Разочарованные

       Рождество было самым обычным. Никакой магии праздника в воздухе. Никакого настроения. Море алкоголя, будто каждый хотел утопить в нем свою боль. И Гермиона хотела тоже последовать этой порочной привычке, но не могла – она была лицом этого вечера, хозяйкой. 

      Но она была повсюду. Алкоголь прекрасно развязывал языки, и Гермиона старалась услышать что-то полезное. Слишком много информации.

   – Улыбайся чаще, – Блейз Забини появился словно из ниоткуда, и Гермиона расслабилась в лучах его уверенности.

   – Даже дышать страшно, – выдохнула Гермиона.

   – Неужели гриффиндорцы что-то боятся? – притворно испугался Блейз. Но он видел, что Гермионе было не до шуток.

   – Я так и не научилась тут жить.

   – Ты справишься, – он легонько сжал ее локоть в жесте поддержки.

     Всегда справлялась.

     Гермиона даже не знала, как ей шла улыбка. За эту улыбку Блейз был готов свернуть горы и вывернуть мир наизнанку, чтобы бросить его к ее ногам. Вот только гриффиндорка в этом не нуждалась. 

   – Выпьем? – предлагает он.

    Да. Ей нужно расслабиться.

   – Нет, – ей нельзя было терять концентрацию.

   – Но я настаиваю, – Блейз уже вкладывает тоненькую ножку бокала в ее дрожащие пальцы. – Это просто шампанское, бокал можно.

     И она осушила залпом, словно ждала, пока кто-то примет за нее решение. А Блейз пропал, растворившись за ее спиной.

     Она снова осталась одна.

      Рождество – семейный праздник, но она еще никогда не была так одинока.

     Она высматривала его, потому что с ним было спокойно. Потому что хотела ощутить ту волну спокойствия и уверенности, которую излучала его сильная фигура. 

    Гермиона случайно заметила, как его широкие плечи, обтянутые в атлас, скрылись в дверном проеме. Но он был не один – Теодор Нотт и Драко Малфой тоже вышагивали рядом.  

    Определенно, они что-то замышляли, и Гермиона почувствовала острую необходимость подслушать. Но чьи-то влажные пальцы обвили ее запястье, не дав последовать за трио.

   – Спешишь?

    Гермиона обернулась на наглеца. И ее брови поползли вверх, потому что это был не наглец.

   – Астория, – процедила сквозь зубы экс-Грейнджер.

   – Гермиона, – сухо кивнула экс-Гринграсс.

   – Убери руки.

   – А ты убирайся из моей жизни! – шипит Астория, практически вплотную приблизив губы к ее лицу.

   – Без тебя разберусь, – Гермиона пытается  освободить свою руку из плена ее цепких пальцев.  

   – Тебе же Драко велел убраться!

   – Обязательно, – в ответ рычит гриффиндорка. – Сама жду не дождусь, когда этот цирк закончится!

   – Нет, убирайся сейчас! – настаивает Астория.

   – Не лезь в мою жизнь!

   – Это ты лезешь в мою! – плюется жена Драко. – Ты разрушаешь мою жизнь!

   – Астория, ты с ума сошла! Я с тобой даже не разговариваю! 

   – Думаешь, я не знаю, что ты раздвигала перед ним свои грязные ноги?

   – Можно подумать, он меня спрашивал! – парирует Гермиона,

   – И тебе хватает наглости говорить мне об этом в лицо! 

   – Ну тебе же хватает такта об этом спрашивать.

      Между девушками искрится напряжение. А потом Астория шепчет:

   – Пожалуйста, не забирай у меня Драко.

   – Ты в своем уме? Я...

   – Я вижу, как он смотрит на тебя, – шепчет Астория. – Он не замечает меня, – качает головой девушка. – Он перестал спать со мной.

     Гермиона отказывалась это понимать. Категорически не хотела, чтобы хотя бы отдаленно, но это было правдой. Хотя самая эгоистичная часть ее души желала этого.

   – Я уеду, – кивает головой Гермиона.

    Тихое «спасибо» от Астории ударится ей в спину, но Гермиона его не услышит. Гриффиндорка решила не тянуть резину и не играть на собственных нервах, поэтому поднялась в свою спальню.

      Она пришла в этот дом ни с чем, ни с чем и уйдет. Еще с вечера она попросила, чтобы Тинки принесла ей сумку. Ту самую, с которой она скрывалась с друзьями по лесам.

     Но было сложно проститься. Слишком много воспоминаний. Слишком много боли. Минутки счастья.

      Ее шаги эхом отлетали от стен мэнора. По закону подлости, единственный камин, что работал в доме, был в кабинете. Уже не Люциуса, а Драко.

    Порт-ключей осталось слишком мало, а трансгрессировать самостоятельно ей было страшно. Она была в себе не уверена. Поэтому она надела самую теплую мантию с самым глубоким капюшоном, чтобы скрыть свое лицо. Мало будет хорошего, если ее опознают в Дырявом котле.

     Гермиона не знала, куда ей деться и что делать дальше. Вот бы к ней тоже приехал большой двухъярусный автобус, как тогда к Гарри, когда он перешел на третий курс. Она ведь тоже попала в беду, неужели она не заслуживает помощи?

     Она устала спасать себя сама.

     Чем ближе она подходила к кабинету, тем сердце начинало биться все отчаяннее. Хотелось развернуться и убежать, но Гермиона четко понимала, что выход только один – в кабинете.

   – Нотт, – вырвалось у девушки, когда она зашла внутрь.

   – Миссис Малфой, – парень отсалютовал ей бокалом, потом жадно пригубил.

     Пить не хотелось вовсе, но Блейз предложил одну увлекательную авантюру, и он не мог не согласиться.

   – Куда-то торопишься?

   – Не твое дело, Теодор, – огрызнулась Гермиона. Его тут еще не хватало.  Ну что за закон подлости – единственный выход тут, а между ним и ею был Теодор!

   – Все, что касается тебя, касается и меня.

   – Больше нет, – тихо ответила Гермиона, отводя глаза в сторону.

    По-прежнему больно.

   – Если бы у меня не отобрали маховик времени, я бы обязательно вернулась в тот день, когда сбежала к тебе.

   – Я так рад, – кривит Нотт губы.

   – Но я бы предпочла умереть, – она смело встречает его яростный взгляд.

   – Нет.

   – Или вернулась бы еще дальше, в Хогвартс, – поневоле повышает девушка голос. – Чтобы умереть на полу в ванной и никогда не узнать, что ты оказался...

   – Хватит! – перебивает он ее. – Замолчи!

   – Правда глаза колет?

   – Не говори так!

   – А разве я не права?

   – Молчи или я...

   – Что ты? – кричит девушка, обхватив собственные плечи.

   – Или я заставлю, – произносит юноша, поиграв желваками на своих скулах.

   – Вот, значит, как, – потеряно реагирует девушка. – Кем ты стал, Тео? – Гермиона почувствовала, как влага стала собираться в уголках глаз и поспешно отвернулась, чтобы смахнуть ее. – Вспомни, как ты боялся сделать мне больно? – шепчет Гермиона. – Ты так боялся стать похожим на Малфоя, но чем сейчас ты от него отличаешься?

    Тишина. Столько невысказанных обид и непролитых слез.

   – Ты тоже делаешь мне больно, Нотт.

     И это заставляет пол под его ногами пошатнуться.

   – Тоже? – переспрашивает слизеринец.

   – Мне нужно уйти, – у Гермионы нет никакого желания продолжать разговор. Она слишком многое ему показала.

   – Тоже? – он перегородил ей путь.

   – Пусти, – устало просит Гермиона. 

   – Тоже?

    Она не может выдержать взгляд синих глаз и опускает свой. Но ему нужен ответ – громкий и четкий. Но она по-прежнему молчит. Указательным пальцем приподнял ее подбородок, вынуждая посмотреть на него. А в ее глазах – разочарование. Уже не боль и даже не гнев. Пустота. И от этого больно.

   – Ты принадлежишь мне, – прошептал он в самое ухо. – Ты моя, – его слова вызывали мурашки. – И никто не смеет причинять тебе боль.

   – Кроме тебя? – не смогла удержаться Гермиона.

   – Именно, – кивнул парень и резко прижался к ее губам, предупреждая очередное едкое уточнение.

      Эти губы были созданы для любви, как и сама девушка. Вот только сейчас они делали больно. Снова.

      Гермиона недовольна таким поворотом событий, поэтому пытается протестовать. Но парень даже не замечает ее попыток. Закрыл глаза, словно абстрагировался от внешнего мира, он наслаждается моментом, а ее кулачки, неустанно бьющие по его спине, лишь добавляют остроты.

   – Пусти, – шепчет Гермиона, когда он перестал терзать ее губы.

   – Останься, – просит он.

   – Не могу.

   – Не можешь?

   – Не хочу, – поправила она саму себя.

    У нее уже был новый план, который она обязана воплотить в жизнь. Все ради победы. К черту все, даже собственную гордость. Историю ведь пишут победители.

     Вот только у парня, что не давал ее уйти, удерживая в объятиях, были совсем другие планы.

   – Что ты делаешь? – шепотом спрашивает Гермиона, когда мантия начинает скользить по плечам и падать вниз.

   – Беру тебя, – ответил он, сверкнув опасным огоньком в глазах.

   – Я не вещь! – она пытается остановить его руку, что очерчивает декольте платья. – Нет!

   – Ты моя, – напомнил он. – Моя собственность, – шепчет он ей в самые губы. – И я буду делать с тобой все, что захочу, – и в доказательство своих слов он ее кусает за шею.

   – Нет, пожалуйста, – упирается девушка ладонями в его грудь.

   – Да ладно тебе, Грейнджер, – усмехается парень. – Мы хорошо знаем, что каждое твое «нет» я умею превращать в «да».

    Что-то ее напрягло, но прежде, чем она смогла продолжить свою мысль, парень снова увлек ее в головокружительный поцелуй. И Гермиона позволила себе прикрыть глаза. Всего лишь на мгновение.

      Это был ее Нотт, ее розовая мечта, принц, что должен был спасти ее из высокой башни замка. Ее нежный Нотт, который всегда так трепетно ее касался. И сейчас она всего лишь на мгновение потеряла контроль над собственным телом, а когда пришла в себя, то была уже прижата его крепким телом к полу.

    И все равно что-то не так. Он не говорил с ней, не задавал такие глупые, но милые вопросы, наподобие – можно ли ему коснуться ее или хорошо ли ей. Его движения были слишком резкими для человека, что чувствовал себя недостойным ее.

     Секс не приносил удовольствия. Не ей. Его глубокие толчки приносили ей боль. Он так спешил, что практически насухо вставил.

   – Тео, мне больн...

    Но он не дал ей договорить, прикрыв ладонью ей рот. Ее глаза широко распахнулись, и понимание начало медленно просачиваться в кровь. И он понял, что она поняла. Можно было перестать ломать комедию.

   – Да ладно, Грейнджер, когда парочки ссорятся, то потом обязательно бурно мирятся. Всегда хотел взять тебя в кабинете.

    Это был страшный сон. Кошмар. Ад, придуманный лично для нее. Но это была реальность со своими яркими отпечатками мужских ладоней на ее бедрах.

   – Нет! Нет! – закричала девушка.

   – О да, Грейнджер, – рассмеялся парень. – Я всегда беру свое.

   – Я не твоя, – запротестовала Гермиона. Опять эти жалкие попытки выбраться из под него.

   – Моя, – уверенно заявил он и хорошенько крутанул бедрами, заставив девушку замолкнуть. – И ты всегда будешь моей, – очередной глубокий толчок вызывает у девушки болезненный стон. – Потому что я вот тут, – он коснулся пальцем виска, – в твоей голове. В тебе.

   – Помогите! – завопила Гермиона. – Кто-нибудь, на помощь!

     Он рвано рассмеялся, а затем его рука сжала ей горло.

   – Сейчас Рождество, глупышка, гости и не заметили, что хозяйки нет на празднике.

   – Тинки! Помоги мне! – Гермиона не оставляла надежду на спасение.

    Надежда единственное, что у нее никто не сможет забрать.

   – О, я запретил домовикам тебе помогать, и они ни за что не прервут нас, – его смех заставил внутренности сжаться в комок.

   – На помощь!

   – Грейнджер, прекрати, пользуйся ртом по назначению, а то у меня упадет.

   – Пом...

     Но он лишил ее голоса, применив Силенцио.

   – А продолжишь брыкаться, я к тебе еще и Петрификус тоталус применю, – пообещал юноша.

     И Грейнджер проиграла битву. Но не войну. Тело расслабилось, и Гермиона потухшим взглядом стала смотреть в потолок.

   – Разве ты не этого хотела? – глумился парень. Но он не учел одного – пусть Гермиона и не может бороться с ним физически, но вот ее язычок ранил сильнее кинжала.

   – В этот раз мне хотя бы не нужно представлять его на твоем месте, Малфой, – выплюнула Гермиона. – Ты все сделал за меня, – и она уставилась в глаза парня.

    И теперь проиграл уже слизеринец, не сумев выдержать этот гриффиндорский взгляд. Резким рывком он притянул девушку к себе, а потом развернул. Секунда, и она уже в коленно-локтевой, и это ему нравится – он готов смотреть на ее задницу, но не на эти чертовы глаза. Он захлебывался в синем море,а хотел тонуть в шоколаде.

    Ковер только казался пушистым и мягким, но девушка обожгла колени. Она просила Мерлина, чтобы это поскорее закончилось, но это все продолжалась и продолжалась.

   – Ну же, Грейнджер, не будь холодной сукой, – Драко в образе Нотта шлепнул девушку по заду. – Я же знаю, какая ты горячая штучка в постели, – но она молчит, лишь покрепче сжав зубы. – Подыграй мне, и я быстро кончу, – заманивает ее парень.

