Разочарованные

Гермиона отчаянно искала его. Встреч с ним. Хоть какое-то воспоминание о нем. Все резко отошло на второй план, кроме Теодора. Но как назло, его не было.

    Как-то вечером она, самым наглым образом, заявилась на собрание Пожирателей, заставив всех умолкнуть при своем появлении. Замерла в дверях, но не испугалась – нет. Выбирала место, где можно было присесть.

    Место в самом конце стола ее не устраивало – слишком далеко от Тома Реддла, она могла упустить что-то важное, не подметить. Но был свободен стул Нарциссы Малфой, как раз рядом с Люциусом. Гермиона не покушалась ни на что, что было связано с этой женщиной. До сегодняшнего дня. Но теперь это место по праву ее.

    Она с важным видом села по правую руку от мужа. И по левую от Драко, который чуть отстранился от нее. Незаметно, но она почувствовала кожей. Возможно, это ее задело бы еще на днях, но не сейчас.    

   – Продолжайте, – великодушно разрешила Гермиона.

    Реддл был удивлен. Но промолчал. Люциус заранее предсказал сам себе новую порцию пыток на вечер. Пожиратели ждали, когда их Хозяин выставит грязнокровку из гостиной. Но он удивил – не выставил.

    Гермиона была также поражена. Она подготовилась к битве, чтобы отстоять свое место за этим столом. Но ее приняли без вопросов. Определенно, Пожиратели смерти были намного продвинутее Ордена. Практически, как семья. Ненавидели друг друга, но были готовы отдать жизнь за соратника.

    Раздалось тихое шипение – Реддл рассказывал о своих планах относительно оборотней. И Фенрир вздрагивал от каждого слова. В его глазах читалось, что он был готов убить Темного Мага самолично, но... почему-то не мог.

    И Гермиона хмурила брови, разглядывая практически неживые лица Пожирателей. Она была не слепа, не глуха и не тупа. Она кое-что слышала, что-то видела своими собственными глазами, поэтому могла что-то сопоставить в своей очаровательной головке. И это не складывалось в единую картину – Пожиратели были вынуждены служить ему. Но почему? Чем он удерживал?

    Ответов пока не было. А еще она была удивлена, увидев Северуса Снегга напротив себя. Тот сдержанно наклонил голову, приветствуя девушку. А она лишь вспыхнула и поспешно отвернулась. Он сильно напомнил ей о событиях на Астрономической Башне.

    Эта чертова Башня слишком многое отняла у нее. По очереди. Пора наверстывать упущенное. Тео очень хотел, чтобы этой войны не было. И она ее закончит в максимально короткий срок. Пусть Орден терпит поражение за поражением, отвлекая Пожирателей на себя, Гермиона узнает, где хранится последний крестраж. Ради Тео. Ради себя. Банально, но ради мира во всем мира.

    Теодор Нотт не появлялся на этих собраниях. Его никогда тут не было. С одной стороны, Гермиону это радовало, ведь это значило, что он не принимал участие в кровавых битвах – ей так хотелось думать, но, с другой стороны, паника растекалась по венам, ведь она не знала, где он и что с ним. Хоть и чувствовала, что он все еще жив.

    Каждое собрание она смотрела на его пустующее место – рядом с Темным Лордом. Удивительно. Так близко и так далеко. Недоступно. За гранью понимания.

    Она носила его кольцо на безымянном пальце – рядом с обручальным. И это было напоминанием, почему каждое утро она вставала с широкой кровати. За Гарри Поттера. За Теодора Нотта. За мир. За любовь.

    Она искала его. В каждом, кто приходил в Малфой-мэнор. Безуспешно. В одну из ночей она закричала во сне – ей приснилось, что он забыл ее, разлюбил.

   – Тише, – Люциус прижал ее к своей груди, проводя рукой по волосам. Он прекрасно понимал девушку, ведь раньше он также просыпался с криком на устах. – Это просто сон.

     Люциус задрожал, когда понял, что это первый раз, когда он сам, буквально добровольно, ее коснулся. Было удивительно – касание не доставляло боль. Не было даже отвращения. Ее холодная кожа даже нравилась ему.

    Она стала успокаиваться, и он хотел уже отстраниться на свою половину, но девушка просто вжалась в него.

   – Не уходи, – просит она. – Хотя бы во сне. Пожалуйста.

     Люциус крайне озадачен. Он потерял смысл всех ее слов и поступков за последние дни. Да, ему было интересно, но учитывая, как он проводил вечера, то лучше ему и не знать, что за мысли роились в этой очаровательной женской головке.

    А она продолжала бессознательно к нему ластиться, впечатываясь в его грудь.

   – Гермиона, – Малфой попробовал ее отодвинуть. На худой конец отодвинуться самому, но она просто прилипла к нему.

   – Пожалуйста, – просит она.

    Девушка переворачивается в его руках и уже дышит ему в шею. Мужчина замер – как он оказался в таком глупом положении? Уму непостижимо.

    Хотелось оттолкнуть ее тело. Но он видел, что она уже заснула. Все это было непреднамеренно, инстинктивно. И он не оттолкнул. Прижал к себе крепче, и она благодарно выдохнула сквозь сон. Он жадно вдохнул. Ему тоже надо было держаться за кого-то, чтобы не упасть. И гриффиндорка прекрасно подходила на эту роль.

     Это случилось неожиданно для самого Люциуса. Он никогда не рассматривал других девушек в качестве... девушек. Для него еще со школьных времен была только Нарцисса. А теперь ее не было. И это неприятное чувство саднило в груди. У него была мысль, что рано или поздно он напомнит себе бурную молодость – а именно загулы в Лютном.

    Но теперь он снова женат.

    Женат.

    Он до сих пор не мог в это поверить. Очевидно, Темный Лорд сошел с ума, если одобрил этот брак, настоял на нем. Люциус воспринял это как личное оскорбление. Он – чистокровный, а она – грязнокровка. Плевок.

    Рухнуло мировоззрение. Все, к чему стремился Малфой, к чему упорно шел и чего активно придерживался – все было перечеркнуто желанием Лорда Волан-де-Морта.

    Но тем не менее, Люциус признавал, что Гермиона не самый худший вариант. Она была относительно красива, умна. Покладиста, но в меру. И она тоже была недовольна Темным Лордом. И отчаянно копала под него. Но она была грязнокровкой.

    А еще у нее был взрывной характер. Нарцисса была другой. Он не переставал сравнивать их.

    Гермиона перевернулась, и он напрягся, когда ее сонное дыхание пощекотало ему грудь.

     Она была миссис Малфой. Она принадлежала ему. По бумаге. По ритуалу. Значит, можно?

    Он шумно выдохнул, но Гермиона не проснулась, хоть и спала слишком беспокойно. Ей было к лицу – быть Малфой. Не блондинка, конечно, но в ней была какая-то изюминка.

    Все эти богатые ткани ей шли, и любой наряд на ней смотрелся отлично, подчеркивая прелесть юной фигуры. Драгоценности делали ее образ более миловидным, и косметика тоже подчеркивала свежесть ее лица.

    Слишком юная для всего этого. Да еще и одноклассница его сына. Определенно, Гермиона екс-Грейнджер была сильной личностью, раз не сломалась и практически добралась до власти.

    Ему нечего терять. Он не в том возрасте, чтобы смотреть и не трогать. В конце-концов, он в собственном доме! Уверенные руки развязали бант на девичьей груди, оголяя ее.

    Сглотнул. Бегло пробежался кончиками пальцев, наблюдая, как табун мурашек покрыл кожу. Даже его сердце дрогнуло. Давно такого не было.

     Гермиона что-то пробормотала во сне, но Люциус приложил палец к ее губам:

       – Чшш.

     Пальцы ловко ощупали полушария груди, сорвав непозволительно тихий стон. Его спокойствие, его контроль, его выдержка дали трещину. Первый раз за несколько лет. Его тонкие губы потянулись к белой коже, но замерли на полпути – словно он еще раздумывал.

    Но вот он прикрыл глаза, и его губы все же коснулись нежной кожи. На задворках сознания промелькнула мысль, что эта девушка годится ему в дочери. Но промелькнула и исчезла также быстро, как падающая звезда. Война заставила ее повзрослеть быстрее, чем это было заложено природой.

    Губы кружили по груди, заставляя девушку сквозь сон выгибаться, подставляясь под ласку. И мужчина ухмылялся ей в кожу, довольный такой реакцией. И его собственная реакция не заставила себя долго ждать, и он снова улыбнулся.

     Да, есть еще порох в пороховницах.

