Понимание любви

Она не помнит своего ритуала принятия в род, еще бы, ей было чуть больше года. Дед с восторгом рассказывал о нем и с нескрываемым недовольством говорил о реакции родителей, пытаясь корректно подобрать слова. Но ей казалось, что она чувствовала это. Воспоминаний как таковых нет, но вот закрываешь глаза, а перед ними сверкающие потоки рун, сплетающиеся в заклинания. Будто смотришь на звездопад Лириды. Когда маленькая Гермиона рассказала Гектору об этом, он усмехнулся и загадочно улыбнулся. Мужчина выбрал именно ту дату принятия в род, когда звездопад был самым сильным. Считал, что творческие способности необходимы для малышки, так как дело зельевара специфичное. Положение звезд оказывало прямое значение на магические способности ребенка, поэтому он тщательно выбирал число. Видимо такого же мнения был и дядя Тома. Морфин Мракс неспроста выбрал пасхальные каникулы. В назначенный день ритуала начинались Майские Аквариды. Звездопад был связан с одной из самых известных комет — комета Галлея.

Том стоял рядом с ней, сжимая девичью руку и наблюдая, как Морфин и домовые эльфы заканчивают приготовления в ритуальном зале. Тут не было окон, а пол и стены были из старого мощеного камня серого цвета. Единственная дверь, была плотно закрыта и запечатана. Гермиона впервые наблюдала за таким ритуалом. Колоссальный опыт. В зале свежо и она уже жалеет, что не взяла хоть какую-то мантию, а уж представить каково Тому… Реддл был лишь в одних штанах свободного кроя и его босые ступни касались холодного пола. Мантия соскользнула с его плеч, когда Мракс-старший сказал, что они могут начинать. Парень накинул тяжелую ткань ей на плечи и наклонился.

— Я скоро вернусь, — тихий голос и мягкий чувственный поцелуй. Том развернулся и ушел, не дожидаясь ответа Гермионы.

Домовые эльфы стояли у стула, на который сел молодой волшебник, и тут же начали расписывать его тело рунами, что-то приговаривая. Морфин встал напротив него, еще раз взглянул, улыбнувшись, и стал читать заклинание. Медленно, томно и зазывно лились слова из его губ. Эльфы с хлопками исчезли, оставив их втроем. Том опустил голову будто в поклоне, его руки безвольно свисали, касаясь края стула. Гермиона сжала ладони на груди. Сердце билось как сумасшедшее. От чего же? За что или кого она так сильно переживала?

Тени плясали в ритуальных огнях свечей, а руны на теле парня чуть пульсировали и подсвечивались красным цветом. Темномагический ритуал был захватывающим зрелищем, даже по меркам магического сообщества. Мгновенье и с пальцев Тома падают тяжелые густые капли. Для ритуала нужно было много крови. Почти все ритуалы в темной магии основаны на крови, поэтому и запрещены. Но есть такие, как родовые ритуалы принятия. Обычно они проводятся в строжайшей секретности, и редко кто может воочию увидеть сам процесс. А она здесь стоит и смотрит, но сердцу все равно не спокойно. Морфин позвал ее не просто так, посторонних сюда не проведут. Дядя считал, что в скором времени, она войдет в их семью, как новая хозяйка дома. А нужна ли она теперь будет Тому Реддлу… нет Тому Мраксу? Гермиона больше не нужна будет для его цели, потому, что вот сейчас это все происходит. Кем он будет, когда ритуал закончится? Она знала, что после принятия маги часто меняются. Волшебная система в них перестраивается и вместе с тем меняется их характер и поведение. Нужна ли она будет новому Тому? За что она переживает больше? За то, что останется без защиты? Или за то, что останется без Тома?

 Сердце билось словно запертая птичка. Сильно и яростно. Мучительное чувство разлилось по телу, а ноги сводило от холода помещения. Внизу живота прошлась приятная дрожь, когда думала о Реддле. Гермиона устало прикрыла глаза и выдохнула облачко пара изо рта. Глаза щипало будто от недосыпа, а бисеринки слез собрались в уголках.

Не хочу его терять.

Не хочу забывать эти ощущения.

Гермиона не замечает, как все вокруг стихает. Тишина давит на уши и будто звенит пространство вокруг.

— Гермиона.

