёт. — Я впервые за последние несколько лет отмечаю свой день рождения. И не просто отмечаю, а с человеком, который подарил мне несколько десяток улыбок за день. Это дорогого стоит.
Блейз, определённо смутившись от неожиданности, поднял свой бокал, жестом показывая, что хочет чокнуться с ней. Джинни улыбнулась и, сделав первый глоток, поняла, о чем говорил парень. Вино действительно было необыкновенным. Если что-то в этом мире может быть слишком вкусным, то этим чем-то однозначно был этот напиток.
— Годрик! Почему я никогда раньше не была тут и не пробовала это? — Джинни сделала ещё глоток и закатила глаза от удовольствия. — Это самое, черт возьми, самое вкусное, из всего, что я когда-либо пробовала в жизни. Почему ты раньше меня сюда не привёл? Мерлин, сегодня я точно напьюсь. И это будет на твоей совести. От него просто невозможно оторваться. Нет, серьезно, почему ты держал в секрете это место?
— Джин, — Блейз подавил смешок и с улыбкой продолжил, — оно никогда не было секретом. Сюда, насколько я знаю, пару раз даже Грейнджер с Малфоем ходили. Да и было бы странно, если бы я заявился к тебе домой с желанием сводить на свидание, тогда, когда мы не общались, — он на секунду запнулся, поняв, как именно обозначил их встречу, но взяв в себя в руки, снова улыбнулся. — Но как только мы начали с тобой разговаривать, я посчитал своим долгом отвести тебя сюда.
— Это нужно было сделать ещё в школе! — Джинни задавила в голове мысль о Гарри. — Ты должен был знать, что я была своего рода «Блейзом Забини» на Гриффиндоре. Было жестоко скрывать от меня такое.
— В школе мы тем более не говорили, — он усмехнулся, — и тем более, в школе у меня ещё не было этого места. Оно появилось уже после войны.
Джинни улыбнулась, снова разглядывая лицо своего спутника. Что-то в нем было такое, чего не было ни у кого. И она чувствовала тепло внутри себя, которое постепенно становилось все горячее. И почему-то она была не против.
К ним подошла официантка, спрашивая, определись ли они с заказом, и они оба, не сговариваясь, сказали про пепперони. Девушку это нисколько не удивило, и она, пожелав паре приятного вечера, удалилась.
— Почему мы не подружились в школе? — Джинни сделала очередной глоток и почувствовала, как легко ей становится.
— Гриффиндор и Слизерин?
— Люблю Гриффиндор, — она хихикнула, глядя на передразнивающего ее Блейза, — нет, ну правда, просто люблю и все. Захотелось тебе сказать.
— Будто я этого не знал. А я люблю Слизерин. Невероятно!
— Мы дружили со всеми факультетами, кроме вашего. Почему так?
— Законы школы думаю. — он ухмыльнулся. — Мы тоже дружили с другими. Но вы… это было неправильно, сама знаешь.
Увы, она знала. Знала и слишком хорошо помнила школьные годы.
— Джин… — Блейз смотрел на неё слишком серьезно, и сердце девушки сжалось. В страхе? В предвкушении? — Честно говоря, не знаю, зачем я хочу тебе это сказать. Это, наверное, даже глупо, но и я, знаешь ли, не Грейнджер.
В их поле зрения снова появилась официантка, и он замолчал. Она слишком быстро принесла эту пиццу. В эту секунду Джинни ненавидела Блейза за то, что именно он владел этим рестораном.
— Вам принести что-нибудь ещё? — девушка заметила, что бокалы у пары почти пусты. — Может быть, вина?
— Принесите нам, пожалуйста, бутылку. — Забини нахмурился. — И пока она не закончится и я вас не позову, прошу нас не беспокоить.
Девушка сжалась, почувствовав его гнев и, поблагодарив, удалилась.
Блейз закрыл глаза, потирая переносицу:
— Салазар… и почему у меня всегда так.
— Ты мне тоже, — Джинни широко распахнула глаза от удивления. Она сама не знала, зачем это сказала.
Блейз так же удивлённо посмотрел на неё, но Джинни продолжала молчать. Она не это имела в виду. Она не собиралась этого говорить. Не хотела этого говорить. И все это совсем неправда. И мысли о нем тут совсем не причём. Это все было невозможно глупо и неправильно.