    Язык умело очерчивал ореолы сосков, заставляя маковки сосков изнывать от напряжения. Они тоже словно выгибались, выпрашивая ласку. Люциус смаковал твердый сосок во рту, перекатывая его, дразня зубами, мягко прикусывая. Всасывал, сделав губы трубочкой.

    Она по-прежнему не просыпалась. Отчаянно вцепилась в его волосы и просила не уходить.

   – Что же тебе снится? – прошептал он, приступая ко второму соску.

    Он снился ей. Такой же красивый, как она его помнила. Еще туманно и расплывчато. Он стоял на краю Астрономической башни, а она сжимала край его развивающейся мантии.

   – Пожалуйста, – молила гриффиндорка, но он лишь смотрел на нее с каким-то сожалением.

    И на каждое "пожалуйста" Люциус довольно улыбался. Что ж, женушка будет крайне удивлена, если не проснется в ближайшие минуты.

   – Обещаю, ты посмотришь на мир моими глазами, – а потом он падал.

     Снова и снова. И она не могла этому помешать. И каждый раз умирала вместе с ним.

   – Я смотрю на мир твоими глазами, Тео, – плакала она. – Небесно синими, твоими.

    Но в эту ночь что-то поменялось. Что-то было не так. Он не упал. Протягивая ей руку в этот раз, чтобы последний раз соприкоснуться пальцами, он не оттолкнул ее. Наоборот, притянул к себе. Закружившись в поцелуе, они упали вместе.

    Люциус уже удобно расположился, нависая на локтях сверху. Она слишком резко успокоилась, словно глубже провалилась в сон. Но ладно, он не гордый, не так уж и нужна ему отдача. В этот раз.

    Провел по члену рукой, словно проверял его. Словно давал последние наставления перед прыжком. Провел пальцем по ее половым губам.

    Влажная. Уже влажная. Довольно застонал, проведя уже головкой члена по ее складкам. Уткнулся в клитор и ненавязчиво провел по нему головкой несколько раз, возбуждая, массируя.

    Ее новый стон стал катализатором. Сейчас. Нет сил терпеть. Последний раз обвел языком сосок, словно выпрашивал очередной стон.

    И она наградила его им. Но в этот раз он отчетливо расслышал... Возбуждение тут же прошло. Туман, окутавший мысли, рассеялся. Люциус тут же откатился на край кровати.

    Смотрел на нее долго, напряженно. Это не могло ведь быть правдой? Точно не могло. Он пытался убедить себя в том, что ему послышалось, показалось.

    Но она повторила, когда переворачивалась на бок. Это было не "Нет". Это было "Нотт".

    Мужчина быстро встал с кровати, накинул на плечи халат и вышел из спальни. Наверное, стоило запереться в кабинете с бутылкой Огдена, но ноги сами понесли его в спальню сына.

    Он не успел и руки убрать, как дверь распахнулась.

   – Тоже бессонница? – улыбнулся Драко. – С такой женой грех спать, отец.

   – Думаю, ты был бы не прочь оказаться на моем месте.

    О, да.

    Люциус отодвинул Драко и прошел в комнату. Бутылка огневиски у распахнутого настежь окна. Налил два бокала и протянул один своему наследнику.

   – Есть повод? – Драко с удивлением наблюдал, как отец наливает себе сразу же второй. – Хотя неважно, – залпом.

    Люциус никогда не входил в чье-либо положение. Он никогда никому ничего не прощал. Насколько он знал, сын не распускал руки после свадьбы. Следовательно, член тоже. Они с Гермионой даже не общались. Но было одно "но", которое гложило. Нет, не ревность.

    Собственник. Он был собственником и никогда не делился. Никто не смеет приказывать ему в его же собственном доме, так еще и охмурять его жену. Его!

   – Что ты знаешь о Нотте и Гермионе?

    Драко замер, не донеся второй бокал до губ. Он этого не ожидал. Он был не готов к этому. Он перевязал свое сердце и спрятал все воспоминания в самый дальний угол, куда даже сам не заглядывал. А отец только что сорвал повязку, которая пропиталась кровью. Сорвал вместе с кожей. Снова заставил кровоточить.

   – Это будет долгий разговор, – Драко поморщился, словно каждое слово причиняло боль. И причиняло. Каждое.

   – Ночь только началась, – улыбнулся Малфой-старший и магией приманил к себе второе кресло.

    Большая луна, распахнутое окно, ветер, что ласково обдувал их лица и бутылка огневиски – все составляющие хорошей беседы.

    Тут была не беседа отца с сыном. Разговаривали два мужчины. И проговорили до самого утра, втайне восхищаясь мужеством друг друга.

    С самого раннего утра Гермиона, уже Малфой, приняла решениа активно действовать. Все это время она думала, почему Тео за ней не вернулся, почему не вез ее на край света. И она нашла ответ – скорее всего, он прочитал Пророк, где говорилось о ее смерти. Значит, это надо опровергнуть.

    Письмо было отправлено – журналист приглашен. И Гермиона знала, что Скитер не упустит эту возможность. Это же сенсация. Наверное, стоило предупредить Люциуса, но он сам ей сказал когда-то, пусть делает что угодно, но не мешает ему.

    Вечером, в указанный час Гермиона открыла окно своей спальни, впуская жука.

   – До последнего не верила, что это правда, – вместо приветствия начала Рита. Женщина сразу же достала свое излюбленное перо. – Мисс Грейнджер, скажите...

   – Скажу, Рита, скажу, – улыбнулась Гермиона. – Но для начала хочу вас предупредить, что вы первая, кого я позвала. И если мне не понравится то, что вы напишите или напишите очередную ложь, то... – Гермиона таинственно замолчала и улыбнулась.

    Было видно, что Скитер раздумывает над предложением. В конце-концов, жажда сенсации победила, и с громким выдохом Рита убрала перо в свою миниатюрную сумочку.

   – Слушаю вас, мисс Грейнджер, – поджала журналистка губы.

   – Рита, вы ведь знаете, где находитесь?

   – Малфой-мэнор.

   – Тогда вы должны понимать, кто здесь бывает, – кротко улыбнулась Гермиона. Она видела, как Рита забегала глазами по комнате. То, что нужно. – Поэтому настоятельно рекомендую вам не злить... никого.

   – Вы просто пленница, мисс Грейнджер, – Рита закинула ногу на ногу и закурила. – С чего я должна вам верить? И вообще это странно, вас считали погибшей, а вы мне тут интервью даете.

   – Для начала я миссис Малфой, – улыбнулась Гермиона. Она наслаждалась произведенным эффектом.

    Рита закашлялась и покраснела от него. Было видно, что она пытается что-то сказать, но снова захлебывается в кашле.

   – Тинки! – Гермиона щелкнула пальцами, и домовик тут же материализовалась.

   – Миссис Малфой, – почтительно склонилась эльфийка.

    Скитер даже очки свои протерла, настолько все было нереалистичным.

   – Чаю, пожалуйста, – попросила Гермиона. Именно попросила, она никогда не приказывала домовикам.

    Спустя десять минут в спальне был накрыт столик. Рита с удовольствием пила из фарфоровых кружки и уплетала пирожные, параллельно задавая вопросы. На некоторые Гермиона отвечала, на некоторых лишь качала головой.

   – А почему вы не едите? – вдруг спросила Рита, испуганно откладывая откусанное пирожное обратно на тарелку.

   – Что вы, Рита, – рассмеялась Гермиона, – они не отравлены. Я даю вам шанс убедиться, что я не кто-то под оборотным. Вы ведь об этом подумали, когда сюда пришли.

   – Да, думала, – согласилась журналистка. – Но прошло уже два часа, так что я уверена, мисс Грей... Миссис Малфой, что вы та самая девчонка, что поймала меня в банку.

   – Рада, что мы урегулировали этот вопрос, – улыбнулась Гермиона, наливая себе в кружку чай.

   – Вы много всего рассказали, Гермиона, что из этого я должна написать?

   – Я хочу, чтобы в первый раз вы написали только то, что я жива, буквально несколько строчек. Как думаете, такая новость достойна первой полосы?

   – А остальное?

   – В следующих выпусках.

   – Я могу сделать пару фотографий с вашим мужем? – казалось, Скитер до сих пор сомневалась в происходящем, так часто она моргала, словно пыталась избавиться от наваждения.

   – Конечно, – Гермиона улыбнулась. В который раз. Уже даже мышцы лица болели. – Тинки! – дождавшись, пока эльфийка снова появится, Гермиона велела: – Позови мужа ко мне. Скажи, что у меня гости, и это важно.

    Легкий хлопок – Тинки исчезла. Гермиона мило улыбнулась и отвернулась к окну, показывая, что больше никаких вопросов. Только парочка колдографий. И Рита приняла эти условия. Миссис Малфой определенно полна сюрпризов, и за нее стоит подержаться, подоить, так сказать, золотую корову.

