3 глава
Попрощавшись с Жаклин, Блейз достал портключ, и они должны были трансгрессировать в квартиру Драко. Был удивительным тот факт, что именно эта точка казалась Джинни их «тайным штабом», как площадь Гриммо во времена войны. Мисс Забини выпросила у Джинни обещание вернуться, когда они найдут Гермиону, и хитро улыбнулась напоследок сыну. Мысли о Блейзе и словах Малфоя Джинни откладывала до того момента, пока не останется одна.
Приземлившись в центре небольшого сквера, недалеко от которого жил Драко, она отряхнулась и поежилась. По климату Лондон разительно отличался от Рима. Блейз снова начал проклинать всех сотрудников министерства, и Джинни улыбнулась. С ним было так легко. Конечно, она не была согласна со словами Драко о том, что его лучший друг клоун, но, положа руку на сердце, она с уверенностью могла сказать, что если бы эти двое выступали в цирке, они были бы в тысячу раз богаче, чем сейчас. Их дуэт был настолько гармоничным, что дух захватывало. Они были как старая семейная пара, которая дарит всем окружающим веру в настоящую любовь.
И это было приятно. Ей было хорошо с ними.
— Думаю, на сегодня мы закончили. — Драко поправил край загнувшейся рубашки и посмотрел на Блейза: — Если тебе не сложно, поищи какую-нибудь информацию о ней в отделе тайн. Она всё-таки героиня войны. Не знаю, может, нам стоит почитать желтую прессу? Вдруг они что-то нарыли?
— Конечно, — Забини усмехнулся, — друзьям и парню она ничего не сказала, зато пресса нарыла на неё компромат. Хочется верить, конечно, но, увы, — он пожал плечами, — я реалист.
— Нам надо с чего-то начать.
Драко помолчал пару секунду, после чего, повернувшись к Джинни, серьезно спросил:
— Ты не общаешься с Роном?
— Роном? — от удивления девушка приоткрыла рот. — Ты знаешь его имя?
— Если я скажу «Уизли», как ты поймёшь о ком идёт речь?
— Резонно. — Джинни глубоко вздохнула и покачала головой. — Нет, мы давно не общаемся. И не переживай, он знает о Гермионе не большего нашего. Скорее, даже меньше. Да и вряд ли она решила бы рассказать что-то о своём прошлом именно ему. Он никогда не был достаточно серьёзным. Я не в укор ему это говорю, но, думаю, если бы она решила с кем-то поделиться своими мыслями, пошла бы к Гарри. Они хорошо понимали друг друга.
Драко молча кивнул и повернулся к Блейзу, продолжая о чём-то его расспрашивать. Джинни задумалась о том, с чего им начать и где искать ниточку к человеку, которого она многие годы считала лучшей подругой. Первая мысль, пришедшая ей в голову, была книга судеб, которая была ни то мифом, ни то легендой. Если бы такой артефакт существовал, он бы однозначно им пригодился. Мерлин, а кому бы он не пригодился? Узнать предназначение человека, узнать его жизненный путь, семью, в которой он родился и в которой умрет. Когда и где умрет. Когда и где родится. Кем будут его друзья и первая любовь, какую школу окончит и…
Стойте! — Джинни подскочила на месте и вцепилась в руку Блейза, который, казалось, собирался трансгрессировать. — Я знаю, знаю, что нам нужно делать! Я нашла начало клубка! Нам нужен Хогвартс! Нам нужна книга директора Хогвартса. Это же книга? Список учеников, по которому рассылают письма, когда будущему студенту исполняется одиннадцать. С нами и так все понятно, Дамблдор знал, что мы чистокровные, знал, что мы волшебники, но магглорожденные… Ему нужен список или книга, может это целый архив, я не знаю, что там должно быть. Глупо, конечно, но никогда не спрашивала этого у Невилла. Все записи о студентах должны храниться там. А Невилл мой друг. Мы можем отправиться туда уже завтра. Мерлиновы лимонные дольки, это наш шанс!