    И Гермиона ведется на эту провокацию, ведь тело быстро придет в норму при помощи нескольких зелий, но вот душа... А есть ли она у нее, раз так легко приняла это предложение?

   – Да-а-а, – довольно произносит Драко, когда девушка начинает встречать бедрами каждый его толчок. – Будь хорошей девочкой, и я верну тебе голосок раньше, чем закончу.

     Она захлебывалась в не пролитых слезах. В этот раз Малфой ударил в самое больное – в Нотта, а точнее, в их любовь. В то единственное, за что Гермиона еще цеплялась.

   – Сколько раз ты так делал? – вдруг спросила Гермиона, молясь, чтобы предположение не подтвердилось. – Сколько? – чуть более громче повторила она.

   – О, помню наш первый раз, – хмыкнул парень. – Ты мне тогда в любви призналась.

    Ее первое признание. Признание для Тео. Малфой и его забрал.

   – Господи, – простонала Гермиона, осознав, чего лишила Теодора. Теодора, который каждую встречу начинал с признания. – Черт.

     Еще немного и Малфой кончит. Из-за своей эгоистичной натуры – прямо внутрь. Потому что ему так нравится. Грейнджер же была далека от удовольствия, полностью ушедшая в свои мысли.

   – Не грусти, Грейнджер, в следующий раз не будешь ломаться, и я доставлю тебе удовольствие, – он поднес два раздвинутых пальца к губам и лизнул воздух между ними. – Камин я закрыл для тебя, а домовики тебя не выпустят за территорию поместья.

   – За что? – только и смогла сказать Гермиона.

   – Ты моя, и я хочу видеть тебя рядом, – он поправил ремень. – Можешь не спускаться к гостям, но жди меня в своей комнате, я приду.

   – Нет, – всхлипнула Гермиона.

    Он присел на корточки и снова приподнял ее лицо за подбородок:

   – Я буду приходить к тебе каждую ночь, – пообещал он. – Перестань со мной бороться, облегчи нам обоим задачу.

   – Никогда, – рычит Гермиона, но смягчает свой ответ рыданиями.

   – Ты моя, – он почти ласково провел по синякам, что сам же ей и оставил своими ласками, если это так можно назвать. – Прими меня, – и с этими словами он вышел из кабинета, оставив Гермиону совсем одну. Даже без эмоций.

    Он не соврал – он будет приходить к ней каждую ночь во снах. До конца дней.

     Полчаса – примерно столько ей потребовалось, чтобы собрать себя по кусочкам. Ноги подкашивались, когда она пыталась на них встать. Смирившись с тем, что ей нужна помощь, девушка рухнула обратно на пол. Шансов было мало, но все же она рискнула позвать домовика, ведь Драко говорил, что это ему никто не посмеет мешать, а она сейчас одна.

    И Тинки поспешила на зов своей госпожи.

   – Прошу простить меня, – залепетала эльфийка. – Но хозяин Драко запретил мне...

   – Да, я знаю, – перебила Гермиона. – Ты можешь позвать сюда Тео? – Тинки непонимающе уставилась на девушку. – Теодора Нотта.

   – Нет, – эльфийка потупила взгляд.

   – Что, мистер Малфой запретил? – злобно бросила девушка.

   – Мистер Нотт покинул поместье сразу же, как пришел.

   – А мистер Забини? – надежда теплилась в груди.

   – Могу, – просияла Тинки.

   – Так чего же ты стоишь? – поторопила домовика Гермиона.

    И Блейз Забини пришел так быстро, как только смог.

   – Только не говори, что один единственный бокал смог свалить тебя с ног, – попытался он за шуткой скрыть свою тревогу.

     Но синяки и засосы было невозможно скрыть.

   – Мне так жаль, – Блейз был искренен в этом. – Давай я сведу? – предлагает Блейз и тянется за палочкой.

   – Нет, – Гермиона вцепилась в него. – Пожалуйста, забери меня отсюда, – она начинает плакать у него на груди, а он теряется.

   – Но куда?

   – Как можно дальше отсюда, – ее всхлипы вырывают из парня душу.

      Если бы она не прижималась к нему так сильно, не плакала бы так отчаянно, то он бы обязательно спустился вниз и набил бы другу морду. Блейз ведь просил Драко быть нежным, но этот придурок снова все испортил.

   – Давай я отнесу тебя в комнату? – предлагает Блейз и поднимается на ноги, удерживая подругу в своих руках.

   – Забери меня к себе в Италию, – выдыхает Гермиона.

    Мулат замер. А вот такого не было ни в одном плане. Но, черт возьми, это была замечательная идея. Он бы увез ее намного дальше, чем просто на конец света, где никто бы ее не нашел. Их. Поцелуями бы стер все печали с ее лица, если бы она позволила, а если бы не позволила, то ждал бы ее хоть всю жизнь.

   – Драко за тобой и в Италию придет, – покачал головой Блейз. – Нужно что-то другое.

     Минутное молчание, а потом ее осенило:

   – Теодор дал мне документы на родовое поместье. Это подойдет?

   – Вполне, – кивнул Блейз. – Подожди, сейчас найду летучий порох, – засуетился он.

   – Он закрыл для меня камин, – истерика начиналась по новой. – А еще запретил домовикам выпусать меня, – в паузах между всхлипами шепчет она.

    Он присел на диван, по-прежнему прижимая Гермиону к своей груди, укачивая, словно ребенка, утешая. Его легкие поцелуи осыпали ее голову, волосы. Он продолжал что-то нашептывать ей, пока Гермиона не успокоилась.

    Они оба не заметили этой нежности.

   – Собирайся, я заберу тебя отсюда.

   – Но куда?

   – Ты отправляешься домой, Гермиона, в Нотт-мэнор.

   – Но как?

   – Просто доверься мне, – улыбнулся Блейз. – У тебя есть личный домовик? – Гермиона кивнула. – Зови.

    И Тинки тут же пришла на зов.

   – Гермиона плохо себя чувствует. Принеси, пожалуйста, несколько зелий. Драко иногда такой грубый, леди нуждается в твоей магии, – Блейз кивнул на Гермиону.

    И Тинки все прекрасно поняла. Уже через три минуты Гермиона была избавлена от физической боли и слабо улыбнулась:

   – Спасибо.

    Эльфийка радостно захлопала своими ушами.

   – Тинки, Гермиона немного перебрала с выпивкой, не могла бы ты побыть с ней, пока она подышит свежим воздухом?

   – Но мистер Малфой...

   – Мистер Малфой был чересчур груб с Гермионой, как ты могла сама убедиться, – горестно вздохнул Блейз. – Ей необходимо побыть одной, подальше от праздника. Не могла бы ты, скажем, перенести ее в лабиринт, где любила гулять Нарцисса? – он видел, что эльфийка снова хотела возразить, поэтому поспешил добавить. – Только не смей оставлять ее одну, буквально держи ее за руку и не теряй из виду, поняла?

    И Тинки протянула Гермионе свою щуплую ручонку, и они растворились.

      Блейз нашел их в лабиринте спустя минут пятнадцать. На его плече была сумка, которую девушка оставила на полу.

   – Лучше? – спросил он.

   – Легче.

   – Тинки, пусть она побудет одна. Иди сюда, – позвал Забини.

     И эльфийка тут же встала сбоку от него, не спуская своих глаз с госпожи, готовая в любой момент ринуться к девушке.

   – Тинки, тут нет противоаппарационного барьера, ты знаешь?

   – Да, мистер Забини, – осторожно кивнула Тинки.

   – И я собираюсь помочь Гермионе покинуть Малфой-мэнор.

   – Ей так будет лучше, сэр, – согласилась эльфийка.

   – Но тебя убьют, когда узнают, что ты ослушалась приказа.

   – Гермиона все еще миссис Малфой, я и ей служу.

   – А хотела бы и дальше служить только ей?

   – Ах если бы, сэр!

   – Тогда если у тебя есть побрякушки, то забирай их и возвращайся сюда.

   – Вы не шутите? – Тинки не верила в происходящее и хлопала глазами.

   – Живее!

    И она с громким хлопком исчезла. И Блейз знал, что она его не выдаст. Их не выдаст.

   – Гермиона, сейчас вернется Тинки, и ты подаришь ей что-то, поняла?

   – Зачем?

   – Чтобы освободить, кошечка.

   – Зачем?

   – Ее убьют, когда узнают, что она сделала.

   – Поняла, – кивнула девушка.

   – Когда она тебя перенесет, разреши ей находиться там.

   – Поняла.

   – Я не смогу пойти с тобой, но навещу тебя при первой же возможности, ты меня поняла?

   – Но я думала...

   – Не сейчас, – он обнял ее. – Тут и Драко, и Темный Лорд, кто-то из них точно будет тебя искать.

   – Ох, Блейз, – Гермиона крепче его обняла, словно он тоже мог к ней не вернуться.

   – Все в порядке, – улыбнулся друг. – Ты можешь пригласить меня заранее, чтобы мне было достаточно просто порезать ладонь на пороге.

    Когда все формальности были улажены, когда все напутствия были произнесены, Тинки стояла рядом, не сдерживая слез.

   – Я всегда буду вам служить, – заверяла Тинки Гермиону.

     Вот Гермиона отдала Тинки платочек, вот Блейз повторил адрес, и вот уже Тинки ее уносила прочь.

      Этой ночью дверца золотой клетки приоткрылась, и птичка смогла вылететь на волю, хоть ей и подрезали крылышки.

    Тинки чувствовала себя очень значимой, ведь мистер Забини доверил ей один очень большой секрет. И она хорошенько позаботится о вверенных ей жизнях, а волшебные зелья Блейза ей помогут.

    Блейз был прав, утверждая, что девушку будут искать. Ее искали все, но так и не смогли приблизиться к месту ее теперешнего обитания. И Блейз в ладонь прятал широкую улыбку, когда Темному Лорду в очередной раз докладывали, что миссис Малфой не удалось найти. А миссис Малфой больше и не существовало – она снова была Грейнджер, словно фамилия могла снова сделать ее той самой робкой и незапятнанной девушкой.

    Гермиона ждала Блейза каждый день. Каждый день она писала ему письма, но сжигала их каждый вечер. Каждый вечер она писала письма для Тео, но каждое утро рвала их в клочья. Она была недостойна этих слизеринцев – именно так считала эта отважная гриффиндорка. Пока они шли против себя и принципов, что им прививали с детства, сражаясь за какую-то эфемерную мечту, Гермиона была вынуждена коротать свои дни в Нотт-мэноре.

      Первые два дня ей, конечно, было скучно, но потом Твикс отвел ее в библиотеку, в которой Гермиона иногда даже засыпала, отключаясь на всю ночь. Ей выделили уже не просто гостевую комнату, а комнату хозяйки поместья, но Гермиона упорно спала в комнате Тео. Это был вид извращенной пытки – находиться в его доме, в его комнате, но без него.

     Прошел уже месяц, а ее никто не навестил. И она к этому привыкла. Иногда такое бывает, что о тебе все забывают. Возможно, тут можно было обидеться, что она никому не нужна и ее до сих пор никто не нашел. А, возможно, это ей никто сейчас не нужен.

      Она нашла покой в книгах, на их старинных страницах. Душа отдыхала при чтении, в разум, как губка, впитывал новую информацию. Гермиона никуда не спешила, а книг было много, очень много.

     Февраль подходил к концу. Зима подходила к концу, но на душе по-прежнему мело.

   – Твикс, ты, конечно, прекрасно готовишь, но в последнее время тебе это не дается, – Гермиона лениво ковыряла вилкой в тарелке.

   – Это салат, мисс, тут нельзя сделать что-то не так, – заступилась Тинки за Твикса.

   – Просто готовь ты, пожалуйста, – попросила девушка у Тинки, и та кивнула.

     Выпив только апельсиновый сок, Гермиона встала из-за стола. И пусть домовик утверждает, что с салатом нельзя напортачить, но тошнота после завтрака уверяла в обратном. Вот и сейчас она торопилась к себе в комнату, в ванну, чтобы очистить желудок. Кажется, это у нее уже вторую неделю.

     Прополоскав рот холодной водой, Гермиона уставилась на себя в зеркало. 

   – Мерлин, как хорошо, что меня никто не видит, – провела она рукой по своему лицу. – Мне надо меньше нервничать, – попыталась она улыбнуться самой себе, но вышло паршиво.

     Девушка решила, что надо попросить у Тинки что-то еще. Домовиха ей давала различные настойки, половину которых Гермиона так и не смогла определить. Но они ей помогали, и этого было достаточно. 

    Но было кое-что, что Гермиона не могла никому рассказать. Драко Малфой в ее снах. Он был прав, когда утверждал, что никогда ее не отпустит, потому что он вот тут, в голове. Он абсолютно прав – он был внутри, в ней.

     В ней.

   – Господи, нет, – Гермиона медленно сползла на пол, схватившись за голову. – Мерлин, пожалуйста, нет, – двумя ладонями закрыла рот, чтобы быть тихой. – Идиотка, – заплакала девушка.

     Действительно, идиотка. Полная. Конкретная. Она пила какие-то витамины и бесполезное успокоительное, что-то еще. Но ни разу не додумалась выпить противозачаточные зелья.

   – Черт, – простонала Гермиона, понимая, что последние критические дни были аж в прошлом году, но она их отсутствие списывала на стресс. – Вот я идиотка, – в гневе она стукнула кулаками по полу. – Идиотка!

   – Мисс Грейнджер? – Тинки тут же оказалась рядом.

   – Прочь! – закричала девушка, и эльфийка, испугавшись, исчезла.

      Снова этот Малфой путает ее планы. Это был ребенок Драко, она точно это знала. И он ей был не нужен также, как и ему.