   – Как поживает Драко? – Рита пыталась удержать еще нить разговора.

   – Думаю, неплохо.

   – Что, голубки в ссоре? – улыбнулась Скитер.

    Рита улыбнулась еще шире – ведь вот она, еще одна сенсация. У молодоженов не все так гладко. О да, миссис Малфой, такое бывает.

   – Что случилось? – с порога послышался мужской голос.

    Рита вздрогнула, а Гермиона улыбнулась и встала с кресла, уступая мужу место. Люциус сел на освободившееся место, закинув ногу на колено. Трость тоже нашла себе место на его коленях.

   – Рита Скитер, – поприветствовал Люциус, забавляясь выражением лица репортерши.

    Свободной рукой, не сжимающей трость, Люциус за талию обвил Гермиону, мягко усаживая ее на подлокотник кресла. Гермиона тут же опустила и улыбнулась Люциусу. По его хватке на талии она поняла, что будет серьезный разговор. Но внешне он был сама гостеприимность, и Гермиона испытала прилив благодарности к этому мужчине.

   – Так значит, вы женаты? – опомнилась Рита, щелкая колдоаппаратом.

   – Как видите, – процедил Люциус.

   – И любите друг друга? – не унималась Рита.

   – Очевидно, – кивнул он, привлекая к себе Гермиону.

    Рита поняла, что на этом все, когда Люциус поднялся обратно на ноги.

   – Дорогая, проводи гостью и зайди ко мне в кабинет, – Люциус вышел, предварительно оставив поцелуй на плече у жены.

   Гермиона открыла окно, но Рита медлила, словно не решалась спросить.

   – Нет, Рита, я не под Империо. Я действительно сама во все это ввязалась, добровольно, – грустно сказала миссис Малфой.

   – Но зачем?

   – Все ради победы, не так ли?

   – Я только размещу фотографии и укажу, что провела с вами более двух часов, – пообещала репортерша. – Для первого раза, – поспешила добавить она.

   – Спасибо, Рита, – поблагодарила девушка. – Мои друзья должны знать, что я жива.

    Он должен знать, что я жива.

    А вот друзья... если ли они у нее? Были? Остались? Только, наверное, если Гарри. Бедный Гарри! С кем же ты остался? Где ты? Как ты?

     Закрыв за Скитер окно, Гермиона поспешила в кабинет хозяина поместья, догадываясь, как сильно он может быть зол.

   – Что это за цирк? – возмутился Люциус, когда она зашла.

  – Это не цирк, – возмутилась девушка. – А вполне продуманный план.

   – Дурацкий, – фыркнул Люциус.

   – Согласна, он был не доработан, но я боялась передумать.

   – Зачем тебе это нужно было?

   – Я так захотела, – Гермиона грациозно опустилась в кресло напротив.

   – Зачем?

   – Ты сам мне сказал, кормить своих внутренних демонов, – пожала Гермиона плечами.

   – Я имел ввиду другое.

   – Ты не уточнял, – пожала плечами девушка.

   – Гермиона! – Люциус ударил ладонью по поверхности стола, заставив жену подпрыгнуть в кресле. – Прости, не хотел тебя напугать, – поспешно добавил мужчина.

   – Я привыкла, – горько ответила девушка.

   – Гермиона, я не доволен, но... Что же Темный Лорд за это с тобой сделает, – Люциус запустил свою широкую ладонь в волосы, оттягивая их назад.

   – А ему ли не все равно? – паника слышалась в ее напряженном голосе. Вот о чем о чем, но она и думать забыла про Реддла.

   – Он держит тебя под боком, как запасной вариант. Как разменную карту. Не думаю, что Темный Лорд будет в восторге.

   – Я должна была дать знак друзьям, что я жива, – прошептала Гермиона, прикладывая ладонь к губам.

   – Друзьям ли? – вскинул брови Люциус.

   – Конечно, – солгала, не моргнув и глазом.

   – Миссис Малфой, я не потерплю измен в этом доме.

   – Зачем ты мне это гов...

   – Чтобы ты думала прежде, чем снова выкинешь, – недовольно шипит он.

     Гермиона лишь непонимающе на него смотрит. Ни малейшего понятия, о чем это он. Она ведь не давала ему повода.

   – Я тогда смогла постоять за себя, когда Драко прижал меня к стенке. Смогу и еще раз, – холодно добавила она, гордо поднимаясь с кресла.

     Истинная Малфой. Только не блондинка. Смерила его недовольным взглядом, откинула волосы назад и поплыла на выход. Но в самую спину получила колкость:

   – А я не про Драко.

     Замерла в дверях. Обернулась. Неужели он знал? Невозможно.

    Люциус кивнул.

   – Знает, – поняла Гермиона, и сердце упало куда-то вниз.

     Ушла совершенно спокойно, словно этого разговора и не было. Словно это очередной реалистичный сон, кошмар. И она каждый раз близка к пробуждению, но сон лишь продолжается.

      Ее каблуки эхом отражались по коридорам, через которые она пробегала. Ничего вокруг не видела, а если бы и видела, то могла бы заметить скучающую фигуру у окна.

      Нотт не любил сюда возвращаться. От слова совсем. В этом доме было больно. Больше он не чувствовал себя капитаном корабля.

     Нет, не так. Он по-прежнему был капитаном, но команда так и норовила поднять бунт. Он уже не мог. Чисто физически было больно. Его руки столько раз должны были опуститься, столько раз были сломаны. Он столько раз падал, но продолжал ползти к своей призрачной цели.

     Но была ли это его цель? Зачем ему победа Ордена, когда и в маске Пожирателя весьма комфортно быть. Он даже тогда задумывался, что и он сам мог стать новым Темным Лордом, конечно, когда придёт время. Из него бы вышел неплохой политик, ведь Тео еще со школьных времён с упоением изучал биографии политиков, изучал их мотивы и возможности.

     Определено, он был бы лучшим. Потому что не сумасшедший фанатик, что теряет власть сквозь когтистые пальцы.

     Мечтательно улыбнулся, потому что в том мире, где он новый диктатор, она была с ним рядом.

   – Скоро, – улыбнулся он.

     Обернулся на тяжелые шаги.

   – Мне казалось, что я тебя еще довольно долго не увижу, – Люциус сама любезность.

   – Казалось, – повторил Теодор.

   – Убирайся из этого дома, – яростно шипит Малфой-старший и оглядывается по сторонам.

   – И сам не рад, но Темный Лорд предал вам это, – Нотт протянул пергамент.

     Люциус ждал, что этот юнец сделает еще несколько шагов навстречу и отдаст в руки, но Нотт и шага не сделал, лишь скептически выгнул брови.

   – Слишком много себе позволяешь, Нотт, – не сдержался Люциус.

   – Учусь у лучших, – улыбнулся Теодор.

      Нотт не любил показывать свой характер, но к Люциусу была особая неприязнь. И поэтому юноша всегда напоминал этому мужчине, что лучше него. И наслаждался тем, как начинает дёргаться левый глаз у Малфоя. Люциус чувствовал себя униженным и оскорбленным, ведь потерял былое расположение своего Господина, а тут какой-то мальчишка смог добиться того, о чем и не снилось Люциусу.

   – Не зазнавайся, Нотт, – улыбнулся Малфой. – Я с Темным Лордом с самого начала, вместе со школьных времён.

   – Наслаждайся былым величием, Люциус, – разрешил Тео. – Подбирай крохи власти, что еще можешь. Но помни, что все рано или поздно, но заканчивается, – с этими словами Нотт обернулся порывом ветра и скрылся в окне, разбивая его.

     Совсем, как Лорд Волан-де-Морт. Только окно починил за собой. Мысли снова вернулись к Гермионе – что они задумали? Это их общий план, или Нотт тоже безжалостно втянул ее в свою грязную игру?

     Люциус подумает над этим позднее. Есть более важные дела. Беглым взглядом снова пробежался по пергаменту – самоубийство. То, что требует Господин – сплошное самоубийство. У них ведь нет даже волшебных палочек! Но он что-то придумает, у него больше нет права на ошибку.

     И Люциус направился в свой кабинет, чтобы несколько стаканчиков алкоголя развеяли тяжесть в голове. Ему надо подумать, и хорошенько подумать.

      Время шло, а Гермиона по-прежнему ждала его. Безуспешно. Его не было. Место по левую руку от Темного Лорда – его место – было всегда свободно, и она, наклонив голову, будто внимательно слушала происходящее, бросала туда грустные взгляды.

     И каждый взгляд вспарывал что-то там, от чего Драко успел уже отказаться – от сердца. Это было невыносимо, какая-то насмешка судьбы, в которую все должны играть. Но зачем?