— Я,конечно, знал, что в тебе куда больше интеллекта, чем в брате, но чтобы настолько… — Драко искренне ей улыбнулся и, будь он чуть больше похож на человека, а не на робота, однозначно бы обнял ее. Джинни это знала, видела и чувствовала.
— С тобой в команде мы точно ее найдём.
После своей последней реплики Блейз нерешительно пожал девушке руку и, ещё раз попрощавшись с друзьями, наконец-то трансгрессировал. Напоследок кивнув Малфою, девушка последовала его примеру.
Зайдя домой, Джинни бросила сумку на пол и упала на диван. Несмотря на нервное возбуждение от предстоящей поездки в школу, она чувствовала себя уставшей и разбитой после столь эмоциональной поездки. Мысли в голове были запутанными клубками нитей разных цветов, так тесно переплетающихся между с собой, что легче выбросить, нежели распутать. Мысли о Гермионе и причинах ее исчезновения переходили в мысли о Драко и его таком неясном характере, после чего плавно перетекали в мысли о Блейзе, а потом назад, к Гермионе. Разложить все по полочкам, разобраться в себе и успокоиться было чём-то из ряда вон.
Почему она уехала? Что они найдут в ее прошлом? Зачем ей зелье укрепления памяти?
Каким человеком является Драко Малфой? Могут ли они стать друзьями? За что Гермиона его полюбила и как могла терпеть его поведение? Правда ли то, что он сказал о Блейзе?
Почему Блейз Забини так отлично шутит?
Джинни встала на ноги и поплелась на кухню. На ее губах играла легкая улыбка, и, как бы ей не было стыдно себе в этом признаваться, ей бы хотелось, чтобы Драко говорил правду. Это было так приятно: вновь чувствовать себя девушкой, покоряющей чужие сердца. Приятно было нравиться кому-то. Просто так. Она не была влюблена в Блейза, да и не знала о нем почти ничего, кроме того, что он работает в отделе тайн и у него прекрасная мать. Они никогда не общались, никогда не были связаны ничем, кроме школы, а позже — общих знакомых. И она бы соврала, если бы сказала, что горит желанием узнать о нем больше. Была бы не против — да. Но не так, чтобы искренне этого желать.
Нагрев магией чайник до кипения, Джинни заварила чай и прикусила губу. Сгорая от стыда, она позволила себе представить Блейза без футболки. Внутри билось два противоречивых чувства. Она верна Гарри. Она любит Гарри. Она не может думать ни о ком, кроме Гарри. Но с другой стороны… Ей двадцать три, она одинока, и у неё уже три года не было секса.
— Черт.
Джинни подскочила на месте, пролив на себя несколько капель кипятка. Стоило ей только подумать о сексе, как буря стыда поднялась и опустилась внутри ее тела. Нет-нет-нет, никакого секса и никаких мыслей о сексе. Она даже не подумала о партнере, просто представила себе половой акт с человеком без лица, но ее тело было настолько против этого, что Джинни приняла решение отложить эту мысль в папку с названием «никогда».
Закрыв глаза, она откинулась на спинку стула и сделала глоток чая. Мысленно, как любила делать это раньше, она начала рисовать картинку того, как завтра они отправятся в Хогвартс. Специально проигнорировав сцену их встречи и пути туда, чтобы не столкнуться мысленным взором с человеком, которого тоже нужно поместить в папку «никогда», она представила лицо Невилла, когда тот увидит ее компанию. Хихикнув, Джинни с приятной лёгкостью подумала о том, что впервые с момента смерти Гарри она отправится в Хогвартс не для того, чтобы излить воздуху свою боль.
***
— Джин, что же ты делаешь?
Не поверив собственному слуху, девушка, с замиранием сердца, повернула голову к источнику звука. Он сидел на своём привычном месте на кухне. Там же, где и всегда. Как это было раньше.
Она вскочила с кухонного подоконника, желая поскорее дотронуться до него. Обнять. Прижать к себе. Но ноги не двинулись. Джинни так и осталась стоять у подоконника.