   – Ну почему именно от тебя? – плакала Гермиона, запустив ладони в волосы. – Когда же ты оставишь меня в покое?

     Но она точно знала, что никогда. А теперь и подавно.

     Гермиона не могла попросить об этом Тинки, но смогла у Твикса, взяв с того клятву, что никому не расскажет. Вообще никому. Но уже вечером ее осмотрит целитель.

    Семь недель.

   – Прекрасно, просто прекрасно, – сказала девушка, получив поздравление от доктора. –  Но можно ли прервать беременность?

   – Прошу прощения? – мужчина поправил очки. – Вы хотите... избавиться от него?

   – Я именно так и сказала.

   – Увы, нет, уже поздно.

   – Как? – Гермиона чуть ли не подпрыгнула на кровати, на которой ее осматривал колдомедик. – Я точно знаю, что безопасно можн...

   – У магглов, да?

   – Именно.

   – Юная мисс, но вы не маггла, вы волшебница, – улыбнулся доктор. –  У волшебников есть всего месяц, чтобы определиться. А дальше магия ребенка тесно переплетается с вашей.

   – Я лишусь магии? – догадывается Гермиона.

   – И больше никогда не сможете иметь детей, – дополнил доктор. – Магия такое не прощает.

    Гермиона задумалась. Если магия никогда не прощает, то почему она снова оказалась в этой пузатой ситуации?

   – Доктор, я уже была беременна, но упала с лестницы.

   – Вы ведь не думали избавляться от ребенка тогда?

   – Нет, конечно, – быстрая улыбка на миг появилась на губах, но также быстро пропала.

   – Тогда почему вы не хотите этого? – доктор буквально сверлил ее взглядом.

   – Я тогда думала, что его отец умер, и ребенок был единственным, что я смогла украсть у него.

   – А сейчас?

   – Он женат на другой, – всхлипнула девушка.

   – Но и сейчас он с вами, мисс.

    И Гермиона не знала, как ответить, ведь он был прав. Ничего не поменялось. Поменялась только она. Повзрослела?

   – Вы не возражаете, если мы сейчас заполним бумаги, и я передам их в Мунго?

    И Гермиона рассеянно кивнула. Она легко отвечала на вопросы и рассказывала о себе. Вот только на вопросе, какое имя поставить в графе отец, она замялась.

    Имя Малфоя она бы и под страхом смерти не назвала. Нотта – не имела права.

   – Прочерк, – убитым голосом произносит девушка.

    Мужчина поправил снова свои очки и поспешил заверить девушку в конфедициальности:

   – Мисс, эта информация не будет разглашаться, – пояснил врач. – Я понимаю, что отец ребенка человек женатый, но его нужно указать.

   – Нет.

   – Настоятельно рекомендую. Хотя бы чисто с медицинской точки зрения, ведь мало ли, что может случиться.

   – Их было двое, и я не знаю, кто точно отец ребенка, – выпалила Гермиона.

   – Ничего страшного, – казалось, доктора было ничем не удивить. – Мы можем указать всех, а потом проведем пару тестов.

   – Я сказала же! – Гермиона повысила голос.

      Прошло еще минут пятнадцать, и доктор ушел, к огромной радости Гермионы. Вот только радости то и не было. Пустота в душе.

   – Что же делать? Что же делать? – шептала Гермиона, вертя в руках кольцо, которое уже носила на цепочке.

     Нужен был новый план, который бы учитывал некоторые... нюансы.  Она должна была вернуться. Но для начала нужно, чтобы Блейз вернулся. И он вернулся, когда золотая нить на его запястья рассосалась – он выполнил обещание.
  
     Она выбежала ему навстречу, но вместо дружественных объятий получил пощечину.

   – Заслужил, – кивнул Забини.

   – Практически два месяца! – прошипела Гермиона. – Я была одна практически два месяца!

   – За то у тебя было время отдохнуть и прийти в норму, – Блейз пытался найти плюсы в ситуации.

   – И время подумать, – кивнула Гермиона.

    А вот это уже скользкая грань – Забини не понаслышке знал, до чего может додуматься Гермиона Грейнджер.

   – И? – он боялся услышать ее ответ. Ему даже льстило, что только он знал, где беглянка. Ну и Нотт, конечно же, но это уже совсем другая история. К тому же, Теодор не был приглашен новой хозяйкой, поэтому не мог навестить девушку.

   – Я хочу вернуться обратно в мэнор, – выпалила Гермиона так быстро, как могла, словно боялась передумать.

   – Ты умоляла забрать тебя, как можно дальше оттуда. Что произошло за это время?

   – Я много думала, – уклончиво ответила девушка.

      Ха, теперь это так называется?

   – Твое право, – он удивил ее тем, что не противоречил ей. – Но мы слишком многое...

   – Мы? – переспросила Гермиона.

   – Я надеюсь, ты хорошо подумала, – бросил он и стал подниматься наверх. – Нотт попросил меня уточнить кое-что в библиотеке.

   – Тео? – выдохнула Гермиона. – Он в порядке?

   – Он жив, если ты имеешь ввиду именно это, – Блейз внимательно смотрел на нее с верхних ступенек.

   – Да, именно это, – солгала девушка. – Тебе принести огневиски?

   – Кофе, – попроси Блейз. – У меня еще собрание Пожирателей.

    Гермиона кивнула, а Забини поспешил в библиотеку – Нотт просил поторопиться.

    Гермиона чувствовала, что что-то надвигается. Слизеринцы опять что-то замышляли и планировали, а она снова оставалась за бортом. Это мило, конечно, но не в этот раз. Сейчас она больше всех заинтересована в том, чтобы уже хоть кто-то одержал победу в этом противостоянии. Конечно, лучше Орден, но уже совсем не принципиально.

      Она внимательно следила за Блейзом, который длинными пальцами прошелся по корешкам книг. Ей было интересно, что он ищет, она даже предложила ему свою помощь, но юноша отказался, энергично покачав головой. И это только усиливало интерес Гермионы. Она думала, вертя между пальцами колечко Нотта, что носила на цепочке из-за отекших конечностей.

   – А, вот ты где, – донесся до девушки довольный возглас мулата.

     Грейнджер даже шею вытянула, чтобы получше рассмотреть, что там так долго выискивал Блейз, или в чем отчаянно нуждался Тео. Но Забини уверенно спрятал книгу в недрах своей мантии.

    Он сел в кресло – напротив Гермионы, не стесняясь ее осматривать. Такая маленькая, хрупкая и беззащитная. А еще такая – взгляд зацепился за кольцо в тонких пальцах – беременная. Снова. Он это уже знал, ведь золотая нить пропала с его запястья, освобождая от обета, данного Люциусу, хотя и по сей день для Блейза это было загадкой – зачем то ему было нужно.

     Знать – это одно, а вот видеть ее – совсем другое. Она выглядела точно такой же, как обычно. А ему очень хотелось бы видеть ее такой, какой она была в школе – задорной занозой в пятой точке. Но она была... другой.

   – Что ты чувствуешь? – спросил он. Конечно, надо было спросить, как она себя чувствует, хотя он знал, что херово, но она ведь Грейнджер – ей обязательно надо храбриться.

   – Разочарование, – ответила она, не думая.

   – Во мне?

   – В себе, – на выдохе сказала Гермиона.

     Слова были излишними дальше, и Блейз ее прекрасно понимал. Но он не понимал только одного, как можно разочароваться, когда тебе восемнадцать? Когда?

   – Я чувствую, будто заблудилась. Будто шла по следу из хлебных крошек, но порыв ветра ворвался в мою жизнь и сдул их. И я не понимаю, куда мне идти.

      И Блейз ее прекрасно понял. Она не могла открыто сказать, но он все понял. Он готов быть ее порывом, но разрешит ли она ему?

   – На дворе двадцатый век, Гермиона. Это нормально, любить обоих.

      Она даже не смела поднять на него глаза. Ей нужны были эти слова, чтобы не чувствовать себя грязной, но она была к ним не готова.

   – Знаешь, – улыбнулся Блейз. – Это, конечно, не мое дело, но если ты не можешь выбрать между двумя парнями, то напейся и встреть третьего, – улыбается мулат.

   – Так и сделаю, – в ответ улыбается Гермиона.

   – Только тебе нельзя пить, – Забини глотнул кофе.

   – Как ты?..

   – Я не идиот.

     Он видел, как широко распахнулись синие глаза. Еще недавно они были карими, но он просто не обращал на это внимание. Это была Гермиона Грейнджер, и совсем неважно, какого цвета были ее огромные глаза с длинными и черными ресницами.

      Так смотреть умела только она, заставляя чувствовать тебя особенным. И Блейз чувствовал себя особенным рядом с ней. Вот только ему снова нужно был уходить, разрывая всю магию, что образовалась между ними.

   – И даже в таком положении ты все равно хочешь вернуться в мэнор? – покачал головой Блейз.

   – Я больше всех хочу, чтобы эта война закончилась.

   – Как ты оказалась в таком положении? – что-то в груди Забини клокотало, мешая мыслить здраво. Он до последнего верил, что того не случится, что Гермиона избежит ловушки, но нет. Нет.

   – Я думала, это был Тео.

     Три буквы – а у него в груди месиво. Точно, он так старался выполнить обет, что совсем забыл про Нотта. И от этого хотелось выть, ведь Гермиона – девушка друга. Это святое, и на это нельзя покушаться. Даже смотреть и думать. Тем более фантазировать.

    Маленькая чашка с грохотом опустилась на стол, заставив Гермиону подпрыгнуть в кресле. Он бы истерично рассмеялся, если бы не боялся снова испугать гриффиндорку. Очень забавная ситуация – девушка, которая ему совсем не безразлична встречается с его лучшим другом, но при этом беременна от его второго лучшего друга. Джекпот, блять. А он снова не при чем.

    Типичная Гермиона – даже с ребенком рвется в бой. Никакого инстинкта самосохранения. Но он обещал беречь ее – Нотт, как в воду глядел.

   – Ты останешься здесь, – тихо сказал он.

   – Для чего?

   – Не знаю, – он действительно не знал. – Мне пора, – он рывком поднялся, заставив девушку снова вздрогнуть.

      Чем ближе наступало мгновение, когда он должен будет от нее снова уйти, тем движения становились более резкими и грубыми. И он должен был уйти как можно скорее, пока снова что-то не натворил.

     Но натворил. Прежде, чем трансгрессировать, всего лишь на долю секунды, подался корпусом вперед. Всего лишь на мгновение зарылся в ее волосы носом, чтобы найти в себе силы двигаться дальше. И он нашел. Последнее, что он видел – ее удивленные глаза. А потом его поглотил вихрь аппарации. Но ее глаза все равно следовали за ним, словно это был сон.

    Но это был не сон.

   – Зачем? – спросил он, когда их ноги коснулись пола.

   – Я бы не решилась на это без тебя, – прошептала гриффиндорка.

   – У тебя ведь есть план?

   – У меня есть порт-ключ, – улыбнулась Гермиона, и Забини выдохнул. В случае чего, она всегда сможет ускользнуть.

   – Убил бы.

      Они выглядели очень трогательно, поэтому их не замеченный зритель не выдержал:

   – Кончайте уже, а то меня сейчас стошнит.

   – Ты сама Любезность, – протороторила Гермиона, первой отскочив от мулата.

   – Что есть, то есть, – Драко стряхнул с плеч невидимые пылинки. – Но тебе тут не рады, – прожигал ее взглядом.

   – Я на собрание, – девушка гордо расправила плечи.

   – Собачонка Лорда прибежала, да?

   – Заткни пасть, Драко, – вступился Блейз. – А ты, – он повернулся к Гермионе, – не смей. Ты ведь помнишь, чем все закончилось в тот раз?

     Она передернула плечами. Да, она помнит все до мельчайших трещин на полу. В этот раз она будет умнее – она будет оберегать свой секрет до самого последнего момента.

   – Пошли, – Блейз убедился, что девушка не наделает глупостей и, взяв ту под локоть, повел в нужную гостиную. – Он тебя искал. И я сейчас не о Драко, – уточнил мулат.

   – Я справлюсь, – пообещала она.

   – С Темным Лордом?

   – С собой.

     Если кто-то и был удивлен ее присутствием, то умело это скрывал. Конечно, Люциус Малфой же был убит, и ее присутствие тут неуместно.

   – Но я тут, чистокровные ублюдки, – выругалась девушка про себя.

      Темного Лорда не было еще, и Гермиона замялсь, не зная, на какое место ей сесть. Но Драко, сжав зубы, кивнул на место рядом с собой. Место вдовы Люциуса.

     Гермиона не смела занять это место. Она не Малфой, поэтому заняла место Тео. Тео ей должен, так что простит, если явится на собрание. Но он практически никогда на них не присутствовал.

     Комната затряслась, словно перед землетрясением, даже люстра жалобно скулила, но вот все прекратилось – Темный Лорд восседал на своем законном месте. И он тоже мастерски скрыл удивление. Все были прекрасными актерами.

     Гермионе все показалось скомканным, но она и не возражала. Надо было просто снова войти в колею. И ей нужно просто вызвать у Повелителя гнев. Проще пареной репы.

   – Уходите, – бросил Реддл, когда очередной Пожиратель доложил обстановку. – Кроме Малфоев, – сложил он пальцы домиком, поднеся их к своему лицу.

    Но Гермиона собиралась вместе со всеми.

   – Миссис Малфой? – позвал Том.

     Только сейчас Гермиона обернулась в дверях:

   – Я не видела, чтобы Астория присутствовала на собрании.

     Драко посмотрел на нее, пытаясь взглядом сказать – идиотка, это он о тебе.

   – Я снова Грейнджер, – улыбнулась девушка.