     Прошла еще одна неделя – тишина. Словно это все была игра ее разума, словно его никогда и не существовало. Она устала – будто собиралась на высокую скалу, стирая руки в кровь, но чем ближе она подбиралась к вершине, тем чаще и чаще рвались страхующие веревки.

     Сакральный смысл того, зачем она это делает стал потихоньку ускользать сквозь пальцы, оставляя горькое послевкусие. И наконец она приняла этот факт, но не смирилась с ним – возможно в школе у них и было что-то, но сколько он уже пропадал где-то там? Определенно, он ее забыл. Скорее всего, у него есть новая Гермиона Грейнджер. Или не Грейнджер. Но ее образ размылся для него, как далекое воспоминание из прошлой жизни.

     Что ж, если великая любовь разбилась о суровую действительность, то пора возвращаться к первоначальному плану – помочь Ордену Феникса. Уже вышла вторая статья о ней в Пророке, а это значит, что хоть кто-то, но узнал о том, что она жива и даже в порядке.

      Ха, в порядке. Совсем наоборот. Но пришло время бороться за мирное небо.

   – Тинки! – зовёт Гермиона.

   – Миссис Малфой, – улыбнулась эльфийка. Ей очень льстило, что в поместье столько домовиков, а Гермиона зовёт именно ее. – Чем могу помочь? – ее уши даже затрепетали от радости быть полезной.

   – Когда меня сюда привели, на мне была одежда. Она сохранилась?

   – Конечно, миссис Малфой! – с готовностью закивала Тинки. – Я лично привела ее в порядок!

   – Принеси. А теперь уходи, – попросила Гермиона, когда эльфийка вручила ей свёрток с ее старой одеждой.

     Гермиона вздрогнула, держа в руках старую жизнь. Одинокая слеза скатилась по щеке, но девушка вовремя взяла себя в руки. Она Малфой – больше никаких эмоций.

     Она не с первого раза смогла найти потайной карманчик на джинсах. Даже успела запаниковать и подумать, что эльфийка нашла ее заначку. С громким вздохом и широкой улыбкой ее пальцы все же нащупали монету.

     Девушка обрадовалась так, словно все уже закончилось. Словно Темный Лорд пал, а все погибшие вернулись обратно к жизни. Но нет. Просто она научилась ценить момент.

     Дрожащие пальцы сжались на зачарованном галеоне, нагревая его.

   – Пожалуйста, – шептала девушка, – ну пожалуйста.

     Сосредоточилась на Гарри. Радостно взвизгнула, когда на монете проявилась надпись «Кто?».

   – Я жива. Г.Г.

     Она ждала ответа в течении часа ответа от него, но его все не было. Липкий страх покрыл позвоночник, когда она представила, что монета могла попасть не в те руки.

    Легла на кровать, бессмысленно глядя в потолок. Мысленно, она согласилась с Люциусом – она слишком часто делает необдуманные поступки. Черт возьми, она Гермиона Грейнджер, в первую очередь, так что пора перестать себя жалеть и заняться делом. А что делает Гермиона Грейнджер в любой ситуации? – Правильно, ищет что-то в книгах.

    Пока Гермиона думала о книгах, руку приятно обдало огнем. И на ближайшие пять минут Гермиона выпала из жизни Малфой-мэнора. Обмен информацией произошёл скупо, но успешно. Она узнала достаточно, чтобы подкорректировать свои действия.

   Что ж, Люциус обещал ей место союзницы – настал ее выход. Она заявляла Тому Реддлу, что не хочет быть пешкой – пора стряхнуть белый пепел и стать чёрной королевой.

      Отныне цвет ее одежды – чёрный. Как и ее душа и мысли. У неё, конечно, не было ни маски, ни мантии Пожирательницы, но было желание вникнуть во все это. Именно поэтому уже завтра вечером она оденет самое обычное чёрное платье, которое будет ей безумно идти, соберёт все волосы в тугой и высокий пучок, смело подведёт глаза чёрным, и самой первой окажется в гостиной, где обычно проходили встречи Пожирателей.

     Три безуспешных дня, и когда надежда и решительность начали таять, Гермиона почувствовал его ледяное присутствие.

   – Миссис Малфой, – обнажил он зубы в полуулыбке. – Приятно, что вы меня так отчаянно ждёте.

   – Я ждала не только вас, – вспыхнула Гермиона.

     Он рассмеялся:

   –Будь честна с собой – меня больше всех.

     Вместо ответа уткнулась в поверхность стола – он часто был прав. А он снова рассмеялся, словно дрова в камине потрескивали.

   – Я никогда не провожу собрания в первый день, – словно напомнил он ей.

   – Я не знала.

     Лгунья.

    Он ухмыльнулся и обошел ее стул, встав за ее напряженной спиной. Она вздрогнула, когда обе его руки опустились по обе стороны от нее.

   – Страшно? – словно змеиное шипение на ухо.

   – Щекотно, – не удержалась экс-Грейнджер.

     Он снова рассмеялся, опаляя кожу на шее своим дыханием. Гермиона непроизвольности сжала пальцы в кулаки, и этот жест заставил волшебника рассмеяться еще громче.

      Ее била мелкая дрожь. От страха – они вдвоём. От возбуждения – так близко к Темному лорду. Разве кто-то из Ордена нпходился так близко к нему, кроме Гарри? От отчаяния, что она не может убить его прямо сейчас.

   – Тебе холодно? – вдруг спросил он, и она энергично закивала головой, показывая, что все нормально.

     Он, словно случайно, мазнул своими пальцами по оголенному участку на ее шее, вызвав мурашки. Гермиона скорее почувствовала, чем услышала его смешок.

   – У меня мурашки по коже от тебя, – честно попыталась девушка скрыть отвращение.

      Он снова рассмеялся. А в следующую секунду она негромко вскрикнула, когда он сжал пальцы на ее плече:

   – Ты и не догадываешься, что я могу сделать с твоей кожей.

     Его свободная рука заскользила по напряженному позвоночнику, а затем зарылась в ее волосы, собирая и оттягивая назад, вынуждая откинуть голову назад и посмотреть ему в лицо.

   – И зачем ты меня ждала, миссис Малфой?

     Тот самый вопрос, который она ждала и боялась одновременно. К которому готовилась, но как только он прозвучал в тишине, все сразу вылетело из головы.

    Разве могло быть хуже? Могло. Потому что дверь открылась и никто иной, как Драко, замер в дверях.

   – Милорд, – голова юноши склонилась в учтивом поклоне, но Гермиона чувствовала кожей, как его укоризненный взгляд ее прожигает. – Вы любезно согласились уделить мне несколько минут.

   – Выйди, – приказывает Лорд Волан-де-Морт. – И никогда не входи, пока тебе не разрешат, – отмахнул рукой, и дверь за Малфоем открылась, и поток воздуха буквально выкинул парня в коридор.

     Последнее, что видела девушка, прежде, чем дверь снова захлопнулась – это злой взгляд серых глаз, что смотрел на неё, не мигая.

      Но Гермиона была ему благодарна, ведь Реддл отошёл от неё. Только сейчас она поняла, что даже не дышала.

   – Что тебе нужно? – бросил Реддл, глядя на неё с каким-то презрением.

   – Я ведь говорила, что не хочу быть пешкой, – максимально безразлично начала девушка.

   – Говорила, – кивнул маг.

   – Мне обещали место в рядах, – напомнила Гермиона.

   – Но ты ведь отказалась от метки, – казалось, Реддл был удивлён.

   – Отказалась, потому что она мне не нужна.

   – Тогда о чем мы разговариваем? – рассмеялся Волан-де-Морт.

   – О том, что я хочу сражаться, а не отсиживаться в тени. Мне этого и в Ордене хватило.

   – Я глуп?

   – Не думаю, – честно ответила девушка.

   – Тогда почему я должен тебя выпускать из этой клетки? – Реддл обвёл глазами комнату.

   – Только так я смогу доказать свою приверженность тебе, Том.

   – Лорд Волан-де-Морт.

   – Том Реддл – твоё прошлое, Том.

   – Лорд Волан-де-Морт – мое настоящее и будущее, – недовольно шипит волшебник.

   – Человек ничто без прошлого, – не моргнув глазом отвечает девушка.

   – Я не просто какой-то смертный, грязнокровка!

   – А меня это не волнует! – повышает она голос. – Я просто хочу... признания.

    Он долго смотрит на нее, словно выискивает подвох, но Гермиона смело выдерживает его пристальный взгляд.

   – Не типично для храбрых гриффиндорцев, – наконец произносит он и отворачивается к окну.

   – Мне предлагали Когтевран, но я выбрала друзей.

   – И? – Реддл даже не повернулся.