— Почему нет? — непонимание вырвалось из горла девушки мягким шепотом.
— Потому что ты проснёшься, если дотронешься до меня, — Гарри улыбнулся, — да и тому же разве это не причинит тебе боль утром?
— Гарри… — из-за моментально подступивших слез, картинка любимого человека начала размываться, и Джинни потёрла глаза, стараясь стереть пелену.
Он встал из-за стола и, потрепав волосы, оглядел ее с ног до головы. Девушка продолжала стоять, не двигаясь. В голове был сумбур, и, хоть она и понимала, что происходящее было лишь игрой ее воображения, просыпаться совсем не хотелось. Уходить отсюда не хотелось. Она видела его таким впервые за прошедшие годы. Никогда раньше он ей не снился.
Ни разу.
— Моя девочка, почему ты не живешь? Почему, даже когда выпадает шанс начать все сначала, ты ищешь для себя упреки? Неужели ты думаешь, что я бы желал для тебя этого?
Джинни ещё сильнее заплакала, закрыв глаза руками. Это был Гарри. Ее Гарри. И она не знала, что ему ответить. Жить дальше? Как, если этого человека нет рядом? Кто может его заменить?
— Никто и не должен меня заменять, малышка. — Джинни поднялась глаза на молодого человека, и он снова ей улыбнулся. — Я хочу, чтобы ты жила дальше и нашла своё счастье. Чем бы оно ни было. И кем бы оно ни было. У тебя появились новые друзья. Так позволь себе быть счастливой рядом с ними. Позволь себе наслаждаться их компанией. Если я и желаю чего-то, то только этого.
— Но я не хочу этого без тебя, Гарри. Не хочу быть счастливой и наслаждаться новыми друзьями без тебя.
— А разве у тебя есть выбор? Меня нет. И я не вернусь. И ты это прекрасно знаешь. Я не могу больше видеть, как ты упускаешь свою жизнь, Джин. Не хочу это видеть. Пожалуйста, если ты не хочешь жить ради самой себя, живи ее ради меня. Проживи ее за нас двоих.
— Я не смогу.
— Сможешь. Ты Джинни Уизли. Ты лучший игрок в квиддич. Ты моя невеста. Ты лучшая подруга Гермионы. Ты самый смелый, яркий и невероятный человек, которого я когда-либо встречал. Ты нашла общий язык со слизеринцами! Кто-нибудь ещё смог бы это сделать?
— Ты знаешь, что с ней произошло? — Джинни взволнованно заломила мизинец и почувствовала мурашки по всему телу. — Где она? Почему она ушла?
— Знаю. Но тебе я этого не скажу. Иначе не случится того, что должно случиться. И эта история не будет иметь никакого смысла, верно?
Он загадочно улыбнулся и слегка наклонил голову в бок. В этот момент он был похож на смесь Дамблдора и Полумны. Самая неправильная и опасная смесь, наверное.
— О чем ты говоришь? Я ничего не понимаю.
— Я тебя очень люблю, Джинни. Береги себя, пожалуйста.
Джинни проснулась в пять утра в слезах и растерянности. Это и правда был сон. Просто сон. Она села на кровати, тяжело дыша и через минуту после пробуждения разрыдалась уже в реальности. Она невозможно скучала. Она так ненавидела судьбу за то, как та поступила с ним. С ней. С ними обоими. Она знала, что, сколько бы лет ни прошло, ей всегда будет больно. Гарри навсегда останется пустым стулом, который никто не займёт в ее день рождения. В Рождество. Его не будет рядом, когда она посетит Париж или Берлин. Или когда выйдет замуж. Не он будет ее мужем. Не он станет отцом ее ребёнка, если она вообще когда-то решится завести детей.
Гарри так и останется ее любимым, самым счастливым призраком прошлого.
Джинни больше не могла уснуть. Его образ и его слова не выходили у неё из головы, и она решили принять контрастный душ, чтобы хоть как-то вымыть из себя эту боль. Пока она стояла под холодными струями воды, ей хотелось захлебнуться. Почему ты не живешь? Почему? Он разочарован в ней.
