10 глава-«Черное письмо»
Третий лабиринт, темный и угрожающий, уже возвышался на краю стадиона Хогвартса, его живые изгороди шелестели зловещими предупреждениями. Гермиона, сидя в укромной нише на третьем этаже с ворохом перекрестных заметок о Люциусе Малфое, чувствовала ледяную тяжесть в желудке. Пазл складывался в ужасающую картину: слишком частые визиты Люциуса в Хогвартс до выбора чемпионов, его связи с бывшими Пожирателями смерти, изучавшими древние артефакты, финансовые махинации, которые могли финансировать подкуп или магический подлог. А главное – анонимное предупреждение и ее собственный анализ Кубка Огня, наводивший на мысль о наследственной печати или клятве крови, которой мог злоупотребить Люциус, чтобы впихнуть сына в Турнир. Но зачем? Просто для славы? Или ставки были выше, как намекала записка?
Она увидела его, идущего по коридору внизу – Драко, мрачный и сосредоточенный, направлялся, вероятно, на очередную тренировку. Решение пришло мгновенно, продиктованное не симпатией, а чувством долга и леденящей тревогой. Он может быть пешкой в игре своего отца. Он может погибнуть.
«Малфой!» – ее голос, резкий и громкий, эхом отозвался в почти пустом коридоре.
Он остановился как вкопанный, медленно обернулся. Увидев ее, его лицо исказила привычная гримаса презрения, смешанная с усталостью. «Что тебе, Грязнокровка? Не видишь, я занят? Или решила попросить совета по заклинаниям перед тем, как я выиграю Турнир?»
Гермиона спустилась по лестнице, сжимая в руках свои заметки, как щит. «Мне нужно поговорить. Наедине.» – Она кивнула на ближайшую пустую классную комнату.
Драко фыркнул. «О, таинственные переговоры? Как романтично. Но я пас. Мне и здесь неплохо слышно твои бредни.»
Она шагнула ближе, понизив голос до сдавленного шепота, но каждое слово было как удар кинжала. «Это не бредни. Это о твоем отце, Малфой. О Люциусе. Я знаю, что он сделал. Как он подделал выбор Кубка Огня. Как он использовал какую-то лазейку в древней магии, связанную с кровью, с наследием Малфоев, чтобы впихнуть тебя в Турнир!»
Драко замер. Весь его вид окаменел. Потом лицо залила мертвенная бледность, сменившаяся багровым приливом ярости. «ЧТО?!» – его крик оглушил ее. «Ты осмелилась?! Ты, грязная маглорожденная выскочка, осмелилась обвинять МАЛЬФОЯ?! Моего ОТЦА?!»
Он шагнул так близко, что она почувствовала его гневное дыхание. «Твое место здесь – в грязи и зависти, а не в том, чтобы копаться в делах лучших семей! Ты ничего не знаешь о чести Малфоев! О нашей силе! Отец обеспечил мне достойное место, как и положено наследнику! Это не подлог, это ПРАВО!»
«Право?» – Гермиона не отступила, ее глаза горели. «Право нарушать многовековые правила? Право подвергать тебя смертельной опасности ради каких-то его тайных игр? Ты думал, РЕАЛЬНО думал, что Кубок выбрал тебя честно? После всего, что ты знаешь о методах отца? После его "доверься мне"?» – Она вложила в эти слова всю язвительность.
«ЗАТКНИСЬ!» – Драко взревел, его рука инстинктивно рванулась к палочке, но он сдержался, лишь сжав кулаки так, что костяшки побелели. «Ты не имеешь права произносить его имя! Ты не имеешь права судить нас! Твой жалкий магловский ум не способен понять величия и ответственности чистой крови! Он делает то, что НУЖНО! Для семьи! Для меня!»
Но в его глазах, помимо всепоглощающей ярости, мелькнуло нечто неуловимое. Искра сомнения? Паническое воспоминание о собственном страхе перед Кубком? О тревожном письме от отца, которое он сжег, но не смог забыть? Оно было мгновенным, подавленным волной гнева, но Гермиона его поймала.
«"Что нужно", Малфой?» – ее голос стал ледяным и смертельно тихим. «Что "нужно" твоему отцу? Почему он так отчаянно втолкнул тебя в этот Турнир? Почему ставки, как мне намекнули, "выше галлеонов"? Почему он подвергает тебя риску? Или ты тоже всего лишь расходный материал в его планах?»
«Я – НАСЛЕДНИК!» – выкрикнул Драко, но в его голосе проскользнула хриплая нота. Он отшатнулся, как будто ее слова были физическим ударом. «Он... он знает, что делает! Он защищает наше будущее! Ты... ты просто хочешь посеять раздор! Очернить его! Это твоя месть!»
В этот момент сова, черная как ночь, бесшумно вплыла в открытое окно коридора и спикировала прямо к Драко. На ее лапке было письмо с тяжелой сургучной печатью в виде стилизованной змеи – герб Малфоев. Драко машинально снял письмо, его пальцы дрожали.
Гермиона увидела, как его лицо изменилось, пока он пробегал глазами написанное. Вся ярость, все надменное самомнение разом сдулись, как проколотый шарик. Бледность стала мертвенной, восковой. Его губы чуть шевельнулись, но не издали звука. В глазах поселился не гнев, а чистый, первобытный ужас. Он посмотрел на Гермиону, но не видел ее. Он видел что-то страшное, написанное в том письме.
«Нет...» – вырвалось у него хриплым шепотом. «Он... он не может...»
«Драко?» – Гермиона непроизвольно шагнула вперед, забыв на мгновение о вражде. Тревога сжала ее сердце тисками. «Что случилось? Что там?»
Ее голос, казалось, вернул его к реальности. Ужас в его глазах сменился панической яростью, направленной теперь на нее. «Это не твое дело!» – он прошипел, сжимая письмо так, что бумага смялась. «Никогда не твое дело, Грязнокровка! Заткнись! Исчезни! И если ты посмеешь кому-то рассказать... о твоих бреднях... о...» – Он не договорил. Его взгляд скользнул по смятому письму, и в нем снова вспыхнул животный страх. «Просто ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ!»
Он резко развернулся и почти побежал по коридору, не в сторону тренировочных площадок, а куда-то вглубь замка, к укромным местам. Письмо с гербом змеи он сжал в кулаке, как гремучую гранату.
Гермиона осталась стоять одна посреди опустевшего коридора. Эхо их жестокой ссоры еще висело в воздухе, но оно казалось ничтожным по сравнению с тем выражением ужаса на лице Драко. Ее предупреждение было отвергнуто с яростью, но оно попало в цель – она увидела трещину в его слепой вере в отца. И теперь письмо от самого Люциуса раскололо эту веру вдребезги. Он знал. Он знал, что она была права, по крайней мере, насчет того, что его отец играет в опасную игру. Игра, судя по его реакции, была гораздо страшнее, чем она предполагала. Чувство долга сменилось леденящим предчувствием катастрофы. Третие испытание приближалось, и над всеми чемпионами, но особенно над Драко Малфоем, сгущались тучи, гораздо более темные, чем магия лабиринта. И она, Гермиона Грейнджер, была, возможно, единственной, кто видел начало этого шторма.