     А дальше она исчезла за дверью, где Блейз тут же подал ей руку, унося прочь.

     Он отказался переночевать в Нотт-мэноре, но заверил, что будет забирать ее на каждое собрание. Ему не хотелось, чтобы она возвращалась в ту жизнь, от которой могла сбежать, но танк по имени Гермиона Грейнджер было невозможно заставить сбиться с курса.

    На втором собрании Том учел свою ошибку:

   – Все вон, кроме Малфоя и Грейнджер.

    И девушка осталась, держа спину неестественно прямо. А в глазах – пламя, в котором она сожжет всех.

      Это были глупые расспросы о ней. И Гермиона лишь пожимала плечами – ведь никому тут было не интересно, где она была и что с ней стало. Их интересовало лишь то, что она будет делать дальше. Но это был большой секрет.

   – Я не останусь тут, – возразила Гермиона, услышав приказ Реддла.

   – Моя жена тоже против, чтобы Грейнджер у нас оставалось, – подхватил Драко. Только этого ему не хватало! Он уже выкарабкался с того дна, куда упал.

   – Драко, – Лорд растянул губы в подобии улыбки. – Ты свободен. А твоя жена должна думать о других заботах.

     Драко побледнел от злости. Он всегда мечтал оказаться на месте отца – быть хозяином. Но он, как и Люциус, лишь марионетка в руках опытного кукловода.

   – Не останусь, – четко произносит Гермиона.

   – А тебе есть, куда идти? – казалось, Реддла самого позабавил вопрос.

   – Под мостом всегда найдется место для очередной... – начал Драко, но затнулся, наткнувшись на взгляд синих глаз.

   – Есть, – улыбнулась она. – Я буду у... Элли, – незаметно для всех она коснулась пальцем украшения на поясе и исчезла.

   – Это что такое? – не понял Реддл.

   – Порт-ключ, господин, – пояснил Драко.

   – Вон! – и Малфоя, как ветром, сдуло.

    С третьего собрания Гермиона исчезла точно также, как и со второго. Последнее, что она видела – это красные глаза Того-Кого-Нельзя-Называть. И это было прекрасно, ведь девушка различила в них все оттенки гнев.

      После четвертого собрания она чувствовала, как его бледная рука схватила ее в момент исчезновения. Но лишь в последний миг он отпустил ее. Но Гермиона знала, что он идет следом.

   – Тинки! Скорее! – позвала Гермиона, и эльф тут же появилась в воздухе. Они исчезли как раз в тот момент, когда рядом с ними материализовалась фигура в черном одеянии. Но он опоздал.

      Он был уверен, что после пятого собрания он поймает ее, ведь он ушел первым в ее секретное место. Но он не учел, что порт-ключи вели ее в рандомное место, и в это раз Тинки забирала ее с какого-то острова.

    Остался всего один порт-ключ.

   – Не разочаруй меня, Том, – прошептала Гермиона, когда Блейз в очередной раз переносил ее в Малфой-мэнор.

     И Забини было больно, ведь в этот раз он самолично отдал Гермиону в руки Темному Лорду.

      Никакого собрания не было. Никакого шестого. Это было их рандеву. Она чувствовала себя беспомощной, болтая туфлями в воздухе.

   – Зачем ты ту? Где ты была? – уже в четвертый раз спрашивал он, а его рука сильнее сжималась на нежном горле.

   – Серьезно, Том? – улыбалась девушка, подстегивая его гнев. – Ты именно это хочешь мне сказать?

   – А что ты хочешь услышать от меня? – рычал он ей практически в лицо.

   – Что ты скучал по мне, для начала, – облизнула девушка пересохшие губы. Кислорода катастрофически не хватало.

   – Нет, грязнокровка, – только Реддл умел ласкать этим грязным словом, словно облизывал.

   – Да, – Гермиона держала лицо из последних сил.

     Тут не могло быть "ничьей". Нужна только ее победа.              

   – Признайся, Том, что тоже это чувствуешь между нами.
  
     Он рассмеялся.

   – Я быстрее убью тебя, грязнокровка, – тонкие пальцы сильнее сжались на ее коже. – Запомни это, ты умрешь от моей руки. Только от моей.

   – Но почему?

   – Потому что ты моя, – так просто.

    Рука разжалась, и Гермиона рухнула вниз. Практически в самую пропасть. Добровольно пустилась в ад. Но зачем?

      Потому что все ради семьи.

      И она сейчас это поняла.

   – Мне нужны доказательства, Гермиона, – он сел на корточки. – Что ты ничего не скрываешь от меня.

      Она судорожно кивнула, давая понять, что услышала. Пользуясь его заминкой, она снова ичезла, слыша его крик.

      Порт-ключа больше не было. Ни одного. И Нотта, что в свое время еще в школе оставил ей запас, тоже не было. Больше не рядом.

    Ее сумка была уже собрана, поэтому Гермиона позволила себе насладиться последним вечером в Нотт-мэноре. Любой был бы счастлив жить здесь, но не она. Больше – нет.

      Гермиона расположилась в библиотеке, уютно усевшись в кресле. Что-то подсказывало, что этот вечер последний, когда она может расслабиться и быть собой. Впереди неизвестность и ад. Но не с Тео.

      Его имя до сих пор болью отзывалась в ней. Казалось, его имя проходится по ребрам, словно играя на струнах души. Только мелодия была грустной. Воспоминания о нем заставляли поднимать голову выше, чтобы сдержать подступающие слезы. Но их становилось все больше и больше, и море проливалось ей на грудь.

    Она сама все решила.

    Ночь была тревожной, и Гермиона по-прежнему сидела в том самом кресле. Разум отчаянно не желал предавать девушку и ее принципы, но Гермиона продолжала думать, как доказать Реддлу, что ей нечего скрывать, когда за ее плечами такой груз камней, что можно утопить всю планету, подвязав эти бумажки к ее ногам. И разум сдался, заставив девушку покраснеть.

     Но это было то, что нужно – ее признание и его гнев, когда она афиширует... что? Недосвязь? Увлечение? Что?

   – Прости меня, – прошептала Гермиона, засыпая.

      Это было седьмое собрание Пожирателей. Ее не было, и это нервировало Реддла.

   – А мисс Грейнджер сегодня будет? – позволил себе спросить Драко, за что тут же получил круциатус, который заставил парня упасть со стула и забиться в конвульсиях.

      Три минуты. Он выдержал и не сошел с ума, а Темный Лорд успокоился.

   – Я так понимаю, нет, – сел он обратно, периодически подергивая руками.

      И Реддл быстро и четко формулировал задачи, которые нужно было сделать в первую очередь, потому что Орден совсем обнаглел и теснил темные войска.

      А дальше в игру вступила Гермиона. Да, не стоило этого делать, но пару глоточков огневиски прибавили ей уверенности. Небольшие косметические штрихи магией, чтобы скрыть самые сильные недочеты своего тела.

     Она уже разложила свои вещи в одной из гостевой комнат Малфой-мэнора. Последний акт начинался.

     Все замерли на полуслове, когда дверь гостиной отворилась. Гермиона сразу же улыбнулась, отмечая, как сузились глаза Реддла. Она была спокойна – внешне, но внутри нее была настоящая ядерная война.

      Все, словно околдованные, провожали ее взглядом. А Гермиона уже поднялась на массивный стол и медленно по нему вышагивала. Она действительно ничего не скрывала и была, как на ладони.

     Голой. Если не считать колечка на цепочке, что удобно устроилось между ее грудями.

      Подошла вплотную к Темному Лорду, задевая его руки своими пальцами на ногах.

   – Прочь, – сорвалось с губ Реддла слишком тихо, но Пожиратели успели ретироваться. – Что за цирк? – он больно дернул ее за ногу, вынуждая опуститься на стол.

      Но и в этой ситуации Гермиона умудрилась не покраснеть – наверное, стала такой же черствой и грязной. Ее ноги были широко раздвинуты, а ступни покоились на подлокотниках мужского кресла. Гермиона была самой себе противна от такой вульгарщины, но держалась стойко. Истинная гриффиндорка, хоть и продажная.

   – Том, – покачала головой девушка. – Я пришла к тебе... добровольно, – она склонила голову чуть набок, разглядывая волшебника. Пожалуй, первый раз он был так близко в зоне ее видимости.

      Он тоже склонил голову набок. Она была ему интересна, и это было слишком очевидно. Но она была – не той. Реддл прикрыл глаза всего лишь на секунду, но уже успел почувствовать морской бриз. Волшебник резко открыл глаза.

   – К кому ты пришла?

      Вопрос-ловушка. Если она скажет к Тому, то ничего не поменяется. Если она скажет, к Лорду Волан-де-Морту, то тут же проиграет. Ничего больше не будет.

   – К тебе.

      В ответ он хмыкнул на ее признание – действительно, слишком умна. Значит, будет не скучно. А он и не любил этого.

   – На колени, – шипение, что током разливается по позвоночнику.

      И Гермиона показывает, что ей нечего скрывать, что она полностью принимает его правила. Соскальзывает со стола ему на колени. Но Лорд недовольно цокает языком. Девушка удивленно заглядывает в его глаза. Одними губами он произносит «Ниже».

   – Нет, – вырвалось на автомате у Гермионы, а улыбка Тома превратилась в хищный оскал, словно он этого и ждал.

      Снова ужасные полчаса в ее жизни. Но в этот раз он не ушел. Наоборот, к ней лег на пол и положил девичью голову на свою грудь.

      Зачем? – билось в голове.

      Умрешь от моей руки, – пульсировало в мозгу.

   – Я беременна, – выпалила она.

   – Это невозможно, – рассмеялся он. – Я думаю, ты выпьешь зелье, и все обойдется.

   – Не обойдется, – она резко села, обхватив колени. 

   – Срок?

      А вот это уже серьезный подход, мужской. Но что ей делать? Если сказать правду, то он может подумать, что она залетела где-то под мостом, как выразился один аристократ. Потому она решила преувеличить.

   – Три месяца практически.

   – Не может быть, – покачал мужчина головой.

   – Меня осматривал колдомедик, и было уже поздно что-то делать.

   – Что ты написала про отца? – он облизнул верхнюю губу кончиком языка.

   – Прочерк.

   – Почему?

   – Ребенок не виноват, что ему не повезло с отцом.

   – Я хочу, чтобы ты его указала, – он обхватил ее лицо ладонями. – Все должны знать.

   – Нет, – качает головой Гермиона. – Сейчас война, нет.

      И Реддл понял, что она слишком умна. Не по годам.

   – Иди сюда, – он притягивает ее лицо к своему, а затем долго изучает.

      А потом выдыхает, закрыв глаза и целует. И Гермиона поняла, что хуже есть куда.

      В дальнейшем он одобрит ее тактику по скрыванию ребенка. И теперь она была буквально прикована к нему, поскольку он не отпускал ее ни на шаг. Почему-то в извращенном мозгу не промелькнула мысль, что это наследник рода Малфоев. Реддл спокойно приписал эту заслугу себе.

      И первое время она боялась, что он с ней что-то сделает, но он был до неприличия правильным. И это заставляло Гермиону вздрагивать от его любого движения.

      Она не понимала его. Она не понимала себя. Она не понимала взглядов окружающих. Но ей было плевать, пока Темный Лорд брал ее повсюду. Он все слушала и запоминала. А потом передавала Гарри посланием через зачарованную монетку. И Реддл срывался за проигрыши в небольших вылазках, но не на ней.

      Старый волшебник дал трещину. А, может, это весна так на него действовала. Он облюбовал Малфой-мэнор, и заставлял Гермиону проводить все дни тут. И Гермиона не понимала, куда смотрит Астория, ведь в последнюю встречу девушки ясно дали понять друг другу свои позиции и слабости.

      Но уже весной вскрылся очередной скелет семейства Малфой. Астория умирала, и колдомедики никак не могли ее спасти. Совсем. И Драко проводил все дни у кровати жены, держа бледную женскую руку в своей.

   – Драко, ты не должен проводить со мной столько времени, – Астория честно пыталась улыбнуться.

   – Я хочу провести с вами как можно больше времени, – тихо ответил Драко. Он не врал. Может, он и не любил Асторию, но она была беременна и умирала от этого.

   – Поцелуй меня, Драко, – всхлипнула девушка, вытянув руки ему навстречу.

    И парень потянулся к жене. Ведь именно из-за него она оказалась в этом положении. Он принципиально женился на ней. Зная о проклятии, что висело над родом Гринграсс, он все равно не хотел ребенка, который конкретно сейчас был не нужен ему, ведь сам Драко еще был слишком молод для этого.

   – Мистер Малфой, это может быть заразно, – попытался остановить его колдомедик, но парень лишь махнул рукой, указывая на дверь.

      Драко поцелует ее, и не один раз. И даже с ногами заберется на простыни из египетского хлопка. Она будет плакать и просить прощения, что ей не хватило времени, чтобы сделать его счастливым. А он будет молча сглатывать слезы, ведь мужчины не плачут.

   – Я верю, Асти, что ты о нем позаботишься, – прошептал парень, сжав ладонь девушки.

     А за дверью Забини наседал на медика.

  – Сэр, – в который раз устало отвечал старик. – Я мистеру Малфою уже сто раз говорил и вам повторю, – это все из-за проклятия.

   – Но проклятие Гринграсс наступает после родов.

   – Но проклятие Малфоев нет, – возразил мужчина.

   – А Драко?...

   – Заявил, что это бред.

   – А ваше профессиональное мнение? – Блейз был вежлив и учтив, поэтому доктор пошел ему навстречу и шепотом сказал следующее:

   – Она умрет из-за проклятья. Уверен, что у мистера Малфоя есть ребенок. Или уже есть, или скоро родится, – продолжал вещать доктор. – И незаконнорожденный малыш старше законного, поэтому Миссис Малфой умирает беременной.