   – Я всегда была рядом. Все семь лет, Том, – он обернулся на ее пропитанный болью голос. – А где они? Их нет, Том. Я даже дала интервью в Пророке, но они даже не попытались со мной связаться, не попытались попасть в это поместье, Том! – ее плечи затряслись в беззвучном рыдании.

     А потом и вовсе разрыдалась, упав грудью на стул.

     Темный Лорд сел напротив девушки, ожидая, когда закончится истерика. На удивление, слезы пересохли быстро, но вот всхлипы еще долго разлетались по гостиной.

   – Закончила? – деловито спросил Реддл. Гермиона кивнула в ответ. – Докажи свою верность – прими мой дар.

   – Метку? – со всхлипом спросила девушка. Маг кивнул. – Не могу, – прошептала Гермиона.

   – Не могу тебе доверять, – ухмыльнулся Реддл.

   – Я сказала не могу, а не не хочу, – не сдержала эмоции и хлопнула ладонью по столу. – Я не переживу этого!

   – Плевать мне на твои нежные чувства.

   – Том, – Гермиона снисходительно улыбается. – Ты когда-то ставил метку магглорожденным?

   – Конечно, нет, – он был удивлён таким вопросом. А потом улыбнулся от ее глупости.

   – Только чистокровным, верно?

   – Именно.

   – Тебе служат оборотни, но ты их не заклеймил. Почему?

   – Они же полукровки! – ужаснулся Темный Лорд.

   – Но ты ведь пытался, Том? – Гермиона даже не сомневалась в положительном ответе.

   – Это был щенок Сивого.

   – Не правда ли, он умирал долго и мучительно? – Том кивнул, и тогда Гермиона продолжала. – Я слишком лакомый кусочек, чтобы сдохнуть на полу. Я должна быть на поле боя, защищать свою семью и вселять страх в бывших товарищей.

   – Семья?

   – Все ради семьи, не так ли? – повторила она фазу, что постоянно слышала.

   – Пожиратели уже стали тебе семьей? Бедняжка, – Том поджал губы, словно старался что-то еще удержать.

   – Мой муж – Пожиратель Смерти и правая рука самого Волан-де-Морта. У меня нет выбора. Я не могу смириться и принять, но должна уважать.

      Темный маг продолжал буравить глазами лицо девушки, словно искал брешь, в которую можно юркнуть. Но она не отводила взгляда. Напротив, словно просила найти в ней ту слабость и вырвать, желательно с корнем.

     Он отвёл взгляд, и Гермиона тихо выдохнула. Она победила!

   – Я велел Люциусу подготовить и возглавить нападение на Азкабан. Я хочу, чтобы ты там тоже была.

   – Спасибо, – Гермиона не могла поверить в происходящее.

   – У тебя ведь нет палочки.

   – Как и у моего мужа.

   – Я надеюсь, что хоть кто-то из Малфоев меня не разочарует, – он снова впился в нее взглядом, и Гермиона поняла, что кровь из носу, но надо выполнить это безумное поручение.

   – Да, сэр.

    Снова молчание. Такое же холодное, как и воздух в Малфой-мэноре.

   – Передай щенку за дверью, что в Хеллоуин, – с этими словами Реддл снова исчез ветром в окне.

     А Гермиона смотрела в разбитое окно и не могла поверить, что Том Реддл умел летать без метлы. Она читала об этом, но это считалось редким феноменом, который уже несколько веков нельзя было наблюдать. Но с другой стороны, метла, как палочка, лишь помогает направить нужную энергию.

     С этими мыслями она вышла в коридор. Оглянулась по сторонам, но Драко нигде не было. Тогда она решила чуть позже передать через домовика записку. Но вдруг открылась дверь, и чьи-то руки втащили ее в комнату.

    Она было взвизгнула, но вовремя рассмотрела Драко:

   – Ты напугал меня, –только и успела она сказать, как он залепил ей пощечину. – За что? – Гермиона прижала ладонь к щеке.

   – И тебе хватает еще наглости спрашивать у меня? – его глаза пылают ледяной яростью. – Я же видел вас!

   – Драко, нет, – всхлипнула Гермиона. Она в мимолетном отчаянии вцепилась в его руку. – Пожалуйста, дай мне объясниться.

   – Не трогай меня, – он толкает ее, и Гермиона падает к его ногам, потеряв опору в виде его руки. – Сначала ты запрыгнула в кровать моего отца, а теперь что? Пошла на повышение, шлюха? – ядовито плюётся парень.

   – Драко, пожалуйста, – крупные бусины слез катятся по щекам. – Пожалуйста, Драко, – она тянется к нему, но он делает шаг назад.

       Но и ему тоже больно. До ломоты в груди. Практически до едва сдерживаемых слез. Вытянул перед собой руки, словно защищался.

   – Что же ты делаешь, Грейнджер? – Она всегда остаётся для него Грейнджер. – Ты убиваешь нас.

   – Пожалуйста, дай мне объясниться, – в отчаянии кричит она, но он лишь отрицательно качает головой.

   – Меня ждёт Темный Лорд, – расправляет он свои широкие плечи, словно сбрасывает с них камень.

   – Он не ждёт тебя, – с пола говорит Гермиона. – Он уже ушёл.

   – Но...

   – Он сказал, в Хэллоуин.

   – Ясно, – Драко сжал челюсти.

   – Драко, я... – Гермиона уже поднялась и осторожно взяла его за руку, но он снова оттолкнул ее.

   – Я не расскажу о том, что видел отцу, но это последнее, что я делаю для тебя, тварь, – шипит юноша.

   – Дай мне объясниться! – чуть ли не вопит Гермиона.

   – С удовольствием, Грейнджер, – его губы растягиваются в дерзкую ухмылку. – Я то знаю, как ты объясняешься, – он пахабно скользит взглядом по ее фигуре, задерживаясь глазами на выпуклостях груди. – Но у меня есть невеста, – он поднимает вверх руку, и кольцо блеснуло на его пальце, – так что извини, дорогуша, может быть, в другой раз.

     Он только успел закрыть свой рот, как она подлетела к нему со стремительностью дикой кошки и залепила пощечину.

   – Ты жалок, Малфой! – рука снова опускается на его щеку. – Ты снова совершаешь ту же ошибку, что и тогда, – кричит девушка. – Ты не веришь мне, – громче прежнего выкрикивает девушка и снова заносит руку для удара.

     Но он в воздухе перехватил ее руку. И вторую. Схлестнулись взглядами, испепеляя друг друга. А потом он понял, что «снова совершает ту ошибку».

    Сердце пропускает удар, потому что она помнит. Но как давно? Но это неважно, ведь от этого только больнее. Она все помнит, но выбирает кого угодно, только не его, Драко Люциусу Малфоя.

    Резкий выпад в ее сторону, а затем переворот – и вот она уже прижата его телом к стене.

   – Пусти, – вырывается девушка. – Не трогай меня, урод, – глаза блестят от слез, и он это видит.

   – Грейнджер, – слишком тихо, практически зловеще, произносит Драко, – умоляю, скажи правду. Всего один блядский раз.

    Она замирает в его руках, а его рука сжимается на ее нежной шее все сильнее, будто побуждая ответить правду и поскорее.

    Он раздумывал, что спросить. Он просил всего одну правду, но что для него важнее? Так уж и важно, когда и как к ней вернулись воспоминания? И он даёт ей право выбрать, на что ответить.

   – Почему?

    Она снова забилась в его рука раненной птицей, но он лишь крепче сжал ее ладонями.

   – Я хотела тебе все рассказать, – наконец всхлипнула девушка, – правда хотела. Я сказала тебе тогда, что удивлю тебя в тот вечер, – слезы текли ручьём.

   – О да, незабываемый вечер вышел, – скривил Драко рот в улыбке, – а я думал, что ты мне просто в жопу дашь, – горько закончил парень.

   – Все должно было быть по-другому, – шепчет Гермиона. – Драко! – вскрикивает она, чувствуя, как его рука с новой силой сжимает шею. – Мне больно, Драко! – ее ноги уже отрываются от земли.

   – Мне тоже больно, Грейнджер, – его тихий шпор разрывал перепонки в ушах. – Ненавижу тебя, рыжая, – неприкрытая горечь слышится в его прерывистых фразах.

   – Я шатенка, – хрипит девушка.

   – Нет, Грейнджер, – он слишком спокоен, словно уже принял решение, и сейчас его руки это реализуют. – Ты рыжая, как ржавчина. Ты ржавчина, Грейнджер, в моей жизни. И сколько не три, ты не смываешься, – он прикрыл глаза, – ты всегда возвращаешься. Ты въелась в меня. Ты меня медленно убиваешь.