Она распахивает глаза, и все вокруг приобретает очертания. Огонь свечей больше не танцует, а лишь медленно плавит воск. Холод подземелья отпускает и на смену ему приходит легкий озноб. Пелена слез уходит с глаз, и она видит его. Черные локоны волос спадают в беспорядке на лоб, чуть завиваясь от сырости. Рун на теле больше нет, а кожа подсвечивается влажностью. Взгляд бездонный синих глаз уставший. Ведьма смотрит украдкой будто боится столкнуться с его холодной отчужденностью, а когда они соприкасаются своими взглядами, все переворачивается внутри. Ее тревога не имеет под собой никакой основы. Том смотрит на нее с заботой и нежностью, никакого равнодушия. Протягивает руку и раскрывает ладонь. Девушка хватается за нее будто за соломинку, что вытянет ее из водоворота мыслей. Она прижимает ее к своим губам в невесомом поцелуе. Слишком сильно рада, что он рядом.

Но ритуал забирает много сил.

Юноша делает маленький шаг и ноги не слушаются. Колени подгибаются и он ожидает болезненного падения на каменный пол. Но Грейнджер быстро ориентируется и в полшага подхватывает его. Теперь Мракс тяжело дышит будто пробежал марафон, а голова покоится на ее плече. Он вдыхает аромат девушки и слабо улыбается.

— Прости, я очень слаб сейчас, — тихо хрипит он.

— Все хорошо, я рядом, — Гермиона придерживает его, хотя довольно трудно, учитывая разницу в росте.

— Гермиона, помоги, пожалуйста, Тому добраться до своей спальни. Ему нужно отдохнуть немного, — раскатистый мягкий голос прервал их воссоединение. Девушка кивнула и, поудобнее перехватив Тома, двинулась с ним к двери. Подойдя вплотную, печать на двери распалась, выпуская своих пленников.

Переместившись в его комнату, девушка помогла ему сесть на кровать. Дыхание все еще не восстановилось, а руки подрагивали от перенапряжения.

— Как ты? Тебе нужны восстанавливающие зелья? — Волшебница применила очищающее заклинание на парне. Дотронулась до лба, убирая послушные пряди волос. — Том?

Он поднимает опустошенный взгляд на девушку и дотрагивается до ее руки в волосах.

— Мне ничего не нужно. Лишь бы ты была рядом, — Мракс тянет ее за руку и сам заваливается спиной на плотное покрывало. Гермиона легко подчиняется его порыву, хотя слова вызывают в ней совершенно фривольные мысли. Ведьма лежит рядом на боку, подперев голову рукой, и смотрит как равномерно вздымается его грудь. Том переворачивается в ее сторону. Мужская ладонь ложится на талию девушки и рассеянно вычерчивает узоры пальцами.

— Как ты себя чувствуешь? — Спустя минуты спрашивает она, неотрывно смотря в его глаза.

— Будто меня скинули с метлы на квиддичном поле, — пытался пошутить он. — Скоро силы восстановятся.

Том Мракс стал замечать, как легко ему стало чувствовать потоки магии вокруг. Девушка напротив него источала золотистую ауру. Тонкие ниточки магии обволакивали ее и нежно ласкали руку Тома. Магические импульсы, проходившие сквозь его тело, были совершенно другими. Иссиня-черные вязкие будто патока, но оставляя горький привкус на корне языка. Мракс наклоняется и неожиданно целует девушку, не закрывая глаза. Он видит как вокруг нее появляются маленькие искорки волшебства. Ему было интересно, нужно было проверить, как отреагирует ее магия на его. Том стал настойчивей, углубляя поцелуй. Захватывая ее рот в столь манительный плен, он покусывал и посасывал нижнюю губу, оставляя ее распухать от умелых ласк. Несколько движений и он нависает на ней, целуя шею и открытые ключицы. Гермиона сама вытягивает ее давая больше доступа. Еще чуть-чуть. Она обнимает его за плечи оставляя полулунные отметины от ногтей и с силой давит на них, переворачивая Тома на спину. Теперь она будет сверху. Синие омуты парня заволокло пеленой вожделения и новая кровь начала просыпаться в нем. Гермиона села сверху на его торс и стала аккуратно поглаживать точеное тело мужчины. Действительно, под ней сейчас был не тот мальчик, которого она знала с первого курса. Не тот юноша, с которым она училась. Это был статный властный мужчина. Его руки легко скользнули на колени ведьмы, поднимаясь выше, задирая юбку бордового платья. Приятная прохлада его рук будто оставляла горячие отметины на шелковой коже. Девушка наклонилась и поцеловала его сначала в левую щеку, затем в правую, оставляя невесомые поцелуи на скулах парня, спустившись ниже, она трепетно поцеловала его в адамово яблоко, которое дергалось при каждом ее движении. Том поглаживает ее бедра, а пальцы подрагивают от возбуждения. От магии вокруг них становится легче дышать, будто она наполняет его. Гермиона склоняется над его лицом. Смотрит в бездонные синие глаза и улыбка на ее лице становится невыносимо грустной.