     Черт! Если Драко об этом узнает, то Гермиона может снова пострадать.

   – Вы также подробно рассказали об этом моему другу? – Блейз сжал волшебную палочку.

   – Нет, я просто сказал, что это проклятье, но вечером он ждет меня в своем кабинете, чтобы я поделился своими мыслями.

   – Расскажите ему так же, как мне, только мягче, там ведь его жена, – Блейз положил руку на чужое плечо. – Они со школы вместе, понимаете?

   – Такое горе, – согласился старичок.

   – Вы можете подождать Драко в кабинете, – предложил мулат. – Уверен, как жена заснет, друг придет сюда выпить Огдена.

   – Да, вы правы, – снова согласился врач. – Вы составите мне компанию?

   – Конечно, – улыбнулся Блейз.

     Люциус Малфой печально смотрел со своего портрета в кабинете.

   – У меня не было выбора, Люциус, – развел руками мулат. – Он бы рассказал все Драко.

      И Люциус кивнул, переводя взгляд с Забини на труп, что распластался на ковре его кабинета.

     А Блейз пил, топил себя в огневиски. Первая в его жизни Авада – разве не повод?

     И Малфой поймет друга, когда Блейз скажет, что просто вспылил и убил докторишку, который ничем не мог помочь.

   – Он хотел рассказать что-то о проклятье, – немного растерянно произнес блондин.

   – Двадцатый век, Драко, – Блейз помахал ладонью перед лицом друга. – Никаких проклятий не существует, тем более таких, которых нельзя снять.

   – Да, ты прав, – кивнул Драко.

      Еще одним секретом в Малфой-мэноре стало больше.

      Астория умрет пасмурным апрельским утром. Ее ребенок был младше ребенка Гермионы всего лишь на несколько часов. Но магия была точной наукой и не допускала ошибок.

      Конечно, Гермиона подошла к Драко и выразила ему свое сочувствие. Но он лишь злобно посмотрел на нее, прожигая серым взглядом:

   – Лучше бы ты была на ее месте, – бросил он. На секунду Гермиона подумала, что он хотел бы быть вместе и чтобы ничего вот этого не было. Но Драко добавил, – вот бы ты сдохла, и я больше не мучался, – в сердцах воскликнул парень.

      Но ее это больше не задевало. Увы, у нее были свои проблемы, с которыми было не с кем поделиться.

      Она была слишком худой, поэтому она казалась себе слишком круглой. Всего четвертый месяц, а она уже словно шарик. Но хотя бы перестало тошнить. Днем он скрывала свою фигуру под чарами, но по вечерам Реддл заставлял ее снимать их.

      Темный волшебник полюбил проводить с ней вечера. Не то чтобы девушке это нравилось, но, по крайней мере, она знала, что он не убивает кого-то и не выдумывает новый злодейский план.

     Каждый вечер он читал ее книги, положив ладонь на ее округлившийся живот. Первый раз это произошло случайно – он как-то дотронулся до ее живота и замер.

   – Такая сильная магия, – улыбнулся Реддл, намеренно удерживая ладонь на оголенной коже.

      Гермионе хотелось закрыть глаза и закричать, что это не его ребенок и чтобы он убрал от нее свои холодные руки, но ей нужно было быть рядом, ведь Гарри ждал от нее весточек.

      Реддл стал с ней менее... жестоким. Казалось бы, живи и радуйся, что перестала аппарировать с ним по различным уголкам планеты на
блюдая страшные вещи, порой даже мерзкие. Но Гермионе нужны были ответы. Только поэтому она капнула в свечи амортенцию – чтобы понять, что Реддл к ней чувствует, есть ли шанс на... безопасность. Да, безопасность – Гермиона назвала это именно так.

   – Никогда бы не подумал, что тебе нравятся такие тяжелые запахи, – вдруг сказал Темный Лорд.

   – А тебе?

   – Они напоминают о Хогвартсе, а для меня он был домом, – качает волшебник головой. – Такой душистый и такой тяжелый запах, – он поглубже вдохнул. – Словно я снова иду по длинным темным коридорам, освещенными факелами.

   – А еще? – улыбнулась Гермиона. Ведь должно быть три составляющих.

   – Море, Грейнджер, – протянул Реддл, о чем-то размышляя. Гермиона буквально видела, как он ушел в себя. – Боль и тина.

      Она хотела задать ему вопросы, но надеялась, что Лорд сам еще что-то скажет.

   – А третье составляющее – это кровь.

   – Почему? – на не сразу поняла, что сдала себя с потрохами. – Но как ты узнал?

   – Я не вчера родился, – пожал плечами Том,  и Гермиона смогла разглядеть в нем хоть что-то человеческое, что, возможно, могло бы вызвать жалость или понимание. Но Реддл тут же на корню задушил ее порыв. – Потому что вся моя жизнь – борьба. С самого первого дня.

   – Но...

      Но он ее перебил:

   – Но это не так интересно, как то, что чувствуешь ты.

     Но в этом и проблема – она ничего не чувствует. Она хотела уловить горький вкус апельсина, но не могла унюхать даже кислого яблока.

   – Я бракована, – покачала головой девушка.

   – Какое совпадение, я тоже, – Темный Лорд скривил губы, а затем похлопал себя по колену, четко давая понять, чего он ждет от девушки.

      И Гермиона вздрогнула, ведь полноценной близости у них не было давно, чему она была очень рада. С ним всегда было больно, поэтому Гермиона предпочитала работать ртом. Кажется, полоса удачи закончилась.

   – Закрой глаза и почувствуй, – шепчет Реддл. И Гермиона с огромной радостью прикрыла глаза. Но что надо было почувствовать? – Почувствуй легкий морской бриз, стань свободной, – Реддл поглаживал острую женскую коленку левой рукой.

      Она не знала, какое море должна почувствовать. Соленое? Как ее слезы? Что он от нее хотел? А потом девушка вспомнила, как в Италии в окне видела море. Теплые воспоминания захлестнули, перенося туда, где хотя бы несколько мгновений, но она была счастлива. Жаль, что это была очередная фальшь.

      В себя ее привела ладонь Реддла, настойчиво поглаживающая внутреннюю часть бедра. Определенно, абсолютно все – абсолютная ложь.

      Но сегодня Реддл дай ей поблажку – она все сделала сама. И было не больно – физически. Но Реддл снова дал ей повод задуматься. Он умел удивлять. И это было страшно.

     А на следующий день, прямо с утра, он снова ее удивил. Она куталась в теплую мантию, а холодный ветер насквозь пронизывал ее, унося часть тепла с собой, словно откалывал часть души.

   – Где мы? – поежилась Гермиона, пытаясь угадать место, вдруг это бы помогло Гарри.

   – Воспитатели вывозили нас сюда на каникулы, – Реддл был напряжен, и Гермина видел это по его позе. А потом девушка вспомнила его второй ингредиент.

   – Расскажи об этом месте, – попросила девушка, встав сбоку от Темного Лорда.

   – Оно грязное.

     Гермиона оглянулась по сторонам.

   – Вполне милое, – возразила Грейнджер.

   – Оно испачкано грязной кровью.

      И Гермиона его не понимала. А он снова был далеко, в своих воспоминаниях.

     Ее глаза были васильковыми, а непослушные пряди волос напоминали колосья пшеницы. Она единственная, кто за него заступилась. Нет, не так. Она единственная, кто над ним не подшучивала и не обзывала. А еще она пресекала своим строгим взглядом любые шалости.

      Она много читала, как и он. Она была интересным собеседником, и ему нравился ее гибкий ум. Впервые он поцеловался с ней, а она обещала его ждать, когда он уехал в Хогвартс.

     Он тогда был ребенком и не был одержим своими идеями. Ему даже нравилось, что она маггла и совсем далека от магии. Онв ведь могла буквально боготворить его.

      В то лето он снова вернулся в приют, но она уже была другой, но по-прежнему отзывчивой на его ласки. А потом он увидел, как под старым деревом она взяла в рот. И это был не его член.

      Спустя двадцать минут он рыдал под тем самым деревом, когда парочка закончила свои дела. А потом к нему снова приползли змеи – они всегда приползвли, когда ему было плохо. А потом нашли ее труп. Утонула, но на щиколотках отчетливо были видны следы, будто кто-то ее удерживал. И снова все подумали о Реддле, который был безутешен.

     Но первая любовь быстро проходит, а разбитое сердце снова готово кому-нибудь довериться. И в этот раз Том выбрал равную – волшебницу. Очаровательную когтеврану Элизабет Уоррен. Маленькую Элли.

     Она не блистала особой красотой, напротив, была слишком зажатой и даже не симпатичной. Ее дразнили даже собственные подружки, а она пряталась за толстыми очками и погружалась в книги. Он уже тогда узнал, что он особенный, что у него есть великое наследие – она показала. Тайком они встречались в женском туалете по ночам. Она была единственной, кто могла держать его в ежовых рукавицах. И он обещал ей. Обещал.

    Но одна нелепая случайность перечеркнула все планы. Она была не чистокровной, но его это не задевало. Да, он обещал ей не углубляться в темную магию, но черный всегда был его любимым цветом. И в тот роковой день Элизабет умерла на полу их туалета.

     А он никогда туда больше не заглядывал, потому что не мог видеть ее призраком. Никто не знал, почему Миртл плакала. Все считали ее плаксой. Но он точно знал, что она оплакивала его. Он так боялся, что она его возненавидела.

      Это было его личное проклятье – грязная кровь. Именно поэтому ему пришлись по душе идеи великого Салазара. Но что в итоге?

     А в итоге грязнокровка стояла рядом и касалась своими волосами его плеча. А он не мог ее убить. Не потому что мешала нить на запястье, а потому что не хотел. Вот бы она сама нашла выход из этой ситуации. Он стояли на дороге, но эта дорога вела в никуда.

   – Вон в той пещере хранился медальон, – указал Темный Лорд, и Гермиона поняла, что отсюда Гарри выкрал лже-крестраж.

   – Тут красиво, – сорвалось с ее губ.

   – Нравится? – облизнул Реддл пересохшие губы.

   – Я бы осталась тут навсегда, – призналась девушка.

   – Тогда прыгай, – бросает Том.

   – Что? – Гермионе кажется, что ей послышалось, но Том повторяет. Гермиона делает несколько шажков назад, подходя к краю и бросая взгляд вниз. – Я ведь умру, – вырвалось у девушки.

   – И навсегда останешься тут.

     И в его словах был смысл, а в ней была безмерная усталость.

   – Жить легко, – вымолвил Реддл. – Как-то ты доказала мне, что тебе нечего скрывать, но умрешь ли ты за меня?

     И вместо ответа она раскинула руки в стороны. Послав ему прощающую улыбку, девушка оттолкнулась и полетела вниз. И это было красиво, как в замедленной съемке. Но Гермиона даже не успела испугаться, как почувствовала, что ее держат. Глаза в глаза. И они падали вверх. Такое уже было, в городе-ангелов, с Ноттом. Но это не обязательно всем знать.

     Скоро наступит лето, но от этого не станет легче. Темная сторона начинает терять своих последователей, и Темный Лорд серьезно задумается о том, что среди них есть предатель. Весь июнь Реддл отчаянно искал брешь в своих войсках, удерживая Гермиону за руку рядом с собой. Он так и не понял. Никто так и не понял. Это было потрясающе.

     А в июле она впервые показалась без чар. Пожиратели переглядывались, ожидая новых сплетен или скандала. Даже Драко захотел впервые за долгое время подойти к этой гриффиндорке, чтобы уточнить пару моментов, но Реддл подошел к Гермионе и ласково погладил живот. А она в ответ ему улыбнулась. Малфоя чуть не стошнило, настолько спазм, что скрутил внутренности, был сильным.

      И пусть со стороны это выглядело мило, Гермиона морщилась от боли, что пыталась скрыть за улыбкой. 

   – Смело, – прошипел Том. – И глупо.

   – Это забирает слишком много магии, – сказала Гермиона. – А если шпион тут? А если на меня нападут? Я даже не смогу банальное Протего наколдовать.

   – Я найду его, – пообещал Том.

     Но Гермиона получила записку от Забини. И это бы конец.

     В начале июля Реддл совершил нападение на Хогвартс, но тот выстоял. Хоть это было не так важно, ведь Том смог снова встретиться с Гарри Поттером один на один, но опять его подвела палочка. На этот раз – бузинная палочка.

    И Гермиона пыталась скрыть улыбку, когда Темный Лорд мерил шагами одну из гостиных Малфой-мэнора.

     В конце июля Гермиона получила вторую записку.

    Игра началась.

   – Это Снегг, – выдавила Гермиона.

   – Что? – Реддл остановился и сейчас пытался не придушить Гермиону, что с самым беззаботным видом листала какую-то книгу.

   – Это Снегг, – повторила Гермиона.

   – Он не предатель, – отмахнулся Лорд от нее, словно от мухи.

   – Его слушается твоя великая палочка, – фыркнула Гермиона.

   – Что?

   – Ну, это он ведь убил профессора Дамблдора, значит, честно победил, – Гермиона захлопала ресницами. – Тебе нужно в Снегга хотя бы Экспеллиармусом кинуть.

     И Гермиона увидела, как его глаза блеснули красным. И девушка поняла, что это будет далеко не Экспеллиармус.

     Реддл прислонил палец к метке, и за пять минут комната наполнилась Пожирателями. Темный Лорд давал указания – начинался штурм Хогвартса. Последний.

    Как быстро комната наполнилась, также быстро и опустела. И они остались вдвоем.
  
   – Я убью Поттера, – бросил Том.

   – Я понимаю, – кивнула Гермиона.

   – Даже не будешь просить за него? – вскинул брови Реддл.

