9 глава-«Анонимная записка»
Холод Черного озера все еще цепко держал Гермиону, даже когда она сидела у камина в Гриффиндорской башне, кутаясь в плед. Физический холод уходил, но внутренний лед – смесь остаточного унижения от плена, шока от действий Драко и гнетущего чувства неоплаченного долга – не таял. Он помог ей. Косвенно с яйцом, прямо – с веревками. И самое ужасное – она не могла отрицать, что его помощь в озере была... искренней. В его глазах был не расчет, а настоящий гнев на русалок.
"Не делай глупостей", – его голос эхом звучал в ее голове. Не забота. Предостережение? Или просто раздражение, что его "соперница" повредилась?
Она вздрогнула, когда сова бесшумно спикировала к ее коленям, бросив маленький, плотно свернутый пергамент без подписи. Сердце бешено заколотилось. Развернув записку тонкими, холодными пальцами, она прочла выведенные острым, незнакомым почерком слова:
> Г.Г.
>
> Не обольщайся зрелищем. Песня глубин – лишь прелюдия. Огонь ждет, но не тот, что в Кубке. Отец играет в игру, где чемпионы – пешки, а ставки выше галлеонов. Опасность не только для Поттера. Держи ухо востро. Изучай не только книги, но и тени. Они длиннее, чем кажется.
>
> Анонимный Доброжелатель (или просто тот, кто видит дальше твоего носа)
Гермиона вскочила, записка выпала из рук. Отец. Люциус Малфой. Ставки выше галлеонов. Опасность не только для Гарри... Для всех чемпионов? Для Драко? Мысли неслись вихрем. Его странное поведение в озере... Его предупреждение в библиотеке ("Ты играешь с огнем")... Его панический вид, когда он невольно выдал ключ к яйцу... Он знал. Он знал, что его отец что-то затеял, и это было опасно. И теперь он... предупреждал? Ее?
Чувство долга мгновенно переросло в леденящую тревогу. Он рисковал, посылая это. Почему? Из-за какой-то смутной ответственности за то, что она "его" заложница? Или... потому что больше некому было довериться?
"Гермиона?" Рон стоял в дверях общей комнаты, его лицо было хмурым, рыжие брови сведены. Он видел, как она вскочила, видел записку на полу. "Что это? Еще одна любовная записка от Крама?" – Его голос прозвучал неестественно громко, с горькой насмешкой.
Она машинально подняла записку, судорожно сжимая ее. "Нет, Рон. Это... это не от Виктора."
"От кого тогда?" – Он шагнул ближе, его глаза сузились. "Выглядишь потрясенной. Как после озера. После того, как Малфой так мило о тебе 'позаботился'." – Он выплюнул это слово с ядовитым презрением. "Смахнул водоросль, приказал русалкам развязать... Настоящий рыцарь в сияющих доспехах, да? Уж не он ли прислал тайное послание?"
Гермиона почувствовала, как по спине бегут мурашки. "Рон, это не... Это важно. Это предупреждение."
"Предупреждение?!" – Рон фыркнул, но в его глазах вспыхнула тревога. "От кого? От Малфоя? И ты ему веришь?!" – Он засмеялся, коротко и зло. "Он просто играет с тобой, Гермиона! Он видит, что ты зациклилась на нем, на его подлых трюках, и теперь решил подкинуть 'секретик', чтобы ты еще больше вертелась вокруг него, как мотылек вокруг огня! И ты ведешься!"
"Я не верчусь!" – возмутилась Гермиона, чувствуя, как кровь приливает к лицу. "Я расследую! Я пытаюсь докопаться до правды о Турнире, о том, как он сюда попал! И да, его действия... под водой... они не вписываются в привычную картину! Как и эта записка!"
"О Боги!" – Рон взмахнул руками в отчаянии. "Ты защищаешь его! Он один раз не плюнул в твою сторону под водой, и ты уже готова поверить в его 'доброе сердце'? Он Малфой, Гермиона! Змея! Он и дышит-то только для того, чтобы отравлять воздух! А ты... ты просто очарована им!"
"ОЧАРОВАНА?!" – Гермиона вскрикнула, ее голос сорвался. "Как ты можешь такое говорить?! Я ненавижу его! Каждая клетка моего тела ненавидит его и то, что он олицетворяет! Но я не могу игнорировать факты, Рон! Он помог мне с яйцом, хотя и не хотел! Он помог мне в озере! И теперь он... или кто-то... предупреждает об опасности от его отца! Ты хочешь, чтобы я проигнорировала это? Ради твоей... твоей ревности?!"
"Ревности?!" – Рон побагровел. "Да мне наплевать на этого слизняка! Я волнуюсь о тебе! Ты не видишь, во что превращаешься? Весь твой 'Дамблдоровский Диссидентский Клуб' теперь только и делает, что следит за Малфоем! Ты говоришь только о нем! Ты ищешь его во всех библиотеках! А теперь ты получаешь анонимные записочки и дрожишь над ними! Это не расследование, Гермиона! Это... это одержимость!"
Слова Рона ударили как пощечина. "Одержимость?" – прошептала она, чувствуя, как слезы подступают к глазам от ярости и обиды. "Ты думаешь, я наслаждаюсь этим? Ты думаешь, мне нравится чувствовать себя обязанной этому... этому существу? Нравится видеть, что он не просто карикатурный злодей? Это ужасно, Рон! Это запутанно и страшно! Но я не могу закрыть на это глаза! Потому что если Люциус Малфой что-то затеял, и его сын пытается хоть как-то предупредить... игнорировать это – глупо! И преступно по отношению к Гарри! К Седрику! Даже к самому Драко, если он в опасности!"
"Драко в опасности?" – Рон язвительно рассмеялся. "О да, бедняжка! Папочка, наверное, шлепнуть хочет за то, что плохо учится! Оставь его, Гермиона! Он не стоит твоих нервов! И тем более не стоит того, чтобы ты разругалась с... с друзьями!"
Он не сказал "со мной", но это висело в воздухе. Он смотрел на нее с болью и разочарованием, которое ранило сильнее любых оскорблений Малфоя.
"Я не хочу с тобой ссориться, Рон," – тихо сказала Гермиона, записка жгла ее пальцы. "Но я не могу перестать думать. Не могу игнорировать то, что вижу. Даже если это... неприятно."
Рон покачал головой, его взгляд стал отстраненным, холодным. "Делай что хочешь, Гермиона. Как всегда. Но не жди, что я буду аплодировать твоему... пониманию Драко Малфоя."
Он резко развернулся и ушел, хлопнув дверью в спальню мальчиков. Гермиона осталась одна у потухающего камина, сжимая анонимную записку. Чувство долга перед Драко Малфоем превратилось в камень на сердце. Тревога из-за предупреждения о Люциусе сжимала горло ледяной рукой. А боль от разрыва с Роном... была самой острой. Она была обязана Малфою. Она была предупреждена Малфоем (или кем-то от его имени). И теперь она, возможно, теряла лучшего друга из-за Малфоя. Пламя Турнира горело все жарче, и оно начинало опалять не только чемпионов, но и самые крепкие узы дружбы. И в центре этого огня, как ни ненавидела она это признавать, все чаще оказывался Драко Малфой.