   – Я... я не хотела... – Гермиона чувствует, что проигрывает эту битву за жизнь.

   – Есть только один способ избавиться от ржавчины – заменить, – продолжает он.

     Но ей не было замены. Астория была не той. Замены для Грейнджер просто не было.

   – Я убью тебя, а потом убью себя, – решительно произносит Драко. – Ты будешь только моя, – уже две руки сжимают ее горло.

    И она почувствовала, что он совсем не блефует. Она буквально чувствовала свою жизнь на кончиках уже его пальцев. Сознание мазалось, и Гермиона предприняла последнюю попытку удержаться в реальности – уставилась в его красивые серые глаза. Последнее, что она будет видеть.

   – Покажи мне рай, – просит девушка, и он впадает в ступор, не понимая, что сейчас происходит.

   – Нет, Грейнджер, я утащу тебя за собой в ад, – скалится Драко.

     Она собирает все свои силы и говорит:

   – Темный Лорд пообещал мне жизнь... в обмен на кое-какую информацию об Ордене...

   – Ты бы никогда не...

   – Та Гермиона Гр-р-ейнджер... Конечно, нет... Но мне нужны были гарантии моей ж-ж-жизни...

   – Что ты сделала, Грейнджер?..

   – А вот миссис Малфой смогла... и осталась бы жива...

   – Грейнджер, – ахает Драко.

   – Я принесла кл-кл-клятву, что не... не расскажу тебе, что все вспомнила...

    Драко почувствовал лёгкий укол совести или чего-то отдаленно напоминающее ее. Черт возьми – она все помнила, а он... оскорблял ее, снова насиловал. Теперь он понял, почему она пила ту настойку.

     Прикрыл глаза, словно это могло помочь ему убежать от реальности.

    Она положила свою руку поверх его, что по-прежнему ее душила, медленно отбирая жизнь.

   – Я любила тебя, – его глаза широко распахиваются. – Я должна была выйти за тебя-я-я...

     Ее слова просто убивают его. Он и не думал об этом. Это не могло быть правдой. Но было. Черт, он снова наступил на те грабли.

   – Я тогда бы тебе все рассказала, – продолжала шептать одна, и Драко жадно вдыхал ее слова. – Но Темный Лорд не играет честно...

   – Что он с тобой сделал?

   – И так вот я вышла замуж за твоего отц-ц-а, – закончила Гермиона.

   – Больной ублюдок, – выдохнул Драко. – Я убью его!

   – Неч-ч-ч-ем дышать, – она сильнее сжимает его руки в ответ, и он наконец-то осознаёт, что по-прежнему делает ей больно. Снова.

   – Прости, – спохватился он и разжал свои руки. Она бы упала, но в этот раз он ее удержал.

     Мир по-прежнему плыл перед ее глазами, но она упрямо пыталась оттолкнуть его. А он глупо улыбался, снова и снова прокручивая в голове ее последние слова. Даже не заметил, что все в прошедшем времени.

   – Ох, Грейнджер, – он с сожалением смотрел, как она пыталась восстановить дыхание и тепла шею. – Синяки останутся, но домовики вмиг залечат.

   – Не трогай меня, – резким движением она скинула с себя его руки, и мир снова поплыл.

   – Это должен был быть я?

   – Я тебе уже ответила.

   – Повтори, – показывает он.

   – С первого раза не расслышал?

   – Пожалуйста, – просит он, снова сжимая, но в этот раз ее плечи.

    Боится боли, поэтому кричит:

   – Да! Я хотела выйти за тебя! – кричит она, снова начиная плакать.

      А в следующее мгновение он врезается в нее, практически со всей силы, и они падают на пушистый ковёр, что делает падение максимально безболезненным.

   – Нет! – просит она.

    Но он уже сминает ее трепещущие губы своими требовательными. Она сопротивляется, бьет кулачками по спине, но он ничего не замечает – он влюбился. Снова.

     Он не сдержал стона, когда она капитулировала – сжала его волосы на затылке и притянула к себе, максимально близко.

     Он смаковал ее, заново открывая, изучая. Она задыхалась в поцелуе и давала ему все, что он хотел. Она скучала по нему. Она хотела этого. Тогда почему это не приносит радости?

    Ее сопротивление стало слабеть, и Драко пошёл в наступление – задирал подол ее платья.

   – Нет, нет, – хрипло произносит девушка, – Нам нельзя.

   – Почему?

   – Я заму...

   – Нет, не произноси это, – он прикладывает палец к губам, не давая закончить. – Ты хотела быть моей, и ты ею будешь, – обещает Драко.

   – Драко! – ахает девушка, а он и перечесть не может, сколько раз она сегодня завела его по имени. Это не он показывал ей рай, а она туда его вела.

     Палец с губы пополз ниже, еще ниже, пока наконец не добрался до груди. Несильно сжал полушарие, а она выгнулась так, словно сам Зевс в нее молнию швырнул.

   – Я так скучал, – прошептал он прежде, чем снова ее поцеловать. Или она первая к нему потянулась – тут было непонятно.

     И она тоже скучала. По нему. Да и вообще по малейшему проявлению тепла от других. Именно поэтому она наслаждалась этим. Его пальцы дрожали, когда подбирались к краю ее трусиков. Она попыталась свести ноги, но корпус парня не дал ей этого сделать.

   – Мы не можем, – слабо возразила она.

   – Можем, – большой палец уже нащупал клитор и нажал на него.

   – Мы не должны, – пискнула она, когда он добавил еще один палец.

   – Мы просто обязаны, – улыбнулся он.

   – Нельзя-я-я, – простонала она, когда он стал поддразнивать пальцем вход во влагалище.

   – Почему?

   – Мы почти родственники, – отчаянно сказала она.

   – Я приму этот грех на себя, – обещает он. – Мерлин, ты такая горячая, – простонал он, когда пальцами толкнулся в ней. – Хочешь, я буду называть тебя мамочкой? – попытался он снять напряжение ситуации.

   – Нет! – с ужасом отвечает Гермиона, а он лишь хрипло смеётся. – Сюда могут домовики войти, – предпринимает она попытку избежать с ним близости.

   – Они никогда не появятся без предупреждения, – отмахивается юноша.

    Свободной рукой он борется со своим ремнём, и Гермиона пытается убедить себя, что ремень с ней на одной стороне, и сейчас ничего не произойдёт. Но ремень поддался его напористости,  а следом и ширинка. Она чувствовала, как он упирается ей в ляжку своей эрекцией.

   – Я не могу, – всхлипнула Гермиона.

   – Просто лежи, – невесомый поцелуй в ее плечо, – я все сам.

     Но она расплакалась лишь сильнее, и он не смог. Просто упало.

   – Да что не так, Грейнджер? – он стал и натянул штаны обратно. – Ты ведь этого хотела!

   – Давно, но не сейчас, – уточнила девушка.

   – Не поверю, что за месяц ты передумала. Что изменилось? – он пристально смотрит на нее.

    В ее ушах звенит ее голос, где он просит правду. Будет больно, но раз он сам настаивал...

   – Я вспомнила все.

   – Я не Уизел, я все понял с первого раза.

   – Драко, абсолютно все, – он непонимающе на нее смотрит. Она сдаётся и на выдохе шепчет. – Тео.

    И она тремя буквами снова швырнула его в пучину отчаяния, из которой самолично и достала его мгновениями ранее. Он бы снова ее придушил, и в этот раз с удовольствием украл бы ее последний вздох, доводя дело до логического конца, но... Не мог.

   – Ну что ж, – напустил он на себя самый беззаботный вид, – если захочешь развлечься, то моя койка полностью к твоим услугам, – и ушёл, что-то насвистывая. Пряча под этой маской сильную боль и разочарование.

    Гермиона привела себя в порядок и успокоилась. Это заняло не так много времени, как казалось. Наверное, жизнь в змеином логове наложила на нее отпечаток.

      Слишком медленно она шла к себе в спальню, словно восходила к эшафоту. Оказавшись в безопасности спальни, она выдохнула и распустила волосы по плечам. Лбом безвольно приникла к двери. Промелькнула мысль, что хорошо, что Реддл сегодня не задержался – она бы не смогла помочь Люциусу сегодня справиться с последствиями пыток. Ей самой нужна помощь, но где хоть кто-то? Ну пожалуйста. Кто-нибудь. Устало завела руку назад, расстегивая платье.

   – Плохой день, – мягкий баритон сзади. Она вздрогнула, и хотела развернуться, но уверенные руки ее удержали. – Я помогу, дорогая.

   – Я думала, ты у себя в кабинете, – почему-то холодные руки Люциус успокаивали ее, словно забирали часть боли себе.