   – Они меня даже не искали, – пожала плечами девушка. – У меня теперь есть тот, о ком я должна думать, – Гермиона обвила левой рукой живот.

   – Что ты будешь делать?

   – Ждать, – пообещала Гермиона, и Том кивнул. Он сам был рад обманываться.

    Как только Волан-де-Морт ушел, Гермиона послала Тинки за Блейзом. И спустя минуту они уже оба стояли перед ней.

   – А где Тео? – спросила Гермиона.

   – Обещал быть на рассвете. – А затем шепотом добавил, –  он нашел, что искал.

      И Гермиона кивнула. Наконец-то, этот фарс закончится.

   – Последний рывок? – Блейз протянул ей руку, и Гермиона вложила свою ладонь.

   – Последний, – выдохнула Гермиона, и они исчезли.

     Они появились на какой-то поляне в Запретном лесу, и Блейз, поддерживая Гермиону за локоть, повел ее в сторону замка, где, скорее всего, уже ждал Избранный.

   – И помни, что Орден стал баловаться оборотным, – напомнил мулат.

   – Как мерзко, – сморщила носик девушка, а Блейз лишь пожал плечами.

Стены Хогвартса были уже совсем близко, и Гермиона крепче сжала руку слизеринца.

   – Осторожно, – он утащил ее за дерево, а через мгновенье в вихре аппарации появился человек. Пара замерла, ожидая, когда тот обернется – свой или же в маске. – Быть не может! – ахнул Забини, когда мужчина обернулся.

   – Тео? – Гермиона вышла на свет.

   – Гермиона? – уточнил Нотт. Девушка уже была готова броситься ему навстречу, но рука Забини ее удерживала. – Стой, – говорит Нотт. – Сейчас не до этого, – он повел руками, указывая на сражение впереди. – Где твои родители?

   – Они в безопасности, – неуверенно отвечает Гермиона.

   – Где конкретно? – Настаивает Теодор.

   – В самом безопасном месте, – ее голос дрожит, а рука лишь сильнее сжимает ладонь Блейза.

   – Получается, они у Ордена, – вслух размышляет Нотт. – На площади Гриммо, так ведь?

      Гермиона кивает и бегло ему улыбается, лаская взглядом дорогие черты, а в следующее мгновение ее рука с палочкой быстро взлетает вверх:

   – Авада Кедавра, – тихий шепот с ее губ.

      Блейз удивлен, но не показывает вида, а Гермиона на шатающихся ногах идет вперед, где раскинув руки лежал Теодор.

   – Он ведь был нашим другом, – тихо-тихо говорит Забини. Казалось, его не удивило, что девушка первый раз использовала непростительное, но он не понимал выбора ее жертвы. – Что за черт? – мулат во все глаза смотрел, как тело трансформировалось на глазах, превращаясь в совершенно другого человека. – Как ты поняла? – он развернул Гермиону к себе лицом.

   – Он тогда сказал, – Грейнджер прижала руки к груди, – что самое безопасное место рядом со мной, – по щекам бежали слезы, черча пыльные дорожки. Неважно, настоящий Нотт или нет, но терять его снова было больно.

   – Пару минут, чтобы собраться? – предлагает Забини, Гермиона кивает.

     Она отворачивается в сторону, чтобы не смотреть на свою первую жертву, поэтому не видит, как Блейз достал свою палочку и стал шептать какое-то заклинание. У него побежала тонкая струйка крови из носа, но он продолжал. Брошенная Авада расколола душу девушки, и Блейз поспешил небольшой кусочек запереть во флаконе. На всякий случай.

   – Готова? – спросил мулат, когда закончил свой темный ритуал.

   – Нет.

   – Почему?

   – Потому что я еще не встретила третьего парня, как ты советовал, – всхлипнула Грейнджер.

     Это звучало двусмысленно, но он сказал:

   – Я рядом, – ее очередная благодарная улыбка.

     Ему хотелось хорошенько ее встряхнуть, чтобы она широко распахнула глаза и увидела его. Его любовь. Но он взял себя в руки.

   – Гермиона, – Блейз настойчиво зовет девушку. Убедившись, что она его слышит, парень продолжил: – Я могу тебе помочь трансгрессировать к Нотту в Албанию. Или же мы идем вперед, к Драко. Тебе решать.

   – Что же делать? – бормотала она себе под нос. – Что же делать? – спрашивала она у Блейза, но слизеринец молчал.

     Грейнджер приложила руки к щекам, словно старалась удержать тревогу в себе. Пальцы скользили по лицу, терли щеки, а затем девушка запустила руки в свои непослушные волосы в жесте отчаяния.

   – Я тебя не тороплю, но время... Оно не на нашей стороне.

   – Помоги мне дойти до замка, – наконец произносит она.

   – Мы помогаем Драко?

   – Там Том Реддл. Мы помогаем Гарри Поттеру.

     И Блейз провел Гермиону в замок. Кругом была суматоха, поэтому две спешащий фигуры остались никем не замеченные.

   – Гермиона? – кто-то ее окликнул.

     И Бейз развернулся первым, прикрывая девушку своей широкой спиной.

   – Браун, – констатировал мулат.

   – Я так рада, что вы все тут, – девушка бросилась на шею Гермионе, и та была удивлена этим порывом. – Пойдем, я отведу тебя к Гарри.

   – Гермиона?.. – Блейз словно предчувствовал беду.

   – Я справлюсь, – улыбнулась ему девушка. – Всегд ведь справлялась, – вернула она ему его фразу.

     Иначе быть не могло.

     Он порывисто подошел и обнял ее, шепча в самое ухо:

   – Если с тобой что-то случится, Гермиона, я убью тебя.

   – Спасибо, – она чуть крепче к нему прижалась.

     Лаванда демонстративно фыркнула и пошла куда-то, бросив через плечо, чтобы Грейнджер поторапливать. И рсцепив объятия, Гермиона поспешила за блондинкой, бросив Блейзу, чтобы тот берег себя и нашел Драко.

   – Совятня? – спросила Гермиона. – Гарри тут?

   – Конечно, нет, глупышка, – Лаванда направила на нее палочку. – Просто это единственное место, где можно убить тебя без свидетелей.

   – Но что я тебе сделала?

   – Ты снова встанешь между мной и Ронни, – так просто ответила Лаванда.

   – Да не нужен мне твой Рон, Лаванда, очнись!

   – Ты общаешься с Пожирателями, та такая же скользкая, как и они.

   – Лаванда...

   – Пиши, – велела блондинка, взмахнув палочкой.

    И перед Гермионой в воздухе зависло перо и лист пергамента.

  – Что писать? – Гермиона ничего не понимала.

   – Что ты это сделала сама.

   – Что? – и в следующую секунду ее запястье пронзила резкая боль. Гермиона подвернула рукам и увидела тонкий порез. – Нет!

   – Да! Ты вскроешь себе вены, – кивнула Браун.

   – Да в это никто не поверит.

   – У тебя никого не осталось, поэтому ты напишешь записку, а я помогу тебе, – обнажила девушка свои зубы в оскале.

     Тишина. Неужели она вернулась в школу6 чтобы закончилось все так?

   – Я беременна, – тихо сказала Гермиона.

   – От Рона?! – ужаснулась блондинка.

   – Да я его практически год не видела, идиотка, – вспылила Грейнджер и распахнула мантию, демонстрируя свой живот.

   – А я от Рона, – тихо сказала Лаванда, опуская палочку.

     Минуты четыре они просто смотрели друг на друга, каждая думала о своем.

   – Лучше бы ты умерла, – тихо сказала Браун.

   – Мне это уже говорили, – улыбнулась Гермиона.

   – Кто?

   – Отец моего ребенка.

      Гнев. Люциус говорил, что гнев – это то, что выводит людей на чистую воду, заставляя показать истинное лицо. И собственное лицо не понравилось Гермионе. Ведь она хотела... отомстить. Она захотела – она сделала.

   – Ты права, – улыбнулась Гермиона. – тут совсем нет свидетелей.

      А в следующую секунду Браун испуганно вскрикнула и полетела вниз, кубарем по лестнице. Когда-то с Гермионой поступили также, и она должна была отдать долг.

     Гермиона медленно спускалась по лестнице, намеренно громко стуча каблуками. Внизу надрывно скулила Браун, и, черт возми, это было приятно.

   – Пожалуйста, – прошептала блондинка, увидев у своего лиц кончики чужих туфель.

   – Я сделаю все, что могу, – Гермиона поморщилась, напомнив себе Рона. – Но где Гарри Поттер?

   – Я не знаю, где Гарри, но Рон с Малфоем в Выручай-комнате.

   – Что они там делают?

   – Что-то ищут.

     Гермиона улыбнулась. Она помнила, как попросила Драко дать ей одно обещание, и блондин пообещал. Но сейчас она хотела самолично разобраться с ним.

   – Ты поможешь мне? – пискнула блондинка.

   – Какой у тебя срок?

   – Чуть меньше месяца.

   – Сделаю все, что в моих силах, – а потом ответила взаимностью. Именно так поступили с ней в этих стенах. Несколько раз пнув девушку в живот, Гермиона поспешила в Выручай-комнату, чтобы Драко ее не опередил.

      Рон, нет ничего хуже обиженной женщины. И сейчас она несется на крыльях мести к тебе.

      Гермиона остановилась в центре коридора. Лаванда была права, она обязана была написать. И Гермиона взмахнула палочкой. Огромная выдра покружила вокруг Гермионы, а затем патронус унесся вдаль. И Гермиона продолжила свой путь.

     Но Выручай-комната был разрушена. Гойл нашел диадему первым, но Рон легко смог забрать крестраж себе, и поэтому слизеринец не придумал ничего лучше, как вызвать адское пламя. И естественно, не смог его удержать под контролем.

   – Малфой! – вопил Уизли. – Твой придурошный дружок нас убьет.

   – Может ты завалишь пасть и поможешь мне? – огрызнулся Драко, стараясь стеной воды удержать огненную стену.

     И Уизли встал рядом, помогая.

   – Это чото, все из-за этой короны? – удаленно сбросил Гойл, вертя в руках украшение.

   – Это диадема, и да, из-за нее, – отрывисто бросил Рон.

      И Гойл не придумал ничего лучше, как бросить диадему в огонь.

   – Нет! – хором закричали Рон и Драко.

      Но было уже поздно. Это был просто крестраж, брошенный всего лишь в адский огонь, который может его уничтожить. И уничтожил.

   – Твоя мааааааать, – закричал Рон, когда в огне четко выделилась голова Волан-де-Морта. – Что это за херня, Малфой?

   – Понятия не имею, Уизли, это же мой тупой дружок выкинул этот фокус!

      Раздался отчаянный вопль, а затем ребят обдало теплой, практически горячей, волной, и отбросило назад. Огонь вырвался наружу, нарушая магическую целостность комнаты.

   – Вот черт, – выругался Драко, когда комната начала саморазрушаться.

      А Гермиона продолжала бежать по коридорам. Тело горело практически адским огнем, а перед глазами чернота. Но она все равно спешила, ведь Рон всегда играл нечестно.

      Сердце сжалось, ведь стена, что скрывала вход в секретную комнату, была разрушена.

   – Драко? – осторожно позвала девушка. А в ответ тишина. – Малфой.

     Она нашла в себе смелость и заглянула внутрь.

   – Святой Гордик, что тут было? – приложила она пальцы к губам.

      Выручай-комната была сама на себя не похоже. Пол покрывался трещинами и дрожал, накренившись, В центре зияла огромная дыра, что утаскивала в неизжвестность все, что к ней спозлало. С потолка падали камни. Предметы, заботливо спрятанные тут в свое время, горели и скользили по наклонной – в бездну.

      Но мальчишек тут не было.

      Гермиона прикрыла рот рукой, чтобы подавить рвущийся наружу вопль боли, как вдруг услышала слабое ругательство. Вглядевшись вперед, она увидела, что в самом центре комнаты, из дыры, появилась сначала одна рука, ухватившись за край, а потом вторая, с фамильным перстнем.

   – Драко!

   – Грейнджер? – белобрысая голова покзалась над краем.

      Еще одна рука показалась, а следом и вторая.

   – Гермиона? – Рон тоже цеплялся за жизнь.

      Гойл был мертв.

      Грейнджер раздумывала, как ей добежать до центра комнаты, чтобы ее тоже не засосало внутрь. Чтобы пол под ногами не начал разрушаться. Чтобы камень не упал на голову.

      И Драко понял ее тараканов в голове.

   – Не смей! – закричал Малфой. – Дура, не смей! Уходи! Спасайся!

      Но Гермиона, зачерпнув в грудь побольше воздуха, ринулась вперед.

   – Правильно, Гермиона, не слушай этого хорька! Спаси меня! – вопил Рональд.

   – Грейнджер, тут нельзя колдовать, целостность нарушена! – кричал Драко. – Спаси себя!

     Но она бежала вперед, ловко маневрируя. Легла на пол, ухватившись за неровность, и протянула руку Драко.

   – Нет! Уходи! – прогонял ее Малфой.

      Но Гермиона упорно к нему тянулась, и вот она смогла ухватиться за его локоть и потянуть на себя.

   – Идиотка! – кричал Рон. – Ты должна меня спасать!

     Гермиона с жалостью посмотрела на бывшего друга:

   – Он моя семья.

      И что-то в глазах Уизли потухло, и что-то загорелось в глазах Малфоя. Как утопающий, он вцепился в соломинку-Гермиону.

   – Рон? – раздалось где-то позади.

   – Лаванда? – обрадовался рыжий. – Лаванда, помоги мне!

     И Лаванда, как и Гермиона, замерла на пороге, оценивая ситуацию. И инстинкт самосохранения победил:

   – Нет! – крикнула девушка и убежала.