Посмотрев в своё отражение, Джинни невесело усмехнулась. Она ужасно выглядела. Ей нельзя было дать двадцать три. Ей было все пятьдесят. И ей хотелось это изменить. Изменить ради Гарри.
В восемь утра ей пришёл патронус от Драко, говорящий о его желании встретиться у него дома через два часа. Ее ничуть не удивил тот факт, что его патронус — выдра. В момент, когда она заметила в воздухе голубое свечение, она была примерно на середине «Истории Хогвартса». После этого сообщения она не прочитала ни страницы.
Гарри просил ее жить.
Но что означало жить в его понимании? Могла ли она себе позволить волноваться перед этой встречей? Могла ли она украсить себя не для самой себя, а для другого человека? Правда, в конечном итоге это все равно было из-за ее нарциссизма и желания нравиться, но все же…
Не было ли это посмертным предательством?
Джинни думала об этом, подводя глаза волшебной тушью, удлиняющей ресницы и накидывая гламурные чары. Обещая себе, что все эти действия ради себя. Не ради человека из папки «никогда». И руки потеют не из-за этого. Все это глупо.
Он действительно не был ей интересен. И от этого становилось жутко. Ее действия просто не имели смысла. Джинни вздохнула, глядя на себя в туфлях. Это было неуместно. И туфли на высоком каблуке однозначно не были в ее в кусе. Так же, как и любые другие туфли. Она была спортсменкой. Она была за комфорт и удобство всегда.
Если это не было вечеринкой в Хогвартсе, конечно.
В назначенное время она появилась в гостиной Драко, одетой в чертовы туфли на высоком каблуке и дурацком темно-зелёном платье.
Драко, стоя на столе, поддерживаемый Блейзом, пытался что-то достать из своей широкой люстры. Джинни удивлено расширила глаза и выгнула бровь. Парни не замечали ее, занятые своим странным делом. Драко что-то ворчал, вытягивая руки, а Забини нервно тряс ногой.
Что вы делаете? — девушка откашлялась, привлекая к себе внимание.
— Привет, Джин, — Малфой, кивнув ей, повернувшись обратно к люстре, — он выбил мою палочку из рук экспеллиармусом, и она отлетела сюда.
— Почему твоя палочка всегда находится не там, где надо?
— Потому что мой лучший друг — Блейз Забини. — Драко шутливо сунул два пальца в рот.
— Всегда к вашим услугам, — Блейз поклонился. — Прекрасно выглядишь, Джинни.
Она не успела понять, в какой момент эти люди начали обращаться к ней по имени. Но это и не было нужно. Гарри сказал ей жить. Жить.
— Акцио. — девушка вывела в воздухе руну, вспоминая, как выглядит палочка Драко, и уже через мгновение она была у неё в руке. — Не понимаю, как вы вообще смогли закончить Хогвартс?
— Я экстерном. Они не успели заметить, что я неполноценный. — Блейз скосил глаза и состроил глупое лицо. Это выглядело ужасно, и Джинни, смеясь, мягко ударила его по плечу.
Драко дал им пару минут. Он видел, что между ними летает что-то неуловимое. Эта девушка была не такой, как другие. И он понимал, почему выбор Гермионы пал именно на неё. Джинни была простой и свободной. Она не боялась критики, тем более шуточной, в свой адрес. Она не была такой вспыльчивой, как Рон. Не была такой закрытой, как Гарри. Ей было очень далеко до Гермионы, но, тем не менее, ему было приятно находиться рядом с таким человеком. В качестве друга, конечно.
И ему нравилось, как быстро она нашла общий язык с Блейзом. Вообще-то сложно представить человека, который бы не нашёл общего языка с этим парнем, но, тем не менее… Забини она нравилась всегда. Окончательно он потерял голову тогда, когда увидел ее на метле. Наверное, его жизнь тогда разделилась на «до» и «после». Если Драко и мог увидеть любовь где-то кроме Гермионы Грейнджер, то он видел ее в глазах своего лучшего друга, когда тот смотрел на младшую Уизли в воздухе.