Но она продолжала молчать, не желая опровергать сказанное. Слушая бешеный стук собственного сердца.
— Что? — сейчас Блейз максимально не мог бы представлять свой факультет. Он не был Слизеринцем в эту минуту. В общем-то так же, как и она не была гриффиндоркой.
— Я… — Джинни чувствовала биение своего сердца где-то в горле. — Я не могу говорить дальше. Честно говоря это тот самый момент, когда я готова сбежать через окно в дамской комнате.
Блейз нервно ухмыльнулся, все ещё с непониманием и определённо шоком глядя на девушку.
— Я хотел сказать, что ты мне нравишься.
— Я знаю.
— Хорошо.
— Я все ещё хочу сбежать. — Джинни чувствовала каждую каплю вина в своём организме и понимала, что каждой этой капли ей не достаточно. Весь этот вечер превратился во что-то, чего она совсем не ожидала.
Блейз, казалось, понимал все это лучше нее. Он без слов встал со своего кресла, подошёл к ней и, взяв ее лицо в свои руки, поцеловал.
Поцеловал.
Она задохнулась, понимая, что воздуха вполне достаточно. Ослепла, понимая, что открыв глаза, сможет увидеть свет и его. Почувствовала нереальность момента, слыша далёкие голоса и звуки с кухни. Она умерла, слыша биение своего сердца.
Он оторвался от ее губ, тяжело дыша, и к ним тут же подошла официантка с бутылкой вина. Блейз вернулся на своё место, а девушка разлила им по бокалам вино. Они оба выглядели так, будто пережили самое невероятное потрясение в жизни. Официантка, кивнув, ушла, а они молча выпили. Слов было море, но, между тем, их не было совсем. Пусто и глубоко.
Они стали в сто тысяч раз ближе и настолько же отдалились друг от друга.
— Ты не нравишься мне. — Блейз первым переврал молчание, и Джинни в недоумении подняла на него взгляд. — Ты не нравишься мне, потому что я уже непозволительно много времени люблю тебя. Непозволительной была вся моя любовь к тебе. И сейчас, почувствовав твоё тепло так близко, я не отпущу тебя до тех пор, пока ты не скажешь. Да и когда скажешь, боюсь, что не смогу отпустить. Не считай меня безумцем, Джин. Джинни. Просто знай, что теперь я по-другому не смогу. Я уже не могу. Я снова хочу это чувствовать. Ещё. И ещё.
— Я тоже.
Она не управляла своими словами так же, как и мыслями.
Он сорвался с места и вновь обрушился на неё каждым своим чувством и каждой эмоцией. И она ответила ему этими же чувствами и этими же эмоциями.
— Я хочу уйти от сюда.
Блейз дышал слишком часто, и Джинни облизнулась, кивая ему ответ. Они трансгрессировали в ту же секунду. Она даже не была уверена, что в его руке была палочка. Годрик, он слишком хорошо целовался.
Она не видела ничего, кроме его лица, его рук, его губ. Мир крутился внутри ее воспалённого мозга, а она полностью была сосредоточена на одном человеке.
— Джин. — он оторвался от неё, пройдясь зубами ни то по ее, ни то по своим губам. Это было неважно. — У нас все ещё есть бутылка вина. А я до сих пор ничего не знаю о тебе. И мне это не нравится. Не нравится, потому что я могу зайти дальше поцелуев. И в отношении тебя это будет неправильно.
— Что ты хочешь знать? — спросила она, тяжело дыша.
— Все. Можем начать с того, что ты любишь.
Он, ни на сантиметр не отодвигаясь от неё, призвал два бокала, наливая в каждый самое вкусное на планете вино. Гранатовое вино. Гранатовое вино из его ресторана.