     А Рон смотрел, как Гермиона вытаскивает Драко буквально с того света. И вот он уже не висит над огненной пропастью, цепляясь за что угодно. А Рон висит. И только сейчас Уизли понял, что что-то сделал не так. Но так и не понял что. Он не понял, в какой момент потерял друзей.

   – У вас тоже не будет долго и счастливо, – бросил Рон. А затем оттолкнулся и полетел вниз, где огонь заботливо его ждал, в полете облизывая пламенем.

      Драко первый пришел в себя и потащил Гермиону на выход, пок атут все к чертям собачьим не рухнуло.

   – Почему я? – спросил Малфой, когда они откашлялись и вернулм дыхание в норму в коридоре.

   – Я же сказалаа, ты моя семья, – Гермиона пыталась быть максимально равнодушной.

      Драко дернулся, словно защемил нерв. Рука коснулась ее живота, и лицо его тоже дрогнуло.

   – Темный Лорд твоя семья.

      Ее щеки запылали, но она набралась смелости7 Можно быть храброй в последний раз. Она подарит ему правду, а потом заберет ее, как это делал сам Драко несколько раз.

   – Он твой.

      Рука, гладящая ее по животу, замерла.

   – Спасибо, но нет, Я с тобой даже не спал. Скажи это Нотту, может, он поведется.

   – Наш последний раз, – прошептала Гермиона и стала пятится назад.

   – Грейнджер? – Драко медленно, но неизбежно надвигался на девушку.

   – На Рождество.

   – Когда ты узнала?

   – В феврале.

   – И не сказала мне?

   – Но я ведь вернулась!

   – Но не ко мне! – от впритык подошел к ней.

   – Прости меня, – прошептала девушка.

      Вместо ответа он ее поцеловал. Так нежно и сладко, будто они снова студенты. Будто он просто подловил ее во время дежурства и пригвоздил к стенке. Будто не было войны за этими стенами.

   – Я никогда не прощу тебя, – прошептал он.

   – Я всегда буду любить тебя, – подумал он.

   – Для нас окончилсь война, – сказал Драко.

   – То есть? –  не поняла Грейнджер.

   – Я забираю тебя и мы трансгрессируем в безопасное место, и мне плевать, что где-то тут твой святой Поттер, – прорычал Драко.

      Он думал, она начнет с ним спорить, но на коротко кивнула. Вот тут ему бы заподозрить неладное, но он слишком счастлив. Он видит, как она поднимается на носочки, как ее губы тянутся к его губам, и Малфой закрывает глаза, в последний момент подмечая, что ее глаза подозрительно влажные.

      Ее теплое дыхание коснулось его губ, тонкие пальцы левой руки зарылись в его волосы на затылке. А потом она прошептала в самые губы, невесомо касаясь его виска палочкой:

   – Обливиэйт.

     Отошла назад, пряча палочку и кутаясь в мантию.

   – Блять, Грейнджер, ты постоянно плачешь, – Малфой снова был самим собой. – Ох, черт, – согнулся блондин, – схватившись за левую руку.

   – Я найду тебя, Драко, – пообещала девушка и побежала. Ей надо было найти еще Гарри.

     Она не знала куда идти, поэтому поспешила в кабинет директора. И столкнулась с Поттером.

   – Я так рада тебе, – улыбнулась девушка, крепко обнимая друга.

   – Снегг умер, – как-то грустно сказал Гарри. – В визжащей хижине был убит Нагайной.

   – Что ты делал в кабинете директора?

   – Снегг дал мне несколько воспоминаний. И мы были правы, тогда, в библиотеке. Я должен умереть.

   – Но осталась еще змея!

   – Держи, – Гарри протянул подруге сверток с мантией-невидимкой и распределяющую шляпу.

   – Я не вижу меча.

   – Поднимись в класс прорицания, там Невилл. Он мог бы быть на моем месте. Думаю, он справится.

   – Гарри, может ты не так все понял, и тебе не нужно... умирать?

   – Я видел, как Дамблдор говорил об этом Снеггу. У меня нет выбора, если мы хотим победить.

   – Гарри, – заплакала Гермиона, обнимая друга.

      Блаженная минута, а потом он стал выкарабкиваться из ее объятий.

   – Я тебе поздравляю, – улыбнулся друг.

   – Гарри, – очередной всхлип.

   – Реддл дал мне час. Чтобы я пришел к нему, и мне пора.

   – Он ведь убьет тебя! – они сильнее сжала руки на его плечах, впиваясь ногтями.

   – В этом и смысл, Гермиона.

      Он поцеловал ее в копну волос и поспешил уйти, но Гермиона смотрела ему в спину и плакала.

   – Пожалуйста, – обернулся друг. – Не могла бы ты не плакать и не смотреть на меня? – он взъерошил волосы пятерней. – Я не смогу уйти, если буду чувствовать твой взгляд.

     Она кивнула, закрывая глаза. А когда открыла, его уже не было. Еще одна потеря на сегодня. 

      Гермиона поспешила в класс Прорицания, как просил Гарри. И Невилл там действительно был.

   – Что тут происходит? – шепотом спросила она у Лонгботтома.

   – Мадам Трелони предсказывает будущее.

   – Она же бесполезна в этом плане, – хмыкнула Гермиона.

   – Она уже полчаса повторяет пророчество.

   – Мы все его уже наизусть выучили.

   – Да, но...

   – Невилл, слушай, – перебила его девушка. Она наклонилась к друг и зашептала в самое ухо.

   – Я не смогу, я ведь не Избранный, – покачал парень головой.

   – Держи, – Гермиона протянула ему то, что Гарри передал.

   – И этим мечом я должен убить змею? – удивился Невилл.

   – Ты его видишь? –  в ответ удивилась Гермиона. И когда юноша кивнул, Гермиона похлопала его по плечу, – ты Избранный, Невилл. Настоящий гриффиндорец. А теперь поторопись.

     И Невилл скрылся под мантией.

    Гермиона перевела дух, и поспешила к Макгонагалл, которая колдовала над Трелони в дальнем углу.

   – Вы как раз вовремя, мисс Грейнджер, – улыбнулась Минерва.

     А Гарри Поттер так и не понял, как это случилось. Вот он идет в сторону Запретного леса, а вот уже сидит на лавочке вокзала, с которого каждый год уезжал в Хогвартс. Все такое чистое, яркое.

   – Не понял, – Гарри даже снял очки, но оказалось, что они ему вовсе не нужны. Он и без них все прекрасно видел и совсем не расплывчато.

   – Здравствуй, Гарри, – кто-то мягко с ним поздоровался.

   – Профессор Дамблдор! – воскликнул Гарри. – Я так рад вас видеть.

   – И я тоже, мой мальчик, – директор одарил его своим теплым взглядом.

   – Значит, я умер, да?

   – Смерть неизбежна на нашем пути, – поучительным тоном сказал старик.

      Казалось, Дамблдор сейчас еще что-то скажет, но его прервал жалобный стон. Гарри заглянул под лавку, откуда доносилось поскуливание.

   – Это Волан-де-Морт, да?

   – Какая-то его часть, Гарри.

   – Он умер?

   – Умирает.

   – Профессор, но разве я не должен... не должен вернуться?

   – А ты хочешь?

   – Но там ведь мои друзья.

   – Гарри, ты можешь сесть в поезд и уехать обратно. Или можешь пойти со мной, – предложил Дамблдор.

   – Но сэр, – но Альбус его перебивает:

   – Но ты вернешься призраком. Твои друзья погибнут или же покинут стены школы, а ты так и будешь там.

   – А если я пойду с вами, сэр?

   – Думаю, твои родители тебя ждут, сынок.

     Гарри замялся.

   – А разве тот камень не должен меня вернуть?

   – А ты разве дал его кому-то? – Гарри отрицательно покачал головой. – Он все равно был не для тебя.

   – Для кого?

     Но тут поезд издал громкий сигнал, сообщая, что с минуты на минуту отправится в путь.

   – Ты хорошо справился, Гарри, но это не твоя война.

   – Но я же Избранный!

   – Ты первый, Гарри, но не последний.

   – А я знал, что это Невилл, – довольно улыбнулся Поттер.

     Поезд снова просигналил, привлекая к себе внимание.

   – Я пойду с вами, сэр, – сказал Гарри, и Альбус распахнул руки.

     И Поттер шагнул в объятия старика, не замечая, что профессор тоже был без своих очков-половинок, да и мантия у него была ослепительно белая, а не серая. Гарри буквально растворился в объятиях своего директора, и Альбус расправил мантию.

      Так смерть забрала с собой младшего.

      Это не могло быть правдой. Все отказывались в это верить. Моросил дождь, но студенты все равно толпились на улице.

   – Гарри Поттер мертв, – вещал Темный Лорд. – Ваша надежда мертва. И теперь вы должны покорится мне.

   – Никогда! – выкрикнул кто-то в толпе.

   – Выпустите великана, – велел Волан-де-Морт.

     И Пожиратели пропустили вперед Хагрида. Великан, скованный цепями по рукам и ногам, медленно шел, вынося вперед тело на руках. И все ахнули – это был Гарри Поттер. Его широко распахнутые зеленые глаза померкли. Рыдая, Хагрид опустил тело парня на траву и вернулся обратно.
 
     Темный Лорд увидел в толпе Драко и позвал его:

   – Драко, не будешь ли ты так любезен проверить, жив ли этот мальчишка.

     Под взгляды бывших однокурсников и просто студентов, блондин вышел из толпы. Медленно. Неуверенно. Дошел. Нагнулся. Пульса нет.

   – Нет-нет, – шептал Малфой. – Все не может так закончится, – Драко злился. Приложил ухо к груди – ничего. Склонился над лицом – нет дыхания.

    Но надежда умирала последней. Стал делать ему искусственное дыхание – ничего. Только лишь нащупал что-то в грудном кармане. Не долго думая, спрятал в своем кулаке. На память ли?

     Поднялся, пряча глаза:

   – Гарри Поттер... он мертв.

      И накатила неизбежность.

   – Гарри Поттер всегда будет жить, – вдруг раздалось. – Он будет жить в каждом из нас, пока мы его помним, – это был Невилл. – А мы не только будем его помнить, мы расскажем о нем нашим детям.

   – Если выживите, – рассмеялся Темный Лорд.

   – А ты уверен, что переживешь это утро? – бросил Невилл, который сам не понимал, откуда у него столько смелости.

   – Я бессмертен, глупец! А ты?

   – А я принес тебе подарок, Лорд, – немного нахально ответил Невилл. – И что-то бросил к ногам волшебника.

      Все ахнули. Голова змеи. Отрубленная голова змеи.

      Реддл дрожал от гнева и не сразу смог выговорить заклинание:

   – Авада... Авада... АВАДА КЕДАВРА!

    И чистый взгляд Невилла замер навсегда. Он всегда будет смотреть в предрассветное небо.

     Робкий гул толпы. Непонимание. Отрицание. Никакого смирения. Два Избранных. Оба мертвы.

    Гермионе плохо. Она никого не смогла спасти, а Невилла лично отправила на смерть.

     Это утро – ее последний шанс. И она проиграла. Медленно она стала выходит вперед. Она не покорится, лучше уж Авада в лоб.

     Но Волан-де-Морт ее не видел. Чистая боль и ярость плескалась в нем. Первобытные, как сама Земля. Что-то материализовалось перед ним. Знакомое, до боли.

   – Элизабет, – выдохнул он.

   – Ты пришел за мной, Том? – спросила девушка.

   – Я... у меня тут дела.

   – Почему тебя не было так долго?

   – Я не...

   – Ты больше не любишь меня? – продолжала засыпать вопросами Миртл.

   – Моя Элли, – улыбнулся Том.

    Он вытянул руку вперед, хотя знал, что она призрак, и рука пройдет насквозь. Но был удивлен, когда пальцы наткнулись на нее.

   – Как? – прошептал Реддл.

   – Это все Драко Малфой.

    Реддл перевел взгляд на Драко, и только сейчас увидел Гермиону.

    Гермиона пришла в себя первой.

   – Кто-нибудь, убейте его, – закричала девушка. – Он стал смертным.

    Но никто не посмел. Никто. Кроме...

   – Авада кедавра, – зеленый луч сорвался с конца палочки Драко и полетел вперед.

     Но луч прошел сквозь Миртл, потому что эффект Астральной Розы заканчивался, и ударился об грудь Волан-де-Морта, совершенно не причинив тому вреда.

    Но Реддл потерял Миртл второй раз. И в отличие от первого, он знал, на ком сорвать свой гнев.

   – Авада кедавра, – ответ.

     Темный Лорд сдержал слово, данное Гермионе в день ее возвращения.

     Удача улыбнулась Нотту. Это маленькая ниша под землей буквально сочилась темной магией. В комнатке было много древних артефактов, но он сразу нашел ее. Он пришёл сюда за самой могущественной палочкой в мире, и вот она дрожала перед ним. Он не обращал внимания на золото и серебро, что старались привлечь его внимание.

     Вот она. Самая простая. Самая обычная. Пока Темный Лорд гнался за бузинной палочкой, Теодор Нотт нашёл кое-что получше. Всего два владельца. А третьему она не покорилась - именно поэтому она была проклята самим Волан-де-Мортом.

     Он приходил сюда целую неделю, но так и не смог забрать ее. Она не желала телепортироваться в специальную шкатулку, где он мог не бояться проклятья. До нее нельзя было дотронуться через ткань. Только пролив кровь можно было ее коснуться. Но Тео помнил чёрную руку Дамблдора, поэтому пока не рисковал поддаваться порывам отчаяния.