— Прости, Том, — он не реагирует на реплику, но ощущает сдвиг в ее магии, не сильный, но ощутимый для него. Она целует резко и порывисто, сминая их губы. Он хочет дернуться, когда она прикасается непонятно откуда взявшейся палочкой к виску и тихо шепчет: — Легилименс!

Душа ее обливается слезами, а ментальные импульсы пробивают совсем слабый разум юноши.

Простит ли он ее за это мгновенье?

Она чувствует это. Ей нужно найти эти воспоминания, ведь она знает, что они есть. Сначала, конечно, предполагала, а потом поняла, что ее подозрения не беспочвенны. Она видит себя с его стороны и чувствует покалывание, будто сотни маленьких иголочек впиваются в тело, не принося боли, а лишь удовольствие и тепло. Знала ли она в тот момент, что их чувства почти одинаковые? Нет, наверное не хотела. Цель была другой. Ей нужно было успеть, пока Том не держал свои барьеры, пока не восстановил силы.

***

Зима 1995 года. Литтл-Хэнглтон. Холодный морозный январь был спокоен. Небольшие сугробы были вдоль особняка, а в окнах горел приятный теплый свет. Том шел к двери по узкой тропинке. На лице юноши играла легкая улыбка, так не свойственная ему в одиночестве. Сердце колотилось сильнее обычного и к горлу подступал комок из нервов. Дядя только вчера рассказал ему, что узнал о его отце, а ему не понадобилось много времени, чтобы выяснить, где он. Историю своей матери он знал смутно, но дядя чаще всего отмалчивался, не желая говорить о непутевой сестре. Пару ударов по дубовой двери и топот ног. Дверь открывает белокурая женщина с ребенком на руках, который заинтересован лишь игрушкой в ладонях.

— Прошу прощения, Мистер, что вам нужно? — Приветливостью в голосе даже и не пахло. Надменный взгляд небесных глаз, холодный как и этот январь.

— Мисс, прошу прощения за столь поздний визит, — учтиво улыбается Том, и видит в ее глазах искорку удивления. Будто узнала старого друга, — Тут живет, Том Реддл?

— Миссис, — исправила она его. — Если вы ищите моего мужа, Тома Реддла, то да, он здесь, — более лояльно продолжила женщина. — Сейчас, проходите, проходите.

— Спасибо, — Том зашел. Муж… Значит он женился на женщине после смерти матери, что же вполне логично. Она умерла, когда они были достаточно молоды.

— Том, милый, тут к тебе молодой человек, а…

— Кто вы? — Том смотрит на него будто в зеркальное отражение, прибавляя себе пару десятков лет. Надменность в его голосе не сравнится даже с блондинкой. Он смотрит недоверчиво, сканирует с ног до головы, задерживаясь на лице. — Пришли что-то продать? Нам не интересно!

— Меня зовут Том Марволо Реддл, — говорит маг и наступает оглушающая тишина.

— Это какая-то шутка? — Вскрикивает он, — Кто ты такой?

— Вы знали мою мать, Меропу, — продолжает Том и чувствует, как капельки гнева растекаются по венам.

— Эта замарашка еще не сдохла? Опоила меня чем-то и залетела. Я же дал ей понять, чтобы она не приближалась ко мне! Зачем ты пришел? Я думал, что ты сдох вместе с ней, — волшебник не слышал слов далее, лишь наблюдал за маглами. На крик пришло и старшее поколение. Бабушка и дедушка. У него вакуум в голове. Абсолютная тишина. Он не слышит, как оскорбления летят в его адрес, а его отец грозится пристрелить, как бездомную собаку.

В голове складывается пазл. Понятно почему дядя не хотел говорить. Вот почему. Но Том злится, и это чувство овладевает им полностью. Стихийная необузданная магия клокочет от гнева переполняющего его.

Том вскидывает палочку и рассекает режущем заклятием руку отца. Крики и оры наполняют пространство. Он ставит заглушающее. Нужно быть осторожным.