Когда Блейз встречал рыжеволосую девушку в коридорах, в его глазах всегда загорался огонь. Когда они говорили, Драко видел, что его душа вылетела из тела и летела к ней навстречу. Всегда. В его мыслях Блейз всегда шёл в комплекте с Джинни. Несмотря на то, что они никогда не были вместе.
Несмотря на то что эта девушка всегда любила другого человека. И глядя на неё сейчас, Драко понимал, что даже в этот момент сердце девушки принадлежало ее покойному жениху.
— Голубки, нам пора, вам не кажется? — Малфой ухмыльнулся. — Мне одному не терпится увидеть лицо Лонгботтома?
Джинни покраснела и отошла на шаг от Блейза. Голубки? Мерлин, Малфой невыносим. Всегда был, есть и будет. Правило без исключений.
— Он ждёт нас, — без улыбки ответила девушка, глядя в лицо Драко.
Настроение всей компании изменилось. И они, не говоря друг другу ни слова, по очереди вошли в камин. Хогсмид всегда встречал тёплыми воспоминаниями о далёком прошлом. В этой деревне Джинни всегда видела своё отрочество. Всегда видела тут смеющихся Гарри, Рона и Гермиону. Троицу, покорившую Хогвартс и весь волшебный мир. В этих улицах и невысоких домиках она видела счастье. И она всегда улыбалась. Несмотря на то что последние несколько лет появлялась тут с одной целью: выплеснуть боль в полёте.
Блейз с Драко друг за другом появились за ее спиной. Они оба продолжали молчать, но это не было чем-то неловким или неправильным. Она чувствовала, что они оба сейчас чувствуют то же самое, что и она сама. Свое прошлое. Свои лучшие, счастливые годы. Посещал ли Малфой Хогсмид вдвоём с Гермионой, когда они были на дополнительном курсе? Видит ли он ее тут? Пахнет ли эта деревня ею для него?
— Напомню, что Невилл все ещё ждёт нас, — Джинни тряхнула головой, пытаясь не концентрироваться на своих воспоминаниях, — у нас все ещё есть важное дело.
***
— Я думал, ты шутишь, говоря мне, что приведёшь необычных гостей. — Невилл высокомерно посмотрел на бывших слизеринцев и перевёл взгляд на Джинни. — Ты издеваешься?
— Гермиона жива.
— Что? — выражение лица молодого человека моментально изменилось, и он недоуменно уставился на подругу. — Это невозможно… Мы же…
— Да-да, были на ее похоронах, — Драко закатил глаза, — умоляю, можно мне не слышать это недоверие снова? Она жива. Салазар, по-твоему зачем мы приехали сюда? Поздороваться с тобой? Честно скажу, предпочёл бы тебя не видеть до конца своих дней. На кой черт вообще в таком возрасте становиться директором школы?
— Драко, пожалуйста, не надо. — Джинни вздохнула, прикрывая глаза. Она ожидала чего-то подобного.
— Драко? — Невилл усмехнулся, — Я никогда не смогу понять тебя, подруга. Я вижу, что ты не под империусом, и это единственное, почему эти двое до сих пор здесь. Я очень надеюсь, что ты останешься здесь и объяснишь мне, что вообще сейчас происходит, а не сбежишь, оставив меня без ответов. Снова.
— Я постараюсь. Постараюсь вернуться сюда и все тебе рассказать. После того, как мы найдём ее.
Джинни опустила глаза в пол. Ей было ужасно неловко перед Невиллом, который всегда пускал ее в школу. Который всегда был на ее стороне. Он не заслуживал такого отношения к себе с их стороны. С ее стороны. И это был первый раз за последние дни, когда она вспомнила, кто такие слизеринцы. Кто такой Драко Малфой.