     Уже восьмой день он находился перед весьма сложным выбором: с одной стороны, этот артефакт координатно меняет течение войны, а точнее, ставит жирную точку. Но в то же время он будет умирать медленно и мучительно, если дотронется до палочки. С другой же стороны, если ею воспользоваться, то Гарри Поттер может не умирать. Главное, потом не попадать ему в неприятности. Но и тут для самого Тео все было грустно.

     Конечно, Грейнджер бы оценила, если он пожертвовал бы собой. Честно признаться, он задумывался об этом, но... но он был слизеринцем. Он должен спасать себя, а не весь мир. У всего мира есть Гарри Поттер.

     В этот раз его размышления прервали. Небольшой поток воздуха пошевелил его кудряшки, заставив вздрогнуть. Нотт медленно развернулся, доставая свою палочку. Место было защищено от магглов, только волшебник мог сюда проникнуть, и то, если очень постарается.

     Его сердце упало в пятки, когда он встретился взглядом с умными глазами... Выдры?

   – Реддл напал на Хогвартс, и я не уверена, что доживу до рассвета. Если со мной что-то случится, то я люблю тебя, – и патронус рассосался.

    Времени искать выход не было, и Нотт, сжав зубы, взял палочку в руку. И тут же мир закружился, и парень рухнул на пол.

     Он не знал, сколько провалялся без сознания, но тут же вскочил на ноги, едва пришел в себя. Подсветил собственной палочкой – черная метка на ладони. Не змея, но тоже проклятье.

   – Проклятье, – выругался Тео и поспешил к выходу.

     Аппарировал. Купола над Хогвартсом не было, поэтому Нотт оказался прямо на территории школы. Сердце стучало, как бешеное – лишь бы не опоздал. Был в последних рядах, поэтому локтями проталкивал себе путь к первым.
 
     До него донесся ее испуганный вскрик:

  – Кто-нибудь, убейте его, – закричала девушка. – Он стал смертным.

    Затем, кажется, кто-то послал зеленый луч в Темного Лорда, но промазал. Нотт этого не видел, но понял, потому что в следующее мгновение услышал шипение Реддла:

   –Авада кедавра.

    А вот и первые ряды.

    А дальше он умер. Потому что Гермиона сделала свой выбор, Она бросилась под луч, защищая Драко. Лучше бы это был такой извращенный способ самоубийства, но только не забота о Малфое.

    А дальше ахнули все. Потому что луч отразился от Гермионы и полетел обратно в Темного Лорда.

    И пока все с замиранием сердца смотрели, как Темный маг пузырится и превращается в пыль, Теодор видел только ее. Ее последние мгновения и удивление в синих глазах. Он поймал ее взгляд, но только ее глаза уже погасли.

    Опоздал.

    Он медленно выходил из толпы, гдг люди тут же забыли всех погибших. Все обнимались, целовались и кричали. Радовались. А он ничего не слышал. Шел к ней. Шаг за шагом. На ходу роняя одну палочку. Вторую.

    И вот между ними несколько шагов, и кто-то аппарировал. Как раз оказался между ней и им.

    Блейз Забини.

    Мулат выругался, а затем дотронулся до девушки и взял Малфоя за руку. И они аппарировали в неизвестность.

    Опоздал.

    Снова.

   – И где мы? – осмотрелся Малфой по сторонам.

   – Нотт-мэнор, – бросил Забини, стягивая мантию. – Помоги мне лучше.

   – Чем?

   – Надо принять роды.

   – Что? – вытаращил глаза Малфой. – Ты двинулся, да? Она же мертва!

   – Да-да, на исходе седьмого месяца, я знаю, – казалось, Забини был не здесь. – Не по плану, но надо действовать скорее.

   – Ты же шутишь? – блондин не хотел верить в происходящее, но Блейз уже распластал женское тело на столе и достал какой-то нож. – Мы ее будем резать?

   – Ну извини, сама она не сможет.

     И Малфой сам не понял, как уже закатил рукава и помогал другу. Зачем? Для чего? Почему они так торопятся? Почему он чувствует жжение в груди, словно что-то пытается прорваться наружу?

    Это же была грязнокровка Грейнджер.

     Что не так? Почему так пусто?

    Детский писк вернул Драко в реальность.

   – Это что, шрам? – Малфой знатно офигел от такого поворота.

     Грейнджер и Поттер – надо же. Но почему он отчетливо видит белый пушок на голове?

    Что за херня?

   – Молния, – улыбнулся Блейз. – Возьми Грейнджер, нам надо в Мунго.

   – А почему я?

   – Возьмешь ребенка? – мулат протянул ему сверток.

   – Грейнджер так Грейнджер, – сдался блондин. – А ее можно как-то... зашить? Мерзкое зрелище, знаешь ли.

   – Ты Пожиратель, – хмыкнул Забини. – Все в больнице. Малфой, надо спешить, он очень слаб.

   – Очередная надежда волшебного мира?

   – Именно.

    И они аппарировали в Мунго.

    Нотт упал на колени на то место, где она лежала. Где он видел ее в последний раз.

   – Старый интриган, – сорвалось с его покусанных губ.

    Дамблдор обманул его. Все получилось не так, как должно было быть. И все было бесполезно. Бузинная палочка теперь бесполезна, как и мантия-невидимка, что торчит из кармана Лонгботтома.

    Теодор оглянулся по сторонам, но никто не обращал внимание на него. Он теперь был особенным, ведь вот бузинная палочка, вот мантия, что теперь была надежно спрятана в его нагрудном кармане, а камень он сейчас заберет у Поттера.

      Но его не было.

     Снова обман.

    И Нотт трансгрессировал в Италию.

   – Уже покидаете нас? – задал он вопрос мужчине, что собирался явно в спешке.

   – Да, Британия сейчас такая ненадежная, – нервно улыбнулся Грин-де-Вальд.

   – Не так быстро, Геллерт, у меня есть несколько вопросов.

    Они сидели в палате и ждали доктора. Малфой хотел уйти, чувствуя себя неловко, но Забини удерживал его мертвой хваткой.

   – Почему мы не можем уйти, раз мы уже передали ребенка медикам? – не понимал Драко.

   – Потому что мы заберем его с собой.

   – Зачем?

   – Он наш, – просто ответил Блейз. – Разве это не все, что у нас осталось от нее?

   – Прости, конечно, но я н собиаюсь воспитывать ребенка этой грязн...

   – Да что с тобой? – не выдержал Блейз. – Как ты можешь ее оскорблят, когда между вами...

   – Блейз! У меня ничего не могло быть с грязнокровкой!

   – Ты в своем уме?

   – А ты? –  в ответ спросил блондин.

   – Святочный бал? Астрономическая башня? Маггловедение? Ты помнишь?

   – Это те места, где ты ее жарил?

   – Драко!

   – Друг, не хочу тебя расстраивать, но эт ребенок – не твой. Он белый, Блейз, да еще и со шрамом.

   – Принесешь кофе? Что-то я... на эмоциях.

   – Конечно, – Драко выскользнул за дверь.

    Блейз тут же достал палочку Гермионы и свою. Руки дрожали, но он должен был узнать ее последнии заклинания.

   – Обливиэйт, – ее шепот разнесся по палате.

   – А вот и кофе, – Драко протянул другу бумажный стаканчик. – Что случилось? – напрягся парень. – Жалко выглядишь ты, но такое чувство, будто жалеешь меня.

   – Нет-нет, все в порядке, – поспешил заверить Блейз.

    Они молча ждали врача, но в палату зашел Нотт.

   – С ним все хорошо, можно забирать домой, – Нотт удерживал на руках ребенка. – Сейчас придет врач, чтобы заполнить бумаги. На наше счастье, большую часть Гермиона заполнила.

   – Как его зовут? – спросил Малфой.

   – Это ты и укажешь в бумагах, – Нотт посмотрел на него, как на дурочка.

   – Я?

   – Ну не я же.

   – А почему я?

   – Потому что ты...

   – Тео, он не знает, – перебил друга Блейз. – Не помнит.

   – Испугался ответственности, Малфой? – выплюнул Нотт.

   – Я?!

   – Я проверил ее палочку. Он не помнит.

   – Счастливчик, – только и смог сказать Тео спустя несколько минут тишины.

   – Заберешь себе? – улыбнулся Блейз. Нотт удивленно на него вытаращился. – Ну учитывая, как он был заделан, – хмыкнул Блейз.

   – Вот он был бы таким красавчиком, как я, – поддержал Тео друга. – Но нет, Блейз, я еще не закончил. У меня есть дела.

   – Дела? – переспросил Забини.

   – Поверь, я бы все отдал, но... Я должен ее вернуть.

   – Почему так получилось? – шепотом спросил мулат. – Ты говорил, что все должно быть иначе.

   – Я доверился не тем людям, Блейз. Снова, – его слова сочились болью, словно он был виноват во всем.

   – Но она ведь...

   – Не произноси это слово, – попросил Тео. – Она просто спит. Она устала, но она обязательно проснется.

    Блейз с жалостью смотрел на друга.

   – Я не сошел с ума! Я обещал ей, что мы будем вместе, значит, будем.

   – С чего начнешь? – спросил Блейз.

   – Я должен найти один блядский камень, иначе все будет зря, – грустно улыбнулся Тео. – Мне пора, Блейз.

    – Уже уходишь, – спросил Драко, которого немножко задело то, что товарищи шептались без него.

   – Я не ты, Малфой, я ее никогда не забуду,

   – Я всегда буду тебя помнить, – прошептал Тео, оказавшись за дверью.

    Но едва дверь закрылась за Теодором, как ту же распахнулись перед врачом. Женщина ровно час читала им наставления и давала четкие указания.

   – Но с вами все равно будет...

   – Да-да, мы знаем, патронаж, – перебил Драко. – Мы можем уже уйти? Знаете, несколько часов назад мы стояли в пяти метрах от Темного Лорда, и сейчас нам очень хочется отдохнуть?

    Блейз злобно зыркнул на Малфой и попытался смягчить ситуацию:

   – Я могу забрать бумаги с собой, а потом отправить вам их совой?

   – Тогда ответьте на самые важные, чтобы мы могли его зарегистрировать, – согласилась доктор.

   – Конечно, – улыбнулся Забини.

   – Имя?

    Блейз задумался.

   – Скорпиус.

   – Как созвездие? – фыркнул Малфой. – Грязнокровное отродье, а как будто родился очередной Блэк, – фыркнул юноша. – Подожду тебя за дверью.

     Он так и не понял.

   – Фамилия?

   – Грейнджер. Он ведь сможет потом взять фамилию отца?

   – Конечно.

      И Блейз вышел из кабинета спустя минут двадцать.

   – Я думал, тебя взяли в заложники, – потянулся Драко, разминая затекшие мышцы. – Блейз, не туда идешь, – позвал блондин. – Камин в той стороне, как и точка аппарации.

   – С ребенком нельзя.

   – И как ты в Италию попадешь?

   – Поживу у тебя.

    И Драко кивнул. Он остался совсем один. И Блейз ему нужен был, чтобы не сойти с ума. Хотя бы в первое время.

     Мэнор встретил их тишиной. Но это ненадолго, ведь дети быстро растут.

    Каждый вечер Драко заглядывал в детскую, наблюдая, как Блейз обнимает ребенка и что-то шепчет, пряча слезы. Он тоже хотел подойти и хотя бы коснуться ангела. Но не позволял себе. Но что-то его манило к нему.

    Каждый вечер, как только дверь за Блейзом закрывалась, в комнате возникал Люциус, а следом Нарцисса.

   – Почему наш сын такой глупый? – спрашивал Люциус, подмечая сходства с собой и малышом.

   – Упрямый, – поправила Нарцисса. – Бедный малыш, он такой одинокий, – склонилась женщина над кроваткой. – Почему жизнь так жестока?

   – Цикл жизни всегда жесток. Ты ведь тоже бросила вызов Темному Лорду.

   – Я? – игриво улыбнулась Нарцисса.

   – Первая жена Пожирателя, сохранившая кожу чистой, – не смог Люциус сдержать улыбки.

   – Первый Пожиратель, пошедший против Лорда, – благоговейно прошептала женщина.

   – Хорошо, что нашему сыну потребовалось меньше времени, чтобы выбрать правильный путь.

   – История повторяется, – грустно выдохнула миссис Малфой.

   – Нам пора, – сказал мужчина, указывающий на подрагивающие занавески.

     И чета призраков растворились, чтобы вечером снова любоваться ребенком.

    Блейз заглянул в детскую, но малыш спал. Мулат не мог отказать себе в удовольствии лишний раз заглянуть к Скорпиусу.

     Но дело было не в ребенке. Всегда, когда он возвращался в детскую, тут так сладко пахло корицей и цитрусом. Но как бы он не просил, не умолял, не шантажировал, никто не появлялся перед ним.

    Лишь окно всегда было открыто. Сначала Блейз списывал это на случайность, а потом установил эту закономерность.

     Ответа никогда не было, лишь приторный запах в носу и легкий порыв ветра, что перебирал ему волосы.

    Письма, отправленные Нотту, приходили не вскрытыми. И где-то в глубине души он пытался принять этот факт. Смириться.  Он продолжал верить, что Нотт найдет способ вернуть Грейнджер, но с каждым днем все меньше и меньше.

     А в один день он проснулся и стал верить в то, что сейчас они вместе. Только так он объяснял это сочетание запаха в детской комнате.

    Они вместе – это грело душу и заставляло улыбаться сквозь слезы.

    Сова влетела в комнату, бросив Забини конверт с документами. И мулат улыбнулся, быстро пробегая взглядом. Он стал официальным опекуном Скорпиуса.

    Блейз склонился над малышом и прошептал:

   – Они всегда будут рядом с тобой. И я никогда тебя не оставлю.
     
      Его слезы упали малышу на лицо – и тот недовольно поморщился, но не проснулся.

      Ветер ласково коснулся его лица, словно кончики пальцев.

      Они вместе.