Дед убегает в другую комнату, но его настигает проклятье, и из груди вырываются хриплые стоны с примесью крови. Ребенок плачет и истерит, бьет белокурую мать игрушкой по лицу. Женщина отступает назад, когда Том делает шаг к ней навстречу. Ненависть кипит в нем. Почему, не его мать так бережно сжимает это дитя? Почему не он рос в тепле и уюте семейного очага? Почему на пороге смерти она смотрит на него презренно? Взмах палочки и непростительное заклятие боли врывается в ее тело. Дергается, кричит и отпускает малыша, отшвыривая в конвульсиях. Ребенок все еще визгом орет и Том затыкает его навсегда. Рядом с сыном бьется старушка мать, пытаясь замотать рану платком с шеи. Она что-то шепчет, но Реддл не слушает, отталкивает и бежит следом за отцом.

Тома разрывает от огромного количества магии бегущей по венам. Кольцо подаренное Морфином охватывается черным пламенем.

Он не хотел так.

Он не хотел убивать этих людей.

Но он был чертовски зол. Гнев и ярость переполняли, не оставляя ни единственного шанса маглам.

Пусть будет так.

Он шепчет и шепчет странные руны, будто повторяет мантру. Боль от заклятия пронзает его, но он стоически держится.

Пусть будет так.

Его отец получает зеленый луч в спину и глаза тут же стекленеют. Матушка бросается к нему, но черное проклятье настигает и ее. Морщинистые руки гниют сразу же, а кожа пластами сползает с лица. Минута и мертва. Дед отправляется вслед за ней. Снимая заклятие боли он дает вздохнуть женщине последний раз и с яростью ударяет ей в грудь Авадой.

Мертвы все.

А он?

Убить целую семью и совершить такое.

В доме становится тихо. Только потрескивание магии нарушает благоговейную тишину. Том поднимает руку и смотрит на кольцо его предка. Наверное, дяде бы это не понравилось. Реликвия рода осквернена темной злой магией. Кольцо раскалилось, но он не чувствует даже намека на тепло.

На душе стало спокойнее. Все вокруг стало приглушенным. Воздух казалось легче пробирался в тело. Магия успокаивалась, а пальцы не дрожали от ее импульсов.

Он успокоился. Взгляд стал осмысленней.

В углу комнаты стоит Гермиона, сжимая палочку. Слезы застыли в ее глазах, но ей стало спокойней. Она знала, черт возьми, знала, что с ним что-то не так.

***

Резкий скачок из воспоминаний и все стало будто из дыма. Из ниоткуда сотни змей охватили ее тело. Крик будто растворился в горле. Запястья с силой сжимали, а ноги обвивали кольцами скользкие твари. Легкие жжет от малого количества кислорода, палочка давно потеряна, чтобы обороняться. Она будто под водой слышит голос. Вдохнуть не удается и ее с силой вышвыривает из сознания парня.

Теперь понятно почему ей не хватает воздуха. Том сидит сверху на ней, сжимая горло. Запястья прижаты одной ладонью над головой, а бедра в тисках его коленей.

— Какого дьявола?! — Вскрикивает он. Дышит тяжело и морщится от боли в голове. Он уже и забыл каково это. Вскрывание ментальных оболочек приносит боль. Том никогда подумать не мог, что Гермиона сделает это с ним. Предательство разгоняло кровь по венам быстрее. — Какого черта, Гермиона! — Шипит Том. Смотрит одним глазом на нее и видит, что она задыхается. Резко отдергивает руку с шеи и слышит как она со свистом вбирает в себя кислород.

Легкие и горло горят. Гермиона пытается вдохнуть больше и больше. Осознание того, что Том выпихнул ее из своей головы грубой силой приводит в оцепенение. Он смог сопротивляться не просто ментально, а физически.

— Зачем? — Дрожа спрашивает он. Не может поверить и склоняется к ее лицу. — Гермиона, — рычит Мракс. Магия взволнованно плескается вокруг, окутывая парня и девушку. — Зачем ты полезла в мою голову?

— Я знала, — ведьма сглатывает вязкую слюну. Откровенно говоря, выглядит она сейчас не очень. Потрепанные волосы, след от его пятерки проявляется на нежной коже горла, юбка задрана почти до пояса. — Я знала, что с тобой что-то не так.

Том вопросительно смотрит на нее. Как она могла догадаться об этом? О том, что он расколол свою душу?