   – Нам с бутылочкой Ордена стало одиноко, и мы решили составить тебе вечер.

   – Наливай, – выдохнула Гермиона, когда он справился с ее платьем. Но как только платье упало к ее ногам, муж накинул на ее плечи халат, и Гермиона была ему безмерно благодарна. – Спасибо, – улыбается она.

     Он не задавал штрих вопросов, а молча за руку отвёл ее к окну, где уже стояли два бокала и небольшая тарелка с закуской. Люциус пил и не морщился, но мужчина сомневался, что Гермиона отпадала таким же талантом. Даже яблочный сок поставил, чтобы она могла запить.

   – Слышал, у тебя была встреча с Повелителем, – начал он.

   – Случайно вышло, но я не жалею, – честно ответила девушка. Люциус не задавал лишних вопросов, но она видела, что он горит желанием узнать подробности. Конечно, они ведь в одной упряжке. – Он сказал, чтобы ты взял меня на штурм Азкабана.

    Он закашлялся, но Гермиона видела, что в его глазах мелькнуло... уважение? Определенно, оно. А может и гордость.

   – И что будем делать, миссис Малфой?

   – Ну, поскольку я не знаю, где моя палочка и цела ли она, – Гермиона загнула первый палец, – а твоя палочка у Тома Реддла, – она загнула второй палец, – а палочка твоего сына потеряна в драке с Гарри, – она загнула следующий палец, – то картина печальная, – вынуждена была признать девушка.

   – Так что мы будем делать?

   – Как обычно, – пожала плечами девушка. – Я поищу ответ в библиотеке.

     Люциус спрятал улыбку в бокале. Девчонка оказалась не промах.

  – А еще Реддл сказал передать Драко, что в Хэллоуин.

   – Что в Хэллоуин?

   – Понятия не имею, – честно призналась девушка, отпивая огневиски из граненого стакана.

   – Наверное, это он про брак Драко и девчонки Гринграсс, – предположил он, наблюдая за реакцией.

     Никакой. И это радовало. Значит, можно было не ждал сцен ревности. А еще это значило, что он не подпирает рогами потолок, что не могло не радовать. Наверное. Ведь есть еще одно «но».

     Он оставил бокал обратно на столик, а в следующее мгновение Гермиона не сдержала визг удивления, когда Люциус положил ее ножки себе на колени.

   – Нарцисса очень любила, когда каждый вечер я ей делал массаж. Она утверждала, что мои руки забирают серость дня.

    И Гермиона прекрасно понимала ее, наблюдая, как его длинные пальцы мнут ее пальчики на ногах.

   – Щекотно, – поморщилась девушка.

   – Дай мне шанс, и сама будешь просить об этом, – рассмеялся мужчина.

    Слишком двусмысленно. И она это чувствовала. Прикрыла глаза и наблюдала за мужем из под опущенных ресниц. Она была бы врушкой, если бы не признала, что он красив. Такая холодная, но обжигающая красота. В голове не укладывалось, что сам Люциус Малфой ее муж. И он сейчас массирует ей ноги. А она фантазирует о том, какого это – целоваться с таким мужчиной.

    Она потрясла головой, сбрасывая напряжение. Или вино, или он совсем расслабилась в руках умелого мужчины, а стоит держать себя в руках.

   – Спасибо, – она убрала ступни с его колен.

   – Мне не сложно, – улыбнулся мужчина.

   – Тебе подлить?

   – Нет, спасибо, мне хватит, – она прикрыла стакан ладошкой, словно он мог ослушаться и сделать по-своему. Как типичный Малфой. Но и она тоже теперь Малфой, хоть постоянно об этом забывает.

     Она покраснела от его пристального взгляда и поспешила отвернуться. Определенно, алкоголь играл с ней злую шутку. В комнате стало слишком жарко, и такая же предательская жаркая волна разносилась по телу, когда он смотрел на нее.

   – Пожалуй, лягу сегодня пораньше, – произносит она тихо, не доверяя голосу, что мог дрогнуть и так глупо выдать ее.

    Но Люциус не вчера родился. И ей в спину прилетает:

   – Знаешь, в чем твоя ошибка, Гермиона? – она обернулась, заинтересованная началом нового разговора. – Ты бежишь.

   – Куда? – не понимает девушка.

   – От чего или кого, – он тоже встаёт и делает несколько шагов к ней.

   – Я не сбегаю, – возмутилась Гермиона.

   – Ты маленькая девочка, которая слишком рано повзрослела, – с каждым произнесенным словом он подходил к ней ближе. – И ты сбилась с пути. Ты потеряла ориентир.

   – Я ищу его, – прошептала Гермиона, думаю о парне с синими глазами. – Я обязательно его найду,

   – Маленькой девочке иногда нужно указать на правильный путь, – делает последний шаг, что их разделяет.

   – Я не понимаю...

   – Ты разговариваешь во сне, Гермиона. Позволь спросить, ты мне верна?

   – Конечно!

   – Но ведь наш брак сплошная инсценировка, – напоминает мужчина.

   – Это неважно, – горячо возражает девушка.

   – Я знаю, для кого эти интервью в Пророке. Знаю, для чего тебе важно быть на поле боя, а не сидеть этом поместье.

   – Я не пон...

   – Просто ответь мне, будешь ли ты мне верной, – он подчеркнул это слово, – женой, когда Теодор Нотт вернётся из Албании?

    Он увидел, что попал точно в цель, если ненамного глубже. Ждал ответа. А она лихорадочно припоминала, не туда ли, в Албанию, хотел увезти ее Струпьяр? Черт, теперь все встало на свои места. Нотт потратил кучу денег, чтобы вывезти ее из страны, устроить побег, как они мечтали на закатах в Хогвартсе, но она... выбрала Малфой-Мэнор. Логично, что Нотт не хочет ее видеть и никак не идёт на контакт.

    Она тонула в собственной боли, отчаянье разъедало кожу.

   – Я такая дура, – прошептала Гермиона.

   – Ты просто заблудилась, – он ободряюще улыбнулся.

     Конечно, бывает и хуже. Но может отбыто еще хуже?

     Конечно, к примеру решения, принятые на нетрезвую голову.

   – Я хочу... хочу вернуться на правильный путь, – шепчет Гермиона, цепляясь за его плечи.

    Ей кажется, что он ее поцелует. Она даже закрывает глаза, когда видит, что его голова наклоняется к ее лицу. Немного складывает губы и чуть приоткрывает их.

   – Знаете, в чем ваша ошибка, миссис Малфой? – его дыхание опаляет ее губы, но она не чувствует прикосновения его губ. Она готова разрыдаться, но берет себя в руки и открывает глаза. – Вы встречались с мальчиками, Гермиона, зелёными и глупыми. Я же мужчина. Я ищу нечто большее, чем секс.

     Определенно, это все алкоголь, но она приподнимется на мысочки и шепчет ему практически в самые губы:

   – Покажи мне.

     А в следующую секунду она готова разрыдаться, ведь он ее поцеловал. Долгожданно.

     И он был прав миллион раз, когда говорил, что он не такой. Ещё никто не целовал ее с таким одолжением, но так чувственно. Ничьи губы не заставляли гореть ее в такой лихорадке. Она еще никогда не срывала горло так быстро. Никто не целовал ей ноги, чертовки медленно поднимаясь выше. Туда, где желание просто било ключом.

     Этот мужчина знал толк в сексе. Жёстче не значит быстрее, и завтра целый день ее ноги будут дрожать. Но это будет завтра. Завтра она будет придаваться самобичеванием и умирать со стыда. Но сейчас она готова молиться на этого человека, сжимая в ладонях его мягкие волосы. У нее есть сегодня, пока не взошло солнце.

     Дважды. Она была благодарна ему дважды за эту ночь. И засыпала счастливая, чувствуя, как под ее ухом бьется живое сердце. Единственное, что она не понимала – так зачем Люциусу секс с ней.

    Определенно, алкоголь играет злую шутку со всеми.

     Гермиона пыталась встать на путь, с которого не так давно свернула, но взгляд все равно цеплялся за пустое место Теодора. Со временем, она перестанет и вовсе приходить на собрания, полностью сосредоточившись на стоящей перед ними задаче – Азкабан.

     Ее меланхолия была нарушена самым наглым и приятным образом, как станет известно в самом конце. Ее одинокий вечер в библиотеке нарушит Тинки, которая сообщит, что привели новых пленников. Сначала девушка велит дождаться Люциуса, но потом подскочат и побежит вниз сама, перепрыгивая по несколько ступенек сразу.

   – Ко мне еще никогда так не спешили, – поздоровался егерь, целуя ей руку.

   – Струпьяр, – Гермиона крепко сжимает его руку. – Я так тебе рада.