— Невилл, нам нужен список детей, поступивших в Хогвартс в 1995 году. Там же есть информация об этих детях? — Джинни нервно сглотнула.
— Да, конечно. — Невилл недоуменно посмотрел на подругу и подошёл к своему шкафу, в поисках нужных документов. Через пару минут он достал толстую и потрёпанную книгу и положил ее перед лицом подруги, перелистнув страницы до нужного года.
Конечно, первыми в списки были те, кто в том году поступил на первый курс. В самом конце длинного списка была сноска с пометкой «пятый курс» и единственное имя: Гермиона Грейнджер.
— Почему тут не указан ее год рождения? — Драко, нахмурившись, посмотрел на Невилла.
— Понятия не имею. Мне было пятнадцать и я никак не мог думать, что когда-то стану директором этой школы. Тем более интересоваться тем, как ведутся списки поступивших в школу.
Малфой кивнул, и снова опустил взгляд в тетрадь. Здесь были имена ее родителей и ее домашний адрес. По какой-то неведомой им причине имя Гермионы было обведено кружочком, и рядом стоял восклицательный знак.
— Что это значит? — Блейз мягко пихнул девушку в плечо, обращая ее внимание на неоднозначные символы, оставленные бывшим директором.
— Понятия не имею… — Джинни выдохнула, — но это странно. То есть, — она замялась, — странно даже для Дамблдора.
Драко быстро переписал в свой ежедневник имена родителей Гермионы и адрес ее бывшего дома. После этого он, схватив Забини за локоть, вышел из кабинета Невилла, конечно же, не попрощавшись с последним.
— Прости пожалуйста, — Джинни грустно кивнула другу, — я постараюсь как можно быстрее тебе все объяснить, правда. Мне ужасно неудобно перед тобой за то, что ты, как всегда идёшь мне навстречу, а я так тебе отвечаю. Обещаю, это все имеет смысл. Это не безумие.
Невилл несколько секунд смотрел на неё серьезно, после чего, не сдержавшись, заливисто рассмеялся.
— Какая же ты странная, — он снова хихикнул в свой кулак. — Ты впервые заявляешься в мою школу не одна. В платье и на каблуках, — он выгнул бровь, продолжая улыбаться, — ведёшь себя как безумная, а твои глаза снова горят огнём. Джин, заявись ты ко мне с тем-кого-нельзя-называть, такой же счастливой, я бы слова тебе не сказал, вот правда. Не знаю, что эти двое с тобой сделали, но до тех пор, пока ты улыбаешься, я не скажу тебе ни слова. Знаешь, почему?
— Почему? — спросила Джинни охрипшим голосом.
— Потому что я люблю тебя, дуреха, — он снова улыбнулся. — И желаю тебе всего самого лучшего. Даже если для тебя самое лучшее с двумя этими… — он не нашёл слов для описания Драко и Блейза, — в общем, я не против.
— Спасибо. Правда, спасибо. — Джинни нашла в себе силы сдержать очередные непрошеные слёзы и, попрощавшись с другом, вышла из его кабинета.
Драко и Блейза, конечно, уже не было. Она позволила себе задуматься об их маленькой победе. У них были имена ее родителей. Ее адреса. Джинни никогда не задумывалась о том, что Гермиона уезжала на лето к своим родителям. Что у нее была своя жизнь, отдельная от их жизни. Она не представляла, как эта девушка обнимала свою маму и рассказывала той, как прошёл ее учебный год. С кем она подружилась и что произошло. Гермиона всегда была для них всех второй мамой. Той самой, что всегда даст совет и подставит своё плечо. Джинни не верилось, что и Гермионе тоже кто-то давал совет и подставлял своё плечо.
Она тоже была обычным человеком.
И было странно задумываться об этом уже «посмертно». Почему вообще она никогда не задумывалась об этом раньше?
Джинни спускалась по лестнице, глядя на такие привычные портреты и вспоминая Гермиону, ходившую по этим лестницам. Что скрывала эта девушка? Почему она никогда не говорила о семье и о доме? Разве могли они быть прошлым? Входить в это понятие для неё?