— Что я люблю? — она снова облизнулись, пытаясь сбросить с себя возбуждение и наблюдая за его движениями. — Я определённо люблю гранатовое вино. Даже очень. Люблю полёты на метле и люблю то чувство, когда я своим лицом раздвигаю воздух вокруг себя. Когда этот воздух становится мной. Я люблю Лондон за то, что он серый, холодный и дождливый. И люблю каждый день, когда тут появляется солнце. Я люблю думать, что что-то люблю. Обожаю вспоминать прошлое, где я была другой. Да и люблю также себя другую. Люблю Хогвартс. Люблю Макгонагалл, хотя уверена, что она меня не сильно жалует. Моя фамилия Уизли, и я гордо ношу ее на своих плечах. Сейчас и тогда. Люблю трогать глянцевые журналы, потому что их обложка невероятно приятно скользит между пальцами. Люблю горячий душ, потому что кажется, что с паром выходит все плохое. Люблю слушать музыку вживую, потому что так она тоже становится живой. По-настоящему. Люблю людей. Люблю карие глаза. Люблю карие глаза, когда они смотрят на меня за секунду то того, как поцеловать.
Она замолчала, а он, выдохнув, снова бросился к ней. Так, будто она была самым важным. Так, будто кроме неё не было ничего в целом мире. Она правда успела полюбить эти глаза за мгновение до поцелуя. Не его. Его глаза. И его поцелуи. И хоть она все ещё не понимала, по какой причине говорит все это, внутреннее чутьё говорило, что это правильно. Что так нужно.
— Люблю, как ты меня целуешь, — она снова тяжело дышала, гладя в его лицо и погибая от желания быть ещё ближе, — а что любишь ты? Я тоже хочу узнать тебя. Полностью. Хочу знать все.
— Люблю, как ты меня целуешь, — он провёл рукой по ее щеке. Она сделала глоток вина из бокала. И ещё один. И ещё. Он последовал ее примеру, — люблю, когда тут светит солнце. Люблю Италию. Обожаю Рим. Люблю свою маму за то, что мы так похожи. И обожаю, что именно она родила меня. Люблю мирное небо над головой. Люблю-обожаю квиддич. Люблю гранатовое вино. И огневиски тоже. Люблю Хогвартс, но точно не Макгонагалл. Люблю зеленый. И белый. И чёрный. Люблю сфинксов. Люблю, что Малфой, Нотт и моя мама их терпеть не могут. Люблю сидеть с тобой на своём диване и говорить о том, что люблю. Люблю смотреть, как ты пьёшь мое и своё любимое вино. Люблю местоимение, но не скажу какое, чтобы не смущать тебя.
— Тебя. — Джинни, улыбнулась, делая очередной глоток, и вновь чувствуя, как сильно сходит с ума и она, и ее тело.
— Ты до ужаса проницательна.
Она закусила губу, пытаясь сдержать экстаз от его слов. Он сделал несколько глотков их вина. И в этот момент почему-то им обоим стало невыносимо комфортно друг с другом. Настолько, что даже молчать вместе, — хорошо.
И Джинни даже показалось, что она, вдруг, может отпустить прошлое с Гарри. Почему-то, ей почудилось, может и на мгновение, но, может, и навсегда, что жизнь может длиться дальше. Что жизнь можно жить дальше, оставив его своим родным и любимым человеком только в сердце. Как он того хотел. Оставив и сохранив. Навсегда.
Но жить остаться в настоящем, а не в прошлом.
Заставив себя написать на страницах собственной судьбы «новая глава».
— А что ты ненавидишь? — Блейз большим пальцем левой руки вытер губы от вина, глядя на девушку.
— Ненавижу? Ничего, наверное. Слишком серьёзное слово. Хотя нет, — она прочистила горло, — ненавижу Волан-де-Морта. За убийства, за погубленные жизни живых людей, за мое забранное детство. За забранное детство моих друзей и братьев. Это я ненавижу. И ещё, пожалуй, несправедливость, — Джинни не стала уточнять, но, тем не менее, имела в виду только Гарри. Гарри и их не случившуюся семью, — несправедливость, настоящая несправедливость, всегда будет угнетать меня. Наверное, это все. Хотя нет! — она чуть подскочила на месте. — Я просто ненавижу жир в мясе. Поэтому всегда, когда готовлю, тщательно вырезаю все ненужное. Иногда это приходится делать руками, так как палочка справиться может не совсем.
— Ох, ну тогда мы точно поладим. — Блейз усмехнулся и заправил за ухо девушки выбившуюся прядь волос. — И я сделаю все возможное, чтобы несправедливость мира в дальнейшем обходила тебя стороной.