   – Миссис Малфой, я так рад это слышать.

   – Удели мне пять минут, – просит Гермиона.

   – Не могу, миссис Малфой. Я должен пристроить всех, – он указал назад, где люди жались друг к друг.

   – Сколько они все стоят? – она подошла к вопросу деловито.

   – Хочу пять сотен.

   – Дам в три раза больше, если ответишь на мои вопросы, – тут же делает она ему предложение.

   – Деньги вперёд.

   – Тинки, заплати ему, – просит девушка, и эльфийка кивает. – И еще возьми сегодня несколько домовиков в помощь, и заприте пленников в темницах. Потом разберёмся, что с ними делать, – решает она.

    Струпьяр пересчитал монеты, и кивнул Гермионе, давая понять, что готов к диалогу.

   – Куда ты должен был меня переправить?

   – В Албанию, – серпом мо сердцу.

   – Как звали его?

   – Не могу сказать, я поклялся...

      Она перебивает:

   – А кивнуть сможешь, если угадаю? – Он кивает. – Теодор Нотт, верно? – снова кивает. Вот сейчас больно, по-настоящему. – Как я могу его найти? – он отрицательно машет головой. – Пожалуйста, – она вцепилась в его руки, – скажи мне, как?

    Несколько минут тишины, которые сводят ее с ума. Наконец он поднимет ее руку, где блестит кольцо. Даже два.

   – У него такое же, миссис Малфой. Он сам тебя найдёт, если тебе будет угрожать опасность.

    Не понимает ничего, но кивает. У нее будет время еще обдумать все это. А сейчас нужно готовится к свадьбе – ее лишили этого на собственной свадьбе, именно поэтому она согласилась помочь Астории. Но сейчас уже сто раз пожалела об этом порыве, ведь все эта суматоха отвлекала ее от чего-то важного.

     Церемония прошла успешно. И Пожиратель на славу извлекались, ведь алкоголь так просто рекой, заполняя их пустые души и бездонные желудки. Гермиона гордилась собой – она была хозяйкой этого вечера, вот только Люциус не смог присутствовать – Темный Лорд отправил его отражать небольшой выпад Ордена. Он волен был придти хотя бы на банкет, но прислал сову, где сообщил, что будет только через день.

     Гермиона чувствовала себя лишней тут. А  Если быть честной, то было немного больно. Астория была слишком невинна в этом платье, слишком красива. И он тоже выглядел счастливым. Какая-то часть души хотела оказаться на ее месте, но она уверенно прогоняла эту мысль прочь.

     Когда стало слишком невыносимо, она встала и ушла, никем не замеченная. Но он все видел, потому что не замечал никого, кроме нее. Ей нужно было на свежий воздух. И он, шепнув своей жене, чтобы она незаметно поднялась наверх, в их спальню, и ждала его там, выскользнул за Гермионой.

     Она была прекрасна в лунном свете. Ласковый ветер нежно трепал ее волосы, и Драко залюбовался ею. Он тоже любил этот лабиринт из зелёного ограждения.

   – Ты ушла, – он подошел сзади и накинул на ее плечи свой свадебный пиджак.

   – Мне не холодно.

   – Что ты тут делаешь? – прижался животом к ее спине.

   – Уходи, я хочу побыть одна.

   – А я устал быть один, – так просто сказал он.

   – Ну так иди к своей жене. Она, наверное, волнуется, – бросает Гермиона.

    Он смеётся и разворачивает ее к себе.

   – Ревнуешь?

   – Еще чего, – возмутилась девушка.

   – А я тебя ревную, Грейнджер.

    Она смотрит на него во все глаза.

   – Я люблю тебя, Грейнджер.

    Земля уходит из под ног.

   – Я хочу тебя, Грейнджер, – выдыхает он, и тянется, чтобы поцеловать ее.

   – Не целуюсь с женатыми, – уворачивается Гермиона, но он двумя пальцами приподнимает ее подбородок, заставляя смотреть в глаза.

   – Ты тоже замужем, – напоминает он, и от этого грустно. – Давай представим, что мы женаты друг на друге.

    Она сама не заметила, как так вышло, но они уже целовались. Так жадно и отчаянно, словно это был последний поцелуй в жизни. Здесь же, под лунным светом, Драко провёл свою первую брачную ночь.

    Ее разбудят первые лучи солнца, но его уже не будет рядом. Но она будет чувствовать своей кожей прикосновения его пальцев и остаточную магию, которая не позволяла ей замёрзнуть всю ночь.

     Утренний душ не смог смыть всю ту грязь и боль, из которой состояла Гермиона. Вот бы можно было отутюжить душу. Или хотя бы очищающее. На всем свете было только одно лекарство, что могло хоть как-то притупить боль. Но она не знала, где его искать. Любые сокровища мира, но у него было все.

     А потом она поняла слова егеря. Она поняла. До нее дошло. Она старалась не потерять ни секунды. Привела себя в порядок, собралась с мыслями и решилась.

    Тинки уже давно вернула ей сумку, и Гермиона иногда баловала себя отлучками из мэнора. Она нашла порт-ключи, и иногда дарила себе блаженные пару минут одиночества. Не встречалась с друзьями – была к этому не готова да и ломать то хрупкое доверие с Пожирателями не хотелось. Просто дышала полной грудью.

     Пути назад не было. Наугад вытащила порт-ключ. Хотелось бы снова оказаться у Озера, но Гермиона знала, что места не повторяются. Тео все предусмотрел.

   – Элли, – и ее затянула неизвестность. Желудок привычно скрутило, а в следующее мгновение она уже стояла на каком-то мосту.

     Гермиона с интересом осмотрелась по сторонам, но так и не смогла точно определить своё местоположение. Наверное, это не Европа. Ведь кругом была ночь.

   – Америка, – ахнула девушка, наконец-то признав город ангелов.

     Это просто подарок судьбы, что она уже на мосту. У нее один шанс из тысячи, и одна попытка на миллион, что она правильно поняла.

    Повертела кольцо между пальцев, согревая его. Какая-то надпись действительно полыхнула по его окружности, но Гермиона так и не смогла разобрать ее.

   – Я скучаю по тебе, – бросила она в ночное небо.

   – Я очень люблю тебя, – улыбнулась она, чувствуя, как глаза начинают заволакиваться слезами.

   – Как ты и обещал, я смотрю на мир твоими глазами, Тео. Но смотришь ли ты моими? – порт-ключ был выброшен в бездну под мостом – прямиком в Тихий океан.

      Все, пути назад нет. Она не сможет вернуться. Покойница при любом раскладе, если он ее не спасёт.

   – Я скучаю по твоим рукам, – продолжает шептать девушка. – По твоим волосам, что падают на лоб и закрывают глаза. Ты бы знал, как я в них тону. Интересно, океан такой же синий, как твои глаза?

    Она перекидывает ногу через ограждение.

   – Я хочу это проверить, – вторая нога тоже уже за ограждением.

     Было ли ей страшно – отнюдь. Она ничего не теряла. И так устала.

   – Неужели все, что у нас было, это все, что могло у нас быть? – прошептала Гермиона.

    Мимолетная боль в руке, и она поняла, что на правильном пути. Маленькая девочка вернулась.

    Набрала в грудь побольше воздуха и сильно зажмурилась. Пока не передумала, прыгнула вниз – в чёрную бездну, что может стать ей могилой. Но сердце трепетало. Она услышала раскат грома и даже сквозь крепко сомкнутые веки видела, как молния пересекла небо.

    С секунды на секунду она должна разбиться о воду. Вода должна сомкнуться над ее головой и заживо ее похоронить.

    Но ничего не происходило. Интересно, сколько она уже падает? Миллисекунду? Полсекунды? Секунду? Две? Три? Вечность?

    Вечность.

    Она рискнула открыть глаза и не сразу поняла, что происходит. Она падала, но... вверх! Она летела без метлы! Она была в самом центре небольшого вихря, что уносил ее куда-то.

    Куда-то, где нет боли. Не должно быть боли. Ведь человек не может выдержать столько боли.

    Ветер вокруг нее стал более плотным, и скоро приобрёл нужную форму.

   – Я знала, что ты придёшь за мной, – она отчаянно вцепилась в его плечи, словно боялась упасть. Словно теперь, когда он наконец держит ее в объятиях, то сможет отпустить.

   – Гермиона, когда мы окажемся в безопасном месте, я убью тебя, – обещает он.

   – Да! – с готовностью отвечает Гермиона. – Только никогда больше не оставляй одну.

    И он улыбнулся. Такой знакомой до мелких черточек улыбкой, что преследовала ее во снах. Улыбнулся своими синими глазами. И если она все-таки умерла, то это был ее рай.

    Она нашла его.