Джин Грейнджер. Александр Грейнджер.
Неужели ей было так сложно поделиться хотя бы этими двумя именами? В чем была сложность? Почему она этого не сделала раньше?
Хотя… Сейчас она тоже этого не сделала. И, судя по всему, она действительно была готова на все, чтобы скрыть правду.
Выйдя во двор школы, Джинни увидела Драко и Блейза. Они стояли у квиддичного поля и говорили о чем-то, время от времени указывая на трибуны для болельщиков. Заметив девушку, Малфой легко толкнул друга в плечо, и они замолчали.
— Какой план? — Уизли улыбнулась и слега наклонила голову в бок, разглядывая сверкающие новой идеей глаза Блейза.
— Я отправляюсь в министерство. Хочу сэкономить время и связаться сразу с маггловским министром. Пусть он найдёт нам информацию о ее родителях и доме. Честно сказать, — мулат развёл руками, — я понятия не имею, как искать маглов.
— Ты думаешь, он сидит и ждёт тебя? С чего ты вообще решил, что он поможет нам?
Улыбка ушла с лица девушки и та закусила губу. Ей не хотелось верить в то, что Блейз был таким… несообразительным.
— Салазар, нет, конечно,— он закатил глаза и выдержал театральную паузу. — Но у меня есть волшебная палочка, и он понятия не имеет, настолько злобным и устрашающим я могу быть.
Прежде чем Джинни успела задохнуться от злости и испуга, Блейз, игриво улыбнувшись, достал из из-за спины маленький мешочек и добавил:
— Но, возможно, проблему можно решить старыми добрыми деньгами.
— Я уже говорил, что он клоун? — Малфой покачал головой и посмотрел на Джинни. — Он клялся, что к ужину закончит. Поэтому, мы, как верные и преданные друзья, будем ждать тебя у меня дома. Опять. Но ты не думай привыкать. Меня, честно сказать, уже самого это смущает. Ещё пара таких дней и мы превратимся в те странные пары. То есть… трио?
— Фу, Малфой! — хором ответили ему Джинни с Блейзом и синхронно скривились.
Переглянувшись с другом, Забини тихо добавил:
— В твоём уравнении определённо есть кто-то лишний.
Поняв, что Джинни услышала его слова и смотрит на него, парень сглотнул и, зачем-то поправив прическу, сказал то единственное, что смогло бы спасти ситуацию в такой непростой момент:
— Прискорбно это говорить, но лишней получаешься ты, Джин.
И, не говоря больше не слова, он развернулся к Малфою, сверкнув глазами. Драко, определённо уловив настроение друга, но не желая ему подыгрывать, начал отступать. Осознав, что Блейз не желает заканчивать игру, блондину пришлось ускорить шаг и вскоре он уже во всю убегал от бывшего однокурсника, в то время как сам Забини гнался за ним с невероятной скоростью, время от времени выкрикивая слова вечной любви.
Джинни продолжала стоять на месте, наблюдая за новоиспечёнными друзьями и тихо посмеиваясь в ладошку. Она понятия не имела, что из окон директорского кабинета на неё с улыбкой смотрел Невилл, искренне радуясь тому, что подруга обрела такое странное и непонятное, но все-таки счастье.
***
— Значит, эта неправильная информация! — Драко смахнул рукой со стола тарелку и та, поцеловав пол, вдребезги разбилась. — Значит, они не из Англии. Я не знаю, что ещё может быть, но это не они. Тебя обманули! Это априори не может быть правдой.
— Я в курсе, что это странно, Малфой. — Блейз сжал кулаки и оскалился. — Но я сказал тебе то, что сказали мне. Грейнджер могла быть какой угодно отличной волшебницей, но она не могла, знаешь ли, уничтожить информацию о своих родителях. Единственный вариант…
— Не смей даже думать об этом варианте, — блондин вскинул указательный палец воздух и злобно прошипел: — Я уже сказал тебе, почему это невозможно.