***
С их с Блейзом первого свидания прошла неделя, когда Малфой наконец-то созрел для того, чтобы продолжить их расследование.
На протяжении всех этих семи дней они с Блейзом общались каждый день. Он писал ей письма, они ходили вместе обедать и ужинать, он всегда провожал ее до дома.
И они говорили. Бесконечно много, без остановки, осознавая, насколько они похожи. Как легко им быть рядом друг с другом.
Джинни наконец-то отпустили угрызения совести. Она почувствовала себя снова собой. Почувствовала, что она может ходить на свидания с парнем, который ей нравится. Почувствовала, что может позволить себе влюбиться.
Малфой написал им обоим, что ждёт их у себя дома вечером восемнадцатого августа для проработки плана дальнейших действий. Джинни с Блейзом успели обсудить варианты «этого плана» за ужином прежде, чем трансгрессировать к Драко в квартиру. Они не были готовы рассказать ему о переменах в своих отношениях. Боялись слишком бурной реакции с его стороны. Потому было решено трансгрессировать по отдельности. С разницей в пару минут.
Поцеловав Джинни на прощание, Забини растворился в воздухе, оставляя ее одну за столом небольшого ресторанчика, в самом конце Косого переулка. Она улыбнулась, глядя туда, где только что стоял парень и чувствуя на губах его вкус. К этим поцелуям невозможно было привыкнуть. Слишком сладкими, слишком приятными были эти мгновения.
И она растворялась. Растворялась в лете, его объятьях и своём маленьком счастье. Сложно было поверить в то, что все, происходящее с ней, — правда. И как бы страшно ей ни было, она снова и снова тянулась к его губам, желая убежать от всего плохого.
Решив, что пара минут точно прошли, Джинни, покрепче схватив сумку, трансгрессировала.
Драко сидел за столом, с наполовину распитой бутылкой огневиски и пустым бокалом рядом. Завидев девушку, он прищурившись, спросил:
— Будешь? — кивком головы указывая на бутылку.
— Я думала, мы собрались здесь для того, чтобы работать. — Джинни недоуменно приподняла брови.
— Мерлин, ты как Забини. Ну в чем проблема работать и пить? Не хотел задеть ваши чувства, но мне плохо, — он обновил себе бокал и залпом выпил все содержимое, — моей девушке сто с лишним лет. Она врала мне все эти годы. И в конечном итоге сбежала. Я буду пить, потому так вся эта ситуация не кажется такой омерзительной. Хотя… — он сделал задумчивое лицо, и после секунды размышлений продолжил: — Хотя нет, всё-таки кажется.
Блейз закатил глаза и сел рядом с другом.
— Если ты искал собутыльников, прости, мы на эту роль не катим. И я, и Джин, хотим найти Грейнджер.
— Так ищите! — Драко расхохотался, переведя взгляд на Забини. — Не буду вам мешать! Только вот вопрос — где ты собрался ее искать?
— В библиотеке. — Джинни сказала это неожиданно даже для самой себя. — В архивах. Маггловских и магических. Если ей столько лет, наверняка ее можно где-то найти в старых документах или газетах, нет?
Оказалось, что нет.
***
Они обошли все возможные библиотеки Лондона, всюду нося с собой ее фото и всю имеющуюся у них информацию. Искали и ее, и ее родителей. Но ничего, кроме того, что они уже знали, не было. Джинни была в отчаянии, Драко окончательно ушёл в запой, а Блейз с тяжестью на сердце признал, что на этом моменте их расследование придётся завершить.
И только один человек, с ужасом в глазах стоящий у соседнего стола в последней, посещенной ими библиотеке, понимал, что это не конец. Глядя на фотографию девушки, которая была самым важным в его жизни человеком пятьдесят лет назад, он понимал, что тогда, много лет назад поставленная точка оказалась запятой и что молодые люди, пришедшие сюда, должны узнать то, что знает он. Но почему? Почему она сбежала от него? Почему она сбежала от них? Почему Гермионе до сих пор шестнадцать лет? Почему она жива? Почему не стареет?
Но окаменев от ужаса, работник библиотеки не смог ничего ничего сделать, лишь глядя вслед уходящим молодым людям.