— Это был будто не ты, я старалась не замечать, но бросалось в глаза снова и снова.

— Когда ты это заметила? — Его голос был угрожающе тих.

— Давно, но не понимала. А когда мы впервые поцеловались на помолвке, я будто физически ощутила это, — голос совсем сиплый. Запястья затекли и пальцы уже онемели. — Это было похоже на сдвиг в магии. Будто окружающее тебя волшебство не может выйти наружу. Не знаю, Том. Не могу объяснить, — сказала она.

— Разрывание души на две равные части, означает, что и магия разрывается между ними, — тихо говорит Том, склоняясь над ухом девушки. — Чтобы разорвать душу нужно совершить убийство. А чтобы поместить осколок души в предмет…

— Я знаю, — так же тихо говорит она. — Том, я…

— Я не сожалею, Гермиона, — вдруг встрепенулся он. — Мне не жаль тех маглов. Им самое место в земле. Я не раскаиваюсь, милая. Что плохого в том, чтобы жить дольше? Наша жизнь так быстротечна, даже если мы волшебники. Посмотри на нас, Гермиона, — Том отпускает ее запястья и берет ее лицо ладонями. — Мы с тобой исключительны, мы не должны быть смертными. Понимаешь? В мире столько всего неизведанного. Столько видов учений и столько книг. Я представить не могу, как можно отказаться от всего этого в пользу чего? Старения? Увядания? Даже если в среднем волшебники живут сто пятьдесят — двести лет. Это так мало, так мало времени, чтобы узнать все! Представь чего можно добиться! Мы с тобой, будем миром над которым не властно время, — Том целует Гермиону в лоб. — Мы с тобой, будем на вершине этого мира, — глухо шепчет маг.

— Что потом, Том? Добиться вершин, а потом? Жить и ждать, пока кто-то низвергнет тебя? Нет, это не выход. Это не тот путь, — Мракс резко поднимается и встает с нее. — Я не хочу этого мира.

— А чего ты хочешь? Прожить скучную быструю жизнь? И умереть в окружении слез близких? Еще раз повторяю, милая, я не сожалею о содеянном. Чего ты хочешь, Гермиона? — Волшебник смотрит за ее действиями. Девушка встает с кровати, поправляя задранное платье.

Она чувствует как внутри нее вспыхивает странное чувство. Теплое и невесомое. Слова сами льются с губ.

— Все, что мне нужно это ты, — признается она без тени смущения на лице. — Мне не нужно признание, мне не нужны золотые горы и бессмертная жизнь. Все, что я хочу сейчас — это ты, Том. Но ты будто не замечаешь основного. Это не весь ты. Мне нужен ты полностью, Том. Ты будто все время себя сдерживаешь. Я будто вытягиваю из тебя все эмоции, все чувства, что ты не хочешь показывать. Я не смогу так, не смогу довольствоваться половиной тебя, — Гермиона судорожно вздыхает, будто воздух раскален, боясь обжечься. — Можешь считать меня законченной эгоисткой, но то, что я чувствую к тебе, — девушка замолкает. Она видит как рассеянно он смотрит на нее, как его кулаки сжимаются, а магические потоки материализуются и будто наэлектризованные потрескивают вокруг. В его голове проносится столько мыслей, что тупая боль подступает к вискам. — Прости, Том. Мне жаль, но… — ведьма пошла в сторону двери, а открыв ее обернулась, — мне нужно подумать.

Щелчок закрытой двери и неконтролируемый выброс магии разрывает на лоскуты тяжелые занавески, разбивает прикроватную тумбу в щепки. Он делает глубокие вдохи и невербально заставляет предметы восстановиться. Смотрит на ладони, которые полыхают от переизбытка магии. И ровным счетом не чувствует того, что хотел бы. Триумф? Радость? Свершение? Восхищение? Нет, обида, гнев, ярость, притупленная злость. На кого, черт возьми? На женщину от которой он без ума? На ведьму, которая отвергла его? Стоп, не отвергла, а решила подумать. И он готов поспорить, что это означает совершенно другое. Запоздало приходит мысль, что надо было настоять на браке до церемонии. Он врывается ладонями в свои волосы, без устали дергая их. Ему нужно прийти в себя. Тому нужно разобраться в себе. Он шел к своей цели огромными шагами, нет он бежал к ней. А теперь…

Не он значит, ага, как же? А кто же еще?