Джинни вздохнула и закрыла лицо руками, пытаясь отстраниться от шума и общего настроения этой комнаты. Лёгкость и непринуждённость канули в бездну с приходом Блейза. Их утренняя «победа» в итоге привела их к ещё большему количеству вопросов. И сейчас девушка хотела собрать воедино все, что знала о Гермионе. А вместе с тем собрать себя, потому что слова Забини, казалось, разбили ее также, как и Драко — тарелку парой минут ранее. Вдребезги. Звонко. С кучей мелких осколков.
Джин Грейнджер и Александр Грейнджер. Такие люди действительно существовали. Магглы, как Гермиона и говорила. Вот только умерли они задолго до ее потенциальной даты рождения.
Мать девушки умерла восемьдесят девять лет назад. Отец восемьдесят лет назад. Прожил на целых девять лет дольше жены. Вот только Гермионе было двадцать четыре. И это казалось полным бредом. Дом, который был указан как личный адрес в книжке Дамблдора, снимала она одна. Судя по описанию арендодателя. «Молодая кудрявая девушка. Чуть старше подростка».
И, конечно, единственное, что пришло в голову всем троим…
— Так если не вампир, то кто? — Блейз тряхнул палочкой в воздухе, и из неё посыпались красные искры, но никто не обратил на это внимания. — Может она это скрывала? Пила донорскую кровь или ела животных? Вспомни ту лужу крови на месте преступления. Лично я бы не стал никому говорить, что я вампир. Вспомни, как ее задирали в школе за то, что она магглорожденная. Магглорожденная вампирша — это блять двойная удача в нашем обществе. Это билет в один конец, понимаешь?
— Но она не вампир! — Драко сорвался с места и подлетел к другу, замахиваясь, но все же нашёл в себе мужество опустить руку. — Мы жили с ней вместе. И она готовила для меня. Я готовил для неё. И крови в нашем рационе не было. Она не светилась на солнце и не гуляла ночью по улицам в поисках пропитания, — его передернуло, — этот вариант отпадает. Я почти однозначно уверен в том, что эти люди не ее родители. Просто одинаковые имена и фамилии. Бывает. У всех бывает.
Джинни закусила губу. Он был прав. Гермиона жила с ним. А до этого жила с Гарри, Роном и ней самой в Норе. Но странным было не то, что она не пила крови или не набрасывалась на людей. Странным было то, что никто не спрашивал у неё, почему она не возвращается к своим родителям. Странным было то, что их не смущало, что она не возвращается в свой собственный дом. Странным было то, что они понятия не имели, был ли у неё дом.
Несмотря на то что вопросов становилось все больше, ответы, как ни странно, тоже появлялись. Вот почему она никогда не говорила о прошлом. И вот почему она так от него бежала. У неё действительно были секреты. Джинни ощутила их масштаб,и ее сердце сжалось от страха и переживаний. Она не верила, что Гермиона могла быть вампиром. Не хотела в это верить. Да и Драко был прав, говоря о том, что она никогда не была замечена в делах такого типа. Но легче от этого не становилось. Если не вампир, то кто?
Вопрос «что случилось с Гермионой?» все быстрее видоизменялся, превращаясь в вопрос «кем была Гермиона Грейнджер?».
Джинни мысленно себя поправила. Прошедшее время все также было неуместно.
Кто такая Гермиона Грейнджер?
— Малфой! — взбесившись, Блейз ударил кулаком по столу, и Джинни вздрогнула. Он был действительно зол. И эта злость меняла его черты, показывая его другую сторону. Открывая его с новой стороны. — В сотый раз говорю, нет такой фамилии в маггловском мире. Они поменяли фамилию за пару лет до рождения Гермионы. На весь маггловский мир людей с такой фамилией всего трое: она и ее родители. И она, Малфой, хочешь ты того или нет, родилась на этот свет чуть пораньше нас. И, вместо обещанных двадцати пяти, в этом сентябре ей исполнится сто двадцать пять лет.